Самозваные святые

Чтобы войти в комнату, отец Мендез низко склоняет голову, едва не сгибаясь пополам; проповедник снимает шляпу, прижимает ее к груди, обводит тяжелым, немигающим взглядом комнату. Лукреция поспешно отодвигается от Луиса, вскакивает, нервозно одергивая юбку; Биторез хрипло выдыхает, мнительно оглядывая девушку, и склоняется над мертвой селянкой. Широкая лопатообразная ладонь опускается на ее голову, священник морщит переносицу, прикрывая глаза. — Твоя душа вольется в сердце нашего Господа, — басит проповедник, обращаясь к покойнице, — станет с ним единым целым. Гибель наших братьев и сестер не будет напрасной, и их голоса никогда не затихнут. Мендез медленно выпрямляется и прикрывает шляпой лысую, блестящую и гладкую, словно бильярдный шар, голову, после чего обращает внимание на Луиса. Биолог сглатывает; отец Биторез, как и Рамон, один из самых фанатично-яростных приспешников Саддлера; потому что действительно верит. Салазар и в самом деле считает, что Осмунд способен слышать голоса его жены и дочери. Мелкий, спятивший дурень; Саддлер слушает только свою гордыню. Отец Биторез хмурит кустистые брови; зрачок его стеклянного глаза смотрит чуть в сторону, и выходит, что священник смешно косит. Только вот никому невесело; Луис порывисто вскакивает, шагает к проповеднику, заслоняя собой виновато притихшую Лукрецию. — Эй, святой отец!.. Давайте не будем делать поспешных выводов, — беззаботно просит он. Проповедник лениво поворачивает голову в сторону Серы, после чего так же неторопливо оборачивается к Лукреции; от поступи Мендеза дрожит пол; горбатый культист, неуклюже переваливаясь, входит в комнату, чтобы взять труп женщины за руки. Он волоком тащит тело к порогу, оставляя на полу кровавый след. — Я знаю, что это совершено твоими руками, дитя, — заявляет отец Биторез, глядя на девушку поверх головы Луиса, — но ты сделала то, что должна. Владыка Саддлер лучше знает, что нужно нашему Богу, и если некоторые не способны постичь его цель… Взгляд Мендеза перемещается на биолога. — То наша священная обязанность — направить их на путь истинный. — Да, святой отец, — лепечет Лукреция, не поднимая глаз. — Если Владыка Саддлер счел, что жизнь этого еретика дороже прочих членов нашей паствы, то так тому и быть. Может, это позволит его мятущейся душе, наконец, узреть, какую благодать и покой несет священный дар Лос Иллюминадос. — Да, святой отец, — безропотно отзывается девушка; Серу от происходящего начинает тошнить. Только что Лукреция была такой искренней и честной, а теперь из-за Мендеза вновь бормочет эту фанатичную херь. Биолог вздрагивает, когда Биторез делает шаг к нему, возвышаясь над Луисом колокольней. — Ты… нечестивец, — выплевывает проповедник, — и полон ереси. Твою душу следует очистить. Луис отходит к Лукреции, у которой на щеках играют желваки; придвинувшись ближе, она ободряюще прижимается локтем к руке мужчины, однако избегает смотреть на него или на священника. Сера, лихо усмехнувшись, приосанивается, глядя на Битореза снизу вверх; от напряжения шею начинает ломить. — Если на свете не останется грешников, тогда и Бог будет не нужен. — Не богохульствуй, — рявкает Мендез; смерив биолога презрительным взглядом, он разворачивается к дверям, — Владыка Саддлер принял решение разместить тебя в замке Салазаров. Возможно, в доме Рамона, истинно верующего и преданному нашему ордену, твоя заблудшая душа сможет успокоиться и найти правильный путь.