— Ты любишь меня? — спросил я. Она отрицательно покачала головой.
— А ты меня?
— Нет. Вот счастье, правда?
— Большое счастье.
— Тогда с нами ничего не может случиться, не так ли?
— Решительно ничего, — ответила она и взяла мою руку.
***
После завтрака Жан предложил ребятам отправиться на рыбалку, чтобы не просто полюбоваться местными красотами, но и оказать небольшую помощь с домашними обязанностями, совмещая приятное с полезным: — Мы как-то ходили с Эреном на рыбалку… — задумчиво протянул он, обращаясь сразу ко всем. — Что-то я не припомню, чтобы вы нам рыбу приносили, — недоверчиво хмыкнул Конни, покосившись на друга. — Конечно! Этот болван мало того, что крикливый, но ещё и нетерпеливый! — тут же вспылил Жан в ответ на его слова. Микаса попыталась остановить ребят, сказав, что вряд ли у неё найдется удочка хотя бы для одного из них. Однако, возникшую проблему быстро уладил Конни — имея врожденный дар общаться с людьми и будучи рубахой-парнем, он быстро очаровал местное население. Жители приняли его за «своего» человека и с радостью снарядили всю компанию рыболовными снастями, не забыв при этом надавать советов в дорогу. Конни явно чувствовал себя в своей тарелке, ведь эта милая деревушка чем-то напоминала его родину. — Вам бы тоже развеяться, капитан… — нерешительно мялся Армин, стараясь лишний раз не смотреть в глаза Леви, ибо тот выглядел так, словно утром встал не с той ноги. Хотя, если подумать, когда он выглядел иначе?.. Хмурое лицо, насупленные брови, прищуренные глаза, выворачивающие душу наизнанку… Всё это было неизменным признаком Леви Аккермана во всей его красе. — Я и так уже достаточно развеялся, приехав сюда, — проворчал Аккерман в ответ, недовольно скрестив руки на груди. — И у меня определенно точно нет никакого желания шастать по лесным чащам, собирая собой все кустарники, а после быть кормом для комаров и прочей мелкой живности. Да и возраст уже не тот. — Вы что! Мой отец, например, без ума от рыбалки! — горячо возразил Конни, бесцеремонно вмешиваясь в разговор. — А он вас старше, между прочим! Только представьте: только вы, тишина, речка и удочка! Да вам точно понравится такое! — Я сомневаюсь, что ваша компания сопоставима с тишиной, Спрингер. — Леви просто боится испачкаться, — откуда ни возьмись появилась Микаса, уже успевшая переодеться в дорожную одежду. В руках она держала плетенную корзинку, видимо, с небольшим обеденным перекусом для ребят. — Да и ворчит он лишь для вида. Раз стоит на костылях — значит пойдет с нами. Леви фыркнул — подловила, чертовка. Видимо, Микаса уже успела заметить, что по дому он старается передвигаться без помощи посторонних предметов, пытаясь вернуть себе прежнюю уверенную походку. Но выходить на улицу без костылей, тем более на долгие расстояния, он не решался. — Должен же кто-то следить за тем, чтобы с вами ничего не случилось. Микаса тут же закатила глаза: — Вы путаете удочку с УПМ, а рыбу — с титанами, да? Вот же язва. Впрочем, он отчетливо видел, что Аккерман пребывала в полушутливом настроении, а потому благоразумно закрыл глаза на её колкости. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало… Зато остальные ребята проявили признаки искренней радости: Жан и Конни дали друг-другу пять, громко хлопнув при этом, а Армин счастливо улыбался, словно увидел свою ненаглядную возлюбленную. Стоит признать, Леви тоже взаимно привязался к этим детям. И он по-настоящему хотел провести с ними время, пусть и не собирался говорить об этом. Ведь если быть откровенным, оставшиеся солдаты его отряда — это всё, что оставила ему война. — От речки до моего дома не так уж и далеко, — тем временем говорила Микаса, деловито оглядев ребят с ног до головы, проверяя их «боевую» готовность. — Я часто хожу туда, когда хочу посмотреть на закат. Там красиво и рыбы обычно много, хотя я ни разу не рыбачила, но местное население, я слышала, нахваливает свои уловы. Меня даже один раз угощали. — Как у вас уютно, — мечтательно проговорил Армин. — И люди такие гостеприимные. — Они просто не знают, какие настроения сейчас в столице. Да и Эрен для них призрачный герой, а я — возлюбленная, горюющая по его смерти. Никто не говорил мне этого лично, но когда я ходила на рынок, то слышала местные сплетни, — Микаса грустно, как будто бы виновато, улыбнулась. — С такой точки зрения меня не за что винить. Ведь они не знают, кто именно убил их надежду и спасение. Слишком уж глухая деревушка, такая новость ещё не успела дойти до них. Но не ровен час, как меня будут ненавидеть и здесь. Так что пока я просто наслаждаюсь покоем. Все сникли, потому что понимали — Микаса абсолютно права. В этой маленькой деревне просто не кому было передать шокирующую новость убийства Эрена его самым близким человеком, а большинство йегеристов скопилось в столице и Стохессе, так что прививать ненависть к солдатам, остановившим Гул, здесь никто не собирался. Но разве это значит, что так будет всегда?.. — Будем верить, что в скором времени ненависть народа к нам стихнет, — печально вздохнул Армин, с сожалением посмотрев на Микасу. — И всё снова станет на свои места. — Хотелось бы в это верить, — ответила Микаса равнодушным тоном. И Леви понял. Она не верит. Аккерман всегда была чёртовым реалистом. Прямо как и он. В скором времени компания отправилась в путь. Плохое настроение постепенно уходило на задний план, от Жана и Конни исходили непрерывные шутки и всякого рода байки, Армин часто смеялся, не успевая вставить и слова, а Аккерманы улыбались, на короткое время отпустив все свои переживания. Оба понимали, что идут на рыбалку отнюдь не из-за рыбы, а из-за того, чтобы побыть вместе с близкими людьми как можно дольше.***
Пусть Леви и согласился пойти с ребятами, но рыбачить наотрез отказался. Вместо этого он сел вместе с Микасой на расстеленное одеяло, какое-то время молча наблюдая за сосредоточенными парнями. И тут уже Аккерман хотел было признать, что, когда надо, Жан и Конни, находясь вместе, умеют быть тихими, но скоро это впечатление развеялось. — Клюет! Клюет! — вдруг закричал Конни, отчего Микаса, задумавшаяся о чем-то своём, испуганно подскочила. — Смотрите, клюет! — он обернулся в сторону Леви и Микасы, воодушевленно показывая, что он говорит сущую правду. — Да услышали они тебя с первого раза! Чего разорался? Сейчас рыба с наживки соскочит! — раздраженно зашипел Жан. Конни спохватился, снова развернулся, сильно дернул за удочку, рыба вылетела и… Прилетела аккурат в лицо Армина, сидящего неподалеку. Не ожидав такого поворота событий юноша испуганно вскрикнул и тут же отбросил улов Конни обратно в реку. — Ну Армин, — осуждающе покачал головой Конни. — Надо было ловить! — Это тебе надо было рассчитывать силу! — не выдержал Жан, постепенно увеличивая громкость голоса. — Обязательно было кричать?! — Ребята, не ссорьтесь, ещё поймаем… — сконфуженно пролепетал Армин. Леви тяжело вздохнул. Тихие? Ему показалось. Наверняка всю рыбу в округе распугали. Зато этот цирк насмешил Микасу — она тихонько смеялась, закрывая рот ладошкой. Почему-то этот жест показался Леви таким милым, что он невольно снова почувствовал щемящую нежность к ней. Стоит признать, эти клоуны не зря устроили целое представление. — Помню, в кадетском корпусе было точно также, — отсмеявшись, поделилась с ним Микаса. — Кис Шадис всегда говорил, что нельзя ставить Конни, Жана и Сашу в одну команду. По его словам, это было убийственное сочетание. — Я успел заметить, — хмуро отозвался Леви, припоминая некоторые моменты с этой троицей. — По-крайней мере потому, как Жан, вроде бы неглупый парень, в команде со своими друзьями начинает резко падать в интеллекте и вытворять такое, что даже Ханджи придумать не смогла бы. — Например? — заинтересованно спросила Микаса, доверительно садясь к нему поближе. — Например пытался разыгрывать главнокомандующих, — Леви закрыл глаза, вспоминая глупые попытки Саши, Конни и Жана подшутить над ним. — Эти трое оставляли записки якобы от лица Эрвина, где призывали меня на встречу в самые неожиданные места, вплоть до конюшни, не учтя одного: я наизусть знаю почерк Смита. К слову, это были первые на моем счету новобранцы, которые пытались надо мной шутить. — И что же вы сделали с наглыми нарушителями вашего спокойствия? — Сашу оставил без ужина, Конни на весь день без Саши, а к Жану приставил на неделю Эрена. Вместе тренироваться, убирать отведенную им часть замка, дежурить после отбоя и всё в этом роде. — Жестоко. — Зато они отставили потуги юморить в моём присутствии, — пожал плечами Леви. Вот уж за это он действительно не раскаивался. Микаса хмыкнула, прежде чем снова перевести свой взгляд на речку и произнести то, что Леви так боялся услышать: — Эрен… Вот бы и он был здесь, — сказала она, словно снова теряла нить разговора и уходила в себя. Это повторяется снова. Микаса возвращалась к Эрену вновь и вновь, какую бы беседу они не заводили, а Леви только беспомощно смотрел за тем, как она закрывается от него на тысячу замков. — Эй, отродье. Я — не Эрен, но я то здесь. Можешь не уходить от меня прямо во время разговора? — Прости, Леви. Я… Я постараюсь. Но ничего не обещаю.***
«А мы станем свободными, если на том берегу умрут все, кто желает нам зла?» Слова Эрена эхом отскакивали в голове Микасы, стоило ей увидеть водную поверхность. Она никогда не забудет его глаза —ставшие пустыми и безжизненными на момент выхода к морю. Если быть откровенной перед собой, какое-то время она ненавидела людей из внешнего мира за то, что они сделали с её Эреном. Даже не так. Она ненавидела их за то, что они сделали со всеми ними. Потом познакомилась с беженцами, мальчиком Рамзи и его братом, из-за чего поняла, что в трагедии элдийцев виноваты не все люди, а только малая их часть. Но горячая несправедливость все равно выжигала ей душу, не давая по ночам спокойного сна. Ради чего умерла Карла, Гриша, капитан Ян, Саша и Эрен? Микаса не хотела верить, что во всём виновата история почти двухтысячелетней давности. Она отказывалась в это верить, раз за разом ища причину в себе. Действительно ли она сделала что-то не то, а теперь расплачивается за это? Микаса покачала головой. Она просто хотела любить… «Борись! Ради этого и жизни не жалко. Сколь ужасен и жесток может быть этот мир, не важно! Сколь суров и страшен он может быть, ну и что! Борись, борись, борись!» Голову пронзила острая боль. Микаса схватилась за виски. Леви, сидящий рядом с ней, беспокойно зашевелился: — Эй, ты чего? Болит? — ругаясь на то, что она не отвечает на его вопросы и молчит, Аккерман протянул ей флягу с водой. Микаса взяла её, но вместо того, чтобы начать пить, приложила к вискам. — Такое бывает. Иногда. Не обращайте внимания. Сейчас мне уже лучше. — Это сложно. Ты согнулась в три погибели, а я должен не обращать внимания, — Леви сощурил синие глаза, сканируя Микасу взглядом. — Может, хватит? Убегая от других, ты делаешь хуже только себе. — Я не убегаю от других, — уверенно заявила Микаса. — Я не люблю убираться, — в тон ей ответил Леви. — Что… — Ничего. Какое то время они сидели в обиженном молчании, разве что, не развернувшись от друг друга в разные стороны. А потом Микаса вдруг сказала: — Я все ещё слышу его. В своей голове. — Кого? — Леви непонимающе на неё уставился, жалея, что не может залезть в чужую голову с целью вправить мозги. Давно уже хочется. — Эрена, — Микаса ответила это так серьёзно, что Леви мигом передумал язвить на этот счёт. — Я слышала его уже давно, если честно, даже когда он был жив. Это не мешало мне жить, а наоборот, давало смысл, но сейчас приносит боль. — Что он тебе говорит? Микаса странно посмотрела на него тяжелым, изучающим взглядом, прежде чем ответить: — Борись. Он говорит: «борись».***
Странный разговор с Микасой не выходил у Леви из головы. Когда солнце уже порядком начало печь головы парней, те, к счастью Аккермана, которому срочно нужно было проанализировать услышанное, присоединились к ним. Жадно глотая воду из фляги, а после утоляя проснувшийся аппетит бутербродами, которые Микаса сделала на скорую руку, ребята выглядели донельзя счастливыми и довольными собой. — Ну рыбы здесь и правда полно! — одобряюще кивнул Жан. — Теперь у тебя будет что готовить, Микаса. — Спасибо, — по-доброму улыбнулась девушка, протягивая Армину ещё одну флягу с водой. — Как я рада, что вы приехали! На эти слова парни польщенно улыбнулись, а уши Армина даже заалели от смущения и радости, как будто он все ещё пятнадцатилетний мальчишка, впервые услышавший комплимент. — Пустяки! Я давно так не отдыхал! — пожал плечами Жан, расслабленно ложась на расстеленное покрывало и устремляя свой взгляд к небу. — Да и если быть честным, я никогда не рыбачил нормально. Не получалось ничего поймать. А тут такой улов, что, кажется, не будь разведкорпус расформирован, можно было бы устроить пир на весь мир! — Разведкорпус… — неожиданно хмыкнул Леви. — Перед тобой двое командующих и целый отряд. Считай, при желании, это уже можно назвать разведкорпусом. — А ведь точно, — улыбнулся Армин. — Капитан, а будет поощрение? — Жан повернулся в сторону Леви, хитро на него посмотрев. — За такой вклад в общее дело! — Спасибо. — И всё?! — Ты хотел что-то ещё? — на полном серьёзе спросил Аккерман, заставляя Жана стушеваться. Он словно снова оказался юным новобранцем, неожиданно заробевшим перед своим командующим. — Да ладно, выдохни. Весь покраснел. Микаса, наблюдавшая за сценой, громко фыркнула. Леви усмехнулся. Только уже болезненно. Он все ещё не понимал, что творится с Микасой и ненавидел себя за беспомощность. Обычно Леви всегда знал что делать, не имел права не знать, но сейчас… Что ему сделать, чтобы помочь Микасе? Хочет ли она, чтобы ей вообще помогали? Леви чувствовал себя так же, как и в тот день, когда Кенни покинул его. Он был совершенно растерян. Ему хотелось спасти Микасу от себя самой, но разве он был на это способен? Ей бы рядом какого-нибудь жизнерадостного Кирштайна, да только она его в упор не видит. А сам Леви мог разве что сражаться и убивать, но здесь — не тот случай. Так чем же он… мог помочь ей? — Думаю, пора возвращаться домой, — прервал его самоанализ мелодичный голос Микасы. — Солнце сегодня ярко светит, мне надо полить грядки в огороде. Если вы хотите, можете остаться, а я приду за вами вечером. — Я бы порыбачил ещё, — пожал плечами Жан, срывая с земли стебелек травы и отправляя его себе в рот. — Но если честно, сейчас становится жарко. Лучше прийти сюда ещё раз завтра утром. Я вроде запомнил дорогу. Микаса кивнула и посмотрела на остальных ребят: — А что насчёт вас? Конни махнул рукой, мол, он примет любое их решение, а Армин, которому рыбалка не особо пришлась по душе, воодушевленно воскликнул: — Да-да, придем сюда завтра, а ещё лучше послезавтра! — поняв, что выдал себя с головой, он смущенно откашлялся, чем вызвал громкий взрыв смеха у ребят. — Тогда идём, — Микаса встала, а следом за ней поднялись и парни, помогая собрать плед. — Если хотите, можете прогуляться. Нечего вам целыми днями со мной сидеть. — Эй, мы же к тебе приехали, а ты нас гонишь! — шутливо возмутился Жан. — Мне вообще тяжело представить, как ты здесь в одиночестве жила. Микаса посмотрела на него невидящим взглядом, прежде чем ответить: — Мне было грустно.***
Микаса задумчиво пила чай, который считала вполне сносным, и пыталась разобраться в себе. В своих чувствах. Что с ней происходит? Почему ей хочется то плакать, то смеяться, а в иные моменты она вообще ничего не чувствует? Не многое ли берёт на себя капитан Леви, пытаясь ей помочь? Микаса чувствовала его беспокойство — Леви весь день кидал на неё нечитаемые взгляды, а после вдруг взял и вырвал нож из рук, безапелляционно заявив, что рыбой займётся он. Не то, чтобы Микаса сильно протестовала. В конце-концов, она практически никогда не держала в руках рыбу, не говоря уже и о том, чтобы пробовать её приготовить. Да и сидеть на кухне, но уже не в одиночестве, а с другим человеком, который также как и она, предпочитает молчание любым разговорам, оказалось неожиданно уютно. У Микасы впервые мелькнула мысль, что она хочет сдаться. Безоговорочно капитулировать. И позволить себе впервые за всю жизнь принять чужую заботу, не чураясь, словно волк, руки, которая стремиться подарить тепло, не хватавшее ей всю свою жизнь. Она боялась снова остаться одной, отчего с ужасом думала о конце недели, когда ребята, в том числе и капитан, должны будут уехать. Но ещё Микаса помнила о том, что всегда должна оставаться сильной и не обременять кого-либо своим существованием. Ведь она — солдат, а солдат должен быть удобным… Но… Ведь она больше не солдат? — Или солдат… — проговорила Микаса одними губами. Да кто же она, чёрт возьми, такая? Почему ей кажется, будто война никогда не заканчивалась, а продолжает идти, бесконечно отравляя её жизнь? — Эй, ты вся дрожишь, — ворвался в ход её мыслей как всегда спокойный и невозмутимый голос Леви. Хотя нет. Сейчас в нём отчетливо звучало беспокойство. — В доме вроде не холодно. Печь я затопил. Не сильно, правда, а то будет совсем духота, но если нужно, я могу подбросить ещё дров. — Не нужно. Ничего не нужно… — И часто ты так? Микаса вопросительно посмотрела на него, пытаясь понять, о чём он говорит. — Бездумно смотришь в стену и разговариваешь сама с собой, — закончил капитан свой вопрос. — Вы наблюдаете? — спросила Микаса. Вышло более резко, чем она хотела. — Я замечаю, — спокойно ответил Леви, словно не заметил грубости в её голосе. После чего вышел из кухни, поставив рыбу на медленный огонь. «Всё-таки обидела. Опять. Да что же я за человек такой…» — с запоздалым раскаянием подумала Микаса. Она ведь не хотела ему грубить. Своим поведением сейчас девушка напомнила себе маленького Эрена, который всегда мог неосознанно обидеть Карлу, избегая её заботы. Микаса медленно встала, чтобы подойти к плите, однако, в этот же момент на кухню вернулся Леви, заставляя её остановиться. В руках он держал плед и книгу. — Далеко собралась? — скептически произнёс Аккерман, оглядев её дрожащее тело с ног до головы. — Я, знаешь ли, больше люблю рыбу, когда она не сгорела до тла, — в любой другой момент от подобной шутки Микаса бы всерьёз обиделась, но сейчас сил хватило только на то, чтобы слабо улыбнуться. — Так что сиди и читай свою книгу. Вслух. Может, не будет времени забивать голову всяким бредом, — когда Микаса вернулась на своё место и хотела забрать с рук Леви плед, она почувствовала, как что-то мягкоё и тёплое легло на её плечи. Микаса удивленно подняла голову вверх, столкнувшись взглядом с капитаном. Он смотрел на неё со смесью самых разных эмоции на лице, вызывая невольное смущение. Никто и никогда не смотрел на неё так. Будто бы она самая потрясающая девушка в мире, заслуживающая такой заботы. Микаса хотела произнести что-то неловкое, чтобы скрыть своё смущение и горечь, но от неминуемого позора её спас Леви, который вдруг отстранился и направился к плите, ругаясь при этом так, что у любого мимо проходящего завяли бы уши. — Не любите с угольком, да, Леви? — хохотнула Микаса. Убийственный взгляд, которым Аккерман наградил её после этого вопроса, вызвал у неё ещё один взрыв смеха. Впрочем, он не выглядел слишком недовольным. А ругался, скорее, для виду. — Рыба не сгорела, но была близка к этому. Так что попытка пошутить надо мной провалилась, Микаса, — пожал плечами Леви. — Я вовремя спохватился, — добавил он, невозмутимо складывая поджаренные кусочки в тарелку, прежде чем начать готовить новую партию рыбы. — А ты читай, не увиливай. — Звучит как приказ, — вздохнула Микаса, покорно раскрывая книгу. Ей действительно было полезно отвлечься. Сюжет книги, которую недавно читал Леви утром, пока все спали, снова увлёк Микасу с головой. А читать не только для себя, но и для кого-то ещё, порой вставляя свои комментарии, оказалось неожиданно интересно. Микаса больше не чувствовала себе одиноко. Казалось, протяни она прямо сейчас руку — и Леви непременно возьмёт её в ответ. Ведь так было всегда. И они оба знали это. Но каждый боялся сблизиться так, чтобы отпустить было уже невозможно. Аккерманы не любили одиночество, но тонули в нём. Отчаянно и бесповоротно. Однако высокие стены, которые они выстраивали вокруг себя множество лет, постепенно давали трещину. Леви осторожно касался Микасы, пока та настороженно впускала его в своё сердце.