Самозваные святые

Биторез проводит ладонью по голове, скребет пальцами безволосый затылок; его лицо серьезно и хмуро, но плечи опущены, будто слова Салазара его укололи. — Твое пожелание моей неудачи можно счесть ересью, брат. У Владыки Саддлера грандиозные планы на эту девушку. — Поэтому следует причастить ее немедленно, как только она появится в деревне. Ни к чему ждать! Девчонка может оказаться хилой и слабой… — Для того, чтобы она выжила, следует тщательно все подготовить. И ее в том числе, — Мендез хмурится, — боюсь, потребуется помощь нечестивца, который нашел приют в твоем замке. — О, он сделает все, что угодно, — Рамон жеманно промакивает щеки грязным платком, — он нахален как бродячий кот, но привязан к Лукреции потому, что она кормит его и выметает за ним грязь. Подумываю, что Лукрецию не лишним будет высечь, чтобы пресечь возможное укоренение непокорности. — Лукреция чем-то заслужила наказание? — спрашивает Биторез; Салазар капризно передергивает плечами. — Нет, но ей стоит напомнить, что будет, если она решит своевольничать. — Ублюдок, — бормочет Луис одними губами; лоб Мендеза перечеркивают недовольные морщины. — Наказания без вины бессмысленны. Твоя жестокость неуместна. — В своем доме я буду распоряжаться сам! — взвивает Рамон, багровея под слоем пудры от сардонической ухмылки Битореза, едва различимой из-за бороды. — И ты еще удивляешься, почему тебе не доверили дочь президента? — тихо спрашивает проповедник; Луис приседает от неожиданности. Дочь президента? Президента какой страны? Зачем она им? Точно не ради выкупа; тогда… для чего? Биолог даже не хочет обдумывать предполагаемые варианты. Все это так неправильно, а он ничего не может сделать. Разве что доделать тот прибор, но Саддлер не одобрил его изобретение. Но надо попытаться; вдруг пригодится. Не выпрямляясь, Сера отходит от мраморных перил, от которых к статуе тянется паутина. Дальше подслушивать опасно, хотя Биторез и Рамон могли бы сказать еще что-то полезное. Ада в курсе, что происходит? А Краузер? Понятно, почему нужно уложиться до похищения девушки: когда президенту станет известно, что его дочь удерживают силой полоумные фанатики, он отправит в деревню всю свою рать. Луис торопится в свою комнату; не только потому, что хочет скрыться до того, как кто-то из культистов заметит его присутствие, но еще хочет закончить свои расчеты. Саддлер им доволен: образец U-3 оказался жизнеспособен, однако Владыке нужно преподнести еще один дар, чтобы совсем его задобрить. Тогда Озмунд подпустит биолога к себе; и к янтарю. Луис ловит себя на том, что начинает испытывать неприязнь к камню. Драгоценности из янтаря он никогда не подарит Лукреции. Едва свернув за поворот, Сера оказывается с заломленной за спиной рукой и прижатым лицом к стене. Он скашивает глаза и кривит губы, поймав знакомый морозно-голубой взгляд. — О, дружище… давно не виделись, — пыхтит биолог. Краузер сильнее сминает в пальцах его запястье. — Саддлер хочет тебя видеть. Сейчас. — Это… не по поводу дочери президента? — выдыхает Луис; Краузер двигает нижней челюстью и нехотя отвечает: — Нет. Но тебя это и не касается. Занимайся камнем. — Ювелир из меня получится не ахти, но я постараюсь, — заверяет Сера и охает, когда Краузер, рывком развернув его, подталкивает биолога вперед по коридору.