***
— …так что я не ожидал этого, но… Думаю, все в порядке. — Очень хорошо. Для твоего клана действительно важно принять решение. Мадара пожал плечами. Он лежал на боку, прислонившись спиной к груди Хаширамы, позволяя Сенджу нежно ласкать его бок. Это было редкое желание оставаться в постели с ним, обнаженным и незащищенным. Обычно после секса Мадара сразу же вставал и одевался. Было неслыханно, чтобы они говорили о своем клане, обнимая друг друга. Хаширама не знал, что привело к изменению, но был очень доволен этим. Какое-то время они молчали. Хаширама приподнялся на одном локте, жадно наблюдая за другим, его ладонь лениво гладила подтянутый живот и острую бедренную кость любовника. Мадара положил голову на руку и позволил Хашираме делать все, что ему заблагорассудится. Его глаза были плотно закрыты, он смотрел в никуда, его тело было расслабленным. Он казался довольным, что случалось редко. — Знаешь, — через некоторое время подхватил разговор Сенджу, — я все еще думаю, что ты был бы лучшим Хокаге, чем я. Мадара напрягся под его прикосновением, и Хаширама проклял себя за то, что испортил атмосферу. Когда через некоторое время его любовник снова расслабился, он выдохнул. — Жаль, что никто не разделяет твоего доверия ко мне. — Я… — Хаширама замолчал, пытаясь собраться с мыслями. Он так много хотел сказать; как высоко он думал о Мадаре, и что все, кто так не думает, - слепые глупцы. Что он знал, что что-то пошло не так из-за многих лет войны и смерти. Он хотел пообещать Мадаре, что все исправит, даже если это будет невозможно. Что он даст Мадаре признание, которого он заслуживает. — Тебе не обязательно отвечать, — отпустил его друг. — Во всяком случае, теперь у меня другая цель, так что это не имеет особого значения. — Какая другая цель? — спросил Хаширама, проводя пальцами по боку Учихи, раздвигая их по его бедру, наслаждаясь контрастом его загорелой кожи с фарфорово-белым цветом Мадары. — Хм… тебе не обязательно знать. Скоро увидишь, — сказал он, жестоко улыбнувшись, что зажгло в Сенджу искру тревоги и желания. — Звучит тревожно, — он наклонился к Мадаре, накрывая его тело своим, и прошептал ему на ухо. — Я должен беспокоиться? — Ты, по крайней мере, должен всегда быть начеку, — Мадара отстранился от него и удовлетворенно вздохнул, когда Хаширама поцеловал его в шею. Он был похож на большого гладкого кота; ленив, гибок, бесспорно опасен даже в таком расслабленном состоянии. Настоящий хищник, которого невозможно приручить. — Я всегда начеку, — пробормотал Хаширама, уткнувшись носом в удивительную гриву густых, непослушных черных волос, глубоко вдыхая запах своего возлюбленного. Он почувствовал первые порывы возбуждения в паху, несмотря на довольно эффектный оргазм, который у него был не так давно. — Ты меня нюхаешь? — пробормотал Мадара, звуча скорее удивленно, чем раздраженно. — Ты приятно пахнешь, — сказал он, целуя его в макушку, но не отрывая носа от волос. Мадара что-то пробормотал, наверное, оскорбление, но не отстранился. Наоборот, он отодвинулся назад, пока не оказался вровень с Хаширамой спереди. Он оглянулся через плечо, когда почувствовал возбужденный член Хаширамы на своей заднице. Он поднял бровь, изогнув губы в дразнящей улыбке. — Опять? Это вообще нормально? — Что я могу сказать? Ты сводишь меня с ума. — Значит, ты извращенец и пытаешься свалить все на меня, — он все еще не возражал, когда высокий мужчина ласкал его задницу и теребил пальцами дырочку. — Или это и есть та знаменитая чакра Сенджу? — его тон был насмешливым, но тело было податливым и желанным. Он удовлетворенно вздохнул и вытянул ногу, открываясь для прикосновений Хаширамы. Посмеиваясь, Хаширама скользнул ниже, целуя выпуклости позвоночника, затем внутреннюю сторону бедра и изгиб ягодиц. Мадара слегка задрожал от желания. Возможно, если бы Хаширама не знал его так хорошо, он бы этого не заметил. Он раздвинул эти идеальные булки и скользнул языком между ними и отверстием Мадары. Учиха задохнулся, его мощное худощавое тело прижалось к лицу Хаширамы, требуя большего. Мадара уже был скользким, кольцо мышц расслабилось и позволили языку Сенджу легко войти внутрь. — Подожди… что ты… о… — простонал он и, очевидно, забыл свою нить возражения, когда пальцы Хаширамы тоже включились в игру. Хаширама усмехнулся, насколько это было возможно, учитывая то, что он делал. Он просто любил, когда ему удавалось застать Мадару врасплох своими действиями. Тем более, если при этом он может доставить Мадаре удовольствие. Тонкие пальцы Учихи вцепились в простыни, и вскоре он снова придвинулся к нему, молча требуя большего. Хаширама удовлетворенно улыбнулся и полностью переместился за спину Мадары. Он скользнул внутрь медленно, осторожно. Если Мадаре и было больно, когда он брал его во второй раз за ночь, он этого не показывал. — Если я извращенец, то и ты тоже, потому что тебе нравится то, что мы делаем, — усмехнулся он, начав медленно двигаться, покачиваясь под тесным жаром Мадары. — Я не извращенец, — выдохнул Мадара, — и мне это не нравится, — что было смехотворным заявлением, поскольку в следующее мгновение он выгнул спину и запустил пальцы в волосы Хаширамы. Сенджу хотел, чтобы Мадара хоть раз признал, что все происходящее ему нравится. — Тогда будет лучше, если я остановлюсь, — Хаширама постарался сохранить голос, позволив своему члену выскользнуть из тела Мадары. — Что ты делаешь?! — Мадара удивленно обернулся, и на его лице не совсем скрывалась вспышка разочарования. — Закончу сам, — спокойно ответил Хаширама, взяв свой член в руки и лениво поглаживая его. — Я не хочу заставлять тебя делать то, что тебе не нравится. — Сволочь! Он схватил Мадару за руку, когда тот хотел встать, и толкнул его на кровать. Смеясь не потому, что он нашел ситуацию особенно смешной, а просто над ее абсурдностью, он толкнул Мадару на спину и перекатился сверху. — Не пытайся опустить меня до своего уровня! — его лучший друг и любовник сделал такое угрюмое лицо, что Хаширама решил бы, что ему неудобно, если бы он не покраснел и не выпрямился. Сенджу поцеловал его. Сначала нежно, может быть, даже неуверенно, но Мадара ответил, страстно проталкиваясь языком. Вскоре они оба начали задыхаться, а голые, потные тела терлись друг о друга. — В этом нет ничего плохого, — попытался заверить его Хаширама, когда их губы разошлись, но Мадара отвернулся, не встречаясь с ним взглядом. — Почему ты не можешь просто принять то, что между нами? Я хочу тебя, а ты хочешь меня — все в порядке. Это действительно… хорошо. — Ты такой наивный дурак, — в его голосе было что-то тоскливое, болезненное, и внезапно похоть перестала быть самым важным побуждением для Хаширамы. Он хотел защитить этого человека, который при всей своей мощи и силе иногда казался таким хрупким. Он хотел видеть его счастливым, он хотел сделать его счастливым. Он хотел, чтобы он улыбался Хашираме и планировал будущее вместе с ним, как они это делали в детстве. Хотел сплести вместе с ним мечты и воплотить их в реальность. — Мадара, я знаю… Я знаю, что это сложно, но… — Можем мы просто потрахаться? Меня это не интересует, — оборвал его Мадара. Его слова были холодны, но тон был отчаянным. Хаширама понятия не имел, что еще делать, кроме как подчиниться. Он снова погрузился в его тело, отодвинув стройные, мускулистые бедра, чтобы любовник принял его член как можно глубже. Он двигался медленно и внимательно следил за бледным лицом, чтобы увидеть, когда напряжение сменится желанием. Он уже знал все признаки, то, как Мадара закрыл глаза и прикусил губу, как он запрокинул голову, обнажая шею — уязвимое место. Затем он наклонился, сложив другого мужчину почти пополам, и прошептал ему в губы. — Ты можешь отрицать, но я все равно буду знать, что ты чувствуешь ко мне. Черные глаза резко распахнулись, глядя на него. Хаширама не дал ему ответить, но вместо этого снова поцеловал его, ускорив движения, и Учиха позволил себе захлестнуть себя страстью. Они двигались вместе, совершенно неистово, получая удовольствие. Пальцы Мадары словно тиски сжимали его левую руку, ногти другой руки болезненно впивались в спину Хаширамы. Темп стал жестким, он врезался в Мадару, крепко прижимая его к себе, никогда не желая отпускать. Мадара задохнулся, его тело сжалось вокруг члена Хаширамы, он выгнул спину и кончил, распыляя свою сперму на их груди. Хаширама тоже кончил, излившись на него. — Почему ты упорно говоришь о чувствах? — спросил Мадара позже, когда их дыхание и пульс пришли в норму. — Какой смысл размышлять о том, что нам нравится или не нравится? — хотя они оба были липкими от пота и спермы, ни один из них не попытался привести себя в порядок. Хаширама уже засыпал с очень приятной тяжестью головы возлюбленного на его груди. — Потому что они есть. Почему бы не говорить о них, — тихо сказал он, осторожно проводя пальцами по невероятным локонам Мадары. — Ты знаешь, насколько они неуместны. Эти… чувства. — Значит, трахаться без эмоций было бы уместнее? — Не коверкай мои слова! — отрезал Мадара. Он начал было поднимать голову, но, видимо, передумал. Он лег на спину, мрачно бормоча что-то про то, что Сенджу идиот. — Чего ты боишься? — спросил его Хаширама, — Что люди могут узнать о нас? — Конечно, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, чем я занимаюсь с тобой, но… — Но? Ответа не последовало, и Хаширама не стал давить. Он был слишком уставшим, чтобы прикладывать усилия к спору. Кроме того, он не был уверен, готов ли он услышать, почему Мадара так настаивал на том, чтобы держать его на расстоянии вытянутой руки, почему он продолжал отказывать ему. Он не смог заснуть, позволяя своим мыслям блуждать и просто слушая ровное дыхание Мадары. Позже, когда Мадара наверняка подумал, что Хаширама спит, Сенджу услышал его шепот. — Я просто потеряю и тебя.***
Внезапно найдя в себе силы игнорировать похмелье, Хаширама сел в своей постели. Он был на грани сна, когда его возлюбленный сказала это, и не особо думал об этом потом, но теперь он вдруг понял смысл этих тихих слов. Чего еще может бояться Учиха Мадара, потерявший всех родных людей, проигравший битву с Сенджу, лишившийся шанса быть лидером их деревни? Он любил своего брата, цеплялся за Изуну и поклялся защищать его, ноне смог предотвратить его смерть. Хаширама очень хорошо знал, что позволить себе заботиться о ком-то означает, что будет больно, если потеряешь его. Глядя на это с этой точки зрения, было очевидно, что Мадара был холоден с ним, потому что, если бы он признался, пусть даже только самому себе, что испытывает чувства к Сенджу, он открыл бы себя для большей боли. Боль, если бы Хаширама умер, но также и если бы они расстались. Он изо всех сил старался защитить себя, поддерживая этот эмоциональный барьер. Тем не менее, эта стена медленно рушилась, Мадара открывался, постепенно, каждый день. Затем Хаширама пошел и рассказал о политическом браке, который, должно быть, только подтвердил его опасения. Неудивительно, что Мадара выгнал его. Тот, кто первым сделал ход в бою, одержал верх — Мадара, который и расстался с Хаширамой, прежде чем тот сам разорвет их связь. Каким чертовым дураком был Хаширама! Но все же… — Ты меня тоже любишь? — прошептал он, но из своей пустой комнаты не получил ответа. Несмотря на пульсирующую головную боль, настроение у него значительно улучшилось. Глядя на вещи в новом свете, было очевидно, что он не женится на Узумаки Мито или на ком-то еще, если это не может быть любовью всей его жизни. Возможно, он немного повредил тому, что очень медленно росло между ними, но в долгосрочной перспективе он мог это исправить. Ему просто нужно было доказать Мадаре, что он не исчезнет из его жизни, что он хочет, чтобы он был рядом с ним сейчас и навсегда. Теперь, когда он мог так ясно видеть, что делать, он внезапно наполнился энергией. Не стоило пренебрегать своими обязанностями, поэтому он решил провести свой день за работой, прежде чем навестить своего друга и объяснить ему свои намерения. Он был счастлив, когда появился Тобирама, отчасти для того, чтобы извиниться за прошлую ночь — то, чего он действительно стыдился. Но также потому, что он хотел поделиться этой вновь обретенной ясностью относительно правильного выбора в своей жизни — он просто не мог удержать это в себе, и если он действительно хотел публично признать свои отношения с Мадарой, его брат должен был узнать об этом первым. В конце концов, он был единственным членом его семьи. Конечно, младший Сенджу не был доволен его решением, но он этого и ожидал. Тем не менее, он был уверен, что Тобирама примет это; ему просто нужно было успокоиться, немного остыть, как он выразился. На мгновение его охватило тяжелое предчувствие, когда он смотрел вслед удаляющейся спине седовласого мужчины, но он прогнал ее, убеждая себя, что самое трудное они прошли, и теперь все будет хорошо.