Карнавал Арлекина

С утра день не задался, понял Жданов. Сперва на ресепшен охающий и ахающий женсовет в полном составе, плотно облепивший Машу с бульварным журналом в руках. Глянец с фотосессией Катиных ушей ещё не вышел, зато издания помельче действовали весьма оперативно. Секретарши «громко» разглядывали фотографии со вчерашней вечеринки и восторженно причмокивали: — Ой, а Катюха-то наша… Красивая… А кто это рядом с ней? Неужто жених? — Девочки, девочки, да нет, смотрите, тут подпись: совладелец ювелирного дома Доминик Дюбуа! — Боже, какой красавчик! Какие у него глаза! И с Катерины глаз не сводит! — Дамочки! Да это же вылитый Дарси! — Какой ещё Дарси, Маш? Я признаю только Колина Ферта, а этот хоть и душка, но на него совсем не похож. — Ой, ну Свет, ну ты что, мы же все вместе на премьеру ходили в конце новогодних каникул! Фильм с Кирой Найтли! — Ой! — презрительно скривилась Амура. — По этой Найтли все мужики сохнут. А по-моему, ничего особенного! — Во-во, — поддакнула Шурочка, сжав кулак, — и Дарси там слишком мягкотелый. Тряпка! — Да ладно вам, девочки, — мечтательно протянула Татьяна, — а по-моему, очень романтичное кино! И этот… Как его? Мусье Жюльен весьма на него похож. — Ну раз так — пропала Катька наша. Тут уж не до Николая. А где он, кстати? Они же вместе на вечеринку ходили вроде? — Тоже мне, Ален Делон! Обойдется на нашу Катюху заглядываться! — Ой, смотрите, дамочки, вот на это фото. Вот, что это у нее в ушах? Такие же, наверное, целое состояние стоят! — Доброе утро! — не выдержав, вкрадчиво промурлыкал Жданов и осклабился в улыбке аллигатора. — Девушки, милые, а не пора ли для разнообразия разойтись по рабочим местам? Женсовет засуетился и потихоньку рассосался, недовольно бормоча себе под нос, мол, Кира Юрьевна сегодня возвращается, поэтому Андрей Палыч такой нервный. Ольга Вячеславовна, все это время хранившая молчание, утащила журнальчик к себе в мастерскую, чтобы ещё раз спокойно все рассмотреть. Преодолев первое препятствие, он наткнулся в приемной на Клочкову, явно раздраженную тем, что вчера ей не дали как следует пообщаться с Зорькиным. Она листала тот же мерзкий журнальчик и что-то приговаривала про фильм «Гордость и предубеждение», который тоже смотрела недавно. Профилактически прикрикнув на Викторию, Андрей зашёл в кабинет и обнаружил, что дверь в каморку приоткрыта, а у стола мелькнул знакомый силуэт. Он тут же широко и расслабленно улыбнулся, однако мгновенно нахмурился, потому что услышал из уст Катерины… французскую речь! Господи, всюду этот француз, Кутузова на него нет! Малиновский и тот ещё только в пути! Швырнув портфель и пальто на кресло, Жданов подлетел к двери и занял выжидательную позу, буравя спину своей легкомысленной помощницы-полиглотки. Он любил владеть ситуацией, а сейчас ни черта не понимал. Эх, надо было лучше учить иностранные языки! Однако на какой-то момент он был отвлечен от мрачных мыслей о коварном французе Катиным внешним видом. Андрей невольно залюбовался, ненадолго позабыв о ее вероломстве. Она ещё не успела сходить ни на склад, ни в магазин, однако, собираясь утром, перерыла весь свой гардероб. Катя чувствовала, что прежние юбки и блузки уже как-то не очень ей подходят, и не потому, что они плохие — некоторые из них она очень любила. Просто ей в них вдруг стало скучно. В одном из ящиков Катя обнаружила старые джинсы, завалявшиеся ещё со студенческих времён. Родители считали, что девочка должна носить юбочки и платьица, а джинсы — это вообще сплошной разврат, поэтому она их тайком купила на первую стипендию и надевала только на субботники и картошку в университете, а потом ещё во время стажировки в Германии — и чувствовала себя при этом как рыба в воде. Мало того: соседка по комнате в Мюнхене сделала ей модные дырки на коленях — и сама щеголяла в таких же. Ну а на работу в Москве Катя их уже не надевала, конечно, и вообще запрятала куда подальше, хотя сидели они по-прежнему как влитые. А что если… Катя откопала ещё и фиолетовую водолазку от ее «панковского» прикида, когда она напугала все Зималетто, а Воропаев обозвал ее попугаем. А что, может, с джинсами такой верх будет смотреться не так плохо? Слегка завила волосы, сделала высокий хвост, отрыла и надела старые сережки… В целом осталась довольна собой. Выдержала бой с родителями — особенно наседал отец. Пришлось снова приврать ему: якобы в Зималетто намечена плановая уборка, поэтому в джинсах будет гораздо удобнее. Поворчав на тему, зачем помощнице президента заниматься уборкой и зачем на уборку надевать сережки, Валерий Сергеевич в конце концов расстроенно махнул рукой, пробубнив себе под нос: «Эх, выросла дочь, что уж теперь…» В каморку ей удалось проскользнуть до появления и расспросов девочек, не говоря уж о Клочковой. Только она расположилась и включила компьютер, чтобы заняться отчётом к Совету директоров, как внезапно раздался телефонный звонок, и секретарь ювелирного дома Дюбуа соединил ее с Жюльеном Тибо. Тот жаждал приехать в Зималетто для подписания контракта, но, кроме того, дико смущал Катю комплиментами и расспросами о всяких пустяках. С непривычки и из боязни его обидеть и потерять делового партнёра Катя не очень знала, как на все это реагировать, и старалась просто отшучиваться и обещать передать все начальнику. Продолжая щебетать как ни в чем не бывало, она развернулась и просияла при виде шефа, который был тоже не в силах сдержать улыбку. — Катюш, доброе утро, кто это звонит так рано? — Одну минуту, месье Тибо, — Катя прикрыла трубку ладошкой, — Андрей Палыч, здравствуйте! Это Жюльен, он спрашивает, когда вы готовы все ещё раз подробно обсудить и подписать контракт. — О, замечательно, благодарю. Передайте месье Жюльену, что мы ждём его сегодня во второй половине дня. — выдавил Жданов, про себя проклиная все на свете. — Хорошо! — Катя была сама веселость и лёгкость, джинсы и водолазка соблазнительно обтягивали фигуру, высокий хвост подчеркивал линию скул, и Андрею вдруг некстати представилось, будто они вдвоем рассекают в косухах на мотоцикле. В голове пронеслось: «Твои драные джинсы». Усмехнувшись внезапному хулиганскому настроению, он вернулся в кабинет, а Катя договорила и приступила к работе. Прибежала Юлиана. Вроде бы все устаканилось. Но, как выяснилось, ненадолго. В самый разгар обсуждения новой коллекции и показа в кабинете робко показался Федор. «Я к Катерине». И все бы ничего, но следом за курьером в помещение, к вящему восторгу Юлианы, торжественно вплыла огромная корзина розовых пионов. — Стоять! От кого? — грозно вопросил Жданов, вскакивая с дивана. — Не могу знать, Андрей Палыч, тут вот карточка, но написано не по-нашему. Заграничный презент, выходит! — Андрюша! — воскликнула вдохновлённая Юлиана, энергично размахивая зонтиком. — Твоя уникальная помощница прямо полна сюрпризов. Во-первых, она просто расцвела. Во-вторых, ей дарят такие букеты. Берегись, Жданов, чтобы не увели такой ценный кадр! — Скорее бесценный, — машинально ответил Андрей, отчего фея пиара слегка удивлённо приподняла бровь. Потом Юлиана улетела, но обещала вернуться, Андрей слегка прикрикнул на Катю по поводу букета, требуя признаться, когда она тайком назначила свидание коварному французу, потом извинился, потом даже сам заказал букет гербер, вложив в них трогательную записку… В общем, день шел своим чередом. И вот тут случился сбой программы. Позвонила расстроенная Кира из аэропорта. Какая-то дикая история. Оказалось, что Малиновскому стало очень плохо в самолёте, и его прямо по приземлении на скорой увезли в больницу. Употребленный Кирой термин «анафилактический шок» никак не вязался с вечно весёлым и бодрым Ромкой. Что с ним случилось? Острая аллергическая реакция на еду. Нет, конечно, Андрей знал, что Ромка в детстве страдал аллергией и приступами бронхиальной астмы… Повезло, что тем же рейсом с конференции возвращались врачи, среди которых был и реаниматолог… Малиновский вне опасности, но врачи настаивали на госпитализации хотя бы до завтра из-за риска повторного приступа. Андрей решил навестить его как можно скорее и напомнил Кате, чтобы они с Колей в обеденный перерыв съездили в автосалон и купили машину для «Никамоды», как договаривались вчера. В итоге Кира прибыла в «Зималетто» в гордом одиночестве и немного напуганная. Клочкова сразу же увела ее отпаивать чаем и развлекать рассказами о вчерашнем дне и поведении Андрея. Посочувствовав для вида Малиновскому, Викуся язвительно добавила, что его наконец настигла карма. И тут же переключилась на вчерашний вечер: Пушкарёва похорошела, интересно, во сколько ей это обошлось и откуда у нее такие бабки; за ней теперь ещё и какой-то француз увивается, так что вчера так вчетвером они и тусовались — Катя, Андрей, Николай и Жюльен. Француз этот контракт собирается подписывать с Зималетто, а ухо Пушкарёвой участвовало в рекламе бриллиантовых серёжек, хотя у меня уши гораздо красивее, правда, Кир? А жених этот, Николай, ничего, смешной такой. Лоска, конечно, не хватает, даром что в шикарном костюме. Да только Андрей все же странный, Кир! Сама посуди: за моделями не бегал, все носился со своей Пушкаревой, а потом и вовсе Зорькина ее в оборот взял! Ну что может быть между ними общего, Кир? Сидели, секретничали на кушетке весь вечер, а потом и уехали все вместе. Может, это, Кир, не зря я его подозревала? Ну, помнишь пакет? Рома ему подарки дарит, потом он с Зорькиным на вечеринке зависает… Дело серьезное, Кир! Бросай его, пока не поздно, а? Кира задумчиво слушала вполуха, чему-то смеялась, кусала губу, потом вручила Вике презент и поспешила к Андрею с наградой за примерное поведение — новеньким галстуком в руках. В кабинете она картинно бросилась ему на шею, словно разыгрывая для них обоих и всех случайных зрителей небольшой спектакль. — Привет, Андрюша! — и, повалив его на диван и непрерывно неестественно хохоча, уселась ему на колени, покрывая поцелуями и затягивая на его шее новый галстук. — Тише, там Катя, — Андрей ерзал и не знал, куда деваться от неловкости. — Ой, про Катьку-то я и забыла! Да, придется мне смириться, что она всегда с нами. — Кира, замолчи! — А что? Сегодня ночью, когда мы будем вдвоём, она случайно не вылезет из шкафа или холодильника? Кстати, ходят слухи, что она необычайно похорошела, так что тебе даже не пришлось стыдиться ее на вечеринке? Это, наверное, заслуга ее жениха-ботаника? Как ты думаешь? Кстати, о чем ты с ним вчера так долго беседовал на вечеринке — может, ты все же переключился на мальчиков, и ревновать стоит не мне, а Ромке? Тем временем Катя, окружённая благоухающими цветами, недавно перечитала утреннюю медитацию на календаре Юлианы и размышляла над тем, как применить ее на практике. Мы с моим парнем сидели в кафе аэропорта в ожидании нашего рейса в Вегас. Он сказал мне, что хочет посмотреть хоккей завтра утром. «Игра в одиннадцать. Они уже в финале. Очень важный этап». Я начала закипать. Он спросил: «Тебя что-то разозлило?» Раньше я бы сказала «нет» (что было бы неправдой), потом чувствовала бы себя ужасно и разозлилась бы ещё больше, что он не догоняет, почему я злюсь. Знакомо? На этот раз я сделала паузу и сказала: «Да, я злюсь, потому что чувствую, что ты скорее посмотришь хоккей, чем проведёшь время со мной. Но я не собираюсь говорить тебе, чтобы ты его не смотрел». И в тот же миг неприятное чувство исчезло. Я высказала то, что было у меня на уме, и тем самым позаботилась о своей потребности. Единственный способ удовлетворить мои потребности и желания — это напрямую проговорить их. Когда мне говорят что-то неприятное или происходит что-то «отвратительное», я чувствую это в теле. Грудную клетку начинает стягивать, желудок крутит, в горле появляется ком. И мне остаётся либо внутренне справиться с этим чувством, либо проговорить. Поскольку я хочу чувствовать себя хорошо, моя цель — как можно быстрее избавиться от физического дискомфорта. Способ сделать это — проговорить. Если я сдерживаю эмоции и делаю или говорю не то, что чувствую на самом деле, мои внутренности сжимаются, и в голове появляются негативные сюжеты. Цель состоит в том, чтобы отбросить историю, связанную с этим чувством, и просто разобраться с эмоцией*. Услышав смех — нервный и виноватый Андрея и победный издевательский — Киры и гадости в свой адрес, вспомнив, что ещё совсем недавно эти же предательские красивые руки, сейчас обнимающие Киру, дарили ей цветы, Катя сжала кулачок и покачала головой. Каковы бы ни были у нее взаимоотношения с Кирой, какова бы ни была ее личная ответственность за то, что у них с Андреем — никто не имеет права ее оскорблять. Катя вылетела из каморки и твердо, слегка металлическим голосом сказала Кире, которую Андрей все же отсадил, а сам вскочил как ошпаренный: — Добрый день, Кира Юрьевна, с приездом. — Здравствуйте, Катя, отлично выглядите, — снисходительно откликнулась Кира, разглядывая ее с интересом, как редкое насекомое. — Милые брючки. В секонд-хэнд завезли новую коллекцию? — Мне очень неловко, что прервала вашу встречу с Андреем Палычем, — проигнорировала Катя ее выпад, — но дело в том, что мой… кабинет имеет единственную дверь и единственный проход во внешний, так сказать, мир — через этот кабинет. Признаться, не только вам неприятно мое постоянное соседство — мне также доставляет мало радости слушать ваши личные разборки с моим начальником — на мой взгляд, это сильно мешает делу и вообще придает нашей компании характер не то борделя, не то сумасшедшего дома, чего хотелось бы избежать. В данный момент, например, мне необходимо в дамскую комнату. В дальнейшем, полагаю, если мы обе столь утомлены сложившимся положением дел, я вполне могла бы переехать в бывший кабинет Ярослава Борисовича — тот ведь так и пустует? Извините. Катя быстро вышла в коридор, ощущая странную лёгкость и свободу в теле, и направилась к Ольге Вячеславовне. Кира, проводив ее с открытым ртом, обернулась к Андрею: — А что это было? Что она себе позволяет, а? Андрей слушал Катю со странной смесью восторга, жгучего стыда и страха. Она была бесстрашной и прекрасной воительницей, а ещё первоклассным специалистом, а он так с ней обращался… А вдруг она действительно возьмёт и переедет в кабинет Ярослава? Что он тогда будет делать? Эта мысль почему-то напугала его больше всего остального. Андрей мотнул головой и довольно резко ответил: — Кира, Катя во многом права. Тебе не кажется, что она делает для компании так много, что можно отнестись к ней с уважением? Кира аж задохнулась. — Ах вот как? Значит, об меня можно ноги вытирать, а к этой мыши ты требуешь уважения? Может, ты и женишься на ней? А что? Все почти готово. Жданов мысленно сосчитал до десяти и внешне невозмутимо произнес: — Кирюш, давай не будем ссориться. Лучше дай мне, пожалуйста, адрес больницы, где Ромка. Быстренько навещу его, чтобы успеть до обеда. Пока Андрей, оставив в Зималетто сразу двух обиженных женщин, мрачно ехал в больницу, его лучший друг видел во сне отступивший было кошмар из школьной жизни: он, полный, со скобами на зубах, страдающий аллергией и одышкой, всегдашний предмет насмешек. Умница и отличница Жанна с пышной гривой из параллельного класса… Одноклассники написали ему романтическое письмо, якобы от ее имени. Она назначала ему свидание вечером в школьной библиотеке. Когда он, наивный, пришел туда, его заперли наедине с тетей Клавой — огромной устрашающей уборщицей, грозой школы, и выключили свет, так что она наткнулась на него и долго материлась, потом дала ему подзатыльник. А одноклассники включили свет и долго ржали… Он был твердо убежден, что Жанна, конечно, знала об этом жестоком розыгрыше и сама смеялась вместе со всеми, хотя в библиотеке тогда ее не было. Больше он и не пытался с ней заговаривать, а потом закончил школу и никогда не приходил туда… Ромке давненько не снился этот кошмар, да и вообще он, казалось, все это давно пережил и перерос, но сегодня стало понятно, почему детские травмы, как любят говорить психологи, снова настигли его. Ничего он, оказывается, не прожил, все эмоции накрыли с прежней силой. И одновременно он чувствовал странное облегчение. Он встретил ее в самолёте.