Я думал, что это просто дружба, пока не начал ревновать. Бред Питт
Томасу не нравился Галли. По сути парень не делал ничего плохого – он, когда опасность миновала, помогал перетаскивать больных обратно по палатам и переносить мебель. Он даже вызвался помогать отмывать одну из палат для новых прибывших пострадавших. Но Галли странно смотрел на Ньюту и Томасу это не нравилось. Томас видел, как медленно скользит взгляд темных глаз по худощавой фигуре блондина, задерживаясь на открытых участках кожи. Брюнет заметил, как бережно и необъяснимо нежно бывший глэйдер поднял Ньюта на руки и потом так же аккуратно устроил на столе, после объявления тревоги. У Галли определенно были чувства к Ньюту и Томасу это не нравилось. Вселяло надежду то, что они с Ньютом знают друг друга довольно давно и, если до сих пор между ними ничего не было, значит скорее всего и не возникнет. Но проблема была в том, что сам Томас не знал, что чувствует. Ньют был ему определенно дорог. Не просто дорог… как оказалось, за время их путешествия к свободе, блондин стал для него опорной точкой мира. Без него земля не вертелась. Жизнь не бурлила. Душа, лишаясь опоры, падала в черную бездну. Но было ли это правильно? Может Томас просто принимает дружбу за что-то другое? Путает. Как в тот день, когда Ньют ушел в дом шизов, он с Брендой выпил лишнего и у них был секс. Том все хорошо помнил. Бренда тоже. На утро было стыдно, и никто не стал настаивать на продолжении. Более того Бренда сама была против продолжения отношений, хотя Томас собирался поступить, как настоящий мужчина и попытаться быть вместе. - Я знаю, что ты меня не любишь. А это не то, что я хочу, - Бренда мягко улыбнулась и протянув руку погладила Томаса по щеке, - нет смысла в отношениях, лишь потому что больше никого другого нет рядом. Как только появится тот человек, кто по-настоящему нужен, наши отношения разрушатся и будет больнее. Томас непроизвольно дотронулся до щеки там, где в тот раз прикасалась девушка, вспоминая разговор. Шизы их не нашли. Порылись в мусоре, разбросали кое-что, но довольно быстро двинулись куда-то дальше к только им известной цели. Дэниэл после случившегося сказал, что им повезло, что среди зараженных не было никого более-менее здорового, иначе они бы поняли, что мусор довольно свежий и его немало. Просидев еще час, как мыши в конуре, после того, как все стихло, люди начали вылезать из своих убежищ и возвращать все на свои места. Ньют спал крепким лекарственным сном и Джоан позвала Минхо, который помог перенести парня обратно в палату, где ему сделали очередную инъекцию из крови Томаса. Джоан как раз поправляла одеяло на блондине, закрывая его до подбородка, когда заглянул Галли и окинув Ньюта внимательным взглядом спросил: - Как он? - Всё хорошо. Завтра уже сможет сам подниматься и недалеко ходить. Он быстро поправляется, - ответила, улыбнувшись, Джоан, а когда глэйдер скрылся из виду, повернулась к Томасу и произнесла: - Некоторые здесь лежат и ими никто не интересуется, а у Ньюта много друзей. Это многое говорит о нем. - Ньют особенный. Он нас всех склеивал… - ответил Том, вспомнив татуировку на затылке парня. «Клей». Вот уж на самом деле – он умел всех держать вместе, даже если между отдельными членами группы возникали конфликты, он умел воодушевить и заставить держаться друг друга. А еще он клеил души – Минхо, когда тот вдруг падал духом, Томасу, когда он в очередном своем стремлении вырваться на свободу, забегал в тупик. - Почему ты говоришь в прошедшем времени? – Джоан улыбнулась, - не переживай. Завтра он уже начнет понемногу ходить, делать дыхательную гимнастику. А через неделю уедет в Тихую гавань к вам и там окончательно поправится. Томас улыбнулся в ответ, подумав о том, что у женщины невероятно мягкая и приятная улыбка, а затем вспомнил кое-что: - Я хотел спросить, может нужна какая-то помощь? Я долгое время работал на ПОРОК… до Лабиринта и могу помочь с перевязками, могу научиться ставить инъекции, раз пока более тяжелую работу совершать не могу. - Конечно! – женщина с воодушевлением отнеслась к предложению парня, - нам умелых рук не хватает.***
Уютная темнота, в которой он так любил отдыхать развеялась и отпустила Ньюта кубарем в кошмар. Сначала блондин был главным действующим лицом. Ему снился дом шизов и будто он прогнал Томми, Бренду и еще Минхо. Ньют точно помнил, что Минхо тогда был у ПОРОКа, но во сне он был с друзьями. Блондин наставлял на них ствол и просил уйти. Он тоже плакал. Ему было больно не только физически. Болела душа. Хотелось завыть от такой несправедливости. Он не был иммуном. Его тело не могло защититься от этой чертовой Вспышки, а у всех его друзей были антитела. Он один был таким ущербным и из-за этого медленно и неотвратимо превращался в неуправляемое чудовище, которое могло навредить любимым людям. А любимых осталось не так уж и много – Томми, Минхо, Соня, Фрайпан. Ньют прошел весь путь до конца с Кейшей и Данте. Ему было необходимо знать, что он сделал что-то хорошее, прежде чем умереть. А потом он видел себя словно со стороны – Вспышка завладела им и Ньют превратился в жестокое бездумное чудовище. Его пытались убить, но он одерживал верх. Он сам нападал и убивал. Но потом разум снова возвращался и Ньют плакал от ужаса и досады. Это было словно издевательство – сначала превращаться в бездумное жестокое чудовище, а потом внезапно начинать осознавать в кого ты превратился. В один из моментов просветления, парень посмотрел ан себя в отражении разбитого зеркала. Говорят – нельзя смотреть в разбитые зеркала – принесет много лет несчастья, а Ньют по сути не был никогда счастлив. Разве что в глубоком детстве с мамой, папой и сестрой. Он увидел себя – волосы вырваны клочьями, лицо исцарапано, одежда в грязи и крови. Ньют не знал чья это была кровь – его или чужая, но ему было все равно. Он стал шизом. «Потерял все и обрел свободу»… теперь все, к чему он стремился парнями не имело ни малейшего значения. Он ведь написал записку Томми, чтобы тот убил его! Не Минхо, потому что понимал, что друг не сможет. Они стали слишком близки и дороги друг другу за три года проведенные в Глэйде вместе. А Томми мог – Ньют был в этом уверен. Он не успел стать для Томаса таким важным человеком. Тем более – Томми любил Терезу. Но Томми не убил его в доме шизов. А потом Ньют увидел его на улице среди разрушенных домов, горящих машин и внезапно узнал. Зараженный мозг сделал попытку сбросить дурман безумия и у него получилось. Томми тоже увидел и узнал своего друга и Ньюту стало стыдно за себя. Он внезапно понял, как выглядит. Понял, что опустился, обезумел, стал животным. Досада, боль, разбитые надежды на счастливое будущее, страх смерти и одновременно жажда ее. Ньют не хотел, чтобы Томми запомнил его таким, но другого варианта ему никто не предоставил. Эта реальность была к нему безмерно жестока, уничтожив любую надежду на счастливую жизнь. И Ньют сделал всё, лишь бы получить пулю в голову. Он сам прижал дуло пистолета к голове и заставил Томми нажать на курок. Он знал, что поступает жестоко, но больше не мог терпеть. Он всегда и всё делал для других, переживал за друзей. В первую очередь стремился помочь и спасти кого-то другого зачастую забывая про себя. Но сейчас он хотел кое-что для себя, хотя и понимал, что это было крайне эгоистично. Он хотел, чтобы человек, кого он полюбил, застрелил его и оборвал это безумие. Ньют хотел умереть человеком. Всегда хотел, чтобы Томми помнил его человеком, а не тем, во что он превратился. - Пожалуйста, Томми… пожалуйста… Выстрел оборвал его жизнь. А потом он увидел разрушенный горящий город со стороны, увидел слезы Томаса. Увидел Минхо, Аву, Дженсена и Терезу. Ньют радовался, когда видел, что они вдвоем сбегают, но потом Тереза тоже погибла. Её завалило обвалившимся потолком. С ПОРОКом было покончено, но цена оказалась слишком велика… Ньют проснулся от кашля и перевалившись на правый бок, ощутил, что по щекам текут слезы. - Тихо! Ньют, не плачь… все хорошо… я с тобой… - звучал рядом голос, и парень ощутил заботливые руки на своем теле. Но слезы продолжали течь, кашель не прекращался, во рту стоял привкус железа, а левая половина груди нещадно болела. - Сядь, мой хороший… вот так… давай я помогу… - мягкий заботливый голос обволакивал и Ньют вытерев правой рукой глаза от слез, сел на кровати и посмотрел на говорившего. Это оказалась Тереза. - Прости, что я … - Ньют прервался, снова закашлявшись и увидев, предложенную девушкой белую марлю, взял ее, вытирая рот. Марля окрасилась в красный и парень поднял на Терезу испуганный взгляд. - Всё хорошо – это сгустки крови отходят после поражения легкого. Они должны отходить. Ты для их отхождения завтра начнешь делать дыхательную гимнастику, а еще нужно будет ходить раз в два часа, чтобы не развилась пневмония, - мягко произнесла Тереза. Было видно, что девушка крайне устала – под глубокими голубыми глазами пролегли темные тени, кожа стала серой и тусклой, а губы обветрились. - Хорошо, - Ньют с явным усилием сглотнул, и добавил, - спасибо, Тереза. Прости, что помешал. У тебя, наверно, и без меня забот хватает. - Всё нормально, Ньют, - девушка взяла с тумбочки смотанный бинт и оторвав часть, протерла губы парня от крови. – Вот так лучше. Все спят. Не переживай. А те, кто на ИВЛ, они пока в разговорах не нуждаются. Ньют усмехнулся черному юмору и покачал головой, вспоминая страшный сон. - Кошмар приснился? – спросила Тереза, а Ньют подумал о том, что ей не мешало бы поспать и вообще отдохнуть, - можешь рассказать. Тогда полегчает. Мне тоже кошмары снятся время от времени. - Сначала Дом шизов, - Ньют замолчал на мгновение. Выстраивая события сна в цепочку, - знаешь, словно альтернативное развитие событий. Будто в дом шизов за мной пришли друзья с Минхо. И на этот раз я их все-таки прогнал и не пошел с ними. И потом Вспышка меня съела. Я сошел с ума и творил страшные вещи, но время от времени происходили прояснения и мне становилось на столько больно и гадко от самого себя… - вспоминая сон во всех подробностях, Ньют ощутил, что снова начинает плакать и тут же почувствовал, как Тереза сжала его руку в знак поддержки, - я заставил Томми пристрелить меня, прижав дуло к голове. А потом я видел, что весь город разрушился и видел, что ты погибла под завалами… короче, это был очень плохой сон… - Хорошо, что это был всего лишь сон, - Тереза снова улыбнулась Ньюту и протянула марлю, когда тот снова закашлялся, - но хорошо, что реальность отличается. Я бы не хотела умирать и рада, что ты жив. Без тебя Тому было бы очень тяжело. Ньют на мгновение замер от ее слов, а затем нахмурился и посмотрел на брюнетку, заглянув в усталые голубые глаза: - Ну, думаю, твою смерть он перенес бы еще тяжелее. Вы же на столько близки. - Мы близки, - Тереза кивнула, - как брат с сестрой. Мы так много проводили времени вместе в ПОРОКе, что стали друг другу родными. Но твоя смерть его бы разбила. - Я видимо еще не отошел от Вспышки… - Ньют покачал головой, думая о том, что все-таки болезнь нанесла ему больший урон, чем он думал и восстанавливающие медикаментозные коктейли, которые каждый день вливали через катетер в вену, не со всем справлялись. – Лучше потом вернемся к этому разговору, когда я буду в более адекватном состоянии. Иначе я воспринимаю неправильно. - А что тут неправильного? – девушка тоже слегка нахмурилась, но потом морщинка между бровей разгладилась, - но в прочем, как хочешь. Я буду следить за твоим выздоровлением и докладывать все Дэниэлу. Хочешь пройтись хотя бы до двери? Вот увидишь полегчает… Ньют согласился и опершись на предложенную руку, поднялся на ноги. Сначала сильно закружилась голова и он едва снова не осел на кровать, но затем молодое тело все же смогло адаптироваться и они медленно с Терезой побрели к сторону выхода из палаты, перекидываясь шутками. Путь, который у здоровых людей занимал десять секунд у него занял минуту, но когда он добрался до двери и облокотился о стену, переводя дыхание, то ощутил себя невероятно сильным и на душе полегчало. Обратно он тоже ковылял неменьше минуты, временами облокачиваясь о руку Терезы, но после этой короткой прогулки смог уснуть без кошмаров и изнуряющего кашля.***
Томас начал учиться зашивать небольшие порезы, брать кровь из вены, ставить внутримышечные инъекции. Парень всегда чувствовал в себе склонность к врачебному делу и теперь убедился в этом полностью. Джоан, Дэниэл и Ганс оказались хорошими учителями, а еще ему нравилось, что можно было находиться недалеко от Ньюта. Правда, ухаживать за ним парню не разрешали, позволяя ему пока помогать только тем, у кого были небольшие раны и шишки. Ньют в основном лежал в кровати, но уже чувствовал себя намного лучше и начал подниматься. Правда, далеко уйти у него пока не было сил - его прогулки заканчивались уборной и возвращаясь обратно, он потом минут двадцать отлеживался. Но ходить было необходимо каждые два часа и Ньют полностью выполнял предписания. А также Дэниэл показал ему специальную дыхательную гимнастику, которую было необходимо выполнять, для откашливания. И это уже было большим прогрессом. Целыми днями Томас был занят, отвлекаясь только на еду и несколько недолгих визитов к Ньюту и только вечером, мог зайти к другу на подольше. В один такой вечер, в импровизированной палате обнаружились Минхо с книгой, Тереза около капельницы, подключенной к подключичному катетеру Ньюта и улыбающийся, сидящий на кровати блондин. Подушку он приставил к изголовью, а ноги плотно укрыл одеялом. К вечеру в помещениях становилось очень холодно. - Привет, доктор Томас, - усмехнувшись, произнес Минхо и брюнет заметил, что Ньют уже не такой бледный, как накануне и значительно более бодрый. - Привет, Том, присоединяйся, - Тереза искренне улыбнулась, блеснув голубыми прозрачными, как озера глазами. Томас слегка удивился, поскольку помнил, что между Минхо и девушкой был определенный разлад. - Читаю нашему воскресшему из мертвых, - Минхо показал книгу, - нашел в одном из помещений несколько стопок. В Глэйде тоже были книги, правда немногие их читали, но вот этот, - азиат, улыбаясь указал на парня на кровати, - приучил меня читать перед сном. Привычка въелась под кожу и теперь не могу от неё избавиться. А Тереза сменяет, когда у меня взгляд замыливается. - Хорошая привычка, - Ньют улыбнулся и Томас заметил, что несмотря на общее улучшение самочувствия тот все равно еще слишком слабый, - почитай хотя бы несколько страниц. Я, когда смогу, тоже буду читать вслух. Томас вытащил из угла подставку для ног и сел на неё, прислонившись спиной к тумбочке. Минхо начал читать, подсвечивая страницы фонариком и парень подумал о том, что у него довольно приятный голос и читает вслух он хорошо. Впервые за долгое время, Томас ощутил спокойствие. Ньют сидел на кровати и прислушавшись, брюнет услышал его тихое дыхание. Лампа под потолком мигала и давала довольно слабый свет, но от этого в их маленьком уединенном мирке появлялось дополнительное ощущение камерности и уединенности. - Минхо, подожди, - внезапно прервал его Ньют и обратился к Томасу, - Томми, ты там замерзнешь. Садись на край кровати. Мне места хватит. - Ага. Там таких, как ты Ньютов троих можно положить, - Минхо, как обычно не остался в долгу и добавил, обращаясь уже к Томасу, - он из-за этой Вспышки совсем дрищом стал. - Это еще из-за ранения, - вставила свои пять центов Тереза. - Наберу еще, - Ньют неловко улыбнулся, но Том точно знал, что блондин не обижается на друга. Это был Минхо и этим все было сказано. Это как плевать против ветра. Вскоре азиат продолжил чтение и Томас, привалившись к изголовью, вслушался в сюжет. Было интересно. В книге рассказывалось про известного врача-хирурга, который несмотря на свой успех, иногда воровал. Пока Минхо читал, в нескольких местах они не смогли сдержать смех и продолжать читать получалось только после того, как все четверо прекращали смеяться. Томас слушал Минхо и иногда старался смотреть на Ньюта. Это было приятно. Блондин даже не смотря на свою болезненную худобу оставался красивым. От него не хотелось отрывать взгляда. Хотелось смотреть, прикасаться, слушать и Томас, не отдавая себе отчета с какого-то момента повернул голову и смотрел на парня, стараясь навсегда запечатлеть этот момент в памяти. Утро принесло с собой новые заботы, но одновременно с этим и новые впечатления. Ньюту стало лучше – он стал значительно активнее и с утра, когда Томас зашел проведать друга, то не обнаружил того в кровати. Оказалось, что при помощи Дэниэла, блондин сходил в душ, пока включали воду. В целях безопасности воду включали по часам, потому что насос работал очень громко и мог привлечь внимание многочисленных групп зараженных, которые время от времени наблюдали поблизости. Убежище, конечно, расположилось на удалении от крупных населенных пунктов, но в нескольких милях от занятой фабрики находились прежде небольшие деревни и города, в которых до распространения заразы проживало около ста тысяч человек. Болезнь добралась и до них. Дома стали отличным укрытием для зараженных днем от палящего солнца, но по ночам они часто выходили и мигрировали из одного оставленного города в другой, временами добредая до фабрики. Но были случаи, когда небольшие группы передвигались и днем под палящим солнцем. Чаще всего это были уже конченные, которые каким-то чудом избежали «утилизации» в ямах. Вокруг фабрики Винс распорядился об организации пунктов наблюдения, которые уже не один десяток раз спасали их от столкновения с крупными группами, противостояния с которыми они точно не выдержали бы. Дежурили в пунктах все по очереди, кроме врачей, поскольку их не хватало на основном месте работы. При взгляде на бодрого улыбающегося Ньюта, на душе стало невероятно легко и Томас не сдерживая улыбки произнес: - Доброе утро! Ты на самом деле идешь на поправку. Как и прежде – не успеешь оглянуться, а ты уже куда-то ушел по делам. - Поскорее бы, - Ньют улыбнулся своей неповторимой солнечной улыбкой и Томас вспомнил свои чувства, когда увидел нож в груди парня и подумал, что тот умер. В тот момент Томас и сам умер. Брюнет видел много смертей и в том числе близких друзей, таких, как Чак, но такое потрясение испытал лишь едва не потеряв блондина. - Надоело сидеть в кровати и ничего не делать, - Ньют опустился на койку и Томас мимоходом отметил влажные чистые волосы, которые тот машинально поправил, свежую больничную пижаму и фиксирующую руку повязку. - Скоро уже будешь ходить и не ощущать такой сильной усталости, - Дэниэл с теплотой посмотрел на парня и Томас для себя отметил этот взгляд, вспомнив о том, что Джоан тоже относится к Ньюту с особой теплотой. – ПОРОК принес много боли, но их препараты творят чудеса. Благодаря их регенеративным смесям, легкое восстанавливается довольно быстро и последствия Вспышки тоже не страшны. И еще – сегодня вечером в столовой общий сбор в восемь. Будем обсуждать дальнейший план действий. Должны присутствовать все, кто в состоянии принимать решения, – Дэниэл бросил короткий взгляд на часы на левом запястье и, обращаясь к Томасу, добавил, - ты сегодня работаешь с Джоан. Я пошел. Томас, долго не задерживайся, сегодня привезут новую группу детей, их нужно будет осмотреть и оказать первую медицинскую помощь, кому она будет нужна. - Конечно, я быстро, - Томас улыбнулся на прощание Дэниэлу и повернулся к Ньюту, который взял с тумбочки планшет и карандаш. Увидев заинтересованный взгляд парня, блондин улыбнулся и произнес: - Минхо принес. Нашел где-то. Помнит еще с Глэйда, что я люблю рисовать. - Оу, я не знал, - Томас удивленно уставился на планшет, подумав о том, что не знал об этой привычке Ньюта. И тут же услужливое сознание саркастически тонким голоском напомнило, что он вообще мало что знает о блондине. С первого его дня в Глэйде до последнего он постоянно был чем-то занят – сначала он привыкал к Глэйду, радуясь тому, что у него в друзьях есть такие надежные парни, как Ньют, Минхо и Чак. Потом был конфликт с Галли, потом побег через Лабиринт. Потом ПОРОК и снова побег и долгая дорога через Жаровню. Тереза. Бренда. Предательство. А потом ПОРОК забрал Минхо. И снова началась гонка. Они искали способ вызволить Минхо и в череде этих сменяющихся задач, решений, выбора путей, Томас потерялся и упустил друга из виду. Даже его болезнь он выпустил и не обратил внимание, пока Ньют, стараясь уберечь их от себя не ушел. Тогда Томас впервые ощутил, что упустил нечто важное в своей жизни. Нечто без чего жизнь внезапно утратила былые краски. Тогда и случился первый срыв, в результате которого у него была близость с Брендой. Но это не уняло боли внутри и Том приложил все силы, чтобы вернуть Ньюта. Он вернул, а затем снова едва не потерял. Сейчас, вспоминая все прошедшее, Томас понял, что очень много упускал, но иначе бы он не выжил. Вспомнилась битва с монстрами со светящими шишками в студенистом теле, посреди пустыни, когда он думал лишь о себе и немного о Терезе. Но совершенно не думал о Ньюте. Зато был Минхо, который помог Ньюту добежать до спасения. Внезапно Томас ощутил непривычное и неприятное чувство ревности к Минхо. Минхо был постоянно рядом с Ньютом. Он помогал ему в трудные минуты, читал книги, приносил бумагу и карандаши для рисования. Знал об его интересах и склонностях. Томас же провел рядом с Ньютом полгода при подготовке плана по вызволению Минхо, и как оказалось почти его не узнал. Это было странно и неправильно. Брюнет внезапно понял, что хочет быть ближе, чем Минхо к Ньюту. Хочет стать для блондина незаменимым и самым дорогим. - Томми, у тебя и времени на это не было, - Ньют ободряюще улыбнулся, - с момента нашего с тобой знакомства, мы постоянно куда-то бежали, с кем-то сражались, к чему-то готовились. Даже те полгода, которые мы готовили план по вызволению Минхо мы каждый день занимались совершенствованием навыков стрельбы, боя и многого другого. Времени не было ни на что. Помнишь, как по вечерам мы приходили и падали на кровати? Том молча кивнул, вспомнив то время и подумав, что Ньют будто прочитал его мысли. - Так что не грузись и иди спасать людей. Ты всегда этого хотел, - Ньют опустил взгляд к пожелтевшему листу бумаги на планшете перед собой и Томасу почудились в его голосе прозвучавшие странные ноты, которые он не мог понять. Нечто сродни глухой застарелой тоске, ставшей привычной. На столько привычной, что она вошла в характер. Брюнету захотелось стереть эту тоску из голоса одного из самых дорогих ему людей. Хотелось сделать так, чтобы Ньют, после всего, через что прошел открыто улыбался и хотя бы отчасти смог забыть о тех ужасах, с которыми столкнулся. Но есть особый вид бессилия, который люди ненавидят больше всего и это был тот самый случай. - Я еще зайду. Так что не скучай, - Томас растянул губы в улыбке, заглядывая в темные глаза-колодцы и думая о том, что приложит все силы, чтобы больше не терять своего Ньюта. Брюнет не разобрался что за чувство выросло в нем за последние полгода, но в чем он был уверен с лихвой, так это в том, что Ньют ему необходим и очень дорог. Он хотел быть его самым близким другом. Ближе чем Минхо, определенно. Группу детей привезли уже через двадцать минут и Томас принял крайне активное участие в их осмотре, помогая Гансу и Джоан, сам зашил несколько особенно глубоких ран, предварительно промыв. Несколько раз с контрольных пунктов поступали сообщения о блуждающих неподалеку отдельных шизах, но ни один из зараженных так и не добрался до фабрики. Просидев несколько часов в отгороженном от остального просторного зала ширмами закутке, Томас чувствовал себя так словно целый день бегал по лабиринту. Возможно, он просидел бы еще дольше, если бы Джоан не выгнала его на обед, сказав, что они с Гансом сами скоро закончат. В столовой он встретил Минхо, Галли и Терезу – все трое сидели за одним столом и что-то весело обсуждали. Томас обратил внимание на то, что Минхо начал общаться с Терезой и девушка старалась отвечать взаимностью. Ньюта еще пока не отпускали в столовую, поэтому он ел в палате и Томас поймал себя на мысли о том, что хотел бы снова сидеть с ним за обеденным столом, иногда соприкасаясь локтями и обсуждая что-то. Как в Глэйде и потом множество раз. Брюнет старался не показывать своей задумчивости и прятал ее за приклеенной улыбкой, а также время от времени участвовал в разговоре, но похоже, Томас оказался плохим актером, поскольку, как только Галли и Тереза ушли, Минхо бросил на него внимательный взгляд и в лоб спросил: - Ты места себе не находишь из-за того что всё вроде как закончилось и теперь ты не знаешь куда применить свои навыки или ты переживаешь, что мы с Терезой начали общаться? Томас поднял удивленный взгляд на Минхо и непроизвольно несколько раз моргнул, словно выходя из транса: - Нет и нет. Меня вполне устраивает то, как я сейчас работаю. Мне нравится. И я рад, что вы с Терезой нашли общий язык. Она на самом деле очень хорошая. - Тогда в чем дело? Ты весь обед сидишь, как в воду опущенный? – Минхо был непреклонен. - Я… думаю обо всем. Впервые за долгое время мы никуда не бежим и есть возможность всё взвесить и обдумать… - дал довольно-таки пространный ответ Томас, пытаясь быстро что-то придумать. - Надеюсь, ты не настроен совершать глупости и сводить счеты с жизнью. Второго потенциального самоубийцу, я не вывезу. - Нет. Даже не переживай, - брюнет ощутил, как в горле появился ком и сразу вспомнился разговор с Ньютом на крыше о его попытке убить себя в лабиринте и о том, как Минхо дотащил его на себе обратно. Даже тогда Минхо был с ним, в то время, как Томас отсиживался в относительном благополучии ПОРОКовских стен. – Просто думал обо всем. О том, как мы будем в Тихой гавани и что нас ждет дальше. - Понимаю, - Минхо кивнул и у Томаса сложилось мнение, что не столько ему, сколько каким-то своим мыслям, - ладно. Я пойду. Хочу к Ньюту заглянуть, прежде чем в дозор сегодня отправляться. - Ты сегодня в пункте наблюдения? – парень ощутил, что у него дрогнул голос и надеялся, что друг решит, что это вызвано известием о дежурстве, а не тем, что Минхо опять оказался ближе к Ньюту. - Да. – Минхо резко поднялся из-за стола и улыбнувшись Томасу, добавил, - ты к Ньюту заходи почаще. Поверь, ему там в одиночестве совсем не весело. - Конечно, - на этот раз Томас не смог сдержать энтузиазма, - я у него уже сегодня был. Ему с каждым днем всё лучше. - Ну, тогда до встречи. – Минхо махнул рукой и направился к выходу из столовой, а Томас остался наедине со странным неприятным чувством, которое теперь возникало каждый раз, когда он осознавал близость Минхо к блондину. Они познакомились в Глэйде и прошло не так уж и много времени. Прежде у него был лишь один настоящий друг – это Тереза. Оказавшись в Глэйде, среди большого количества парней, ничего не помня, не сразу осознав даже свое имя, Том растерялся. И в тот момент, когда он больше всего нуждался в поддержке – он получил её от двух людей – Ньют и Чак. Оба ничего не требовали взамен. Чак погиб защитив от Галли. Ньют едва не погиб. Томас считал, что спасла Ньюта именно Тереза. Если бы она не оказалась достаточно грамотной и находчивой, блондина бы сожрала Вспышка, как и многих других людей. Но эта смерть стала бы для Томаса особенной. Разрушающей. Оставляющей глубокую незаживающую рану на сердце. Внезапная догадка уже была готова родиться в сознании, как внезапно знакомый голос вывел его из размышлений: - Ты уже несколько минут гипнотизируешь стакан с чаем. Что там такого интересного? – Фрайпан подсел, бросив на парня укоризненный взгляд. Повар только закончил свою смену на кухне и, наконец, сел обедать сам. - Задумался. Ничего особенного. – Томас улыбнулся другу, - просто много всего произошло за последнее время, вот я и пытаюсь привести мысли в порядок. До этого была другая жизнь, а теперь приходится учиться жить по-новому. - А мне такая жизнь нравится больше. Знаешь, что будет завтра. Знаешь, что друзья будут завтра живы. Есть надежда на эту самую Тихую гавань, а потом возможно, и нечто большее. - Фрай улыбнулся, блеснув белыми зубами и принялся за суп. - Я тоже об этом думал. – Томас, наконец, выпил свой остывший чай, - но меня постоянно не оставляет беспокойство. Какая-то непрекращающаяся тревога. Мне постоянно кажется, что вот сейчас может что-то произойти и нам снова придется спасаться. А многие ранены и не могут передвигаться достаточно быстро… прости, что гружу тебя всем этим. Фрайпан несколько секунд молча смотрел на друга, пережевывая еду, а затем, потянувшись к карман достал небольшой прямоугольный предмет и произнес: - Знаешь, Томас, я тебе искренне благодарен за то, что ты тогда вытащил нас из лабиринта. Но тревога и беспокойство никуда не денутся. Ты – живой человек и это нормально беспокоится о близких. Нельзя беспокоится обо всех и пытаться спасти всех – это невозможно. Но близких. Самых дорогих – да. Для этого мы и живем. Я знаю, что у тебя отношения сейчас с Терезой? – спросил Фрай, но увидев отрицательное покачивание головы Томаса, переспросил, - Бренда? Снова отрицательный ответ. - Пофигу, - Фрай передвинул предмет по столу ближе к собеседнику и тот увидел, что это небольшая плитка шоколада. Настоящий дефицит. Томас уже и не помнил, когда последний раз пробовал его. Словно воспоминание из далекой жизни, которой никогда не было, - я сначала хотел оставить себе и потом угостить кого-то из девчонок, но тебе, похоже, нужнее. Возьми и угости кого-то особенно близкого. - Спасибо. Но ты уверен? Шоколад… это же... Это сейчас вообще редкость, - Томас нерешительно протянул руку и дотронулся пальцами до плитки, завернутой в гладкую хрустящую бумагу. Сладость смотрелось абсолютно иррационально на грубом металлическом столе и тем более не подходила к его рукам с обтрепанными рукавами на запястьях. - Уверен. Только забирай, шанк, скорее, пока я не передумал, - Фрайпан засмеялся, показав белые ровные зубы и Томас не удержавшись, засмеялся в ответ. Весь оставшийся день Томас провел в работе. Вместе с Джоан он делал перевязки пострадавшим, ставил внутримышечные инъекции, помогал при более сложных манипуляциях. Тереза всегда была рядом, но чаще работала в паре с Гансом. Томас же обратил внимание, что ему легче работать с Джоан или Дэниэлом. Ганс казался ему слишком жестким. Временами даже безразличным. К ужину вернулся Минхо и рассказал, что по округе ближе к вечеру начинают вылезать довольно большие группы зараженных и стоит хорошо забаррикадировать входы и выходы, потому что велика вероятность, что к ним могут заглянуть. Томас слушал внимательно разговор друзей и думал о том, что хочет сделать что-то хорошее для Ньюта. Он заходил в течение дня к нему вместе с Джоан, когда пришло время ставить очередную дозу сыворотки и перевязывать рану на груди. Рана от ножа оказалась небольшая, с ровными краями. На белой коже Ньюта она смотрелась яркой алой кляксой, напоминая о всей той боли и страданиях, которые те пережил. Внутри Томаса все перевернулось, но сейчас он мог только помогать Джоан перевязать друга и зафиксировать левую руку. - Мы укрепили двери в соседнее помещение, чтобы на этот раз туда никто не прорвался, как на днях, - говорил в этот момент Галли. Томасу часто казалось, что он упускает нечто важное. Словно видит последствия, но не замечает причины. Память так и не вернулась к нему целиком. Сейчас она напоминала спину далматинца – тут все ясно и понятно, а местами – черные пятна беспамятства. ПОРОК – это хорошо. Ты можешь спасти всех. Или только своих друзей. Выбирай. О собственном спасении ему никто не говорил. О сохранении дружбы. О любви. Долг – превыше всего. Знания – это то, что поможет преодолеть все трудности и получить лекарство от смерти под названием «Вспышка». Томас давно потерялся и не знал куда идти. Но с Глэйда началась его настоящая жизнь. И всё, что произошло затем –изменило его. Изменило его отношение к окружающей действительности. К самому себе. Он мало времени провел в Глэйде, но главный урок, который он вынес оттуда – с людьми надо уметь договариваться. Всю юность он провел за закрытыми дверьми с Терезой. Потом присоединился Эрис. У него не было друзей кроме этих двоих. А парни в Глэйде мало того, что научились дружить, они смогли выстроить сообщество, где каждый был занят своим делом. Проходя Жаровню и последующие испытания в компании друзей, Томас привязывался к ним с каждым днем всё сильнее и теперь не представлял своей жизни без этих людей. Словно семья, которую он уже почти не помнил. Мать еще мог вспомнить, а вот образ отца почти стерся из памяти. Когда пришло время идти на собрание, Томас решил заблаговременно прийти к Ньюту, чтобы помочь тому дойти до общего зала. Брюнет не сомневался в том, что Минхо тоже захочет ему помочь, поэтому приложил все силы, чтобы успеть раньше. Блондин сидел на кровати, рисуя на пожелтевших листах бумаги, которые ему принес друг. Ньют на столько погрузился в свои мысли, что, когда Томас зашел, не сразу среагировал и подняв взгляд, несколько секунд смотрел на парня. Еще в Глэйде Тому показалось интересным и привлекательным, что у светловолосого, светлокожего Ньюта такие темные глаза-колодцы, которые бы логичнее смотрелись на ком-то более смуглом. Но теперь в них появилась явно читаемая безысходность. Бренда сказала, как-то Томасу, что у него глаза, как у оленёнка, а вот сам парень считал, что это про Ньюта. Даже сейчас, когда блондин находился в относительной безопасности, шел на поправку, в его взгляде читалась затаенная глубокая тоска, которая появляется у людей, переживших глубокие потрясения и лишения. «Вспышка» что-то изменила в Ньюте. Он вернулся, но вместе с этим в нем появилось нечто, что постоянно напоминало о страдании и боли, которые тот перенес. Сначала ПОРОК лишил его семьи, а затем Вспышка добралась до ослабленного испытаниями подростка. - Пойдешь на собрание? - Улыбнувшись, спросил Томас, отбросив замешательство. – Там будут обсуждать важные вопросы, касающиеся нашей дальнейшей жизни… - Конечно, - Ньют слегка нахмурился, а затем торопливо захлопнул папку с рисунками и положил на тумбочку. Оборачиваться ему было явно неудобно и приходилось делать это всем торсом. Томас хотел помочь, но блондин остановил его, сказав, что ему нужно больше двигаться. - Но до столовой, всё-таки я тебе помогу дойти, - настоял на своем Томас, думая о том, что ему нравится прикасаться к парню. - Хорошо, - Ньют нехотя согласился, опуская ноги с кровати. По палате он обычно гулял в серых тапочках, которые откуда-то ему принесла Тереза, сказав, что там были еще с котиками и не забыв предложить ему их. Ньют от котиков решительно отказался, но за тапки был искренне благодарен, потому что каждый раз одевать ботинки ему пока было тяжело. Сейчас же ему предстояло каким-то образом напялить ботинки и хотя бы частично их зашнуровать, чтобы они не упали с него по дороге и делать это предстояло перед Томми, что было крайне неловко. Но брюнет как обычно всё сделал по-своему. - Сиди, я помогу, - с этими словами Томас наклонился и достав из-под кровати ботинки надел их на ноги Ньюта, который в начале попробовал сопротивляться, но это не принесло нужного результата. Ньют давно обратил внимание на то, что если парень ставил перед собой какую-то цель, то обязательно её достигал. А с момента его пробуждения, брюнет начал оказывать Ньюту значительно больше внимания, чем прежде, и от этого парню становилось неловко. Том, натягивая шнуровку, бросил на Ньюта вопросительный взгляд, и спросил: - Так не жмет? Ньют сначала хотел ответить «нет», но внезапно накатившее смущение, позволило только покачать отрицательно головой. А Томас тем временем продолжил завязывать шнурки и затем так же поступил со вторым ботинком. Воспоминания о руках на лодыжке и ощущение прикосновения, не сразу отпустили Ньюта, и парень еще какое-то время чувствовал смущение и замешательство. Внутри разлилось приятное тепло, а бабочки своими крыльями путали мысли. А затем Томас окончательно добил его, сняв с себя легкую кофту, которую носил поверх футболки и накинул на Ньюта. - В столовой немного прохладно, а сейчас вечер, так что будет еще холоднее. Сейчас пойдем, я по дороге зайду к нам с Минхо и возьму еще куртку на случай, если всё же станет совсем прохладно. Ньют только кивнул и, уже без возражений, придерживаясь за руку Томаса, пошёл вместе с ним в столовую. На собрании присутствовали почти все – не было только десяти человек, кто в это время сидел в наблюдательных пунктах по округе, отслеживая перемещения шизов. В столовой все еще пахло вкусно едой после ужина, но постепенно Томас начал различать и много других запахов, исходящих от окружающих людей. Минхо встретился у самого входа и, увидев, идущего рядом с Томасом, Ньюта, широко улыбнулся. Все пребывали в оживленном возбуждении, постоянно переговариваясь и обсуждая волнующие их темы. - Пойдемте поближе к «президиуму», - подмигнул Минхо, и вся троица начала продвигаться между столами, приближаясь к первому ряду перед небольшим возвышением, собранном из деревянных ящиков и досок. Стулья, кресла, скамьи – все было разнокалиберным и сильно потрепанным, но никто не обращал на это внимание. Главное – чтобы было где примоститься, а остальное неважно. - Галли, наверно, делал. Тут только у него руки растут откуда надо, в этом плане, - произнес Минхо, оглядывая президиум. Томас только сдержанно хмыкнул, подумав о том, что как бы неприятно это не было, но азиат прав. У Галли была невероятная склонность к строительству и проектировке. - Сто процентов он, - подтвердил Ньют, - помнишь, как в Глэйде он классно наблюдательную башню сделал? - Да, что есть, то есть… Пока парни обсуждали чудесные умения глэйдера, Томас внезапно понял, что неприятное чувство снова зашевелилось внутри, но теперь он мог с полной уверенностью сказать, что это было за чувство – это была ревность. Зеленоглазое чудовище, которое способно сожрать любого без остатка. Брюнет наблюдал за разговаривающими друзьями, изредка вставляя короткие реплики, а сам при этом думал о том, что с ним явно что-то не так. Он ревновал своего друга ко всем – к Минхо, за то, что тот был ему другом дольше и лучше, к Галли – за то, что тот явно испытывал сильную симпатию к Ньюту. А сам Томас? Друзей не ревнуют. Ревнуют любимых… - Томми? Ты с нами? – теплая рука мягка сжала его кисть и Томас понял, что всё-таки выпал из реальности. - Прости, задумался… - Ничего, - Ньют улыбнулся, наклонив голову набок и Том подумал, что ему чертовски нравится эта его привычка. Она была милой. Все что делал Ньют было притягательным. – Пойдемте займем места. Скоро все начнется. Том удивился сам себе, когда увидев, что Минхо собирается помочь Ньюту, оттеснил азиата и мягко направил блондина в нужную сторону, придерживая под свободную руку. Ньют бросил удивленный взгляд сначала на Томаса, потом такой же на Минхо, но ничего не сказав, сел на свободное место. Кофта Томми была на него великовата, но от этого не уменьшалось удовольствие, с которым Ньют в неё кутался. Вещь пахла ее хозяином, и блондин подумал о том, что наверно парень забрал бы у него ее, если хотя бы заподозрил о том, какие мысли и желания рождает внутри него такое небольшое проявление заботы. Ньют удержался от того, чтобы не бросить еще одного взгляда на парня. Правда, его немного удивил порыв Томаса, когда они садились на свои места, но блондин решил, что в очередной раз придает слишком большое значение обыденным вещам. - Приносим извинения за задержку! – из боковых дверей, ведущих в жилые отсеки, вошли Винс и Хорхе. С ними, одетая в военную форму, шла высокая женщина, которую Ньют ни разу прежде не видел. – Хочу представить вам советника по делам несовершеннолетних – Ванду О’Коннел! В ответ на реплику Винса раздались слабые аплодисменты и Ньют понял по лицам троицы на президиуме, что они ожидали большего. Внезапно справа послышался шум и повернувшись, Ньют увидел, что это подошли Галли с Фраем, и сели справа от Минхо. Кивнув глэйдерам, Ньют снова вернулся к троице на президиуме. - Мы уже говорили вам, что часть северных территорий почти не пострадала от солнечных вспышек, а также правительству Канады и некоторых других стран Европы удалось сдержать рост числа зараженных. Сейчас на территории Канады сформирована зона, свободная от Вспышки. Там люди стараются восстановить и сохранить цивилизацию, которую мы едва не утратили. Такие же зоны сформированы на территории Англии, Норвегии, Финляндии и других. По последним подсчетам, в этом убежище сейчас находится порядка двухсот пятидесяти человек, обладающих иммунитетом к Вспышке. Часть из вас – это бежавшие из ПОРОКа. – Винс прервался, чтобы сделать глоток воды и бросив короткий взгляд на женщину, кивнул на какие-то ее негромкие слова. Ньют подумал о том, что в ней ощущается привычка к власти и привычка давать указания, будучи уверенной в том, что они будут исполнены. Винс и Хорхе ему всегда импонировали тем, что с ними был возможен диалог. С ними можно было договориться, несмотря на то, что сам Ньют по сути был еще ребенком. Многое пережившим, лишившимся нормальной жизни, но тем не менее ребёнком. Оба мужчины воспринимали его всерьез и слушали. Глядя на советника, блондин подумал о том, что она слишком сильно напоминает ему людей из ПОРОКа. В ПОРОКе их никто не слушал. Для работников ПОРОКа они были крысами, бегущими по лабиринту и ищущими еду и спасение. Но даже те, кто выживал и выбирался из лабиринта не заслуживали свободы. Их мозг должен был быть препарирован, чтобы великие умы, смогли понять, чем именно эти дети отличаются от других и составить до конца матрицу. Страшно представить сколько таких иммунных детей убили по имя поиска лекарства. - Добрый вечер, - Ванда кивнула присутствующим, широко улыбнувшись, - я представитель свободной от Вспышки зоны в Канаде. Но также занимаюсь распределением иммунов по другим зонам. Как уже сказал Винс, здесь находится две с половиной сотни иммунных человек, которые заслуживают нормальной жизни. Больше половины из вас – несовершеннолетние и Совет по делам несовершеннолетних пришел к выводу, что всех детей необходимо распределить по семьям, чтобы вам было легче адаптироваться, привыкнуть к новой жизни, где вам не будет ничего угрожать и вы сможете реализовать себя в новом качестве. В течение предстоящей недели, присутствующих здесь начнут вывозить группами сначала на остров, где вы сможете пройти реабилитацию и восстановить здоровье. Остров является карантинной зоной. На случай, если среди присутствующих всё же окажется кто-то зараженный, не имеющий иммунитета. К сожалению, мы не можем рисковать. Слишком многое поставлено на карту. Женщина говорила с воодушевлением, изредка всплескивая руками, стремясь распространить положительный настрой на присутствующих, но Ньют видел, что это не работает. Человек, который все самые страшные годы, события, провел в безопасной изоляции, не видел последствий Вспышки, не видел всех тех ужасов, которые испытали, присутствующие в зале, не мог понять и подобрать правильные слова. Так же блондин видел и то, что Винс и Хорхе это тоже понимают, но отчего-то молчат, лишь изредка переглядываясь. Ванда рассказывала о том, как им будет хорошо в приемных семьях, о том, как они будут посещать школы и другие учебные заведения, о том, что они смогут самореализоваться и найти свое место, но это по-прежнему не вызывало отклика и женщина это видела. Понимая, что иначе собрание зайдет в тупик и замечая на лице О’Коннел непонимание и беспокойство, Ньют поднял правую руку, чем вызвал заинтересованные взгляды, сидящих рядом друзей. - Да, у вас есть вопросы? – заметив поднятую руку, оживилась женщина и Ньют, придерживаясь за спинку стула поднялся. Стоять было тяжело, но иначе ему казалось, будет неуважительно к Ванде. Она явно хотела помочь и считала, что предлагаемое ею будущее – самое лучшее, что может быть в таких условиях. - Да, есть, - Ньют едва ли не физически ощутил обращенные к нему взгляды, но тут же вспомнил собрания в Глэйде и волнение само утихло. Ему не привыкать выступать перед большим скоплением народа. – То, что вы предлагаете – это безусловно хорошо, но есть несколько нюансов, которые необходимо учесть. - Каких? – женщина доброжелательно улыбнулась. Было видно, что Ньют помог ей выйти из того неловкого положения, которое складывалось по мере её речи. Винс и Хорхе тоже смотрели на блондина заинтересовано. В отличие от Ванды, они провели с Ньютом довольно много времени и могли представить, что может сказать парень. - Часть детей, присутствующих здесь в детстве похитили или забрали у родителей. Затем над нами ставили опыты, вживляли чипы, ограничивали общение, заставляли делать много малоприятных вещей, пользуясь своей властью. Даже имена и память у нас потом отобрали, поскольку считали, что нами будет проще управлять. Ведь если человек не помнит кто он и откуда, он будет искать помощи и защиты… - горло резко пересохло и Ньюту пришлось откашляться. Волнение все же добралось до него, но парень заставил себя успокоиться и продолжил, ощущая, что голос стал более хриплым. - Мы – пережившие опыты ПОРОКа, а затем Лабиринты, были вынуждены сами о себе заботиться в течение трех лет, - тут Ньют слегка осекся и добавил, - кто-то больше, кто-то меньше, но в целом это так. Я сам просидел в Лабиринте три года вместе с остальными пытаясь найти выход. Мы садили растения, ухаживали за ними, лечили друг друга, строили дома, наблюдательные вышки и делали многое другое, что обычно делают взрослые. Потом мы пересекли Жаровню и какое-то время жили в одном из Убежищ, скрываясь от ПОРОКа. Нами никто не командовал. Другая часть детей – недалеко ушла от нас. Они многого лишились и были вынуждены заботиться о себе и друг друге, выживая в крайне тяжелых условиях. Я думаю, я выражу мнение большинства, - Ньют обвел взглядом всю толпу, разместившуюся в зале, встречая одобрение в глазах, - если скажу, что многие уже не помнят, что такое семьи в их классическом варианте – мать, отец, дети. В семье есть определенная иерархия, но я не думаю, что большинство сможет теперь беспрекословно подчиняться незнакомым людям. Тем более, у многих сформировалось элементарное недоверие к взрослым, поскольку ПОРОК создали те же самые власть имущие люди и наблюдали за их «успехами», зная о том, что творится за стенами этой организации. Ньют замолчал, переводя дыхание. Ему всё еще было больно говорить и парень ощущал, что скоро закашляется. Дыхательная гимнастика, которую ему показал Дэниэл, конечно, помогала, но ее надо было делать как можно чаще, чтобы сгустки крови, образовавшиеся после ранения легкого отходили и откашливались. Внезапно, он ощутил, теплое прикосновение к своей руке и опустив взгляд столкнулся со взглядом теплых карих глаз Томаса. Парень явно за него беспокоился и Ньют, не разжимая губ улыбнулся, сжав пальцы брюнета в ответ. - Я понимаю о чем вы говорите, но хочу услышать ваши предложения, - Ванда уже без улыбки, слегка сдвинув брови, внимательно слушала Ньюта. - У многих здесь уже сформировались подобие семей и они не хотят с ними разлучаться. Это первое, - Ньют прочистил горло, понимая, что всё-таки надолго его не хватит, и заметил небольшое шевеление среди своих друзей, - во-вторых, - должно быть место… что-то вроде Приюта, куда мы сможем вернуться, если мы не сможем прижиться в той цивилизации, которую вы предлагали. Я уверен, что часть присутствующих здесь, с удовольствием вольются в новый социум, смогут ужиться в приемных семьях и найти себя, но часть детей получили слишком глубокие раны и не смогут слиться в новую жизнь либо смогут это сделать только по прошествию большого количества времени. В-третьих, - Ньют на этот раз закашлялся и к своему удивлению заметил явное беспокойство в глазах женщины. Искреннее беспокойство. – Это должно быть закреплено на бумагах… - говорить было уже совсем тяжело. Блондин ощущал, что грудь слева начинает печь, а в глазах темнеть. Удержавшись на ногах, но крепче схватившись за спинку стула, Ньют решил все-таки закончить, - законодательно. Что бы мы могли защититься в случае чего от нападок… извините. Я хотел еще кое-что обговорить, но сейчас не могу. - Конечно, - женщина кивнула, обведя худощавую фигуру парня внимательным взглядом, - я зайду к вам, когда вы поправитесь и мы продолжим разговор. Есть еще у кого-то вопросы? - Возьми, - как только Ньют тяжело опустился на стул, ему в руку всунули стакан с водой и даже помогли сжать, чтобы он не уронил, - пей мелкими глотками, - парень перевел взгляд и столкнулся взглядом с Минхо и кивнул ему. Вода показалась невероятно вкусной и постепенно смыла из горла ощущение жжения и удушья. Допив воду, Ньют позволил себе немного расслабиться и просто слушать о чем говорят другие. Некоторые из детей тоже поднимались и высказывали свое мнение, но в общей сумме оно укладывалось в то, что сформулировал в своем выступлении Ньют и все это понимали. Блондин поймал на себе внимательный взгляд Хорхе и тот, улыбнулся ему и кивнул, показывая свое одобрение высказанной речи. На лице мужчины, как и всех других, проживших долгое время в окрестностях Денвера и других опасных зонах, читалась усталость. Такую усталость не стереть хорошим сном и полноценным рационом питания ни за неделю, ни за месяц. Ньют видел эту печать, прошедших Чистилище почти на каждом лице и понимал, что сам выглядит ничуть не лучше. - воспылала в сознании фраза. Автора ее парень не знал, но она крайне точно характеризовала почти всю его жизнь, кроме раннего детства, которое он почти не помнил. Собрание в общей сложности продлилось чуть меньше часа, а затем все начали расходиться. Минхо, сказал, что ему нужно о чем-то поговорить с Хорхе и растворился в толпе, но перед этим еще пообещал, что обязательно зайдет к Ньюту перед сном. Галли хотел что-то сказать блондину, но Фрай напомнил, что один из холодильников начинает заваливаться на бок и его необходимо поправить именно сейчас, а лучше сделать новую ножку или ровную подставку. Галли явно не хотел идти и бросив полный сожаления взгляд на Ньюта, направился за продолжающим рассказывать о холодильнике друге. Ньют поднялся следом за друзьями, опираясь на вовремя подставленную руку Томаса и не смог сдержать слабой улыбки, ощущая близость парня к себе. Ему так нравилось, что Томми заботится о нем, проявляет так много внимания, что Ньют даже был в какой-то степени рад своему плохому самочувствию. Они и прежде много общались, но никогда Томми так много к нему не прикасался. Блондин вспомнил о том, как парень зашнуровывал ему обувь и как бережно держал его за щиколотки. В этом было даже что-то волнующее… - Ньют, - блондин на столько погрузился в свои мечтания, что едва не пропустил обращение к себе предмета воздыханий. – Ты спать сейчас или какое-то время еще планируешь… Томас замолчал, глядя на торопящегося к ним Винса. - Шизы! Близко! – мужчина говорил достаточно громко, но не кричал. Приближение больших групп зараженных было не в новинку и теперь все точно знали, что делать. – Вы идете в третью секцию. Там есть вода и все необходимое для того, чтобы пересидеть, пока они не уйдут. Ньют, ты дойдешь с Томасом или не сможешь? - Смогу, - решительно ответил блондин, которому уже надоело быть слабым. - Отлично, - Винс окинул критическим взглядом обоих парней и хлопнув Томаса по плечу, добавил, - пойду остальных предупрежу. - Надо торопиться, - Томас окинул тревожным взглядом блондина и Ньют, закусив щеку изнутри, подумал о том, что приложит все силы, лишь бы парень не считал его слабаком. – Может обопрешься о меня сильнее? - Нет, спасибо, я сам, - Ньют привычно переборол желание прикоснуться к парню, напоминая себе о том, что даже если он правильно понял Терезу, ему все равно ничего не светит. Он помнил, как на Томаса смотрела Бренда, их переглядки и многое другое, о чем совсем не хотелось думать. Ньют не удивился бы узнав, что у них есть друг к другу симпатия, поскольку помнил трепетное отношение Бренды к брюнету. Томас многим нравился и Ньют был одним из множества. Томми – был лишь прекрасной недостижимой мечтой. Чистой и не запятнанной.