Moving — Haunting — Freezing

— Э-э-э-э-эме-е-е-е-ет! В ответ раздалась… тишина. Что было чрезвычайно подозрительно, потому что по-настоящему спящие люди всё-таки не настолько тихо дышат. — Пауэ-э-э-э-э-эл! Фамилия тоже не помогла. Бекетт на секунду задумался и сказал: — Я не знаю, есть ли у тебя второе имя… Ты похож на человека, у которого оно должно быть. Оно почти читается на твоём прекрасном лице. — После этого раздалось фырканье, но Бек сделал вид, что не заметил и предположил: — Алан? Брэкстон? Деметриус? Фостер? Лисандер? — Ты по алфавиту, что ли идёшь? — Эммет — что-то там — Пауэлл сдался и открыл глаза. — О, так ты не спишь? Очень удачно! Как тебя зовут? — Зачем тебе? — Я, кстати, Бекетт Рив Мёрфи, приятно познакомиться. — Бек вытащил из-под одеяла его руку и пожал, потом вернул её на место, но закрепил знакомство ещё и пожиманием члена. — Говори давай. Ты что, Толливер? — Нет. — О боже, ты так упираешься… это всё из-за того, что ты просто Джек? Или Джон? — Нет ничего плохого в этих именах. — Да конечно нет… кроме невыразимой скуки! — Я… Виллоуби,— сказал Эммет так, будто это стоило неимоверных усилий. — О-о-о-о! Я не знаю ни одного Виллоуби! Реже, чем Виллоуби я встречал только Перегринов и Найджелов. — Что это вообще значит? Там отрицательное количество встреч? — Ты угадал! Надо это отметить! Пошли куда-нибудь? — Можем пойти в кухню. — Не хочется говорить, что это не инновационное предложение, но оно именно такое. — Можем пойти к тебе. Бекетт скривился. — Ну-у-у-у, там довольно холодно. — Господи, Бек, надо что-то делать с твоей дурацкой системой отопления, это уже не смешно. Как ты там живёшь вообще? — Э-э-э-э-э… Они переглянулись и поняли, что ни один из них не может вспомнить, когда Бек в последний раз ночевал у себя дома. Похоже, за прошедшие три недели он только несколько раз заезжал туда, чтобы взять какие-то вещи. Так что, по закону перемещения материи в пространстве, в резиденции на Ксанаду имущества становилось меньше, а на Ист-Фэер-Плейс, соответственно, больше… намного больше. Эммет всё чаще открывал шкаф, задумчиво смотрел на его содержимое и закрывал, ничего не говоря. Один раз он был замечен в спальне с рулеткой. Бекетт лишь успел набрать воздуха, чтобы что-то сказать, но был тут же остановлен: — Нет, я не измерял свой член с помощью 25-футовой рулетки. — Почему? То есть, а что ты там измерял? — Неважно, это пока очень туманная идея. — Если это подвесы, я должен знать заранее. — Что? Какие ещё подвесы? — Ну, если ты спрашиваешь, это не они. Уффф, хорошо, — испытав огромное облегчение от того, что не придётся проникаться практиками подвешивания и связывания, Бек мгновенно забыл про рулетку и задумчиво произнёс: — Барринг… Барристер… Риввинг… хм, это могут назвать почти в мою честь. — Ты что-то говоришь? — Неважно, это пока очень туманная идея. — Оке-е-е-е-е-ей. — Ты научился правильно говорить океееееей! Я так горжусь тобой! Так мы совсем скоро доберёмся до Yaaasss Queen! — Ни за что. — Нет-нет, конечно, нет. Не сегодня, по крайней мере. Они решили не озвучивать своё наблюдение о фактическом переезде Мёрфи, но его дом был исключён из возможных пунктов назначения. — Почему бы нам просто не пойти в клуб? — предложил Бек, для убедительности усевшись на своего соседа по кровати и начав поглаживать его грудь. — О, нет. Там слишком громкая музыка, толпы людей и совершенно нечего делать. — Эммет начал производить какие-то странные телодвижения, будто пытался скинуть с себя человека и спрятаться в укрытие. — Ну, если ты будешь со мной, тебе будет, что делать, — уверил его ловко балансирующий и даже не думающий падать Бекетт. Он добавлял ещё и дополнительные движения бёдрами, которые привели к тому, что сопротивление значительно поутихло, Эммет замер, а потом дотронулся до его колена одним пальцем. Поразительно, но он до сих пор ни разу не позволил себе внезапного или уверенного первого контакта. Даже сейчас, в ситуации, когда его член находился за ягодицами Бекетта, периодически оказываясь под ними, а непоколебимое доказательство живейшей заинтересованности Мёрфи было прямо… ну, возможно с лёгким отклонением на северо-запад… перед ним, он едва коснулся только той части тела, которая была ближе всего к нему, будто вначале проверяя реакцию на это действие и ожидая в любой момент услышать: «Мистер Пауэлл, что вы себе позволяете?!» Бекетт прерывисто вдохнул, словно это движение произвело на него большее впечатление, чем то, что в данный момент происходило где-то в координатах его перинеума, осторожно взял другую руку Эммета и одну за другой поцеловал костяшки его пальцев. После чего тот вздохнул и сказал: — Мне и тут нравится. — Всем нравится, но я бы не отказался увидеть тебя… и себя и в другой обстановке. Один раз? — М-м-м-м… — Да не волнуйся, это будет гей-клуб, так что всё в порядке! Волнения после этого заявления как будто бы только прибавилось. Эммет долго молчал, хмурился, сжимал губы, как будто мучительно вспоминая слова, которые помогут ему убедительно доказать, что он никак не может согласиться на такое авантюрное и полное неизведанных опасностей предприятие, и в конце концов произнёс: — В Авроре нет гей-клубов. — Рад, что ты это знаешь! Но мы же можем поехать в клуб в Денвере? — предложил Бек. — Буквально на пару часов? В следующие выходные Хэллоуин… — Какой там дресс-код? — поинтересовался Эммет. — Мы должны прийти в костюмах? — О, там очень строгий дресс-код! Изгоняют всех, кто слишком одет. Но, конечно, мы можем прийти в костюмах. — У меня только один костюм… — У тебя есть костюм?! Надеюсь, он кожаный? Но только без маски — ненавижу эти штуки. Там предполагается макияж? Если тебе нужен глиттер, я знаю, где его много! — Там есть шлем, парик, — принялся перечислять Эммет, — высокие сапоги и нижняя юбка. Макияж не предусмотрен, — на всякий случай добавил он. — Разве что брови нарисовать придётся. — Парик, сапоги и юбка… — почему-то Бекетт запомнил не всё из перечисленного. — Я хочу на это посмотреть! Как выяснилось спустя полчаса, Эммет также перечислил не все детали костюма. Точнее, он сообщил примерно о десятой его части, каким-то образом опустив наличие нагрудника, наколенников и ещё нескольких странных псевдометаллических предметов. — Ну, как тебе? — с опаской поинтересовался человек, облачённый в некое подобие средневековых доспехов. — Образ надо закончить, но я не помню, куда положил меч. — Это… очень защитное сооружение, — начал было Бекетт, но быстро сменил направление речи и улыбнулся. — Если во всём этом ты будешь чувствовать себя достаточно безопасно, чтобы проводить время в обществе десятков незнакомых геев, я только за! Но вот меч… не знаю, пустят ли нас с ним. — Он из пеноплекса, — уточнил Эммет. — У тебя что, даже нет настоящего меча? Пауэлл, ты меня разочаровал! А что это за костюм вообще? — Я, — добавив голосу немного торжественности, начал Эммет, — Андуин Ринн, король Штормграда, — он ткнул пальцем в изображение льва у себя на груди. — Сын величавшего героя Вариана Ринна, который погиб… Ты же не слушаешь, да? — Я очень слушаю! Практически, внимаю, — ответил Бек, не отрываясь от телефона. — Мне надо это записать… Так, а кто тогда я? — Что ты там говорил про макияж и глиттер? Не хочешь примерить образ Гневиона? — Конечно, хочу! А кто это? — Дракон… — потом, немного подумав, Эммет решил добавить информации: — Выглядит он как человек, а в дракона только обращается. — Звучит захватывающе и очень на меня похоже! Надеюсь, у него поменьше доспехов? И он не начинает внезапно изрыгать пламя? Нет, ну я не против таких плеч и всё такое, но не уверен, что выдержу в таком больше пяти минут. — Тут специальные металлические заклепки на подвижных частях, а сам материал очень лёгкий… и да, у него гораздо меньше доспехов. Если подумать, Гневион вообще в одном плаще ходит. — Нет, в одном плаще как-то слишком вызывающе, я, пожалуй, надену ещё G-string… да, будет очень по-хэллоуиновски. Стоило им начать заказывать детали костюма, как будущий дракон тут же осознал, что и на этот раз количество деталей было сильно занижено. Помимо плаща для образа требовался также парик, плечи, обязательно чёрные и массивные, кожаные сапоги длиной до середины бедра, какие-то объёмные штуки на запястья. От наколенников после недолгих переговоров решено было отказаться. Бекетт явно считал, что в костюме самое важное — стратегическая открытость важных участков и лишь частичная прикрытость остальных, поэтому он раза три успел воскликнуть: «Вот же! Идеально!», когда видел нечто кожаное и с заклёпками. Человек же, отчего-то думающий, что одеяние должно походить на то, что обычно носит выбранный персонаж, останавливал его, зачем-то отмечая, что представленные доспехи выглядят глупо и ни от чего не защищают. — Они защищают от вероятности остаться незамеченным, — объяснил Бек. — О, вот это просто превосходно выглядит! Точно для чего-нибудь пригодится. — Это просто два ремня. — И плечи! Меня немного беспокоит, как эти ремни располагаются… Думаешь, они не будут натирать соски? — Можно я не буду об этом думать? — Ладно, беру, потом разберёмся. — Получилось очень дорого, — задумчиво сказал Эммет, глядя на содержимое корзины. — О, пустяки! Знаешь, как говорят эксперты: если вас пугает цена, просто разделите её на количество раз, которое вы будете этой вещью пользоваться. — Я разделил на один. Ничего не изменилось. — Один, сто — какая разница? Главное, нас запомнят надолго! — Я не хочу, чтобы меня запоминали. — Хм. Тогда для чего у тебя этот о-о-о-о-очень запоминающийся костюм? Чтобы сливаться с толпой? — Ну, если едешь на комик-кон, то, в общем-то, так и происходит. — Сомневаюсь. Но если ты реально хочешь затеряться в Хэллоуин в гей-клубе, ты должен одеться пилотом, а я — шлюшным бортпроводником… или проводницей. — Эм-м-м-м… нет. — Просто не в этот раз, да? — Вот… теоретически… если люди куда-то захотели пойти, туда что, не пустят в нормальной одежде? — В Денвере-то? Пустят в чём угодно. Прямо грустно. Эх, помню как-то раз я был в клубе в Берлине, и там был такой строгий дресс-код! Теннисные носки. — Звучит выполнимо. — Нет, ты не понял. Это всё. Всё, что на человеке должно было быть. — Я почти уверен, что ты это только что придумал. — Зачем мне такое придумывать?! Я могу описать тебе свои ощущения от первой до последней минуты. А минут этих было примерно сто, потому что потом мне стало резко скучно, я начал думать, что есть такое явление, как слишком много пенисов на квадратный фут, и захотел просто съесть много картошки фри и лечь спать. — А если я захочу того же самого? — Мы просто уйдём оттуда. Тут полчаса всего ехать! — Ладно, хорошо. Куда доставка приедет? — Сюда, куда же ещё, что за странный вопрос? — сказал Бекетт, проверяя, где в костюме Эммета есть пути доступа к человеку внутри.

***

— Пауэлл, входи уже в образ повелителя Ураган-Сити и дерзновенно прошествуй к своей самоходной повозке, презрев препятствия в виде соседей, которые точно только и делают, что смотрят в эту сторону, — сказал Бекетт, положив Эммету руку на (огромное) плечо и проникновенно глядя в лицо, которое стало полузнакомым из-за парика и выдающегося образчика бровей. Речь эта понадобилась потому, что хозяин дома внезапно вспомнил, что оставил машину припаркованной в тупике улицы и теперь не желал преодолевать до неё тридцать футов, так как ему казалось, его увидит весь мир. В своём отчаянии он даже начал просить Бека загнать машину в гараж, но тот сопротивлялся, мотивируя это тем, что если окружающие, и правда, только и ждут парада костюмов не только детей, но и взрослых, сам Бекетт, появившийся из этого дома в отнюдь не будничном одеянии, произведёт на них ничуть не меньшее впечатление, чем их сосед, которого они знают исключительно по его повседневному луку. Быстрая дискуссия привела к решению ехать на такси, но выходить через гараж, так как появления просто людей оттуда ждут меньше. Мёрфи эта логика не показалась железной, но он не стал спорить. — Штормград. — Где? — Я повелитель Штормграда, а не Ураган-Сити. — Больше уверенности в голосе! Больше величия в поступи! Ты сможешь! — О боже. — И вообще, тебя трудно узнать, так что скорее всего, они подумают, что из твоего дома всего лишь вышли то ли два весьма странных приглашённых стриптизёра, то ли люди, которых ты приглашал для ролевых игр. — Да, Бек, так гораздо лучше, ты меня успокоил. — Тебя не надо успокаивать, ты Андуин Ринн, и ты можешь всё! — Ну… это не совсем так. В битве за Азерот я… он почти проиграл Сильване, а потом его взял в плен Тюремщик… — Ты меня не переубедишь, Андуин, — с придыханием ответил Бек. — А спас его, конечно же, Гневион? — Герои Альянса… Окей, и Орды тоже… Чего ты так смотришь? — Кажется, я начинаю понимать, почему этот дракон, — он осмотрел сначала себя, а потом собеседника, — постоянно подкатывал к принцу. Этот паладин просто великолепен. — Это не совсем так… У Гневиона не было навыков межличностного общения, и, возможно, он считал Андуина очаровательным, но это вовсе не означает, что он был заинтересован в нём… в таком смысле, так что это остаётся только теорией. — Они же всё время играли в настольные игры! Это практически третья база! Да и какая же это теория, если мы — живое доказательство? — убедительно сказал Бек, решительно делая шаг к повелителю Штормграда, всё ещё не желающему понять очевидное и наглядно демонстрируя свои чувства заключением в объятия и поцелуем. Объятия, несмотря на прошедшие тренировки, получались из-за костюма не самыми крепкими и чувственными, но поцелуй вышел весьма удачным, особенно, если судить по тому, что Эммет в конце выдохнул что-то на одному ему понятном языке. Так и явилась миру эта эпичная картина: Андуин Ринн и чёрный дракон, который, несмотря на остроту момента, не опалил губы своего короля — эти двое постепенно появлялись по мере поднятия гаражных ворот. Нет. Механизм ворот опять не сработал, так что пришлось совсем не эпично помогать ему вручную. — Хм, я только что понял… — пробормотал Эммет. — Что? Что ты забыл о страхе и готов ко всему? — Нет, конечно. Я понял, что все наши выходы в свет сопровождаются переодеванием в костюмы. — Ага! Все два! Мне теперь даже интересно, как это будет оправдано в третий раз. — И в третий раз не обойдётся без облачения в костюмы? — Да уж наверное! Теперь это наша традиция. Выход их не сопровождался шокированными возгласами из соседних домов. Где-то в другом конце улицы слышался смех, но, скорее всего, там просто были дети, нарушающие родительские запреты, тайно поедающие сладости прямо в процессе trick-or-treatingА, торжествующе и слегка демонически хохоча в процессе совершения этого преступления. Они так быстро оказались в центре Денвера, что Эммет, кажется, за время поездки даже ни разу не выдохнул. Бекетт в мгновенье ока оказался на улице, открыл дверь такси и опустился на одно колено. — Эм-м-м-м….Бек? Что ты делаешь? — Оказываю тебе почести. Добро пожаловать на Бродвей, мой повелитель! — А ты не мог бы не оказывать мне почестей какое-то время? Например, до возвращения домой? — У меня не получится. И если ты беспокоишься за водителя, то зря, ему всё равно. — Вообще пофиг, — меланхолично подтвердил тот. — Хэллоуин же. Буквально перед вами у меня на заднем сиденье сосались русалка, дьявол и тётка в костюме женщины по вызову… хотя, может, это и не костюм был? А, неважно! Хорошего вам вечера! — он уехал, а Бекетт поднялся и обвёл улицу широким жестом. — Запомни это место, где мы впервые вдохнули свободу и холодный октябрьский воздух… Хотя нет, лучше не запоминай. — Примечательной локацию, действительно, можно было назвать с трудом: по другую сторону четырёхполосной дороги взгляд сначала невидяще скользил по длинному серому зданию крытой парковки, пока внезапно не спотыкался о нечто, видимо, намекающее, что оно — местный аналог венецианского Дворца дожей, только чуть меньше. И ниже. И с пластиковыми окнами. И пострадавшее от граффити. Сам клуб с многообещающим названием The T & The D был непосредственно за их спинами и, если бы не радужный флаг над входом, остался бы совершенно незаметным среди ломбардов, закусочных и других баров. Он располагался на первый взгляд в крошечном одноэтажном сером здании, а единственное его окно, выходящее на Бродвей, было забрано серьёзной решёткой, за которой, кажется, было пуленепробиваемое стекло. У открытой двери на табурете одиноко сидел крепкий мужчина в чёрных джинсах, кожаной куртке и кожаной же фуражке. Очереди из желающих попасть внутрь не наблюдалось. — Добрый вечер, любезный сэр! — обратился к нему Бек. — Найдутся ли в этом прекрасном заведении места ещё для двух людей? — Да, конечно, мальчики, — улыбнулся тот. — Всего пятёрка за вход с человека… или дракона, — сказал он и подмигнул. — О, вы играете? — слегка оживился Эммет. — Ага. Начал с классики и с тех пор не пропустил ни одного обновления. — Я только с Лича. А что вы думаете про… — Андуин, может, пойдём? Или останешься здесь? Ну, я даже рад, что ты уже не против, что тебя видят из всех этих проезжающих машин, — совсем спокойно, вообще без всякого подтекста, сказал Бек. — М-м-м-м….я, да, идём. Знаете, как иногда внешность бывает обманчива и изнутри что-то кажется гораздо больше, чем снаружи? Ну вот, например, соборы такое делают с сознанием человека. Или Тардис. Это заведение явно не было ни тем, ни другим, так что вместо It's bigger on the inside than it is on the outside, хотелось спросить: «А вы точно клуб? Просто у меня гостиная примерно такого же размера». Ощущение домашней атмосферы усиливали закреплённые на потолке и стенах хэллоуинские украшения, явно заботливо изготовленные вручную владельцами из того, что нашлось у них дома и в подсобке. Но, если не приглядываться, можно было и не заметить, что пауки были вырезаны из простой бумаги для принтера, на которой кто-то неудачно распечатал слишком плотный текст или изображение, из-за чего она стала чёрной. Почти. Сплетённая людьми, а не членистоногими паутина не закрывала четыре экрана, на которых умеренно-пугающие картины сменялись объявлением о том, что путник, зашедший сюда в понедельник или среду, будет подвергнут пяти часам караоке. К счастью, в тот день был четверг. Многообещающе и как-то даже неуместно хорошо тут выглядел только бар и пульт диджея. Публика отнеслась к Хэллоуину несколько халатно, считая, видимо, что рандомных аксессуаров, подводки, блёсток, дешёвых париков и часто встречающихся чёрных или тёмно-синих ногтей хватит для вечера перед рабочей пятницей. На общем фоне выделялась только фигура, почти неотличимая от Бритни в клипе Toxic… если бы Бритни была ростом шесть с половиной футов, и человек, очень похожий на уменьшенную копию Кхала Дрого, а теперь ещё и Андуин с Гневионом, появление которых заставило гул пятидесяти голосов, лишь частично перекрываемый музыкой, стихнуть, все головы повернуться в их сторону, а сердца — биться чаще. — Пойдём домой, — уголком рта пробормотал Эммет. — И потеряем свои пять баксов?! Ни за что! Ты просто слишком трезв. — Бекетт схватил его за руку и протащил к бару. Люди перед ними расступались, и даже у стойки, которая секунду назад была занята в два ряда, образовался пробел, в который Бек без колебаний вступил и, перекрикивая музыку, сказал: — Приве-е-е-е-ет! Ваш лучший эль мне и моему спутнику. — Bud Light? — уточнил бармен. — Нет, что ты, просто Bud! Получив свой стакан, Эммет почти залпом осушил его и спросил, бросая на стойку карту: — А можно нам шоты? По три. Прямо сейчас. — Бармен кивнул и быстро выполнил его просьбу. — Андуииииин! Ты хочешь продемонстрировать свою новую сторону? Мы с тобой, кажется, ещё ни разу так не пили. — Мне. Очень. Странно, — отчеканил повелитель Штормграда, после каждого слова опрокидывая в себя шот. Потом он наклонился к уху Бекетта и хотел прошептать, но пришлось почти кричать: — Почему эти люди так себя ведут в общественном месте? — он, видимо, намекал на двух женщин, которые увлечённо целовались за спиной Бека. Но, возможно, речь шла вовсе и не о них, а парочке, которая активно занималась трением друг об друга и об стену, грозя сорвать объявление: «Ищите место для проведения вашего мероприятия? Вам сюда! Дни рождения — Помолвки — 16-летия — Поминальные вечера». Не менее вероятно, что он имел в виду двоих весьма молодых людей, которые просто стояли у бара, держась за руки и не отрываясь глядя друг на друга — и при этом они ничего не заказывали, зря занимая место! Отвратительное поведение, так что скорее всего, он именно их порицал. — Так мы же так же себя будем вести, — непонимающе нахмурился Бекетт, потому что, вероятно, он-то в этот момент видел двух мужчин почтенного возраста за спиной Эммета, которые сосредоточенно и со звуковыми эффектами целовали друг другу всё, что было выше осмотрительно застёгнутых штанов. Как Бек собирался реализовать это через доспехи — пока оставалось загадкой. — Нет, определённо и неукоснительно нет! — фыркнул Эммет и неодобрительно посмотрел на человека, который протиснулся мимо него, исключительно вынужденно коснувшись Андуиновской спины. — Как скажешь, — с очень серьёзным видом кивнул Бек. — Никаких непристойностей на публике, никаких танцев, и особенно, никакого секса в туалете! — Про это я ничего не говорил, — уточнил Эммет. — Серьёзно?! Ты вообще не выглядишь как человек, который согласен на хоть какой-то секс в туалете, особенно, если узнаешь, что они тут не очень вместительные и там всегда очередь. — О нет! Я не подразумевал… такое. Я про танцы. Если найти место потемнее… Бекетт не стал указывать на очевидное: они были заметными фигурами — под прожекторами, в тени, посреди зала, в углу — их было видно везде и всюду. Андуину это знать было необязательно. Также Мёрфи ни за что бы не согласился с мнением завистников о том, что танцевать Эммет не умеет совершенно и больше всего напоминает при этом 50-летнего отца семейства, который впервые за 30 лет оказался на какой-то курортной дискотеке и решил вспомнить, как молодёжь отплясывала в его время. Сам он при этом даже тогда, скорее всего, такими глупостями не занимался, и о координации движений знал исключительно понаслышке. Но трудно жаловаться, когда уже через пару треков этот широкоплечий, неуклюжий и внезапно неукротимый Пауэлл хватает вас и увлекает за колонну, которая, как представляется ему одному, скрывает вас от глаз остальных посетителей, предоставляя тем самым свободу действий. Испытав буквально секундное беспокойство по поводу спины Эммета, Бек поддался порыву и сжимающим его зад рукам и, подпрыгнув, обвил его шею руками, а талию ногами. После этого они для устойчивости прислонились к (ничего не скрывающей) колонне и серия поцелуев привела к четвертьфиналу, до которого в первозданном виде их внешний вид не дошёл: парик Андуина съехал набок, а его доспехи немного погнулись, но, кажется, он не был сильно расстроен. — Не желаешь потанцевать с кем-нибудь ещё? — с трудом переводя дыхание, спросил Бек. — Зачем? — Чтобы разлука обострила радость новой встречи. — Нет, давай как-нибудь без разлук в этот раз. — Ммм, в этот раз? — Тут не так плохо, как я думал. Я рад, что есть очень приватные места. — Да, практически неотличимо от dark room! — Но я уже готов уехать. — Так быстро? — У меня… есть дела. — Что?! Ну Эммет! Так нечестно! Какие дела в полночь? Почему ты раньше не сказал? Я, между прочим, прогулял своё время отхода ко сну знаешь на сколько? — На 4,5 часа? — Вот именно! И работать завтра буду исключительно на своей железной воле и профессионализме! А ты… — Мои планы… связаны с тобой. — О? О-о-о-о-о! Тогда, конечно! Мы можем сейчас драматично выбежать на улицу и закричать: «Такси!» — Нет. Мы не только не в Нью-Йорке, но ещё и не в фильме. — Чёрт. Ладно, ищу Убер. В машине Эммет снял большую часть доспехов и, решив, видимо, слегка сэкономить время, которое Бек сможет потратить на сон, принялся частично реализовывать «планы на вечер». В результате, когда они подъехали к Ист-Фэер-Плейс, Эммет уже практически лежал на сиденье, а Бекетт временами сидел временами полулежал на нём сверху, сумев почти ни на мгновенье не оторваться от поцелуев разной степени интенсивности. Водитель напомнил про технику безопасности, но без особого энтузиазма, и получил в виде компенсации 40% чаевых. В доме они сделали буквально один шаг за порог, и Бек оказался прижат к двери. — О, Андуин! Ты сегодня такой… непредсказуемый и неудержимый! — Ты помнишь, как расстёгивается этот ремень? — спросил Эммет, нетерпеливо дёргая его за декоративную пряжку. — А, там просто кнопка. Но что происходит? Ринн, уж не задумал ли ты… — Бек, я обойдусь без реплик, — сказал упомянутый Ринн, уже опустившийся на колени и обхвативший чрезвычайно высокие сапоги Гвениона, потому что… видимо, это было очень нужное движение. — Прости, но мои планы, в общем-то связаны даже не со всем тобой, а скорее, с твоим членом. — Я понимаю тебя и прощаю! Но ты уверен?.. О, ты уверен. Хорошо. Эммет реализовал свои планы быстро, эффективно и несвойственно для себя решительно. Он мгновенно избавился от остатков своего костюма, не делая попыток раздеть Гвениона больше необходимого, и занялся его членом практически без использования рук. Почти дракон почти воспламенился от такого развития событий и в очередной раз продемонстрировал свою нечеловеческую силу воли и выдержку, успев выкрикнуть: «Куда?!» и получив в ответ как само собой разумеющееся: «Да на грудь же», от чего разум у него помутился окончательно, и его пришлось подбирать с пола и прислонять к двери, которая никогда не видела ничего подобного. — Лучший. Хэллоуин. В жизни, — выдохнул Бекетт. — Да, неплохо, — согласился Эммет.