В общем, не важно, где жить. Больше или меньше удобств – не в этом главное. Важно только, на что мы тратим свою жизнь. Эрик Мария Ремарк.
Томасу катастрофически не везло. Он пропустил пробуждение Ньюта, а затем, когда пришел, то застал у парня пикирующихся Минхо и Галли. Ньют полусидел на кровати и с флегматичным видом наблюдал за их ссорой. Было видно, что он устал, но сил прекратить перепалку не было. Томас поймал взгляд парня на кровати и неловко улыбнувшись, помахал ему, а затем похлопал по плечам парней, собираясь прервать ссору, но следом за брюнетом вошла врач и отправила всю троицу из импровизированного отделения интенсивной терапии ссорится в другом месте. - Вы нашли место! – Джоан окинула возмущенным взглядом трех парней, которые были выше ее на голову, но под взглядом женщины все одинаково стушевались и присмирели. – Идите и шумите в другом месте! Здесь лежат те, кому нужно отдыхать, а не слушать ваши склоки! Даже Минхо, который обычно отличался непокладистым характером, стушевался и пробормотал извинения. Галли тоже словно уменьшился в размерах и негромко извинился. - Поправляйся, дружище… - помахав на прощание Ньюту, сказал Минхо, а затем добавил, - я чуть погодя еще зайду. - Поправляйся, - окинув Ньюта внимательным взглядом, произнес Галли и последовал за Минхо на выход. - А можно я еще останусь? Я только зашел! Вы же меня видели в коридоре, как я заходил, - попробовал уговорить Джоан Томас, но та была непреклонна. - Нет, Томас, прости. Хватит с него на сегодня посещений. Если вы дадите ему возможность восстановиться, то он быстрее встанет на ноги и вы будете снова общаться каждый день. Поняв, что врача не уговорить, Том, поджал губы и еще раз помахал Ньюту, перед выходом. - Хорошо сидели, общались, а тут приперся этот и понеслось… - возмущался Минхо, двигаясь следом за Томасом, - мы куда вообще идем? - Я хотел у Винса узнать, где могу расположиться. Меня осмотрел Дэниэл и сказал, что я могу сегодня уже ночевать в обычном комнате, а больничную койку освободить тому, кто в этом нуждается. - Так зачем тебе к Винсу? Ты можешь занять любую из свободных или подселиться ко мне. Я один живу, пока. Думал, что Ньют займет, но сегодня убедился, что до самого переезда он будет на больничной койке. - Всё так плохо? – Том так резко остановился, что азиат, идущий следом, едва не натолкнулся на него, - ему даже средства ПОРОКа не помогают? - Помогают. Восстанавливается он. Успокойся. – Минхо закатил глаза и хлопнул парня по плечу. – Просто, если ты забыл, то он был болен Вспышкой, которая знатно его потрепала, а еще у него был нож в легком. Так что разожми булки и заходи во-о-от в эту комнату. Томас проследил взглядом за жестом Минхо и открыл указанную дверь. Помещение было совсем небольшое. Две узкие кровати друг напротив друга. Квадратный столик между ними и комод без нижнего ящика. - Зато блох в вещах нет. Я проверял, - обратив внимание на безрадостный вид друга, усмехнулся Минхо, - блохи стали настоящей бедой в последнее время. Чесотка тоже. Сам понимаешь, людей много. Многих забирают из подвалов и других малоприятных мест, где они прятались от шизов, ПОРОКа и мародёров… - Понимаю… - Томас кивнул и, зайдя внутрь, сел на незанятую кровать. – Ньют тоже так говорил… - Про блох? – недоуменно переспросил Минхо, приподняв бровь и сложив руки на груди. - Да. Он пытался от нас уйти в дом шизов… ты не знаешь об этом… - снова подняв взгляд на друга, произнес Томас, - ты был в ПОРОКе в это время. - Охренеть… - протянул азиат и как-то устало опустился на свою кровать. – Зачем он уходил? - Он не говорил, что болен до того момента, пока это не стало очевидно, а потом, оставив записку, собрал кое-какие вещи и ушел. Мы тогда перевернули вверх дном несколько приютов и в конце концов нашли его. Он там провел неделю и… - Томас замолчал, глядя в маленькое окно на стене, сквозь мутные стекла которого в помещение проникал слабый свет. В Убежище вообще было темно. Свет в основном давали электрические и газовые лампы, а окон было мало и они были небольшие. Это объяснялось безопасностью. В случае прихода нежданных гостей, легче обороняться из-за крепких стен без лишних отверстий, в которые может прорваться неприятель. Свобода оказалась совсем иной, чем представлялась прежде. Третий в игре, как всегда – Рок, она же Судьба. В ПОРОКе были теплые, чистые помещения. Яркое освещение и хорошая еда. Чистая одежда и никаких паразитов и других болезней, возникающих из-за недостатка чистой воды, еды и своевременной медицинской помощи. - «И»? – подняв вопросительно брови, спросил Минхо. - И я был в них недолго – я про приюты, - продолжил Том, сцепив руки в замок на коленях, - но, поверь мне, там ужасно. Даже здоровый человек умом тронется. А он провел там неделю. И даже с кем-то сдружиться успел… - на последнем предложении Томас не смог сдержать улыбки и Минхо подхватил её. В сказанном не было ничего смешного, но им обоим было необходимо разрядить обстановку. - Наш Ньют может найти общий язык с кем угодно… - Минхо, продолжая улыбаться, покачал головой, - ты ж думаешь, отчего Галли так трепетно к нему единственному относится? - Не понял? – переспросил Томас, ощутив внутри странное волнение. Он замечал, что давний недруг всегда спокойно и покорно реагировал на любые слова Ньюта, даже если тот его отчитывал. - Когда Галли прибыл в Глэйд, то очень испугался. Пытался бежать, как и ты, потом забился в лесу под какое-то дерево и просидел там несколько часов. Алби, я и еще несколько ребят пытались его вытащить, но у нас ничего не получилось. Ньют же, взял с собой бутылку воды, булку и отправился в лес. Вечером они вышли из леса и Галли перестал всех шугаться. Не знаю, как Ньют достучался до него, но с тех пор так и повелось. Галли может шуметь, орать, ругаться, драться, упрямиться, но до тех пор, пока в дело не вступает Ньют. Тут он, конечно, может просто уйти, выражая свое несогласие, но он даже голос на него не повышает в ответ. - Я замечал, что Галли всегда пасует перед ним, но не знал причины. - Ну, причина-то проста, как мир… - Минхо усмехнулся, но увидев непонимание на лице Томаса, сменил тему разговора, - а что с Терезой? Вы теперь вместе? - Нет, Минхо. Не вместе. – брюнет устало покачал головой, - мы были лучшими друзьями до Лабиринта. Мы были словно родные. Мы всегда были достаточно похожи, чтобы быть друзьями, но слишком разными, чтобы стать друг другу ближе. Опорой друг для друга, но Жаровня и то, что ей приходилось делать тогда… это… - Томас пожал плечами, а потом словно сник, - у меня внутри всё будто выжжено и я не знаю, что делать дальше. Тереза ушла в работу. Она всегда так делала и делает. Для неё всегда общественное благо стояло превыше личного. Мне, наверно, тоже стоит так же сделать. - Конечно. Когда чем-то занят, то всё легче переживается, - Минхо согласился, непроизвольно кивнув, - я прибился к программистам и, знаешь, у меня неплохо получается. - Классно. А я вот еще не знаю куда мне себя… деть… - Томас понимал, что фраза прозвучала нескладно, но она отражала реальность. Он не знал, что делать дальше. Раньше он все время куда-то бежал, куда-то стремился. Кого-то спасал, хотел вызволить Минхо, стремился найти лекарство, был материалом для опытов… все было решено за него. Ему оставалось лишь барахтаться в подхватившем его потоке. Теперь же на них обрушилась своеобразная свобода и никто из них не знал, что с ней делать. Это было странно и страшно. Через неделю предстояло отбытие в Тихую гавань, где им предстоит восстановиться, а потом, если кто-то захочет, можно было уехать на северные территории, которые почти не пострадали от солнечных вспышек. К ним относились Канада, Швеция, Норвегия, Финляндия и другие страны, находящиеся в северной части. Туда пропускали только людей, имеющих иммунитет врожденный, либо приобретенный. Не иммунным туда дорога была закрыта. Эти территории были здоровы, по сравнению с пострадавшими городами, наподобие Денвера, которые им пришлось преодолеть. - Знаешь, мы как-то еще в Жаровне перед сном, сидели с Ньютом и говорили, - Томас поднял взгляд на Минхо, убедившись в том, что тот его слушает, - точнее я жаловался, что не знаю, что делать дальше. Что я потерялся и все в подобном ключе, а он вытирал мне сопли и говорил, что где-то наверняка есть место для нас и, что наши друзья погибли не зря. Мы должны до него добраться. И я тогда понял, что очень хочу, чтобы мы добрались туда вместе. Что он больше многих достоин жизни в спокойствии и благополучии. Начиная с Глэйда, он постоянно подставлял плечо, помогал, ободрял, напоминал о том, что надо спать и есть, если я хочу подняться завтра… а потом просто взял и ушел сам в дом шизов… я тогда потерялся… как сейчас. - Главное, что вы его вернули, а теперь он идет на поправку, - Минхо улыбнулся. – Я верю в то, что всё будет хорошо. Главное, нам держаться вместе, и мы всё преодолеем. - Мне тогда Хорхе сказал, что, когда был еще ребенком и не было никакой Вспышки, у него был кот. Любимец. И, когда он сильно заболел, то просто ушел умирать в другое место из дома. Хорхе его долго искал, но так и не нашел. Хорхе мне сказал, что тогда мама ему объяснила, что так поступают многие животные и люди, кто не хочет расстраивать тех, кто их любит. Не хотят, чтобы близкие видели их смерть. Вот и Ньют не хотел, что бы мы видели, как он сойдет с ума. Он после того, как мы всё-таки его приволокли обратно, взял с меня обещание, что я его убью, как только он станет для нас опасен. В комнате повисло тяжелое молчание. Никому больше не хотелось говорить. Том даже успел на некоторое время погрузиться в свои безрадостные мысли, когда Минхо внезапно прервал тишину: - Типичный Ньют. С этим ничего не поделаешь. Такова его природа. А нам пора пойти поужинать, а потом я к Джареду пойду, он мне обещал показать, как прописывать программный код для берга. - Пойдем.***
В столовой они встретились с Терезой, которая подсела за их стол и постаралась поддержать беседу. Правда, с Минхо разговор у них никак не клеился, а Томас чувствовал себя страшно неуютно между ними двумя. Он помнил отчаянный поцелуй на крышке перед лицом неотвратимой смерти, но также помнил и неоднократные предательства. С другой стороны – именно она нашла лекарство от Вспышки, а если бы не этот её поступок, то Ньюта бы сейчас с ними не было. Ньют. Хотелось подняться и пойти к нему, сесть на стул и даже если он спит, просто посидеть рядом. С ним всегда было спокойно и легко. Не было неловкости, как с Терезой, не было ощущения, что на тебя нацелились, как на желанную добычу, когда он говорил с Брендой. Зато сам Том всегда ощущал потребность прикоснуться к другу. Сжать его теплые пальцы в своих, обнять. От блондина исходило спокойствие и уверенность. Он даже под действием Вспышки умудрялся до последнего сохранять холодный рассудок. «Томми…» - вспомнив, как Ньют его обычно называет, Томас непроизвольно улыбнулся своим мыслям. Надо будет напроситься к нему перед сном и хотя бы пожелать спокойной ночи. Поговорить пару минут, если блондин не будет спать. - Тома-ас? – вырвал его голос Минхо из размышлений, и парень понял, что выпал из окружающей действительности на пару минут, погрузившись в собственные размышления, - ты с нами? - Да, конечно, - Том кивнул, переводя взгляд с Минхо на Терезу. - Сейчас тебе стоит сходить на перевязку, а потом отдохнуть, - произнесла Тереза, ставя пустую чашку на поднос с грязной посудой и поднимаясь из-за стола следом за Минхо. - Конечно, - парень машинально кивнул и поставив грязную посуду следом за друзьями на стол около мойки, направился за Терезой в больничное крыло. Манипуляционная, где производили перевязки, отделялась от «палат» пластиковыми ширмами. Здесь не было окон, всё освещение заключалось в длинной газовой лампе под потолком. Бетонная стена была затянута полиэтиленом, в стремлении медиков добиться какой-никакой стерильности. «Интересно, где они взяли такой большой кусок полиэтилена?» - отвлеченно подумал Том, в то время, как Тереза, одев голубые перчатки, сняла повязку с пулевого ранения. - Должна сказать, что на коктейлях из ПОРОКа, повышающих регенерацию, ты быстро восстанавливаешься, - удовлетворенно произнесла девушка и Том, почувствовал, как она осторожно прикасается к краям раны, - отек почти спал. Здесь, конечно, тебе еще повезло, что пуля не задела ни кишечник, ни крупные сосуды, ни печень. Иначе бы тебя не спасли, - на последних словах её голос дрогнул. - Я – везунчик! – улыбнулся Томас, ощущая себя ужасно неловко под руками у девушки. Всё было не то и не так. Парень даже сам себе не мог объяснить в чем дело. Тереза была красивой девчонкой и многие парни на неё заглядывались. Большинство сейчас бы плавились под ее прикосновениями. Но с брюнетом явно было что-то не так. - Еще бы, - Тереза улыбнулась в ответ и взяв пинцетом ватный тампон, смочила его в антисептике, - сейчас будет жечь. Потерпи. Жгло, но не так сильно, как парень ожидал. Намного сильнее жгла недосказанность, повисшая между ними. Кто-то должен был положить этому конец. - Тереза, я хотел с тобой поговорить… - неловко начал Том, когда девушка закрыла рану новой повязкой и надежно закрепила ее пластырями. – То, что было на крыше, это… - Я знаю, Том, - оборвала его девушка и, заглянув в ее глаза, парень увидел то же смущение, боль и выгорание, которые сейчас царили в нем. – не говори. Я всё знаю. Я тоже это чувствую. Всё внутри будто… - Тереза поджала губы, борясь с сильными обуревающими ее эмоциями, - выжжено. Вся это гонка за лекарством, которое оказалось невероятно близко всё это время, выжгла всё самое лучшее, что могло бы быть между нами. - Но ты всё еще дорога мне… - попытался выразить в словах свои мысли Томас и понял, что попал в точку. - Ты тоже, Том… - девушка кивнула, и брюнет увидел, как по ее щеке скатывается горькая слеза, - ты тоже мне дорог, но всё важное, то, что было прежде, всё уничтожилось… - Прости меня… - Том не выдержал и обнял девушку, прижимая ее к себе. Ощущая её горячие слезы на плече. ПОРОК всех их изувечил и не только физически. Дело не только в чипах, которыми их наградили еще в детстве, дело не в контроле, который они осуществляли через них. Дело было в том, что им пришлось пережить, преодолевая испытания, взрослея не по годам, пачкая чистоту своих душ предательствами. Когда-то Тереза была для него самым близким другом, единственной девушкой, которую он вообще видел за долгие годы, но потом реальность задавила и уничтожила росток, который мог развиться в прекрасное чувство, но так и не смог пробиться сквозь плотную почву из дружбы, общего страха, подавленности, одиночества и увлечения общей целью. А возможно, они изначально были слишком разные и сблизились лишь потому что больше никого рядом не было. Томас не вернул все воспоминая о своей жизни до Лабиринта, но кое-что восстановилось благодаря уколу иглой гривера и снам, в которых он видел свою семью. И парень точно помнил, что уже в ПОРОКе их с Терезой держали отдельно от всех, отмечая их исключительность и привилегированность. Кроме Терезы никого не было рядом на протяжении нескольких долгих лет. И даже если они и были разные изначально, им пришлось притереться друг к другу, чтобы хоть как-то утолить жажду общения. - Тебе не за что извиняться. Это ты прости меня. Я не хотела тебя предавать, но иначе было нельзя…- Тереза плакала уже в открытую, - долгое время ты для меня был самым близким человеком и дело не только в телепатии и в том, что ты мне нравился. Ты долгое время был единственным из детей с кем мне разрешали видеться. Я не знала о других и не видела их. Потом появился Эрис и я начала испытывать схожие чувства к нему. Я всё еще словно заблудившийся ребенок. Я много знаю и умею, но внутри меня всё еще живет испуганная маленькая девочка, у которой нет семьи, у которой нет друзей, которую не научили любить и быть любимой… я должна пройти свой путь, прежде чем излечусь. - Я понимаю тебя… - Томас ощутил, что по его щекам поползли такие же горькие слезы, как у Терезы, но одновременно понимал, что не имеет права сейчас быть слабым. Он должен ее поддержать, он же мужчина. Обычно его поддерживал Ньют, но сейчас он должен занять его место для Терезы. И внезапно парень понял, что должен сказать. – Я сам потерян. Обычно в такие минуты, я говорил с Ньютом, и он всегда находил нужные слова поддержки, подбадривал, направлял, а сейчас он не может этого сделать, и я ощущаю, что мне этого не хватает, но Тер – главное, что мы все выжили и сохранили нашу дружбу. Было нелегко, но мы сможем всё преодолеть… После этих слов Томас внезапно ощутил, как тяжелый камень, все это время давящий внутри, исчез. Он впервые за долгое время мог спокойно вздохнуть и от этого стало невероятно хорошо. Уже через минуту в манипуляционную зашел Ганс и позвал Терезу. Ему была необходима помощь в приеме и осмотре новой прибывшей группы выживших иммунов, а девушку отлично обучили в ПОРОКе. Томас и сам ощущал большую склонность к врачебному делу, но пока не торопился с выбором. Камень с души, конечно, упал после разговора с Терезой и парень ощущал, что помог ей, но сам Томас по-прежнему ощущал себя потерянным. В прежнее время он бы строил планы по вызволению других людей из лап ПОРОКа. Или бежал бы сам по направлению к неясному убежищу, спасаясь от вездесущей смерти. Но теперь от него почти ничего не зависело. Он по-прежнему стоял один в манипуляционной, абсолютно растерянный и не знающий куда пойти и что делать. Тереза с Гансом помогали вновь прибывшим и оказывали первую медицинскую помощь, Минхо учился программированию, Хорхе и Бренда тоже были заняты транспортировкой запасов, которые могут им пригодиться в Тихой гавани. Все были чем-то заняты. Томас понимал, что всего пару дней назад получил тяжелое ранение и не мог сейчас совершать какую-то активную работу, но легче от осознания этого факта не становилось. Сразу вспомнился Глэйд и то, как Ньют тщательно, не торопясь, подвязывал виноград, потом уходил по поручениям Алби, когда требовалось что-то проконтролировать или помочь. Блондин умел жить обычной жизнью. Он нашел себе место и, когда Томас, работая рядом рассуждал, что способен на большие подвиги, отправлял заниматься его чем-то спокойным и не всегда приятным, чтобы охладить его пыл. Томас улыбнулся, вспомнив, что каждый раз, когда начинал возмущаться, Ньют отправлял его за удобрениями. Однажды он пять раз на дню ходил за ними в лес из-за чего Зарт уже не смог сдерживать смех. Но злиться на него не получалось, потому что Ньют делал это с искренней доброжелательностью и знанием человеческой натуры. А может он просто отлично понимал Томаса, поэтому так легко находил к нему подход и умел остудить пыл. Ньют… Ньют по-прежнему лежит в палате. Можно к нему прийти и поговорить. Ну, или хотя бы просто посидеть рядом, если разрешат. Томас сделал глубокий вдох и направился в помещение, отведенное под койки для более тяжелых больных. Парень не знал для чего служило здание, в котором они расположились. Винс сказал, что судя по большим просторным помещениям и небольшим окнам – это была какая-то фабрика, но к тому моменту, как они ее нашли, никакого оборудования уже не было. Склады тоже были пусты. Зато большие пространства позволяли удобно расположить группы людей, разбивая помещения перегородками, досками и другими приспособами, чтобы создать иллюзию личного пространства. Ньют спал, повернув голову к стене. Лампа над его кроватью была выключена, но рядом на низкой тумбочке без дверцы, стояла настольная небольшая зеленая лампа, с опущенным вниз плафоном, так, чтобы не мешать спать. Томас подумал, что больше ни у кого из больных не видел такого, но решил, что так даже лучше. Обойдя койку, Томас зашел со стороны стены и опустился на край кровати, чтобы не разбудить парня. На Ньюте даже была больничная пижама, что тоже было не у всех. Некоторых укладывали на койки в их же чистой одежде или давали из прачечной новое белье и одежду наиболее близкую по размеру. Пижама явно была великовата и руки парня в ней выглядели еще более худыми, с темными пятнами синяков от инъекций на венах, а сквозь тонкую ткань угадывались контуры повязки на груди. Левая рука была плотно зафиксирована, чтобы, даже если он начнет вертеться во сне, повязка не сдвинулась. Парень прикрыл глаза и осторожно прикоснулся пальцами к пальцам Ньюта, ощущая горечь и вину. Возможно, если бы они раньше сообразили, что Бренда вылечилась от Вспышки после инъекции сыворотки, изготовленной из крови Томаса, возможно, тогда бы не было столько горя и страдания. Ньют бы не ушел от них в дом шизов. Не было бы ножа в груди… Брюнет посмотрел на спокойное лицо в тени и прислушался к размеренному дыханию. Он прошел по грани между жизнью и смертью. Еще бы чуть-чуть и его бы уже не спасли. Томас не удержался и сжав кисть парня в своих руках, погладил сбитые костяшки тонких пальцев. Томас не знал сколько времени так просидел, сжимая в ладонях кисть с мелкими ссадинами на тыльной стороне, но в какой-то момент ощутил, что больше не испытывает прежней беспомощности и горечи. Словно бы даже простое нахождение рядом с другом, исцеляло его, успокаивало. Не удержавшись, парень протянул руку и поправил, упавшую на лоб отросшую прядку светлых волос, вспоминая привычный жест парня, когда тот убирал волосы со лба. Опустившись на подставку для ног, Томас прислонился спиной к койке и наклонил голову, так чтобы видеть лицо Ньюта. Ему хотелось смотреть на парня, говорить с ним, смеяться общим шуткам, прикасаться и как можно больше времени проводить вместе. Томас прикрыл глаза, улыбаясь собственным мыслям и думая о том, что это первая такая легкая и искренняя улыбка за весь сегодняшний день. Жизнь снова приобретала наполненность и смысл. Незаметно, погрузившись в свои мысли, Томас уснул. Томасу снился дом шизов. Ему снилось, как они с Брендой и Хорхе пошли искать Ньюта и найдя его, едва не получили по пуле в лоб. Запах, царящий вокруг, брюнет запомнил на всю оставшуюся жизнь. Он теперь намертво переплелся с тем воспоминанием – смесь запахов грязных тел, нечистот, сгнивших отходов, вонь разложения и болезни. И среди этого Ньют смотрелся совершенно не к месту. Даже будучи уже глубоко нездоровым, он не подходил этому месту. Может это было только в сознании Томаса, но брюнет бы повторил это любому человеку, кто попытался бы с ним поспорить. Ньюту подходил зеленый сад с виноградом, который надо подвязывать. Уют чистого дома. В тот же раз Ньюту было плохо. Он ощущал подступающее безумие, но старался сдерживать его, а потом все же расплакался. От этого все внутри Томаса сжалось. Он сам никогда не стремился и не делал ничего подобного ради кого-то. Как это – сдерживать безумие? Да. У него была цель помочь в создании сыворотки от болезни. Но это была глобальная цель. Глобальные цели вообще легко перед собой ставить. Сложнее делать что-то значимое для конкретного человека здесь и сейчас. Одно время таким человеком была Тереза, но тогда они оба были детьми и методы достижения были другие. А в осознанном более взрослом состоянии, Томас не знал смог бы так же перебороть внутренних демонов, эгоизм как это делал Ньют для них. Томас тогда смог убедить его уехать с ними и дал обещание убить, когда Ньют совсем слетит с катушек. Дом шизов – страшное место и уж точно не место для того, кто так дорог. Сновидение подкинуло картину-воспоминание того шиза, который кого-то ел на улице. Они тогда шли с Брендой и Минхо и убеждали себя, что он ел собаку. А потом снова перед глазами возникло лицо Ньюта и фраза, врезавшаяся в память до конца жизни: - Мне жаль. Я… буду стрелять, если вы сейчас же не уйдете. Быстрее! На этих словах Ньют заплакал. Это были на столько горькие слезы, что Томас ощутил всю боль друга, как свою. Ньюту было больно, страшно, он хотел жить, но ощущал полную безысходность. Страшно знать, что жить осталось немного, а еще страшнее, когда знаешь, что не просто умрешь, а превратишься в чудовище, которое может убить самых близких. Сердце Томаса пронзила острая несуществующая нефизическая боль, которую он запомнил на всю жизнь. То же самое он ощущал, когда мама отдавала его ПОРОКу. Тогда он не мог повлиять на события, но Ньюта терять не собирался. К этому еще примешивалось и чувство вины за то, что он сам устойчив к заразе, погубившей столько хороших людей. - Томас?! Проснись! – чужой негромкий голос вырвал его из сновидения, заставив вздрогнуть. Парень поднял голову и несколько секунд пялился на мужчину напротив. Это был Дэниел – муж Джоан. Они вместе были врачами-добровольцами, кто помогал переправлять детей и других иммуннов в безопасные места. - Простите, я, кажется, уснул, - поднимаясь с пола и понимая, что даже во сне продолжал сжимать руку Ньюта, ответил Томас, ощущая неловкость. Словно его застали в какой-то крайне интимный момент. - Все нормально, - негромко произнес Дэниэл и только сейчас Томас внезапно осознал, что вокруг стало подозрительно тихо и темно. - Что случилось? – шепотом спросил парень. - Минуту назад с наблюдательного пункта передали, что к нам движется большая группа шизов. Будут у нас минут через пятнадцать. Отбиться от них мы не сможем – их больше сотни. Надо засесть и переждать, пока они пройдут мимо. - Дэниэл опустил напряженный взгляд на наручные часы на циферблате которых горели цифры, сообщающие, что уже полвторого ночи. – Надо срочно всех тяжелых отправить в более защищенное место. Если они прорвутся сюда, то всех убьют. Буди Ньюта. Я сейчас схожу за креслом-каталкой. Поможешь мне его посадить в неё. - Хорошо. Конечно, - от осознания услышанного по спине Томаса побежали неприятные мурашки, и парень несколько раз неосознанно кивнул. Только он поверил в то, что спас Ньюта, как оказалось, что опасность по-прежнему угрожает и будет угрожать, пока они не уберутся из этого покинутого Богом места. Сейчас он услышал, что по коридору бегает множество людей, переговариваясь шепотом. Верхний свет отключили, а небольшие окошки наглухо закрыли. Дениэл скрылся за поворотом из отделения, а Томас повернувшись к Ньюту, осторожно прикоснулся к правому плечу, начиная будить. - Ньют! Проснись, пожалуйста! – Томас второй рукой осторожно провел по щеке блондина, - просыпайся!