Deadly kiss of lily

Холодная одинокая улица. Ни души. Люди дома, только пара квартир освещена теплом. Тёмно-серое необъятное небо выглядит грустным и тяжёлым. Звёзды будто плачут. Лунный свет лежит на пустой детской площадке. Снег расстелился сахарным одеялом. Давящая тишина режет слух. Мороз обжигает и щиплет мокрые щёки. Воздух остужает лёгкие и сердце. Чувствуется аромат никотина и сладких духов с кокосом. На душе пульсирующие раны.  Почему это произошло? Почему это случилось именно со мной?  Хочется содрать с себя кожу и вырвать внутренности. Руки холодные и дрожат. Дым развевается ядовитым облаком, заключая туманной завесой. Эмоций нет. Только повторяющиеся вопросы перед глазами и вихрь хаотичных мыслей. Опустошение и отвращение. Внизу живота ноет, а голова буквально раскалывается.  Нет больше желания где-то находиться. Нет больше желания что-то говорить. Нет больше желания кем-то быть. Фильтр вишневых сигарет зажат между пухлыми губами, а по бледной коже размазана красная помада. Взгляд пустой и безжизненный. Черные длинные ресницы слиплись от слёз, будто паучьи лапки. Тушь почти стёрлась, остались только маленькие пятнышки сажи. Светлые волосы спутаны, а на выбившихся прядях оседают хрустальные снежинки. Платье запачкано, а узорные колготы разорваны. Колени дрожат. Кожа содрана и видны сбитые красные очертания костяшек. Дым укутывает в свои тёплые объятии и начинает душить. Возникают воспоминания из прошлого и топят в своей яркости и счастье.  Больно. Бедная маленькая Хана, прости.  Телефон уже сел. Никаких сообщений или звонков, только беззвучное одиночество. Девушка поднимается со скрипящей качели и покачивающейся от изнеможения походкой направляется в сторону дома. Каблуки стучат, а каждый шаг даётся всё сложнее. Ночное спокойствие губит, оставаясь комом в горле. Скользко. Хана падает на твёрдую холодную землю. Кожа на коленях сдирается, а руки погрязли в обжигающем снегу. Кристальные звёздочки – снежинки – оборачиваются капельками воды на покрасневших ладонях. Мороз колет маленькими иголочками.  Прости меня, малышка.  Квартира пуста. Всё пространство выглядит грубо и неуютно. Картонная коробка, которая вот-вот развалится. Разбросанные впопыхах вещи, картины на стенах и любимые книги совсем чужие. Свет не горит и не слышен смех самых близких. Нет запаха вкусного ужина и кофе, нет ворчания и споров. Ничего нет.  В ушах звенит от твёрдой тишины. Шум воды. Поток кипятка обжигает. Пар узорами расходится по комнатке. Одежда мокнет, а на лице появляются кристальные капельки слёз. Невыносимо. Платье летит на пол ванной. Проглядываются синяки, усыпающее всё тело. Страшно даже дотронуться. Сердце ноет. Половые органы горят. Засохшая кровь постепенно смывается. Хана осматривает каждый миллиметр и не сдерживает рыданий. Немой крик. Ладони закрывают рот. Растёртый макияж исчезает. Солёные слёзы перемешиваются с чистыми струйками воды. Грудь в царапинах, как и руки. Печёт. Внутри слышен скрежет, что разрывает на множество частей. Кости ломит, кажется, что вот-вот они все раскрошатся. Всё тело дрожит. Девушка обхватывает руками колени и прикрывает веки. Она пытается стать незаметной. Пытается скрыться в безопасном облаке, уйти от собственных глаз. Она чувствует всё. Чувствует всё до сих пор. Каждое гнилое прикосновение и каждое гадкое слово.  /flashback/ Темно и страшно. Комната в полумраке. Искусственный свет, который еле пробивается сквозь щели дверного проёма, неприятно давит. Всё пространство заполнено ядовитым дымом сигарет и криками. Глаза покраснели и без остановки пускают горькие слёзы. Крепкие мужские руки сжимают тонкие запястья, а незнакомые губы касаются каждого миллиметра кожи. Жестокий взгляд пожирает душу и нагоняет ужас безысходности. Никуда не убежать, никак не скрыться.  Она пыталась. Пыталась ударить, но получала в ответ. Пыталась царапаться, но только сильнее злила насильников. Пыталась позвать на помощь, но её затыкали и всё сильнее издевались.  — Тебе больно? – скалится парень напротив и снова входит до конца.  Больно. Чувства Ханы для него всего лишь шутка. Ему плевать, он хочет лишь задавить остатки её гордости. В ответ – вопли и лишь иногда вырываются тихие всхлипы. Устала пытаться.  — Барби, ты стала такой послушной. Мне нравится, – чудовищная насмешка.  — Урод, – пелена перед глазами, и внутри разжигается ненависть, блондинка вновь ударяет.  — Падаль! – летит пощёчина. — Страх потеряла? Я могу искалечить тебя полностью, отыметь во все дыры и вылизать каждый сантиметр, – шёпот будоражит отвращением.  Горечь. Это самый настоящий кошмар. Хочется раствориться в этом никотиновом тумане. Сложно сделать вдох, из глаз катятся чистые, как её душа, капельки слёз. Грубые пальцы сжимают грудь, а чёрствые губы кусают и шепчут на ухо. Девушку трясёт, и вырываются болезненные стоны. Мольба о помощи.  — Да хоть захлебнись в своих слезах и соплях. Не поможет, – звучит голос второго парня. — Тебе нужно было ещё тогда, возле клуба, пойти с нами, – расстёгивает ширинку. — Ещё и тот мудак! – цедит сквозь зубы. — В ту ночь ты же дала ему? – подходит ближе. — Уверен, вы чудесно потрахались. Ублюдок, он выцепил настоящую куколку.  Знали бы они… Нет. Это бы ничего не изменило. Хана хотела бы сейчас вернуться во времени и не пойти сегодня в этот злосчастный клуб. Она бы осталась дома или поехала с Юнги и Хосоком к их друзьям. Они бы веселились и пили, играли в глупые игры, а главное, она была бы в безопасности, с людьми которые смогли бы её защитить.  Слишком поздно жалеть. Сейчас она здесь и ничего уже не изменить. Она не виновата, как и место, где она находится. Виноваты только люди, которых сложно назвать Людьми. Это произошло бы при других обстоятельствах или с кем-то другим, но произошло бы – ведь эти выродки уже были нацелены сделать что-то подобное.  — Нравится, тварь? – усмешка. — Я владею тобой полностью, ты будто блядская игрушка, – на грани истерики говорит подошедший парень. — Я могу сделать всё что захочу, и мне за это ничего не будет, – проскальзывает безумие в глазах. — Понимаешь? Ничего, – теперь входит уже он.  Больно. Внутри всё ноет и горит. Половые органы воспалены и разорваны. Течёт алая кровь, а девушка, кажется, вот-вот потеряет сознание. Было бы хорошо. Было бы здорово сейчас выпасть из реальности и не чувствовать ничего. Не чувствовать этих очерняющих касаний и не чувствовать себя собой. Мамочка, почему ты меня оставила? Где ты, мама? /end of flashback/ Сердце полно чёрной слизи и трещин. Оно сочится кровью, которую она не в силах остановить. Хана теперь ненавидит своё тело. На нём бесцветные следы насилия, и только она их видит. Колющие капли кипятка стекают будто воск по горящей свече. Несмотря на горячий поток воды, по коже проходит мороз.  Мама? Тепло теперь только в смутных воспоминаниях. С этого момента и до конца своей жизни она будет помнить всё. Будет помнить, как в Рождественскую ночь ей обломали крылья. Насилие? Насильник убивает душу жертвы, овладевая телом. После этого человек становится оболочкой, в которой растёт ненависть. На себя, на насильника и на весь мир. И это не смоет ни одна вода, не заглушит ни один алкоголь, не убьёт никакой наркотик. Подобное – самая ужасная пытка, не сам акт изнасилования, а жизнь дальше. Но как жить дальше, не вспоминая самый ужасный момент? Как забыть и вычеркнуть? Как?  Мамочка, обними меня. [12:03] Яркие улыбки сопровождаются искорками в глазах и громким смехом. В квартиру, полную солнечного света, заваливаются счастливые влюблённые. На верхней одежде блестящие снежинки заливаются радостью, а волосы обоих немного взъерошены. Тэхён не сводит взгляда с человека, чьё присутствие заставляет его сердце биться чаще. Всё как в первый раз.  Ким чувствует себя ровно так же, как и несколько месяцев назад. Он любит. Любит как никогда в своей жизни. Он хочет всегда видеть Чонгука рядом. Смотреть в большие глаза, где виднеются самые прекрасные звёзды, и целовать мягкие губы, которые тают как сахарная вата.  Парни разуваются и проходят в зал, оставляя гору коробок в красочной упаковке на диване. Подарки есть для каждого. Для Юнги – новая музыкальная аппаратура, а для Ханы – дорогие духи и брендовая обувь. Хосок тоже не останется без презента. Тэхён долго выбирал для него новый профессиональный фотоаппарат со множеством объективов. Скоро все должны собраться и вместе пообедать. Компания договорилась провести время в уютной обстановке после ночного празднования и шума.  Ким ставит тяжёлые пакеты с продуктами на стол и принимается подготавливать рабочую поверхность. Сегодня он снова шеф-повар их личного закрытого ресторана.  — Хана? – Чонгук стучится и сразу же приоткрывает дверь в комнату. — Спишь?  — Нет, – хрипло и сухо.  Девушка садится на кровать. Волосы отливают золотом, а глаза припухли. Тёплая пижама с длинными рукавами хоть и скрывает следы пережитого, во взгляде проскальзывают осколки ужаса. Внутри разрастается чёрная пустота и заполняет до самого конца.  — С тобой всё в порядке? – оглядывает сестру.  Нет. Хана не в порядке. Вчера её поочередно ломали изнутри. Рой из отвращения и ненависти заполнил голову, а на душе тяжесть. Ничего не хочется, только лишь исчезнуть. Ночью она не сомкнула глаз – думала и плакала. В мыслях настоящие джунгли. За что с ней так?  Железные иглы со всей силой разрывают плоть. Куски мяса и кровь разлетаются повсюду, но никто этого не видит. Свирепая боль пронзает и отдаёт звоном в ушах. Хочется выть и кричать. Рассказать? Стоит ли? Близкие поймут и поддержат, обнимут и обязательно отомстят. Чонгук и Юнги будут готовы собственными руками убить тех, кто посмел искалечить душу их близкого Человека. По локоть в чужой крови и с довольной улыбкой.  Решиться рассказать сложно. Голос не продирается, а пульс подскакивает. Воздуха не хватает... В горле появляется кислый привкус битого стекла. Последствия будут необратимы, а девушка всё равно останется жить в этом душном коконе.  — Да, – не расскажет, не сейчас.  Нужны силы набраться сил. — Вид у тебя конечно… – с тёплой улыбкой говорит Чон. — Ладно… Собирайся и выходи. Скоро приедут Юнги и Хосок.  Чонгук оставляет лёгкий поцелуй на лбу девушки и уходит помогать на кухню. По бледной коже пробегают колкие мурашки. Чуткое привычное касание приносит столько боли. Любая близость для Ханы теперь словно сгорание заживо. Парень не хотел сделать неприятно, он ничего не знает… Ничего.  — Хорошо, – слышится вслед голос блондинки, а по щеке катится одинокая слеза.  [14:07] Вся квартира заполнена ароматом запечённого мяса и пряных трав. На обеденном столе уже разложены столовые приборы и расставлены тарелки, закуски и напитки. Тэхён нарезает последние ингредиенты, пока младший обнимает его сзади, оставляя крохотные поцелуи на шее.  Слышен тихий смех и шёпот, рассказывающий о любви. Руки сжимают сильнее, не желая отпускать. Чон, прикрыв глаза, наслаждается сердцебиением любимого. Если старший будет напевать строчки из засевшей в голове песни, то он обязательно их продолжит. И если Ким будет говорить о чём-то незнакомом, то Чонгук выслушает всё, вникая и поддерживая разговор. Он любит.  Дверной звонок, за которым следует громкий стук. Младший в момент напрягается. Не хватало ещё нежданных гостей, которых недавно «встречала» его мать. Парень осторожно проходит в коридор и заглядывает в глазок. Юнги. Парень шумно выдыхает от облегчения. Пара щелчков – и перед глазами встаёт чудесная картина. Мин с остатками ночного веселья на лице, поддерживающий вялого Хосока, дабы тот не рухнул.  — У тебя же ключи есть, – подхватывая тело, говорит Чонгук.  — Дурень, они-то есть, но отдирать Хосока с пола я не хочу. Он же сразу упадёт, – перебрасывая друга на плечи младшего.  — Он со вчерашней ночи и до сих пор пил? – закрывая входную дверь, интересуется Чон. — Чего он такой убитый?  — Мы на самом деле не так уж и много выпили, – пара секунд раздумий. — Хотя может он догнался где-то, пока я не видел, – разминая спину, говорит Юнги. — Привет Тэ, – кидает взгляд на занятого Кима, а тот в ответ машет рукой, стараясь не отвлекаться.  — Этот чёрт всю ночь не давал никому покоя, танцевал как в последний раз и рвался на улицу. Серьёзно, я с ним так намучился… – вздыхает и усаживается за обеденный стол.  — Роль няньки так тебя и не отпустила, как я вижу, – смеётся Чонгук, укладывая Хосока на диван.  — Да, почти восемь лет прошло, – вспоминает маленького шестнадцатилетнего Чона и мягко улыбается.  — Старый ты уже, – язвит младший и тихонько смеётся.  — Ц… – наигранно и со вздохом.  А ты так вырос.  В голове Юнги всплывает момент их знакомства. Яркая картинка тёмной летней ночи. Долгие разговоры о наболевшем и о планах на будущее, о простом и невозможном. Приходят и воспоминания о том, как он прикрывал Чонгука и Хану перед родителями, как забирал их из полиции и как катал по спящему Сеулу. В глазах старшего проскакивает нежность и ностальгия. Он всегда заботился о своих младших, он, как и они, сам нашёл свою семью.  Одинокий Лис тогда отыскал настоящих друзей.  — Тэ… – безжизненно тянет Хосок. — Налей мне пожалуйста, водички, – откидывая голову назад и прикрывая веки.  — Пьянь, – бубнит себе под нос Ким, но послушно выполняет просьбу брата.  — О, Хана! Как ты? Как отпраздновала? – Мин переводит взгляд на подругу.  “Hey girl, open the walls, Play with your dolls, We'll be a perfect family”. (Dollhouse – Melanie Martinez) Как кинжалом по сердцу. Резкая пронзающая боль и острые мурашки.  «Отпраздновала» Вновь всплывает прошлая ночь. Звучат крики и оскорбления, удары и всхлипы. Размазанные кадры фильма ужасов, в котором уничтожают её невинную душу. Каждое слово разукрашивает тело новыми синяками и царапинами. Собственные мысли душат горло и оставляют жгучие пощёчины. Под глазами синяки. Ночью девушка так и не смогла сомкнуть веки. Во рту пересохло, а внизу живота ноет и колет. На лице совсем нет эмоций.  — Хорошо, – неуверенно и отстранённо.  Хана садится рядом с Юнги. Взгляд опущен, блондинку морозит. Омут разрастается и обволакивает тонкими пальцами.  — Похмелье? – улыбаясь оглядывает подругу.  — Ага, – выдавливает из себя улыбку девушка и вновь погружается в свои мысли. — Всё готово, – перекладывая ароматное мясо на тарелку, говорит Тэхён. — Юнги, вино в холодильнике, – проходя мимо.  — Да, Шеф, – ухмыляется Мин, поправляя рыжие пряди.  За столом, как всегда, смех и счастливые улыбки. Каждая тарелка полна еды, как и сердца друзей полны своих переживаний, тайн и чувств. У кого-то неприятное прошлое, а у кого-то – настоящее. Это самая жестокая игра в покер. Никто не знает, у кого какие карты, а вместо фишек – детские и взрослые травмы, секреты и даже жизни. Все прячут козыри до самого конца. В умах Людей решения и выборы, обстоятельства и ошибки. Жизнь подстерегает и готова напасть в любой момент, и только от нас зависит реакция на её козни.  Хана загнивает в собственной оболочке. Девушка почти ничего не съела, только повозила палочками по миске риса. Бокал пустует, на дне остались маленькие капельки алкоголя. Ничего не хочется. Тревога и страх. Лицо бледнеет, и подступает тошнота.  — Милая, ты в порядке? – Ким замечает странное состояние блондинки.  — Да. Я пойду умоюсь, – натянутая улыбка.  — Точно? – переводит взгляд на сестру Чонгук.  “Picture, picture, smile for the picture, Pose with your brother, won't you be a good sister?” (Dollhouse – Melanie Martinez) — Точно, – дёргает уголком губ и треплет волосы старшего брата.  За закрытой дверью ванны беззвучный вопль и горькие слёзы. В зеркале не Хана, а какая-то незнакомка с красными глазами и чернеющей душой. Шум воды заглушает разговоры из кухни, но не перебивает ужаса в голове. Девушка сползает на пол, все нижнее бельё перепачкано кровью. Болит и тянет. Она наедине с этим кошмаром, который подавляет её зов о помощи. Всё живое потихоньку запорашивает пылью. Разочарование и пустота теперь верные союзники. Холодная плитка и искусственный свет. В висках стреляет. Не верится в происходящее. Живот крутит, а во рту привкус горечи. Рвотные позывы всё сильнее. Капли собираются в уголках некогда ярких глаз.  Мама? Где ты?  “I see things that nobody else sees”. (Dollhouse – Melanie Martinez) late За окном сахарной пудрой падает снег. Морозный ветер колышет тонкие ветви деревьев, а лужи покрылись льдом. Слышен шум машин. Люди скрываются в тёплых куртках и пушистых шубах. В квартире почти полная тишина. Полумрак. Посуда убрана, а на столе одиноко стоит рамка с фотографией трёх друзей. Подарки распечатаны, на полу обрывки упаковочной бумаги. На диване сопит Хосок в обнимку с Юнги. Забавно и мило. Спальное место на полу сегодня не пригодилось. На кухне сидит уставший Тэхён, а рядом стоит бутылка красного полусладкого.  — Уснула, – подходит Чонгук и легко целует в щёку.  — Она как-то странно себя ведёт, – берёт за руку возлюбленного.  — Я тоже заметил, – садится рядом. — Она сегодня не в состоянии, видимо перепила вчера. Мы позже обязательно поговорим, – тусклый взгляд.  Было что-то смущающее в её общении. Непривычно. Слишком непривычно. Они переживают. Догадки посещают голову как надоедливые насекомые.  — Всё будет хорошо. Иди ко мне, – Ким встаёт, поднимая и младшего.  Родные объятия, которые заставляют покой и умиротворение разливаться по венам. В нос бьет любимый запах граната и пряных трав. Рядом хорошо. Пальцы перебирают тёмные пряди волос, а веки прикрываются. Ресницы дрожат. Горячее дыхание обжигает тонкую кожу. Внутри зажигаются звёзды и расцветают невообразимо красивые цветы. Чувствуют друг друга, чувствуют каждой частью тела. Даже во вдохе и молчании ощущается любовь. Чистая, страстная и самая крепкая. Руки переходят к лопаткам и скользят по позвоночнику.  Чонгук очень сильно влюблён, как и Тэхён. Они нуждаются в каждой секунде вместе. Хочется провести в объятиях друг друга вечность. Целовать и слушать глупые шутки, ездить по ночному городу и видеть цветущую улыбку.  — Детка... – прижимает до упора. — Я люблю тебя. Ким усаживает младшего сверху на обеденный стол и раздвигает его бёдра.  — Что ты задумал? – ухмылка. — Ребята же могут проснуться.  — Я?.. – вырывается небольшой смешок. — Это ты сводишь меня с ума, – томный взгляд.  Сантиметр. Дистанция сокращается, и они следуют за шёпотом своих сердец. Губы сливаются в чутком и сладком поцелуе. Жарко и глубоко. Ощущается аромат сандалового дерева и приторной ванили. В руках друг друга они тают и погибают одновременно. Становится слишком тесно. Туман из желания и нежности скрывает их в своей тайне.  — И я люблю тебя, – притягивает Тэхёна к себе.  «Когда он зажигает свой фонарь, то в небе как будто бы появляется ещё одна звезда или цветок» «Маленький принц» – Антуан де Сент-Экзюпери. Глаза в глаза. Огоньки искрятся и полыхают всеми цветами палитры. Любовь написана маслом, а сердце растекается акварелью. Губы искусаны. Мокро. Волосы тянутся сквозь пальцы. Тэхён вжимается в бёдра младшего. Напряжение и возбуждение. Ладонь огибает грудную клетку и движется к паху. Ловят каждый вдох и выдох. Очередная ночь, где только они вдвоём в этом безумии. Интимно. Ощущается приторная дрожь. Слабеют в руках друг друга. Чонгук стонет в губы старшего, что только заводит. Разум затмевает пеленой из корицы и желания. Разгоряченные тела ещё больше сокращают дистанцию. Пульс зашкаливает. Пальцы очерчивают рельеф его возбуждения и сжимают крепче. Дурманящие стоны. Кружит голову и заглушает весь мир. Язык скользит между кремовыми губами. Вкус вина и кислого лимона. Пьянящие касания. Градус явно повышается. Ладонь ползёт под футболкой по торсу, а другая опирается на стол. Тэхён налегает, не разрывая нежный поцелуй. Хочется заключить в своём сердце, оберегать и любить до конца своих дней.  Бойтесь своих желаний, но никогда не отворачивайтесь от них.  Чонгук готов порвать чужую и свою одежду прямо сейчас. Пусть будет треск ткани и пуговицы разлетятся, только бы наконец-то почувствовать возлюбленного каждым миллиметром. Движения Кима по паху будоражат и заставляют представлять немыслимое. Губы оставляют блестящий след и переходят к щекам и шее. Влажно. Мурашки. Ресницы старшего дрожат. Рука сжимает волосы, а глаза полуприкрыты. Приятно.  В голову резко ударяет мысль о доверии. Чонгук доверил бы Тэхёну всего себя и свою жизнь. Он бы даже не сомневался. Старший знает практически всё. Знает о родителях, о травмах и переживаниях, о проблемах сестры, но… есть вещи, которые ему ещё неизвестны. Сделать шаг? Поведать то, от чего внутри всё сжимается?  Иметь секреты в отношениях очень сложно. После открытия правды тяжело как человеку, который хранил их сжигая себя изнутри, так и человеку, который внезапно всё узнаёт, и ощущение будто пронзает сотнями иголок. Рассказать хочется, но язык скован. То что сидит под сердцем долгие годы, явно не хочет вылезать наружу. Страшно, но любимый всё выслушает и поможет. По-другому и быть не может. — Знаешь, я хотел тебе кое-что сказать, – шёпот младшего.  — Я слушаю, детка, – немного отстраняется и заглядывает в глаза, полные чёрного космоса.  — Я говорил тебе… – нервно. — Ну, про свои отношения с мамой.  — Да, я помню, – мягкая подбадривающая улыбка.  Он настолько красив. Взгляд полон тепла и огня. Густые тёмные брови и пушистые ресницы. Аккуратный нос и чёткая линия челюсти. Манящие пухлые губы и родинки, соединяющиеся в созвездия. Тэхён – произведение искусства. Чон замолкает на минуту. Удар сердца. Кажется что влюбляться сильнее уже некуда, но с каждым мгновением чувств всё больше.  Пронзительный крик. Глаза расширяются от неожиданности. Это Хана. Кошмары тенью преследуют девушку. Не отпускают, не дают вздохнуть. Холодный пот выступает на бледном лице, а руки трясутся. Перед глазами темнота, а зрение рассеянное. Голова раскалывается. В комнату вбегают парни. Очередные таблетки и стакан воды. Очередные поглаживания по голове, от которых скрипит в душе. Очередные успокаивающие слова. Всё по кругу.  [03:46] Полумрак и смятые простыни. На столе разбросаны какие-то бумаги, а рядом стакан с виски. В кресле сидит задумчивый Сокджин. Запах сигарет. Дым оседает в лёгких. Между губ зажат фильтр, а глаза устремлены куда-то в пустоту. Мысли тонут в раздумьях и решимости. Атмосфера гнетущая.  — О чём думаешь? – прикрываясь одеялом, интересуется Чимин.  — Я хочу отобрать всё, – не переводит взгляд, слишком поглощен.  — Что? У кого? – выгибает бровь Пак.  — У Тэхёна, – делает глоток терпкого алкоголя. — Сделка сорвалась, да и один его вид выводит из себя. Ещё и его новый парень, – раздраженно дёргает уголком губ. — Кукольные глазки, – цедит сквозь зубы.  — А что он? – Чимин встаёт и подходит к Киму.  — Ничего, – отмахивается старший. — У них видимо всё прекрасно. — Так если у них всё так хорошо… – руки скользят по плечам, и Пак обнимает Джина. — Может, тебе отобрать именно его? – небольшой поцелуй в щёку.   — Хорошая идея, цыплёнок, – усмехается Ким. — Ты сегодня радуешь, иди сюда, – Сокджин поворачивается.  Вовлекает в поцелуй и усаживает к себе на колени. Звуки соприкасающихся губ. Руки плавно ведут по голому телу. Изменщик и предатель всё также вместе. Они нашли друг друга. Идея в мозгу Джина зарождается как по щелчку пальцев. Будет больно. «Я потребую, чтобы солнце зашло. Но сперва дождусь благоприятных условий, ибо в этом и состоит мудрость правителя...» «Маленький принц» – Антуан де Сент-Экзюпери.