Код исцеления.

Настоящая любовь начинается там, где ничего не ждут взамен. Антуан де Сент-Экзюпери.

      Это пробуждение оказалось еще лучше. Ньют нехотя вынырнул из уютных объятий своей теплой успокаивающей темноты и открыв глаза, увидел Томми.        Парень будил его, положив одну руку на правое плечо, а вторую – на щеку и ласкового гладя пальцем. Это было на столько хорошо, что Ньют позволил себе еще некоторое время полежать, делая вид, что приходит в себя.       - Ньют! Проснись, пожалуйста! – Томас заглянул в глаза Ньюта и тот подумал о том, что несмотря на царящую вокруг темень, знает каждую ресничку, родинку, знает этот взгляд. Томми был обеспокоен.       - Что… - он откашлялся и продолжил, - что случилось? Томми? Почему так темно?       - Тебе надо подняться. Сейчас Дэниэл вернется и мы отвезем тебя в безопасное место. Сюда идет группа шизов.        При упоминании шизов перед глазами Ньюта всплыли картинки из недавнего прошлого. Он и сам недавно был таким вот «шизом».       - Понял, - Ньют огляделся, с трудом различая в окружающей полутьме очертания предметов и слегка перевалился на правый бок, пытаясь подняться. В этот момент он ощутил, что сил у него нет совсем. Голова закружилась уже лишь от одной попытки подняться, а левую половину груди охватила резкая боль.       - Осторожно, - Томас придерживал друга, стараясь помочь ему и вскоре совместными усилиями им это удалось. Ньют сидел на кровати, ощущая, что это элементарное действие оставило его совсем без сил. Вертикально у него получилось держаться только благодаря обхватившему его за плечи Томми.       - Всё хорошо. Сейчас мы тебя переместим… - начал говорить Томас, но звук торопливых приближающихся шагов, заставил его замолчать. Вскоре в поле зрения, сжимая фонарики в руках, появились Дэниэл, Фрайпан и Галли.       - Кресла не будет. Их, к сожалению, все разобрали, - удрученно произнес врач, - Фрайпан, - без промедления доктор обратился к парню, -ты берешь Джима и несешь наверх к Терезе. Галли – ты берешь Ньюта и несешь туда же в свободную комнату. Томас – собери его одеяло, плед и те два флакона на тумбочке.       - Я могу сам его отнести… - внезапно произнес Томас рядом с Ньютом и парень удивленно перевел на него взгляд, - он не тяжелый, а я уже лучше себя чувствую.       - Томас, не глупи, на это сейчас нет времени, - Дэниэл даже рукой махнул на парня, призывая к дисциплине, - ты вчера еще пластом лежал. Если ты его поднимешь, у тебя швы разойдутся. Так что делай, что тебе говорят.        Ньют, молчащий всё это время, только переводил взгляд с одного присутствующего на другого. Фрайпану дважды ничего повторять не пришлось и нырнув за ширму, парень скоро показался в общем коридоре, держа на руках мальчишку лет десяти-двенадцати. Галли тоже незамедлительно приступил к своему заданию, а Ньюту показалось, что он услышал раздраженный выдох со стороны Томаса. Это было странно. Ньют помнил, что парень начинал так пыхтеть в тех случаях, когда был чем-то недоволен, но ничего не мог изменить.        Ньют знал, что Галли к нему неравнодушен и тот не раз и не два говорил блондину об этом, но взаимности в себе Ньют не чувствовал, поэтому предложил сохранить просто хорошие отношения. Галли прислушался и после состоявшегося разговора ни разу не упоминал о своих чувствах, но Ньют временами ловил на себе голодный внимательный взгляд темных глаз.        И сейчас, когда он ощутил, что его поднимают на руки, от него не ушла забота и нежность, с которой это было сделано. Галли встал с правой стороны и закинув правую руку Ньюта себе на плечо, легко поднял парня на руки.        Блондин рвано выдохнул, не ожидав, что его так легко поднимут, что не ушло от внимания Галли и тот негромко спросил:       - Все нормально? Рану не задел?       - Нет, всё хорошо, - Ньют едва заметно улыбнулся, чтобы ободрить бывшего глэйдера, - просто непривычно.        Галли ничего не ответил, но Ньют почувствовал, как тот буквально вырос от его слов. А еще он ощутил, как часто бьется сердце у парня под собственным правым боком. Томми в это время собрал все вещи, которые ему велел доктор и последовал за друзьями.        Ньют позволил себе расслабиться, ощущая, что голова идет кругом. Люди вокруг старались не шуметь и говорили в основном шепотом, отчего их голоса сливались в общий фоновый шорох, как и приглушенные шаги. Ньют примостил голову на бок, запоздало поняв, что волосы скорее всего щекочут шею Галли, но менять положение уже не было сил. Присмотревшись, он заметил, что на ногах у него одеты белые носки. Это отчего-то вызвало улыбку и Ньют слегка улыбнулся, думая о том, что видимо Вспышка повредила его рассудок больше, чем многие думают.        Шизы подходят к их временному укрытию, у него самого тяжелое ранение, его друзья тоже не в лучшей форме, все бегают, суетятся, стремясь укрыться, а он думает о том, что кто-то одел на него носки. Вокруг было достаточно прохладно, а тело у Галли было теплое. Блондин, продолжая прыгать с мысли на мысль, отметил, что одет в белую больничную пижаму в какой-то мелкий рисунок. Как когда-то в ПОРОКе. Воспоминания возникли перед внутренним взором. Теперь он многое помнил и многое мог рассказать, но главным и лучшим воспоминанием оставалась Лиззи. Его сестренка. Единственное, что осталось от их семьи. Жаль мама с папой не увидят, какие они выросли.        Глаза на какое-то время закрылись сами и снова Ньют начал себя осознавать лишь, когда Галии бережно переложил его на какую-то горизонтальную поверхность. Тут же рядом возник Томми и помог придержать парня, чтобы Галли не было слишком тяжело.       - Отлично, - Дэниэл вышел из-за широкой спины Галли и осмотрев под светом фонарика повязку на груди Ньюта, удовлетворенно кивнул.       - Томас, ты остаешься с Ньютом и укутай его потеплее. Ему нельзя сейчас простывать. Это уже будет слишком много для его организма. Галли пойдем со мной.        Ньют улыбнулся напоследок Галли, встретившись с ним глазами и подумал о том, что вокруг на самом деле холодно. В палате, где он лежал было значительно теплее.        Они пришли в небольшое прямоугольное помещение, возможно когда-то его использовали, как складское, с обеих сторон тянулись ряды полок, а Ньюта расположили на широком столе, по бокам которого торчали опоры для оборудования. Здесь тоже было темно и лишь под потолком блондин заметил небольшое квадратное окошко, через которое просачивался лунный свет.        Доктор с глэйдером ушли, а Томми, прислушался к врачу и накинул на плечи Ньюта одеяло, укутав его словно в кокон, а затем помог улечься. Одеяло пахло мылом и каким-то антисептиком, но внезапно Ньют почувствовал, как Томас сжал одну из его ступней в руке и непроизвольно дернул ноги к животу.       - Прости, я хотел потрогать не замерзли ли у тебя ноги, - тут же извинился Томас и Ньют заметил даже в полутьме, что тот смутился.       - Всё хорошо, - тихо ответил Ньют, глядя на Томаса снизу вверх. Томми был красивым, умным, находчивым. Томми был лучшим из них и Ньюту он всегда нравился. А еще Томми любил Терезу. На столько сильно любил, что был готов простить предательство и Ньют тут совсем ничего не мог поделать. Тем более, что во всех книгах, которые ему доводилось читать, любовные отношения складывались только между мужчиной и женщиной, а однополые отношения считались аморальными.        А сейчас Томас заботливо закутал его ноги пледом и убедившись, что Ньют его стараниями превратился в куколку, сел рядом.       - У тебя самого есть плед или одеяло? – спросил блондин, не спуская взгляда с парня. Томас кивнул и накинул на плечи еще одно пушистое одеяло, близнеца такого же, в которое был укутан Ньют.       - Это я тебя так? – блондин опустил взгляд на бок, где под футболкой угадывались очертания повязки. От одной мысли об этом стало тошно и Ньют ощутил отвращение к себе. Всё-таки он ранил Томми.       - Нет! Это Дженсен меня подстрелил, когда я был внутри здания, - Томас отрицательно замотал головой с такой силой, что Ньют забеспокоился о том, чтобы она у парня не закружилась. В следующее мгновение дверь в комнату открылась и внутрь заглянула Тереза, окинув парней внимательным взглядом.       - Все хорошо? – спросила она, переводя взгляд с одного на другого.       - Да, - улыбнулся подруге Том и Ньют подумал о том, что Тереза очень счастливая.       - Мы в соседней, - девушка взглядом указала на одну из стен. – Зараженные на подходе. Сидите тихо. Закройся на щеколду, - девушка указала на задвижку на двери, - открывайте только тем, кого знаете. Девушка снова скрылась за дверью, а Томас встал со стола и закрыл дверь на щеколду, как она и сказала.       - Дженсен погиб? – спросил Ньют, наблюдая за возвращением парня обратно на стол.       - Да. Крысуна больше нет. Авы тоже больше нет. ПОРОКа тоже. Те, кто смогли спастись уже вряд ли будут представлять такой же вес.       - Все хотели найти лекарство и спастись… - задумчиво произнес Ньют, но договорить не смог, потому что его шепот прервал громкий страшный вой снаружи.       - Они пришли… - Томми обернулся лицом к маленьком окошку так, что ленный свет падал ему точно на лицо. Ньют увидел, что парень боится и непроизвольно, подчиняясь привычке и минутному порыву – высунул одну правую руку из-под одеяла и в знак поддержки сжал пальцы друга в своих. Томми опустил взгляд вниз и Ньюту показалось, что парень все про него знает. Знает о теплоте на сердце, которая разливалась каждый раз, стоило Томасу к нему прикоснуться. Знал о снах, в которых Ньют мог позволить себе обнять друга и поцеловать. Знал все то, что Ньют хотел утаить. И парню стало стыдно за себя и за свои грязные неправильные секреты.        Ведь в отличие от него – Томас был нормальным. Он не провел три года в окружении исключительно парней в тот период взросления, когда бушуют гормоны и хочется близости и любви. Томас провел эти три года рядом с красивой голубоглазой нимфой, в которую и влюбился. Наверно, если бы Ньют был на его месте, то тоже бы полюбил ее. Но Ньют был на своем месте.        В Глэйде было много парней, кто встречались или просто скрашивали друг другу одиночество. Ньют так и не смог никого к себе подпустить. Минхо так же. Хотя эти три года оказали на них сильное влияние и их отношение ко многим вещам изменилось. Кроме того, болезнь тоже повлияла на взаимоотношения людей. Еще в тот момент, когда они планировали спасение Минхо, Ньют обращал внимание, что многие девушки из группы Б выбирали в возлюбленные девчонок с кем были вместе в Лабиринте, а не парней.       - Простынешь, - внезапно Томас лег рядом и, придвинувшись вплотную, укрыл Ньюта половиной своего одеяла. От такой близости Ньют ощутил, как сердце ускорило свой бег. Томми был с одной стороны невероятно близко и одновременно – бесконечно далеко.        Новые крики, стоны и вой с улицы, заставили насторожиться. Обоих на мгновение сковал страх и Ньют вспомнил дом шизов. Томас тогда пришел и заставил уйти с ним, Хорхе и Брендой. Блондин всегда считал, что в парне сочетаются самые лучшие качества, такие, как благородство, верность, умение отстоять свою точку зрения, обаяние и многие другие.        Томас внезапно приподнялся на одной руке, так что Ньют мог видеть его лицо. Зрение было затуманено действием препаратов, которые ему ставили и поэтому перед глазами летали мелкие блестящие мошки, а окружающая реальность была зернистой. Кроме того, Ньют временами начинал думать о совершенно иных не связанных с реальностью вещах. Ему было сложно долго сосредотачиваться на одном предмете. Вот и сейчас, несмотря на то, что рядом был объект его воздыханий, он не мог целиком сосредоточиться на мыслях о нем и постоянно перепрыгивал на воспоминания о Лабиринте, белых носках, Джоан с Дэниэлом и ПОРОКе.       - Знаешь, когда я понял, что нож в твоей груди, то для меня весь мир рухнул в черную бездну. Мне стало ничего не нужно, - Ньют нахмурился, осмысливая услышанное и уже собирался переспросить, а потом, как обычно успокоить, но Томас поднял палец к губам, прося того ничего не говорить, - я просто хочу, чтобы ты знал, что очень дорог мне. Еще до Лабиринта я хотел с тобой общаться, дружить, но нам было нельзя. Ты помнишь нас до Лабиринта?       - Отрывками. Я сестру вспомнил. Лиззи, - прошептал в ответ Ньют, силясь удержать внимание на разговоре и ощущая, как оно рассеивается, словно песок.       - Она здесь? – после короткой паузы спросил Томас.       - Да. Соня. Но она меня не помнит, - Ньют ощутил с какой горечью произнес фразу, но ничего не смог с этим поделать. Ему было грустно и тоскливо от того, что единственный по-настоящему родной человек его не помнит.       - Я рад, что она выжила. И рад, что ты с нами. Я бы не смог без тебя. Когда подумал, что ты погиб, ощутил, что я сам исчезаю. Все стало неважно. Зачем нужно лекарство, спасение, жизнь, если тот… - договорить Томас не смог, потому что новый дикий, леденящий душу крик, прозвучал совсем рядом, буквально под ними. Оба парня переглянулись и Ньют прочитал нескрываемый страх в глазах любимого.        Блондин решил не задаваться вопросом, когда Томми стал ему так важен, а просто протянул правую руку и переплел пальцы с пальцами парня. Томас лег рядом, уткнувшись лбом в плечо Ньюта и тот тихо, едва различимо произнес:       - Всё будет хорошо. Это минутная слабость. Мы сейчас ранены и устали, поэтому все кажется таким. Ты – молодец. Ты все сделал правильно. Ты- сильный, Томми. Таким ты был всегда – и в Глэйде, и в Жаровне, даже, когда потерялся и не знал куда идти, и в Денвере. Всё пройдет.        Ньют замолчал, внезапно ощутив, как парень обнял его за пояс и еще плотнее прижался лбом к его правому плечу. Блондин зажмурился, слушая страшные дикие крики зараженных снаружи и ощущая слезы на своем правом плече.       - Всё будет хорошо… - снова повторил Ньют, ощущая, как сам успокаивается от этой вечной фразы. У них отобрали то, что нельзя восполнить ничем – у них отобрали детство, родных, даже имена, которые им дали родители. Но Ньют верил в то, что они смогли сохраниться, как люди. Конечно, отнятые годы, жизни не вернуть, но есть будущее. И то, каким оно станет зависит только от них самих. Ньют знал, что Томас будет с Терезой. Между ними ощущалось притяжение. Блондин бы многое отдал, чтобы парень смотрел на него глазами полными любви и стремился быть рядом. Но этого была достойна только Агнес, которой Томми был готов простить даже предательство и Ньют его понимал – любимым прощают всё. Самому же Ньюту оставалось стоять в стороне и молча наблюдать за чужим счастьем. Ньют даже подумал, что возможно было бы лучше, если бы он погиб где-то по дороге…       - Ньют, ты мне очень дорог. Ты всегда поддерживал меня… - заговорил Томас и оторвавшись от плеча блондина снова заглянул в глаза парня, отчего Ньют ощутил, что всё внутри сжалось от осознания того, что, чтобы Томми ему ни сказал, это будет не тем, чтобы он хотел услышать. Брюнет навис над ним и Ньют почувствовал себя под его тяжелым взглядом как-то странно. Томми был массивнее него, но Ньют был немного выше и разница в весе обычно скрадывалась. Сейчас же блондин внезапно ощутил, что тот явно доминирует и нервно сглотнул, подумав о том, что это осознание вызывает внутри отнюдь не отрицательный отклик, а скорее наоборот. Томас заметил, что Ньют нервничает, но, очевидно, истолковав это по-своему, удрученно опустил голову и покачал ею.       - Прости меня, я просто хотел… - договорить Том не успел, потому что в дверь едва слышно постучали, а затем послышался тихий голос Джоан.       - Ньют здесь? Это Джоан… - услышав знакомый голос, парень встал со стола и подойдя к двери, открыл, стараясь не греметь щеколдой.       - Да, мы оба здесь, - так же шепотом произнес он, а Ньют попытался извернуться так, чтобы увидеть врача, но у него ничего не получилось.       - Это ты его так закутал? – усмехнувшись, спросила женщина и ее лицо появилось в поле зрения блондина, - привет, Ньют, как самочувствие?       - Лучше, - слабо улыбнувшись, ответил Ньют и добавил, - грудь начинает болеть.       - Это обезболивающее перестает действовать. Для этого я и пришла, чтобы поставить тебе еще одну дозу. До завтрашнего дня включительно будешь на них, а потом станет терпимо и можно будет обойтись без внутримышечных анальгетиков.       - Мне сказал Дэниэл его укутать… не надо было так сильно? – обеспокоенно спросил Том, тоже появляясь в поле зрения блондина.       - Ты всё сделал правильно, - Джоан ободряюще улыбнулась и достала из кармана инсулиновый шприц с анальгетиком. – А теперь помоги мне. Мне нужно его правое плечо.       Томас помог ему выпутаться из кокона, в который сам же его и замотал. От Томми пахло чистым телом, мылом и немного потом, но это был его любимый запах. Это был запах человека, которого он полюбил.       Ньют равнодушно наблюдал за тем, как Джоан задрала широкий рукав на его руке, оголяя исхудавшее плечо и побрызгав антисептиком, поставила инъекцию. Было больно, но Ньют поймал себя на мысли, что на столько привык к боли от ушибов, уколов, различных процедур в ПОРОКе, что это не вызывало уже почти никакой реакции, кроме осознания, что надо потерпеть. Значительно больший отклик внутри вызывали бережные прикосновения женщины.        Ньют вспомнил лицо своей матери. Он был похож на неё. Джоан была совсем иной – темные прямые волосы, смуглая кожа, голубые глаза, но в ней чувствовалось то, что есть у всех матерей. То, к чему тянуться люди, которых когда-то слишком резко лишили любимых и семьи.       - Вот и всё. Сейчас боль отпустит. Совсем исхудал. Скоро ты поправишься и… - начала говорить Джоан, как внезапно внизу послышался оглушительный грохот. Все трое молча переглянулись в полутьме.       - Неужели прорвались? – испуганно спросила женщина, глядя поочередно то на Томаса, то на Ньюта.       - Сложно сказать, - Томас прислушался, - мне кажется они ворвались в то помещение, которое мы используем для мусора…       - Главное, чтобы не решили заглянуть в занятую нами половину здания… - негромко ответила Джоан и Ньют явно разобрал в ее голосе панические нотки. Слушая их, Ньют удивлялся своему спокойствию.        Ему было страшно. Как и в доме шизов. Он и сам не так давно был одним из них. Ему просто несказанно повезло. А вот Кейше и Данте – нет, и это грызло Ньюта изнутри. Он хотел сделать для них что-то хорошее, а получается, что было бы лучше, останься они с Ньютом. Тогда бы они встретили Томаса и возможно тоже получили бы лекарство.        От одной мысли о том, что среди этих шизов, которые сейчас потрошили мусорные баки внизу на первом этаже в одном из помещений, могут быть Кейша с мальчиком, у Ньюта заболела душа. Даже дышать становилось тяжело. Он подвел их. Горькие слезы вины и сожаления проложили дорожки по исхудавшим щекам.        Лекарство начинало действовать, и парень почувствовал, как его начинает клонить в сон. Томми и Джоан о чем-то говорили шепотом, но сначала он перестал понимать, о чем они говорят, а потом провалился в свою личную темноту без сновидений.