Самозваные святые

Ганадо приподнимает над полом; бычеголовый болтает ногами в воздухе, ревет, но не выпускает молот из рук. Двое других останавливаются, рычат парой норовистых охотничьих псов, натасканных на людей. Луис отходит вдоль стены, боясь увидеть измененную Лукрецию… впрочем, как и ту женщину. И то, и другое не значит ничего хорошего. Щупальце закручивается кольцами, туже сдавливая шею ганадо; по его телу проходит судорога, молот все же выскальзывает из сведенных пальцев, с металлическим лязгом падает на пол. Тень вытягивается, преломляясь, ползет по стене, и Сера подавляет в себе желание отвернуться или зажмуриться. В конце концов, он косвенно виновен в происходящем; как и в гибели Раккун-сити. Нужно смело смотреть на результат своих действий, даже если оно подводит человечество к черте мутации и гибели. Лукреция переступает порог, держась за косяк; рукав ее платья разорван по шву, а кожа на руке черная, пальцы кажутся длиннее из-за острых вытянутых когтей, а короткие широкие шипы торчат с тыльной стороны руки; подол платья забрызган кровью, кудрявые волосы всклокочены; девушка тяжело дышит; когда она выходит в коридор, нетвердо ступая по бетонному полу, Луис замечает, что щупальце растет у нее из спины. Второе, такое же черное и шипастое, тянется в комнату биолога; Сера понимает, что та женщина вероятнее всего мертва. Ему жаль не столько зараженную, сколько Лукрецию от того, что ей приходится этим заниматься. Девушка выпрямляется, расправляя плечи, отбрасывает смоляные локоны со лба и скалится на свирепо щетинившихся ганадо. Мужчина скрежещет зубами, мотает головой, парень рвется к Лукреции, одновременно вжимаясь в угол; боится, чувствует особь сильнее, чем он сам. Паразит в его теле ярится и паникует; Луис крупно вздрагивает, когда голова парня лопается, разлетаясь по коридору ошметками кожи, мяса и костей, и лас плагас, вытягиваясь из раны на месте его шеи, раскрывается бутоном, щелкает жвалами, пока бычеголовый сипит, корчась в хватке черного щупальца. Кольца продолжают закручиваться все туже и крепче, вонзаясь в плоть ганадо; из прорехи, едва не развалившей платье надвое, на спине Лукреции плавно выскальзывает третье щупальце. Девушка морщится, хрипит, выгибаясь; сквозь разошедшуюся кожу Луис видит усики и тонкие лапы паразита; вены вокруг рта и глаз Лукреции проступают багрово-фиолетовой вязью. Когда из хребта бычеголового выбирается лас плагас, щупальце обвивает его голову, сминая череп вместе с маской. Лас плагас тонко пищит на грани ультразвука и уже через долю секунды замолкает; бычеголовый, содрогнувшись в последний раз, безвольно провисает в кольцах щупальца. Лукреция небрежно отбрасывает тело и поворачивается лицом к оставшимся ганадо, закрыв собой остолбеневшего Луиса. — Владыка Саддлер сказал, что его нужно беречь, — напоминает она, однако зараженные ее не слышат, повинуясь одним инстинктам. Бородатый бежит на девушку, но небрежный взмах щупальца отшвыривает его в сторону; второй, ставший безвольной оболочкой для паразита, надвигается на нее на непослушных ногах; лас плагас пытается укусить за вытянувшееся к нему щупальце, однако верещит, поранив пасть о черные шипы. Колючие отростки свиваются коконом вокруг паразита; человек продолжает идти, машет руками, словно надеясь отбиться от Лукреции, чье щупальце, выстрелив изогнутым жалом из кончика, устремляется к бородатому. Сквозь разлом в его пробитом черепе Луис видит суетливое движение отростков, купающихся в кровавой жиже. Именно туда бьет жало, обездвиживая ганадо уже навсегда.