Шесть месяцев

      Серебристый Бентли останавливается у элитного и мрачного поместья Аддамсов. Уэнсдей открывает дверь пассажирского сидения и выныривает из машины и идёт в направлении железных и скрипящих ворот, раскачивающихся в разные стороны, хотя ветра вроде бы и нет.       Первое, что подмечает про себя Торп, покинув автомобиль, это насколько гнетущая здесь атмосфера. Над особняком сгустились тучи. Только над этим домом. Чуть дальше небо является чистым, ни облачка. Странно. Очень странно.       — Уже передумал? — смотрит на него через плечо Аддамс.       — Похоже на дом из фильмов ужасов, — задумчиво отмечает Ксавье, приближаясь к своей жене.       — Так и задумано. Матери понравится твой комментарий насчёт поместья. Она так старается, создавая здесь ужасающую атмосферу.       Ворота распахиваются перед Уэнсдей, пропуская их обоих внутрь. Художник завороженно осматривается кругом. Архитектура и интерьер этого здания и правда поражает своей мрачностью и таинственностью. Вот они уже поднимаются по лестнице. Доски под ногами шумно скрипят.       — Уверен? — останавливается она прямо у двери. — Даю последний шанс. Беги отсюда, — предупреждающе оборачивается на него.       — Твоя убежденность в том, что я настолько слаб характером, что не смогу выдержать твою семейку, больно ранит, — приближается и кладёт ладонь ей на талию, притягивая к себе. Темноволосая мгновенно напрягается и пытается скинуть его руку, но тот лишь сильнее прижимает хрупкое на первый взгляд тело девушки.       — Кажется, ты забыла, что мы женаты и при других должны вести себя соответствующе, — склонившись над её ухом, опаляет горячим дыханием кожу.       — Кажется, ты забыл моё предупреждение о физических прикосновениях.       — При родителях ты мне ничего не сделаешь, — уверенно произносит он, натянув самодовольную улыбку.       — Твоё счастье продлится всего два дня, а затем я из тебя выбью всю твою наглость.       — Мы оба знаем, что ты этого не сделаешь, — ухмыляется Торп и тянется к дверному молотку, стуча и сообщая о прибытии.       Дверь открывает крупный устрашающий мужчина ростом чуть выше двух метров. Один глаз светлого цвета, что говорило о том, что мужчина наполовину слеп. На лице щетина. Черты лица резкие, с выпирающими костями. Одет в тёмно-серый строгий костюм. Взгляд равнодушный и, кажется, не живой. Вместо приветствия неразборчивое мычание. Но Уэнсдей, видимо, поняла, что хотел сказать мужчина.       — И тебе здравствуй, Ларч! Забери наши сумки из багажника, — Аддамс проходит внутрь, увлекая Ксавье за собой. — Где родители? — и снова мычание. Мрачный дворецкий семьи Аддамс удаляется на улицу, чтобы выполнить поручение темноволосой. — Это наш дворецкий и водитель. Родители подобрали его, когда он выскочил под колеса их машины, сбегая из психиатрической больницы для особо опасных преступников, — пояснила девушка, а Торп ещё больше напрягся от информации про лечебницу. Похоже, он начинает понимать, к чему клонила Уэнсдей. — Семья уже собралась в гостиной. Нас ждут, пошли.       В стенах особняка стоит непривычная темнота и холод. Интерьер довольно странный, в средневековом стиле. На стенах чуть ли не на каждом шагу развешены разного вида оружия: огнестрельное и холодное. А также орудия пыток. Торпу в секунду становится некомфортно, и желание тут же покинуть дом въедается в сознание. Но отступать уже поздно. Он что, зря так храбрился перед своей «обожаемой» жёнушкой?       Уэнсдей замечает его перемену в лице и приподнимает уголок губ наподобие злорадной усмешки. Всё только впереди, Торп. Посмотрим, как ты запоёшь в скором времени.       Они приближаются к достаточно большой двери с непонятными символами и узорами. Из помещения доносятся приглушённые голоса нескольких друзей. Видимо, внутри ведётся оживленный спор. Разобрать слова не удается. Уэнсдей замирает так, что шедший позади Ксавье чуть не врезался в неё. Спина девушки напрягается ещё сильнее, темноволосая глубоко вздыхает, как перед прыжком в пропасть.       Затворки отворяются, Уэнсдей берёт Торпа за руку. Зеленоглазый переводит на неё взгляд, её ресницы слегка трепещут. Что ж, не ему одному здесь некомфортно. Но больше всего Ксавье поразило действие девушки.       Присутствующие замолкают в момент, стоит завидеть на входе молодожёнов. Так, мама, отец, дядя Фестер, брат, Карин, его жена и, о Сатана, бабушка тоже.       Младшая Аддамс подсчитывает количество присутствующих и мысленно прикидывает, на сколько неуместных вопросов ей предстоит этим вечером ответить. На много. Очень много.       Гомес, сидящий в кресле с самой высокой спинкой, на несколько секунд теряется, видимо, ему не так легко переварить информацию о замужестве дочери. Напротив, на обшитом темно-бордовым бархатом диване сидит Пагсли и его супруга. Рыжеволосая высокая девушка с самым что ни на есть наивным характером была не на много младше самой Уэнсдей. Карин и дочь Аддамсов хорошо общались ещё с юношеских лет. Она дочь одного близкого друга семьи и время от времени гостила в поместье Аддамсов. Бабушка расположилась у горящего камина, который освещал тёплым светом всю гостиную. А Фестер стоял у окна и был явно враждебно настроен по отношению к Торпу. Он всегда считал всех ухажёров своей племянницы не достойными её. А тут ни слуху, ни духу и муж. Перед дядей всё же стоит извиниться.       В своих раздумьях Уэнсдей не сразу замечает воцарившую неловкую тишину. К счастью, Мортиша берёт всё в свои руки и, улыбаясь своей привычной плотоядной улыбкой, приветствует прибывших:       — Здравствуйте, дети! Как вы добрались? Устали с дороги? — подплыв к застывшей посреди гостиной парочке, заботливо интересуется Мортиша. Стоило Уэнсдей исполнить то, чего от неё хотят родители, как мать тут же стала к ней непривычно тепла. От такого лицемерия внутренности Аддамс сворачиваются и грозят избавиться от обеда, оставляя на мраморном полу гостиной Аддамсрв рвотный развод.       — Всё хорошо, миссис Аддамс! Мы так благодарны за ваше приглашение, — быстро берёт себя в руки Ксавье и напяливает на лицо самую ослепительную улыбку, отчего на щеках проступают милые ямочки. Уэнсдей взирает на него с раздражением. Говори за себя! Я бы ещё лет так пять не возвращалась сюда. Но, увы, что бы там ни было, семейные узы разорвать, к моему большому сожалению, не так просто.       — Я так давно хотел с вами познакомиться, но Уэнс всё откладывала этот момент, — притянув брюнетку за талию непозволительно близко продолжал он. Уэнсдей еле удержалась, чтобы не влепить ему затрещину за столь идиотское прозвище. Какая нахрен Уэнс? Тебе жить надоело?       — Но, к счастью, моя дорогая жена решила всё же, наконец, представить меня своей семье, пусть даже после свадьбы, — стискивает её талию ещё сильнее. Тепло его рук обжигает даже через слои одежды. Девушка спиной может почувствовать каждую выступающую мышцу на его теле, настолько сильно он прижал её к себе. Видя недовольство в глазах своей супруги, светловолосый лишь самодовольно улыбается, стрельнув в неё взглядом а-ля «и что ты мне сделаешь?». Ну погоди, художник-переросток, ты у меня ещё доиграешься!       — Дайте мне ближе рассмотреть мою бледноликую. Я уже успела по ней заскучать! — подходит к Аддамс младшей седовласая низкорослая пожилая дама. Со странным неопрятным платьем, кривым носом и больше напоминающая ведьму из детских книжечек. Юдора Аддамс подошла к ним и, бесцеремонно обхватив лицо своей внучки костлявыми руками, начала поворачивать его в разные стороны, осматривая девушку. — Совсем уже про бабушку забыла, — качает головой, вздыхая, и, наконец, обращает внимание на Ксавье. — Ой, а это наш зять! — чуть ли не подпрыгивает на месте от радости. — Дай-ка погляжу на тебя, — и проделывает тот же ритуал с Торпом.       Внутри Уэнсдей смеётся, видя растерянность на лице мужа.       — Привет, сестрёнка, — усмехается Пагсли, поднимаясь с дивана.       — Не называй меня так, — шипит.        — Добро пожаловать! — робко отозвалась Карин, стоя позади мужа.       — Ладно-ладно, — смеётся, поднимая руки в примирительном жесте. После окончания школы Пагсли Аддамс значительно убавил в весе и стал почти на две головы выше своей сестры. — Ты Ксавье, да? — подходит он к своему зятю. — Я бы, как любой брат, сказал: «обидишь сестру — убью», но в этом случае я могу тебе только посочувствовать, — хлопает его по плечу.       — Пагсли, — неодобрительно отзывается Мортиша Аддамс. — Дорогой, — подходит она в своему мужу и нежно проводит ладонью по его лицу. — Ты не хочешь познакомиться с мужем нашей дочери? — вопросительно смотрит на Гомеса, гипнотизирую его взглядом.       — С зятем я ещё успею познакомиться. Они только с дороги, пусть отдохнут. Нам предстоит ещё целый ужин, о тьма очей моих, — произносит мужчина и, бережно перехватив руку жены, страстно припадает к ней губами, осыпая поцелуями до самого локтя. Ксавье слегка смущённо вскидывает брови, а другая чета Аддамсов лишь раздражённо закатывают глаза.       — Дядя Фестер, когда ты вернулся? Я слышала, что последний раз тебя видели в Ирландии месяц назад, — меняет тему дочь Аддамсов, переводя внимание на лысого мужчину в длинном пальто, с каким-то детским наивным взглядом, пытающимся казаться серьёзным и неодобрительным.       — Вернулся недавно, как только узнал, что моя племянница вышла замуж. Ладно твои родители, но мне ты могла рассказать? — обиженно надувает губы.       — Прости, — монотонно отвечает брюнетка. — Всё случилось спонтанно, — добавляет она, покосившись на Торпа.       — Да ладно, разве я могу обижаться на свою маленькую протеже с косичками, — тут же радостно улыбается, подходя ближе к племяннице и её мужу. Губы Уэнсдей трогает искренняя улыбка. Кажется, Торп первый раз за всё их знакомство видит, чтобы она улыбалась или хоть как-то показывала эмоции. Ну, кроме того фото в Твиттере, но там она была пьяная. — А с тобой я ещё разберусь! — сводит брови к переносице, обращаясь к Ксавье, но улыбки с лица не убирает.       — Уэнсдей, покажи своему супругу дом. Вы остановитесь в бывшей детской комнате Уэнсдей, — произносит Мортиша, оторвавшись от ласк мужа. В который раз эти двое забывают где они находятся и отдаются страсти. Не дай бог, или кто там, я стану такой, как они.       — Вместе? — спросил Ксавье и тут же одёрнул себя, понимая, какую несусветную глупость сейчас ляпнул. Уэнсдей незаметно ущипнула его.       — Да, вы же муж и жена. Что в этом такого удивительного? — снисходительно улыбается.             — Просто Уэнсдей всё ещё трудно привыкнуть к физическим прикосновениям и объятиям. Мы постепенно стараемся отучить её от этого, но давить на неё я не хочу. Правда, дорогая?       — Всё верно, — быстро подхватывает Уэнсдей. Неплохо, Торп.       — Покажи ему подвал. Пусть заледенеет от ужаса, — заговорчески хихикая, полушепотом сказал Фестер своей племяннице. Но все присутствующие хорошо расслышали. В том числе и Торп, которому теперь остаётся только гадать, что там такого, что его заставит, как выразился Фестер Аддамс, «заледенеть от ужаса».       — Обязательно, — холодно отзывается Уэнсдей и хватает Ксавье за рукав, уводя из гостиной.       — Куда мы идём? В подвал? — усмехнулся светловолосый, стоило отойти на достаточное расстояние.       — Нет, твоя психика ещё не готова это лицезреть.       Брюнетка ведёт его вверх по лестнице, по витиеватым коридорам. Особняк Аддамсов настолько огромен, что Ксавье без проводника уж точно здесь заблудится.       Девушка отворяет деревянную дверь. Это действие отзывается режущим слух скрипом, а вдобавок на той самой двери отчётливо виднелись следы от когтей. Страшно даже представить, кому принадлежит сие творение. Комната достаточно просторная. Черный шкаф, чёрный стол, кровать, заправленная в чёрное постельное белье. Пушистый ковёр — чёрный. А в углу и вовсе покоится гильотина.       — Интересная, однако, штука для хранения, — покосившись на устройство для обезглавливания, произнёс Торп.       — Паровая гильотина. Я собрала её в десять лет, — задергивая шторы, ответила темноволосая. Кажется, у этой девушки непереносимость света.       — Зачем тебе в комнате гильотина? Зачем она тебе вообще нужна? — искренне не понимает. Видимо, с ужасами и странностями этой девушки ему ещё предстоит не раз столкнуться в будущем.       — Чтобы эффективнее обезглавливать кукол, животных, иногда людей, — протянула девушка, закинув сумку с вещами в шкаф. — В шесть нам нужно быть на ужине внизу. Советую ещё раз всё получше изучить. Чтобы не было повторений того, что ты ляпнул в гостиной.       — Я же вполне правдоподобно выкрутился. Это было случайно, — живо оправдывается. — Тем более они ничего не заподозрили, кажется.       — Моя мать – одна из тех людей, которая по одному только взгляду может понять скрытые мотивы человека, но она хорошо играет роль ничего не понимающей. Её стоит больше всех опасаться. И не оставайся с ней наедине.       — Есть, мэм, — выпрямив спину, приложил ладонь ко лбу, отдавая честь.       — И не называй меня «мэм». Строго по имени!       — Слишком много правил завязано в наших отношениях, тебе не кажется?       — Это не отношения, а взаимовыгодная игра. И нет, не кажется. В самый раз, — спокойно отвечает брюнетка, направляясь к выходу из комнаты.       — И куда ты собралась, жёнушка? — издевательски протянул Ксавье, плюхнувшись на кровать.       — Хочу пройтись. Какие-то проблемы? — вздёрнула подбородок, ядовито произносит Уэнсдей.       — Оставишь меня тут одного?       — Ты же не ребенок, — пожав плечами, девушка покинула комнату, оставив Торпа в одиночестве.       Парень встал с кровати и решил осмотреться. Это же своего рода мирок Уэнсдей Аддамс, хоть она тут давно уже не живёт. Помимо гильотины тут было много ещё интересных «вещей». Например, набор для таксидермии не страннее гильотины. Книги по демонологии, разного рода легендам, книги о культуре разных эпох, монстрах и так далее. Но больше всего удивило Ксавье наличие нескольких небольших баночек с мутной жидкостью, в которых покоились органы. ОРГАНЫ.       В голове невольно всплыла фраза: чтобы эффективнее обезглавливать кукол, животных, иногда людей.       Светловолосый сглатывает вязкую слюну, а по коже пробегает волна ледяных мурашек. Ох, и с кем же я связался? Надеюсь, хоть доживу до окончания нашей «сделки».       Решив отвлечься, парень подходит к окну и раздвигает шторы. Перед его взором открывается вид на передний двор, а за ним простилается неизведанный туманный лес. Вглядываясь в даль, Ксавье замечает прямо на лесном пороге тёмную маленькую фигуру. Уэнсдей. Медленным шагом направляется вглубь и исчезает из вида. Будем надеяться, она не пошла искать себе новых жертв.       Торп усмехнулся собственным мыслям, отходя от окна.       Прошло уже около получаса. Становилось невыносимо скучно, но выходить из комнаты не хотелось. И правда, без Уэнсдей не стоит сталкиваться с кем-то из её родственников. И хоть они обсудили, как себя вести и что говорить, но стоит всё же быть крайне осмотрительным.       Не успел Ксавье закончить свою мысль, как на плечо ему упало что-то тяжёлое. Светловолосый медленно повернул голову и тут же раздался оглушительный крик. Пытаясь спихнуть с себя неизвестное существо, а точнее кисть руки, зеленоглазый свалился на пол, а прямо перед его ногами и виновник мини инфаркта Торпа.       — Что за чёрт? — прошептал он себе под нос, во все глаза глядя на руку. О Господи!       Тем временем обрубок медленно надвигался на застывшего в шоке и ужасе парня, постукивая по деревянному полу подушечками пальцев и пытаясь на языке жестов что-то сказать Торпу. Ксавье медленно привстал, не сводя взгляда с конечности, а затем подошёл к кровати и схватил подушку. Не лучшее оружие для защиты, но что ему оставалось делать? Не каждый же день он сталкивается с живой рукой.       — Не приближайся, — голос опустился на несколько тонов и стал скорее умоляющим, чем предупреждающим. Кажется, теперь он понял, почему Уэнсдей так его предостерегала.       Дверь отворяется, и в комнату заходит вышеупомянутая девушка и, стараясь скрыть явное изумление, таращиться на сию картину. Помянешь чёрта — он и придёт.       Подумал про себя светловолосый, но внутри был рад её возвращению. Уж она то точно сможет объяснить такое странное… Ксавье даже не знает, как это назвать.       — Я смотрю, вы уже успели познакомиться, — быстро взяв себя в руки, произносит Аддамс, закрывая за собой дверь.       — Что это? — пытаясь скрыть дрожь в голосе, спрашивает светловолосый.       — Его зовут Вещь, — подходя к обрубку и помогая ему запрыгнуть ей на плечо, ответила Уэнсдей. — Он помощник нашей семьи. Не стоит его так сильно бояться, он самый безобидный у нас.       — Я даже спрашивать не буду, где остальные части тела, — вскинув брови, сказал Торп, присаживаясь на кровать.       — Я и не расскажу, — безэмоционально отозвалась. — Оставь нас и прекрати каждый раз пугать гостей, — уже обратилась она к Вещи. Придаток спрыгивает с плеча и, осунувшись, двигается к двери, явно сконфуженный тем, что Аддамс выставила его за дверь. Это ещё что за секреты?       — Если ты так сильно испугался Вещи, боюсь представить, как ты выдержишь этот ужин, — обернулась она на мужа, направив укоризненный и надменный взгляд.       — Там тоже будут присутствовать конечности? — едко выплёвывает.       — Там будут присутствовать куча неудобных и каверзных вопросов. А также рассказы бабушки и дяди о том, какая я была неугомонная в детстве. Отец напьётся и будет в слезах рассуждать о том, как дети быстро растут.       — Кажется, нас ждёт весёлый вечер, — усмехнулся Ксавье, запуская пальцы в волосы. Аддамс, смотря на это, словила себя на желании самой сделать это. Запустить руку в соломенного цвета волосы и до сладкой боли оттянуть их. Слегка встряхнув головой и отгоняя неуместное наваждение, Уэнсдей постаралась засунуть эти мысли и картины, подкидываемые фантазией, куда подальше.       — Я давала тебе шанс сбежать.       — У меня пока ещё не возникло такого желания, — темноволосая осмотрела его с ног до головы, а затем хмыкнула:       — Рисуешь ты явно лучше, чем врёшь.       — Признаю, пару раз было, — вскинув руки в примирительно жесте, смеётся.       Девушка ничего не отвечает, а лишь достав из шкафа другую одежду и полотенце, направляется в ванную, запирая дверь на три замка. Мало ли, может он извращенец, она знает его всего несколько дней.       Выходит Аддамс через пятнадцать минут. Уже одетая в свободное лёгкое платье, естественно, чёрного цвета. Оставалось только заколоть волосы, чтобы они не мешали, но заплетать привычные косички не хотелось. Настроение было не то. А потому девушка собрала иссиня-чёрные длинные локоны в небрежный пучок.       — Готов к самой мучительной пытке в своей жизни? — повернулась она всем корпусом к уже успевшему переодеться Торпу.