Dorothy – SULLI
Чонгук слушает старшего, внимая каждое слово. Никто из них никогда не забывал о девушке. Её состояние беспокоило каждого, но сама она не смогла выбраться. Она прятала неочевидное в укромные места своего сердца. Она через боль давила свой голос, кричала ночами в подушку и плакала под струёй холодного душа. Кто же знал, что всё так получится? Знала я, но, к сожалению, так нужно было. /flashback/ Дороги замело и небо затянуло пушистыми облаками. На улице темно и холодно, только белоснежные хлопья не прекращают свой вальс. В квартире очень тихо и стелется мягкий полумрак. Чонгук старается лишний раз не шуметь, он не хочет разбудить сестру. Парень сидит за столом и работает за ноутбуком. Рядом стоит открытая баночка пива и тарелка сырных чипсов. Сегодня он наконец-то может побыть один и уделить время делам, которые накопились за последние несколько недель. Тэхён тоже целый день был занят работой и написал, что уже ложится спать, а Юнги уехал в другой город. В общем, гостей сегодня не будет. Время позднее, и глаза потихоньку слипаются. Ещё чуть-чуть – и он пойдёт спать. Чон обещает себе это примерно в пятый раз, но уже действительно пора закругляться. Звук клавиш и тихий вой ветра за окнами. Эта зимняя ночь принесёт за собой самый сладкий сон. Внимание Чонгука привлекает скрип открывающейся двери и сестра. Она почему-то выглядит не очень сонной, но вид безумно уставший. — Ты чего встала? – интересуется старший, откидываясь на спинку стула, и поправляет волосы. — Плохой сон, вот и решила выйти попить, – проходит на кухню и наливает в стеклянный стакан воду. — А ты чего не ложишься? — Да нужно проект один доделать, совсем немного осталось, – промаргивается парень. В голове возникает недавний разговор с Тэхёном. Тот сказал, что начал замечать странности в поведении девушки. Чонгук и сам это видел, но то, что его возлюбленный также указал на это, – теперь не даёт покоя. Что с ней могло произойти? Может быть, её снова начала мучить бессонница? Её приступы действительно последнее время участились. Но разве это может быть причиной? Как бы не было грустно, но Хана уже привыкла к такому. Она вроде бы ни с кем и не встречалась, чтобы переживать расставание. Правда ведь? Девушка рассказала бы ему. Может быть, она в крупной ссоре с кем-то из друзей? Догадок множество, но ни одна не окажется верной. К сожалению. — Слушай, Хана, – обращается к блондинке, которая уже собиралась возвращаться в свою комнату. — Как ты себя чувствуешь? — Ты чего? – удивляется и останавливается на месте. — Я переживаю, – вздыхает. — Тебе помогают новые успокоительные? – оглядывает девушку. — Всё в порядке, – улыбается Хана и садится за стол напротив брата. — Кошмары стали чаще, но я думаю, это из-за стресса на работе. — Ты уверена? Может быть, тебе взять отпуск? – делает глоток пива. — Хочешь, съездим куда-то? — Куда? – смеётся девушка. Да, сейчас звучит смех, но в душе глубокие кровоточащие раны. Кровь с того самого дня так и не остановилась. Больно жжёт все внутренности, и слышен запах гнили. Всё это томится внутри Ханы, но избавиться от этого невозможно. Она так сильно хочет сбросить этот груз и наконец-то почувствовать себя живой и свободной. Сможет ли? Определённо да, но не сейчас. Не в ближайшее время. — Куда захочешь! Можем съездить на Чеджу или в другую страну, – предлагает Чон. — В другую страну? – зевает Хана. — Есть предложения? — Можем полететь в Европу, или в какую-нибудь жаркую страну, или наоборот… – задумывается. — Хочешь, можем слетать в Канаду. Там есть хорошие горнолыжные курорты, – загорается идеей. — Звучит хорошо, – говорит искренне, — мне нравится. Идея отличная. Перед глазами вырисовывается выдуманная картинка. Они бы сняли домик в небольшом курортном городке и наслаждались видами заснеженных пейзажей. Они все вместе, одной компанией, сидели бы у камина и, как всегда, болтали бы ни о чём. Было бы здорово. Может, это пошло бы ей на пользу? Хана не знает. Даже если предложение шикарное – это не значит, что она хочет. Точнее… Она хотела бы этого, честно, но не сейчас. Поездка помогла бы ей наверное, но она не осилит. В голове слишком много гадостных мыслей, они заполнили собой всё, так что вряд ли получится. — Но, наверное, в другой раз, – вздыхает младшая. — Вы с Юнги уже много лет назад мне кое-что пообещали, – выгибает бровь и хитро улыбается. — Точно… – вспоминает парень. — Тогда эти летом сто процентов! Хорошо? – смеётся и потирает сонные глаза. — Думаешь, наконец-то получится? – звучит с надеждой. — Я тебе обещаю, – говорит с уверенностью в голосе. — Договорились, – блондинка поправляет волосы и постепенно погружается в свои мысли. — И ещё… – опускает взгляд. — Если тебя что-то беспокоит, то ты можешь без сомнений мне обо всём рассказать. Я всегда буду рядом, ты же знаешь, – слова идут от самого сердца. — Ну а если не хочешь рассказывать, что конкретно тебя беспокоит, то можешь меня просить о чём угодно. Я сделаю всё, что в моих силах, – он ведь действительно готов на всё ради сестры. Сердце издаёт громкий удар, разнося трепетное тепло до самых кончиков пальцев. Такие слова невероятно приятно слышать. Хана знает, что Чонгук говорит серьёзно, знает и то, что может доверить ему всё. Она без проблем может на него опереться, но не на себя. Блондинке нужно время пропустить всю боль через собственную душу, и только после она будет способна говорить о том, что гложет. Всё-таки она безумно сильно любит Чона. — Спасибо тебе, – встаёт из-за стола и подходит. — Спасибо, – вторит и обнимает сидящего парня со спины. — Не за что, – кладёт свою руку поверх её. — Я пока справляюсь, – говорит немного тише. — Я расскажу, когда будет время, – кидает напоследок и скрывается в темноте квартиры. Девушка встречается с очередными страхами за запертой дверью. То, что сказал старший, застревает кинжалом в сердце. Почему так больно? Это были искренние слова, о чём тогда можно переживать? Почему не рассказала? Наверное, это потому что она слишком сильно закрылась в себе. Как же она теперь может поведать правду, если настолько глубоко погрязла во лжи? Помнит ли она о том, что всё это время врала? Чонгук же остаётся работать за ноутбуком и размышлять об их с Ханой небольшом разговоре. Он надеется, что та действительно чувствует себя нормально. Он высказал то, что лежало под сердцем. Он сделал шаг навстречу, жаль девушка отступила назад. /end of flashback/ Парень вспоминает разговор с сестрой тем зимним вечером. Тогда он даже не подозревал, что ему лгут. Грусть восседает на крепких плечах, что сейчас слишком слабы. Чонгук верил ей… Но как могло быть иначе – они ведь семья. Ему безумно больно от того, как сложились обстоятельства. Обидно за сестру и за себя, за каждого, кого коснулась эта жуткая трагедия. Было ещё столько вещей, о которых они могли с ней поговорить, могли бы столько всего пережить… Увы. — Юнги… – глотая неприятный ком, произносит младший. — Мы ведь… – по холодной щеке вновь катится слеза. — Мы ведь так и не съездили в этот чёртов кемпинг… Мин застывает на месте и около минуты вникает в сказанное другом, после чего опускает голову вниз. Он ничего не видит: глаза застелило сожаление и горечь. Собственные терзания заглушают шум дорог и музыку одиноких сверчков тёплым летним вечером. Как же сильно сейчас пронзает тянущей болью в сердце. Они же обещали ей. Обещали ещё семь лет назад. Тогда в пустой квартире старшего, поедая рамён, они договорились поехать в кемпинг. Они сделали то фото, что сейчас небрежно валяется среди осколков. Это было так давно и так важно… Почему же они отложили эту мечту в долгий ящик? — Я… – прикрывает глаза и мотает головой. — Как я мог забыть? – шепчет Юнги. — Я тоже… – кладёт руку на спину друга и легко поглаживает, дабы немного успокоить. — Хана ведь так хотела отправиться с нами в поездку. Она хотела ездить по неизведанным местам, хотела сидеть у костра и пить пиво. Хотела зажечь бенгальские огни в последнюю ночь и загадать желание на падающую звезду, – от каждого слова становится только совестнее, — Мы так перед ней виноваты. — Ты прав, – переводит взгляд на тлеющий огонёк сигареты. — Мы не исполнили то, что могли, – выбрасывает окурок, а в голове возникает воспоминание об их танце под Луной. Кристаллики слёз украшают лица обоих. Им никогда не смириться с произошедшим. Им никогда не забыть то, что изуродовало их души. Чонгук делает последнюю затяжку и тушит бычок, опираясь локтями об ограждение. Взор стремится к звёздному небу и дымке заката. Как же красиво. Мысли расплываются в воздухе, и он жадно вдыхает аромат тоски. Не хочется ни о чём думать, не хочется снова вспоминать то, что заставит сердце сжаться. Может быть, они с Юнги когда-нибудь отправятся в заветное путешествие? Ради неё они смогут? Определённо да, Хана будет рада узнать об этом однажды. — Знаешь, а ведь я давно знал, что она в тебя влюблена, – переводит тему младший, но менее больно не становится. — Я тоже, – вздыхает Юнги. — Я всегда знал. — И не сказал? – сгущает брови Чон. — И не сказал… – немного открывает веки и смотрит с пустотой куда-то вперёд. — Я боялся своих чувств, а теперь жалею. — Я был бы не против, – Чонгук уже представлял их вместе, так что давно свыкся с их возможными отношениями. — Тебя бы никто не спрашивал, – улыбается сквозь неизмеримую горечь, и тепло между друзьями чувствуется каждой частью тела. — Эй! – не наиграно возмущается и складывает руки на груди. — Я люблю тебя, гадёныш, – ухмыляется такой реакции и тянет младшего, дабы крепко обнять. Именно этого им так сильно не хватало. С того самого дня, когда закончилась весна и настало лето, – они почти не разговаривали, тем более не обнимались. Такое простое действие, что дарит родное и безумно глубокое чувство внутри, что хочется заснуть и погрязнуть в мягкости и чуткости. Действительно ведь – они остались друг у друга, даже несмотря на то, что навсегда потеряли свой третий недостающий пазл. Ближе, чем сейчас, они никогда не были. /flashback/ Ночь кутает прохладой, оставаясь тёплым следом в сердцах тех, кто вовсе не хочет прощаться с этим днём. В многоэтажных домах изредка можно увидеть окна, наполненные светом и тени тех самых «сов». Взгляд парня цепляется за одно из таких. Незнакомец с третьего этажа в доме неподалёку готовит что-то на кухне, общаясь с кем-то очень важным для себя по видеосвязи. Наверное, он сейчас счастлив. Наверное, ему тепло и в душе совсем нет пустоты. По щеке Чонгука скатывается горькая слеза, обжигая разбитую губу. Костяшки тоже сбиты и содрана кожа на коленях. Как же так получилось? Всё до безумия очевидно. У матери мальчика появился новый мужчина, решивший, что он вправе наводить свои порядки в, по сути, чужом доме. Обычная словесная перепалка закончилась побоями госпожи Чон, и, несмотря на то, как она относилась к собственному сыну, тот всё равно вступился. Тот ублюдок не жалел ребёнка, оставлял синяки и ссадины, после чего выгнал посреди ночи на улицу. И совсем не удивительно, что мать даже не защитила его, не воспрепятствовала своему ухажёру выставить Чонгука из дома. Теперь уже добрые полчаса парень сидит на детской площадке и тихо плачет, не зная, что делать и куда ему пойти. Он наблюдает за Людьми, которые сейчас точно в лучшем положении, чем он. Он так сильно хочет нормальную семью. Хочет любящих родных, что останутся на его стороне, что бы ни произошло. И ему совсем неважно, кто ими будет. В нос бьёт резкий запах ментоловых сигарет, обычно такие курит Юнги. Этот аромат он ни с чем не спутает, но в темноте совсем не видно, кто приближается. Чон пытается приглядеться, но понимает лишь то, что это явно мужчина в возрасте. Сейчас ему совсем не страшно, он не боится того, кто подходит к нему. — Доброй ночи, молодой человек, – голос немного хрипит. — Нет ли у тебя зажигалки? – пожилой мужчина садится на соседние качели и оглядывает Чонгука с ног до головы. — Но вы же уже курите, – недоумевает младший. — Зачем вам зажигалка? – искренне интересуется. — Ах да, точно! – незнакомец будто сам удивляется сигарете между пальцев. — Спасибо тебе! – смеётся и затягивается никотином. — Да… – хлопает глазами парень, пытаясь осмыслить ситуацию – слишком уж странный этот незнакомец. — Не за что, конечно! – шмыгает носом и улыбается уголком губ. — Меня Чон Чонгук зовут, – зачем-то представляется. — А меня… – поднимает взгляд к небу и выдыхает дым. — Я и не помню своё имя, – ухмыляется. — Как вы могли забыть его? – брови ползут вверх от удивления. — Не знаю, – переводит взор на мальчишку. — Наверное, я прожил слишком много, – вновь делает затяжку ментоловой сигареты. — Вы странный, – говорит уже напрямую. — Где-то я это уже слышал, – смеётся и качает головой. — А можно попросить у вас сигарету? – вытирает ладонями слёзы с алых щёк. — Тебе лет-то сколько? – спрашивает мужчина и заглядывает в глаза. Его взгляд такой тёплый и знакомый, но при этом безумно разбитый. Где он мог видеть его раньше? Скорее всего, ему кажется, но почему-то становится так спокойно от присутствия этого человека рядом. Наверное всем когда-то попадались такие Люди. Интересно, кто они? — Семнадцать, – отвечает и поджимает губы. — Совсем взрослый уже, – шепчет незнакомец. — Ладно, побуду плохой нянькой, – достаёт сигарету из пачки и протягивает младшему вместе с белой зажигалкой. — Спасибо, – неловко улыбается, а в мыслях дежавю. — Есть где переночевать? – неожиданно спрашивает пожилой мужчина. — Я… – в сердце теплеет. — Да! – улыбается своим мыслям и снова шмыгает. У него теперь действительно есть у кого переночевать, есть к кому обратиться за помощью и поддержкой. У него есть лучшие друзья – его семья. Парень зажимает между губ фильтр сигареты и хлопает по карманам широких джинсов. Телефона нет – он не успел захватить его с собой. Было не до того. Улыбка потихоньку сползает с лица парня. — Бери, – незнакомец даёт свой телефон. — Ты же помнишь номер? – в вопросе выгибает бровь. — Помню, – сияет Чонгук. — Спасибо вам большое! – улыбка возвращается, расцветая пуще прежнего. Он набирает знакомый номер, и на другом конце слышится родной голос. Чон ничего не объясняет, лишь простит приехать прямо сейчас. Внутри становится так приятно. Он сейчас в полной мере ощущает свою важность и заботу близкого человека, что вот-вот заберёт его к себе. Помнится, было время, когда он не мог похвастать подобным. Оставалось лишь слушать тишину города, что стала его единственным спутником. — За мной сейчас приедут! – в голосе радость. — Отлично, – улыбается мужчина и тушит окурок. — Я рад был тебе помочь, – встаёт с места и прячет руки в карманы кожаной куртки. — Вы уже уходите? – выдыхает облако едкого дыма и становится немного тоскливо. — Да, – вздыхает. — Мне пора, – в свете Луны и тусклых фонарей наконец-то видны рыжие пряди волос незнакомца. — Спасибо вам ещё раз, вы меня выручили, – подрывается с качелей и низко кланяется в знак благодарности и уважения. — Не за что, – усмехается пожилой мужчина. — Единственное, о чём я тебя попрошу, – это доверься своим друзьям. Ты можешь чувствовать себя потерянным, но они всегда будут рядом, – говорит и треплет парню волосы. — Хорошо, господин, – не перестаёт удивляться странным фразам и ещё раз кланяется. Мужчина уходит, оставляя после себя шлейф приятных духов и чего-то нежного под сердцем. Было приятно так просто поболтать с тем, кого ты никогда не встречал, особенно после таких событий. Чонгук смотрит вслед удаляющейся фигуре и размышляет об услышанных словах. Он доверится. Он уверен в своих друзьях. Парень не собирается перекладывать на них ответственность за своё будущее, но всегда будет знать о том, что сможет обратиться в любой неподъёмной ситуации. Всего пять минут, и во двор заезжает знакомая машина, за рулём которой сидит Юнги с мятными волосами и паникой в глазах. Старший замечает друга и сразу же жмёт педаль тормоза. Обеспокоенный, Мин выскакивает из авто и подбегает к Чонгуку. Взгляд сразу же цепляется за раны и синяки по всем телу и лицу. Твою ж мать? Какого чёрта происходит? — Что… – собирает мысли по кусочкам. — Можно я у тебя сегодня останусь? – нервно ухмыляется видя тревогу, которая медленно окатывает его лучшего друга. — Конечно! Что случилось? Кто это сделал? – наконец соображает что спросить. — Да мамин новый мужик. Не переживай, ему тоже досталось, – врёт и не краснеет. — Чонгук! – повышает голос из-за нахлынувших эмоций. — Так же нельзя! Это переходит все границы! Давай обратимся в органы опеки, я тебя очень прошу, – негодует старший, проходя обратно к машине. — Нет! Меня упекут в детский дом. Очередная тюрьма, из которой я даже к вам с Ханой выбраться не смогу, – отрезает Чонгук и садится на переднее сиденье. — Всего год остался – и съеду отсюда к чёртовой матери. — Куда? – тяжело вздыхает Юнги и заводит автомобиль. — Не знаю. Не важно, главное, не здесь, – пристёгивается и смотрит в окно. — Послушай, ты можешь жить у меня сколько угодно, но я не смогу позаботиться о тебе как родитель, – говорит и разворачивается, выезжая из двора дома друга. — Я говорю это не потому, что не хочу, чтобы ты со мной жил, а потому, что хочу для тебя только лучшего, – всё честно. — Я знаю, Юнги, – всё понимает, но в глазах грусть. — Но вспомни, госпожа и господин Сон предлагали тебе переехать к ним с концами. У тебя даже своя комната есть в их доме, – продолжает Мин, внимательно следя за дорогой. — Доверься им и нам с Ханой. Так будет лучше. В голове щёлкает. Тот незнакомец говорил об этом буквально пятнадцать минут назад, будто знал, что именно эти слова пригодятся парню в скором времени. Он попросил только об этом в благодарность о своей помощи. И почему-то хочется послушать его. Хватит упираться. Родители подруги способны взять на себя такую ответственность, они уже полюбили его, приняли в свою семью, так что противиться действительно бессмысленно. — Ладно, – соглашается и прикрывает веки. — Я знаю, что ты не… – Юнги замирает. — Подожди, ты согласен? – искренне в шоке. — Да, тебе не послышалось, – ухмыляется удивлению друга. — Хух, – выдыхает старший. — Я уже думал, придётся уговаривать тебя следующую вечность, – довольно улыбается. — Душно, – шутливо корчится Чон и открывает окно. — У тебя есть что покушать дома? – меняет тему. — Придумаем, – качает головой и смеётся себе под нос. Всё-таки младший невыносим, но он ради этого гада что угодно стерпит. Он любит его, дорожит их дружбой. Когда они приедут домой, Юнги заботливо обработает все его раны, приготовит вкусную еду и уложит спать, несмотря на то, что на работу вставать уже через четыре часа. Всё равно, если он нужен своему близкому человеку. Чонгук же держится из последних сил, чтобы не расплакаться. Его хотят защитить, ему желают счастья и только лучшего будущего. Под кожей так тепло, а сердце мечется по всей грудной клетке от радости. Семья. Настоящая семья. /end of flashback/ Чонгук вдыхает привычный запах миндаля и даёт волю эмоциям. Он плачет тихо, не кричит и не вырывается. Его лучший друг всегда будет рядом, он никуда не денется и не предаст. Они с Юнги всегда будут идти рука об руку. Они вместе переживут что угодно, они разделят пополам утрату подруги и воспоминания о былых солнечных днях. «Таким был прежде мой Лис. Он ничем не отличался от ста тысяч других лисиц. Но я с ним подружился и теперь он — единственный в целом свете» «Маленький принц» – Антуан де Сент-Экзюпери. — И я тебя люблю, – глотает солёные капли. — Нянька, – слышится приглушённый смех. — Мне так её не хватает… — Мне тоже, – жмурится и тоже пускает слезу. — Юнги, я правда сожалею о тех словах, но, пожалуйста, не пей каждый день, – всхлипывает младший. — Я переживаю. Я боюсь потерять и тебя. У Мина скребёт под сердцем. Он и не думал, что Чона так сильно подкосит его поведение. Кажется, они оба забыли о чувствах друг друга, сами того не подозревая. Слова Чонгука звучали так надломленно и разбито, что старший обещает себе прекратить, раз для того это так важно. — Хорошо, – отстраняется и гладит по голове. — А ещё хорошо бы извиниться и перед Тэхёном. Младший опускает взгляд в пол. Ему стыдно перед всеми и конечно же перед возлюбленным. Тот день и ночь рядом, не покидает их с Юнги, заботится и почти не показывает того, что чувствует, терпит их выходки и молчит. Им точно нужно поговорить. Прямо сейчас. Чонгук кивает старшему, и они возвращаются в зал, где Ким уже убрал все осколки с пола и заботливо положил фото в книгу, дабы то не потерялось. Теперь же он перекладывал готовые закуски в ёмкости для хранения и складывал всё в холодильник, а на диване расположился уставший после работы Хосок с чёрной кошкой на руках. Они и не слышали, как тот зашёл, – слишком уж были увлечены личным разговором и откровениями. Юнги сразу же поспешил к пушистому чертёнку, к которому успел привязаться, ну и к старому другу тоже, прежде похлопав младшего по плечу. — Тэхён… – обращается к любимому. — Мы можем поговорить? – мнётся на месте и не поднимает глаз. — Да, – разворачивается и обводит взглядом присутствующих. Чонгук не может найти себе места, а на лице видно беспокойство. Юнги одобряюще кивает Киму и возвращает внимание котёнку. Наверное, это хороший знак и они разобрались со своими чувствами и недопониманиями. О чём же тогда хочет поговорить его возлюбленный? Можно строить нелепые догадки, а можно в открытую спросить о том, в чём не уверен. Тэхён подходит к младшему, а тот, взяв его за руку, тянет в свою спальню, закрывая за ними дверь. — Ну как? Вы поговорили? – обхватывает ладонями щёки Чона и заглядывает в красные глаза. — Да, всё хорошо, не волнуйся, – кладёт свои ладони поверх чужих. — Я хотел… – отводит взгляд. — Что тогда случилось? – волнение не на шутку пугает. — Давай присядем, – ведёт к кровати. — Это по поводу нас. — Детка, мне уже страшно, – появляется истеричная улыбка, и Тэхён садится на мягкую постель напротив любимого. — Я просто хотел извиниться, – начинает и тяжело вздыхает. — Ты так много делаешь для нас, а я ничем тебе не могу отплатить. Я даже не думал о том, что тебе тоже всё это время было плохо, – нервно щёлкает суставами пальцев и произносит каждое слово дрожащим голосом. — Ты увидел меня с плохой стороны. Я так плохо поступил по отношению к тебе и Юнги. Прости меня, пожалуйста. По щеке катится жемчужная слеза. Он больше всего на свете не хочет терять близких. Снова. Да, они с Юнги поговорили, всё выяснили, но младший ни за что не признается, что с чувством вины они будут если не вечными, то уж точно долгими попутчиками. И теперь Чонгук панически будет трястись за каждого дорогого ему Человека. Он хочет сохранить хотя бы остатки своего сердца. Живого сердца, что всё ещё способно на Любовь. — Я не хочу, чтобы ты уходил, – вновь заливается слезами и хватается за руки Кима так, будто тот в миг исчезнет. — Пожалуйста, прости меня. Я не знаю, что со мной. Я обидел Юнги и тебя, я повёл себя так ужасно… — Тихо-тихо, ты чего плачешь? – жалобно сдвигает брови и обнимает младшего. — Ты не должен мне ничем отплачивать, Чонгук. Не говори глупости, я делаю это всё потому, что ты мне дорог. Внутри так дерёт. От одного вида такого разбитого Чона становится безумно больно. Что он уже успел себе напридумывать? Сколько же ещё тягости перенесёт эта невинная душа? Сколько слёз прольют эти глаза, в которых собрано столько чудес? Младший крепко обхватывает в ответ и жмётся теснее. Под кожу забраться вздумал. Обоим становится так тепло, что всхлипы понемногу утихают. — Тэхён, я люблю тебя. Безумно люблю, в каждой из своих жизней, – не успокаивается и зарывается носом в тёмные слегка вьющиеся пряди. — Детка, я никуда не уйду. Ты так просто от меня не избавишься, – немного отстраняется и вверяет любимому свои слова, легко улыбаясь. Чонгук его и вправду напугал. Его рассеянный вид и отрешённый взгляд заставили думать о самых разных вещах. Нестабильное поведение вводило в ступор. Он понимает, с чем связаны странные выходки и грубые слова младшего. Он не осуждает, никогда не сможет. В ушах постоянно звучали отговорки «Я в порядке» и «Я справляюсь», но Чону всё-таки хватило мужества признать свою слабость. — Тэхён… – тянет парень. — Я тоже тебя люблю, – смотрит в самую душу и мягко целует в щёку. — Почему ты не говорил о себе? Хана ведь и для тебя была важна, – поджимает губы. — Я не хотел грузить вас обоих и своими переживаниями, – вытирает мокрые щёки возлюбленного. — Дело в том, что для вас с Юнги этот урон намного ощутимее. Вы оба находитесь в очень подвешенном состоянии, ещё и толком не разговаривали, шугались друг друга, – поправляет волосы у лица Чонгука, заправляя их за уши. — Я не имел права взваливать на вас всё это, я должен помогать и заботиться о вас, пока боль хотя бы немного не утихла. — Тэ… – сглатывает образовавшийся ком в горле. — Я понимаю, но, пожалуйста, – скрепляет ладони с чужими, — пожалуйста, говори со мной. — Ты тоже, – самая влюблённая улыбка расцветает на лице старшего. Вместе они пережили так много всего, что эта палитра теперь полна всевозможных красок. Их отношения проходили и продолжают проходить уйму испытаний жизни. Боль и обида идут рядом с нежностью и счастьем. Теперь же они доверяют друг другу ещё больше, даже если и совершают мелкие ошибки. Прошёл только почти год, но сколько ещё впереди хорошего и плохого? — Для меня ты – Вечность. Ты тот, кого я никогда не забуду и буду искать во всех возможных мирах и вселенных, – выпаливает как на духу и видит перед собой заплаканные глаза, за красоту которых отдал бы жизнь. — Всё хорошо, Чонгук, я всегда буду рядом, – продолжает Ким. — Я обещаю рассказывать тебе о своих чувствах, – внутри становится так хорошо и спокойно, и по щеке пускается мокрая дорожка. — Спасибо, я… Я так благодарен тебе за то, что ты всё это время рядом. Я не в порядке Тэ, мне больно. Я устал плакать, я устал чувствовать то, что чувствую, – говорит, ещё больше открывается Тэхёну. — Я знаю, – гладит по голове и вновь забирает в свои объятия. — Я буду рядом, никуда не уйду, – обещание, что клеймит сердца. — Тебе нужно отдохнуть. Вы ведь всё решили с Юнги? – спрашивает и целует в макушку. — Да, я очень рад, что мы наконец-то поговорили, – произносит немного тише. — И я рад, – искренне улыбается. — Тогда, может, ты поспишь? – интересуется, чувствуя, как расслабляется Чон в его руках. — Только с тобой, – стягивает в ладонях футболку старшего. — Хорошо, – выпускает из объятий и припадает к нежным губам, оставляя лёгкий поцелуй. — Тогда ложись, а я сделаю тебе твой любимый чай и приду. Договорились? — Не хочу. Хочу с тобой засыпать, не уходи, – тянет на себя и аккуратно укладывает на мягкую постель. Тэхён удивляется, но слегка ухмыляется таким действиям. Он не сопротивляясь ложится рядом и обнимает. Гладит того по спине и не прекращает целовать в лоб. Ким будет заботиться о Чонгуке, поддерживать в любой ситуации до конца их дней. С ним он счастлив по-настоящему, со всем плохим и хорошим. А под сердцем зажигаются звёзды. В очередной раз. Они друг другу весь мир к ногам положить готовы. Всё сделают, чтобы быть вместе. Оба чувствуют неизмеримую поддержку и опору. Что бы ни стало – через всё пройдут. Они навсегда скованы одной Любовью, что не сломает ни одна душа, будь то живая или мёртвая. Свет очей Чона – один лишь Тэхён. Никого ему не нужно – только любимый. С первых секунд и по сей день он будет влюбляться как мальчишка в эти точёные скулы и карамельный цвет кожи, в каждую родинку и чёрные пушистые ресницы. Обаяние старшего, его манеры, все достоинства и недостатки – всё, что когда-либо хотел найти Чонгук. Сейчас, прижимаясь к его груди, вдыхая аромат граната и табака, парень чувствует себя намного лучше. Беспокойное сердце, омрачённое утратой так просто не унять, но благодаря обычному присутствию того, кому он доверяет, – младший может дышать. В палитре появляется ещё один цвет – голубой. Глупцы. Они ведь только что чуть не оступились. Все трое – Чонгук, Тэхён и Юнги, поступили ровно так же, как и Хана. Они спрятали боль, не захотели делиться. Они пытались найти утешение в разных вещах, но только не друг в друге. Ход мыслей был похож на тот, который погубил сестру, подругу и любимую в одном лице. Хорошо только то, что всё происходящее громко ударило каждому по голове и осознание посетило беспорядочные мысли. Может быть, это поможет им понять девушку? Винят ли они друг друга в собственных ощущениях и чувствах? Кто-то из них разве хотел бы, чтобы родной человек путался в своей реальности? Конечно же нет. Вот и блондинка никогда бы такого не пожелала. a few weeks later Второй месяц лета наступил слишком быстро, дни исчезают один за другим, смазываясь, будто только напечатанный текст газеты под неисправной машинкой. Всё какое-то одинаковое в безжизненных глазах Юнги. Он задыхается от пыли в собственном сердце, травит лёгкие сигаретами с ментолом и обжигает руки в бесконечной работе. Он, как и обещал другу, больше не пьёт, и теперь его удел – это трезвые жесточайшие пытки. Сколько бы они с Чонгуком не разговаривали, сколько бы раз не звучали фразы о понимании и невиновности и о том, что всё обязательно придёт в норму, с течением времени, конечно, – у Мина не получается собрать себя воедино. Душу разрубили пополам, вырвали всё живое и бросили у подножья настоящего. Не слишком ли жестоко? Парень подумывает над тем, чтобы всё-таки попробовать поработать со специалистом. Сам он не справится, не вытянет. Ему плохо, и он это признаёт – это первый шаг. Если он сам захочет выбраться наружу – значит, дальше всё обязательно получится. Он страдает по своему Человеку, он как никто другой знает, что Хана больше всех хотела жить. И если ей не суждено прожить жизнь – за неё это сделает Юнги. В квартире тихо и пусто. Едой в этом доме уже давно не пахнет, а холодильник совсем пустует. На диване в гостиной лежит кожаная куртка, а на стеклянном столике – ключи от машины. Парень сидит на обшарпанной банкетке перед стареньким пианино. Пальцы так и не прикасались к клавишам с тех самых пор… Сейчас страшно вновь услышать мягкую мелодию инструмента, оно ведь слишком многое знает. Оно знает, как Мин смотрел на девушку, знает, о чём он думал и о чём плакал. Оно знает все чувства Юнги и Ханы наизусть и с нежностью поведает о них на обрывках неизвестных доселе нот. Этого он и страшится. Будет больно. Меж губ зажата медленно тлеющая сигарета с ментоловым табаком. Дым струится узорчатыми волнами к потолку. Тёплый лёгкий ветер перебирает складки белоснежного тюля. Мелкие рыжие пряди подрагивают и спадают на глаза, щекоча щёки и нос. Совсем скоро за окном начнёт темнеть. Небо растеклось оранжевой и лиловой акварелью, а облака словно перья приземлились на необъятную гладь. Где-то вдалеке видна неясная Луна и, как всегда, улыбчивые звёзды. С улицы доносится приглушённый шум машин и крики детей, что наконец-то могут погулять допоздна. Всё это никак не беспокоит Мина – у него полный беспорядок в мыслях. Что, если он всё-таки прикоснётся? Что, если попробует? Как же давно парень не боялся того, чему посвятил жизнь. Первая Любовь пугает разодранное в клочья сердце. Юнги переводит взгляд на клавиши и тяжело вздыхает. Может, это была плохая идея? Может, пока рано играть? Он уже не знает. Пальцы зудят, а в желудке неприятно жмёт. Он не может просто так уйти – слишком долго бегал. От себя и от того, что пригрело бы внутри воспоминаниями. Он хочет жить дальше. Для них. Мин подносит руку к сигарете и вдыхает ядовитый дым. Он тушит бычок, оставляя его в стеклянной пепельнице, и вновь поднимает дрожащие ладони над инструментом. Нужно просто начать – как раньше. Но почему-то сердце колотится как бешеное, норовит выпрыгнуть и спрятаться где-то в укромном месте, где его никто не найдёт. Это уже изрядно надоело парню, так что, затаив дыхание, он делает это. Он разбивает тишину звонкой нотой и потихоньку выдыхает. Он смог.I NEED U – BTS (piano ver)
Новый вдох – и неуверенные движения превращают долгое молчание в самые прекрасные звуки. Глаза закрыты, а по телу пробегает дрожь. Под рёбрами образуется лёгкое тепло, и пальцы вслепую ищут покой в нежной музыке. Самые красивые и дорогие душе воспоминания льются сквозь мелодию, топят сердце и разносят мурашки по бледной коже. Улыбки, касания и объятия сплетаются в единое чувство. Самый первый взгляд и самый первый разговор заставляют перебирать клавиши увереннее. Ресницы дрожат, и в горле ком из невысказанных слов. Так больно всё это терпеть, глотать изо дня в день неизмеримую тяжесть. Юнги почти не дышит. Всё, что ему сейчас нужно, – это поведать тишине о том, как сильно он любил. Первый и единственный поцелуй мёдом льётся по губам. Так сладко и так желанно. Если бы можно было – парень отдал бы всего себя, только бы повторить. Только бы вновь ощутить это в своём сердце. Он с силой надавливает на клавиши, пытаясь отдаться моменту, выплеснуть всё, что так сильно травит все органы и не даёт ровно дышать. Тяжесть в груди ноет, там вновь что-то живое, там вновь что-то есть. Сможет ли он так просто жить дальше? Сможет ли быть счастливым? Во снах он всегда будет видеть отдаляющуюся фигуру со светлыми волосами, что отливают золотом в свете солнечных лучей. Как бы ему хотелось её поймать, ухватить за запястье и никогда не отпускать. Музыка понемногу затихает. Еле уловимая мелодия струится так легко, будто шелест листьев и стрекотание цикад одинокой летней ночью. Мин раскрывает глаза, и сердце в миг замирает. На краю деревянного корпуса пианино сидит бабочка. Голубые крылышки с кружевным рисунком, что сотворила природа, отливают фиолетовым. Парень не может отвести взгляд, а на лице появляется улыбка. Бесконечно красиво. Она была права. Хана сказала, что будет самой прекрасной бабочкой, и стала ею. Юнги поджимает губы, а по щеке катится слеза. И никто никогда не узнает, горькой она была или, наоборот, со вкусом счастья. Каряя радужка переливается всеми цветами заката, и Мин вновь касается клавиш. В душе становится так хорошо. Чувства больше не разрывают изнутри. Наступил штиль. Юнги играет со всей отдачей, с каждой нотой погружаясь в самые лучшие общие моменты. Это безусловно больно, но сейчас его руки будто накрывают чужие ладони. Он не один. С ним она. «Бабочка – символ свободы, без которой она не может существовать, воплощением души, имеющей важное значение для каждого Человека. Но мало кто знает о том, кто они на самом деле». Теперь-то я могу рассказать вам кто они. Бабочки – это души тех, кто не может больше жить. Люди, что были слишком невинны и нежны для этого жестокого мира, становятся ими и наконец обретают заветную свободу. Эти души не готовы пока что к новой жизни, но и умерев по своей воле – не готовы по-настоящему утонуть в объятиях смерти. Они находятся посередине. Обязательно придёт время, когда они будут готовы отправится на вечный покой, или же в новый путь. Юнги играл только для нее одной. Для бабочки. Музыка тянулась сквозь трепещущее сердце, растекаясь пламенем по каждому его миллиметру. Он провалился в другой мир. Мир, где они были вдвоём. Там они счастливы. Старенькое пианино и лёгкий белоснежный тюль, полумрак и лёгкая мелодия. На губах остался поцелуй из заветных слов «Ты мне нужна». Влюблённые, что скованы тишиной и разделены небесами.