Наследие

      Сжав кулаки, я размашисто шагала к остановке. Зубы стиснула так, что ещё усилие — и раскрошатся. В висках пульсировало: сожаление о собственной неосторожности накрывало с головой. Как можно быть такой безалаберной?! В растрёпанных чувствах бежать чёрт знает куда, разговаривать с незнакомцем — пусть и очень привлекательным. Позволять ему себя коснуться!       Щёки запылали от воспоминаний.       — Интересно, куда он делся? — пробормотала я, инстинктивно обернувшись. Будто там, за тёмной полосой мрачного леса, скрывалась разгадка. — Испарился?       Наверное, посчитал, что скучно проводить время в компании плаксы, а я потеряла счёт времени, наслаждаясь внезапной лаской. Совсем на меня не похоже! Довериться первому встречному, вывалив как на духу все потаённые мысли и… опасения — глупее поступка я ещё не совершала.       Ух, стыдобища!       Необходимо разложить случившееся по полочкам, посоветоваться с кем-то, и я не придумала ничего лучше, как позвонить отцу. Сначала шли длинные гудки ожидания, а затем они превратились в короткие: он сбросил.       — Пфф! Спасибо!       Я раздражённо передёрнулась и, пиная камушки, попадавшиеся на пути, направилась домой.       Почему так всегда: когда нужен — недоступен или не берёт трубку? Нет, серьёзно, хотелось бы ответственного подхода к проблемам подростка со стороны родителя! А если экстренная помощь понадобилась, заряд практически на нуле, и его хватило только на гудок, а он?..       Хотя, наверное, к лучшему, что трубку отец так и не взял…       Я сбавила скорость: стремительный шаг, грозящий вновь перерасти в бег, стал нерешительным. Едва обращая на это внимание, я силилась разобраться в ворохе предположений и подозрений — гнетущих, шуршащих в голове подобно стае шумных воробьев.       Вот чем бы я поделилась?       «Ой, пап, тут ко мне в скверике парень подсел, и я почувствовала себя полной дурой, воодушевлённо потерявшись в сладостном волнении, пока таращилась на него, пуская слюни».       А папа:       «Да, доченька, так держать. Не останавливайся на достигнутом: ищи с ним встречи. Решила позориться — так уж до конца».       «Спасибо, пап! Очень ценю твою поддержку!»       Фу. Даже в воображении этот диалог выглядел смехотворно.       По дороге домой, уже проходя мимо спортивной площадки, находившейся неподалёку от университета, я услышала свист и обернулась.       — Эй! Аверина!       Я напустила на себя жизнерадостный вид — не стоит светить своими эмоциями, как ёлка в канун Нового года, — и зашагала Максу навстречу. Он спрыгнул с турника, на котором подтягивался, и, когда прозвучал мой приветственный возглас, сгрёб меня в объятия, отчего мой голос превратился в придушенное ворчание:       — Ма-а-кс!       Поставив меня на землю, он отстранился и напряжённо всмотрелся в моё лицо, обеспокоенно сдвинув брови.       — Что-то случилось?       — С чего ты взял? — я отвела взгляд в сторону, неловко переступив с ноги на ногу.       Ну вот, не палюсь, называется. Непроницаемость — моё все. Неужели действительно всё на лице написано?!       Согнутым пальцем он коснулся моего подбородка, приподнимая его, и мрачно констатировал:       — У тебя глаза красные. Обидел кто?       — Меня? Ты разве не помнишь, кто тут главный силач? — я вымученно усмехнулась.       — Естественно, ты. Но это не отменяет того, что я готов поговорить с тем, кто испортил тебе настроение.       Макс сложил руки на груди, одновременно демонстрируя бугрившиеся под кожей мускулы: доказывал, что он на самом деле может осуществить произнесённую угрозу.       — А если и так, что ты сделаешь?       — Обижу его, — заявил Макс без тени сомнения.       — А девушку? — поддела я, с истинным удовольствием наблюдая за стремительно меняющимися эмоциями на лице напротив.       — Ох, ну в эти ваши женские разборки я не полезу, — в деланом ужасе открестился он.       Я хихикнула. И решила продолжить маленький эксперимент:       — А если она качок под два метра?       Макс прищурился, придав себе вид глубокой задумчивости. Постучал пальцами по своей руке — выдерживал интригу — и расплылся в обворожительной улыбке:       — Тогда бы я ещё подумал.       Мы присели на лавочку. Макс закинул руку на моё плечо, привлекая к себе, и вдруг, ухмыльнувшись, взъерошил мои волосы, наверняка превратив и так взлохмаченную от бега причёску в прекрасный образец перекати-поля. Вот умеет же подгадать момент! Я скривилась и, дёрнувшись, отсела подальше. На возмущение сил уже не хватило — мальчишка! Что с него взять?       — Так и что тебя расстроило? — в его голосе проявились тревожные ноты.       — Басова подготовила доклад о сектах и их влиянии на общество, о детях, выросших там.       — И? — недоумевая, Макс развёл руками, как бы подразумевая: «И всё?».       Я закатила глаза. Неужели до него не доходит вся серьёзность ситуации?!       А как же участие и понимание, свойственные дружеским отношениям?       — Ты что, не замечаешь сходства? — я вскинула на него взгляд, оценивая, шутит он или впрямь не осознаёт проблемы.       — С чем?       Не осознаёт.       — С общиной, с нами! — чуть ли не взвизгнула я, объясняя, казалось бы, очевидное.       — Вообще нет.       Макс абсолютно по-мужски проигнорировал мою начинающуюся истерику.       Я вздохнула. Видимо, придётся разжёвывать.       — Когда слышишь тему, не ассоциируешь наше детство с жизнью в секте! Но она меня в пример поставила, как подростка, выросшего там! Понимаешь?       — Вот сучка, — выдохнул Макс. Дошло наконец!       — Эй! — я возмущённо ткнула его в бок локтем, хоть и была полностью согласна. — Не выражайся при мне!       — Ауч! Прости, исправлюсь, — он потёр ушибленное место, проворчав что-то про жестоких девушек. — Что ещё она говорила?       — С вопросами пристала: я как могла её отфутболила. Но всё никак не пойму: кто её источник? Я не распространялась о том, где выросла. Странно, что она вообще об этом узнала, — вслух размышляла я, по инерции наматывая выбившуюся прядь на палец.       — Хм-м, — многозначительно протянул Макс. — А в теории кто мог ей разболтать?       — Никто! — безапелляционно сообщила я.       — Да уж, странно, — кивнул Макс, явно задумавшись о чём-то своём. — Ты сказала, она Басова?       — Ага.       — Она… — Макс пощёлкал пальцами, буквально подгоняя меня.       — Сестра того самого оперативника, да, — торопливо добавила я, недовольно покосившись на бесцеремонный жест.       — Что ж, тогда всё ясно.       Произнесено как вердикт. Но вот ясно одному лишь Максу.       — Что ты имеешь в виду? — я отзеркалила жест с пальцами.       — Я у отца своего спрашивал про этого Басова, там мутная история.       — Какая?       — Учти, я знаю исключительно со слов отца, — помявшись, предупредил он.       — Ну хватит уже интриговать!       — В общем, у твоего отца совместный проект с мэрией. Пару лет назад он подбирал под него команду: физически сильных людей от двадцати пяти лет, в основном из числа полицейских. И, как я понял, Басов участвовал в отборе. Им предлагалось пройти несколько этапов: на физподготовку, на логику, на скорость. Басов с ними справился. И после проверки каждый из отобранных проходил беседу с твоим либо моим отцом. И ответы Басова на какие-то психологические вопросы их не устроили. Ему отказали.       — Так просто? Из-за психологического теста? — я нахмурилась.       — Да, отец толком не объяснил, а я не интересовался, но то ли Басов предлагал слишком жёсткие методы, то ли для дела был готов пожертвовать частью команды…       Невообразимо.       — Стоп, — оборвала я его на полуслове, всё ещё не веря собственным ушам. — Чем они собирались заниматься? Что значит жертвовать частью команды?       — Я же пояснил: досконально не знаю, — Макс поджал губы.       — Но что-то же знаешь! — слишком мало информации! Уму непостижимо, чтобы Басов так легко мог пожертвовать людьми.       — Там что-то, связанное с охотой и обеспечением безопасности города.       — Охотой? Неужели проблема диких животных так остро стоит перед администрацией, что для этого понадобилась целая команда?       Услышанное не складывалось в единую картину. Казалось, что кто-то специально спрятал основные детали пазла, но кто… и какие…       Макс хмыкнул.       — Можно и так сказать.       — Но… — я запнулась. Мысль — неуверенная, едва обретшая призрачные очертания, — не давала мне покоя. — Я не могу понять, почему для Басова так важно попасть в эту команду?       — Там вроде личный мотив, — Макс неопределенно пожал плечами. — И это вторая причина, по которой его не взяли.       — Занятно, — протянула я. — Надо погуглить: может, родственника Басовых зверь загрыз?       — Хорошая идея, но вряд ли об этом что-то писали. Хочешь мяч покидать? — предложил Макс, поднимаясь.       Неожиданная смена темы.       — Да, можно, — я оттолкнулась руками от скамьи и бодро вскочила на ноги.       Мы пасовали мяч друг другу, стараясь удержать его в воздухе как можно дольше. У меня получалось! Успех!       — А твой отец участвует в проекте? — всё же я не выдержала: чувствовала, что Макс не всё мне рассказал.       — Да, — Макс отбил мяч.       — И ты не боишься за него? — не унималась я, чуть ли не клещами вытаскивая из него информацию.       — Нет.       — Почему?       Макс нарочно начал делать высокие передачи, и мне приходилось отбегать, чтобы поймать мяч. Продолжать общаться стало затруднительным. Подпрыгнув, я отбила очередную подачу, и мяч точным ударом врезался не успевшему отреагировать Максу в лицо. Раздался хруст.       — Чёрт! — застонал Макс, прижимая руку к носу.       В панике я бросилась к нему. Пока изворачивалась, пытаясь увидеть, что с ним, Макс вертелся вокруг своей оси, приплясывая от боли.       — Макс, извини, пожалуйста, я не специально, честно, — тараторила я, умоляюще сдвинув брови. Пробовала как-то помочь, в панике прикасаясь к его руке, по которой текли тёмно-бордовые полосы. Вот чёрт! Ругательство, произнесённое Максом, было как нельзя кстати. Собственная беспомощность сковывала, и единственное, на что я была способна, — лихорадочно лепетать извинения, будто это могло хоть как-то помочь. Или повернуть время вспять, позволяя мне переиграть последние пару минут.       Лёгкий щелчок вырвал меня из нахлынувшего самобичевания, и я оцепенела, поражённо уставившись на вдруг успокоившегося Макса.       — Всё отлично, не волнуйся.       Он наконец остановился, убрал руки и скривился, заметив кровь на ладони.       — Нос сломан? — я метнулась к рюкзаку в поисках салфеток. Наверное, ещё нужен лёд. И обратиться к врачу. Или… Мысли хаотично кружили вокруг произошедшего, и я цеплялась за каждую в надежде загладить вину.       Макс ощупал ушиб и поморщился.       — Всё хорошо, жить буду.       — Но я же слышала хруст, — я замерла на отдалении от друга. Не верилось, что это он считанные секунды назад получил мячом в лицо. Если бы не кровь, размазанная под носом.       — Ветка.       — Да какая ветка? — я всплеснула руками, продолжая таращиться на красные разводы.       — Или пальцы, — живо нашёлся Макс. — Костяшки хрустнули, когда мяч хотел отбить, — в подтверждении своих слов он сжал кулак и надавил на него.       Звук повторился. Но совсем другой. Кажется…       Я уже не была ни в чём уверена, да и Макс выглядел так, словно ничего не произошло. Я нахмурилась и протянула ему пачку.       — Уверен, что не хочешь зайти в травмпункт? — я сделала ещё одну попытку, уже не надеясь, что ко мне прислушаются.       — Разумеется. Не раздувай из мухи слона! — отмахнулся Макс, вытираясь. — Это всё сосуды. Ты знаешь, что у некоторых людей они слабые, и от малейшей травмы может кровь пойти?       — Не откажешься от помощи, ранимый ты человек?       Я встала на цыпочки и промокнула те следы, которые он пропустил. Хоть в чём-то оказалась полезной.       Макс прикрыл глаза, подавшись вперёд.       Я напряглась. Голова кружится?       Ресницы трепетали, словно Макс подглядывал. Моё замешательство не осталось незамеченным. Он отстранился и насмешливо фыркнул:       — Какая забота!       Как будто ничего и не произошло. И как это расценивать?       Я закатила глаза: ну конечно, вполне ожидаемая реакция!       — Да ну тебя! Я домой.       — Проводить?       — Сама дойду, — буркнула я, закидывая рюкзак на плечо. — Ты лучше сходи к врачу.       Всё же мне не понравился тот щелчок.       Дома обнаружилось, что Соня не переставала слать сообщения.       Машка совсем с катушек слетела! Нет, правда, секта?       Волна мурашек прокатилась по коже. Мне не удалось убедить её перепалкой с Машей?       Затем почти сразу же следующее:       Это же глупости какие-то!       И через минут десять после предыдущего:       Тебя Паша искал, я сказала, что ты умотала по срочным делам. Он расстроился, бедненький       И уточнила:       Учти, если ты ему изменяешь, сдам с потрохами!       Я фыркнула и бодро отстучала:       Держу в курсе: никаких измен и сект)       Сонька в своём стиле. А у меня словно камень с души свалился: она вроде бы не восприняла всерьёз доклад Маши.       Я намешала творог в чашку, посыпала его сахарозаменителем, потом порезала яблоко в отдельное блюдце и, засунув в рот ложку, поднялась в комнату. Там принялась за перечитывание «Героя нашего времени» к завтрашнему уроку литературы. Но погрузиться в историю жизни Печорина не позволил стук в дверь. Не дожидаясь согласия, зашла мама.       — О, ты решила начать стучаться?       Мама смутилась, но постаралась принять беспечный вид.       — Да, видишь, уважаю личное пространство подростка.       — Главное, не переборщить с уважением, — пробормотала я, откладывая учебник в сторону.       Мама присела на край кровати.       — Как дела в школе?       — Нормально, — выпалила я ещё до того, как она успела закончить вопрос.       Мама нахмурилась, задержав взгляд на моём лице, и уточнила:       — Точно? Выглядишь грустной.       — Мам, брось, это моё обычное лицо, — я постаралась выдавить из себя более убедительную улыбку.       — Обычное?       — Недовольное.       Она рассмеялась.       — Да, теперь вижу, всё хорошо.       Я улыбнулась снова. На этот раз искренне.       — Ты ела?       — В процессе, — я засунула в рот дольку яблока и, поспешно прожевав, всё же поинтересовалась: — Мам, а кровь из носа после удара как быстро останавливается, если там сосуды слабые?       Уже собравшаяся уходить, мама застыла в дверях, развернулась и удивлённо округлила глаза.       — Что за вопросы? Ты собралась кому-то в нос дать? Мне стоит переживать об этом?       — Нет, сугубо теоретический вопрос, — тут же конкретизировала я.       Мама заметно помрачнела и с подозрительным цоканьем отозвалась:       — Ну если теоретический, то минут десять, максимум пятнадцать, если брать в расчёт, что сосуды слабые. Это ещё от свёртываемости крови зависит.       — А, допустим, минута — это как? Допустимо?       — Господи, Дарина, что за нездоровое любопытство к крови и носам? — всплеснула мама руками.       — Вполне здоровое, я же интересуюсь, сколько по времени останавливается кровь, а не как заставить её идти как можно дольше, — пробурчала я.       Неодобрительно качая головой, мама всё же вышла.       Обилие информации вызывало всё бо́льшую тревогу, и чтобы успокоиться, я решила записать, что узнала за день. Открыла блокнот и, раздумывая, погрызла ручку. Для понимания картины в целом обычно помогает систематизирование данных.       Известно:       «Басов участвовал в проекте отца» (что за проект???)       «Его слили из-за заваленного теста»       «Личная заинтересованность» (какая???)       «У Макса практически моментально прекратилось кровотечение» (почему?)       «Зачем врать, что это были костяшки?»       И, припомнив ещё одно событие, дописала:       «Браслет потеплел в присутствии Макса» (просто совпадение?)       Так, и что общего во всём списке?       Я подставила под щёку кулак, объединила первые три пункта фигурной скобкой, а затем, подумав, добавила стрелки от скобки и последнего пункта и, соединив их, справа от написанного аккуратно вывела: «Папа».       Из списка выбивался Макс. С ним что-то не так, или это всего лишь мои загоны?