***
Он остановился под высокими деревьями, рассеянно глядя на темную крону глазами своего мертвого брата, своего последнего подарка ему. Куда делся его гнев? Предательская, слабая часть его хотела вернуться назад, к Хашираме. Он должен был сразиться с ним прямо здесь, в его собственном доме, когда его ярость еще кипела. Он желал, чтобы ярость, гремящий гнев, ее горячие волны захлестнули его и стерли все остальное из его памяти. Он имел полное право злиться на Сенджу — за страдания и смерть Изуны, за то, что он забрал его отца и всех его братьев, за то, что настроил его клан против него, за всю эту ложь, обман мира, безопасное убежище, любовь… Но все, что он чувствовал, было горе. — Никто из нас не должен жить в мире, брат, — сказал он окружавшему его лесу. — Мир — это всего лишь иллюзия, во что верят только наивные дураки. Такие дураки, как Хаширама. Шиноби были существами войны — просить их успокоиться и убрать оружие было болезненной идеей. Почему Мадара вообще согласился на это, было загадкой. Жители деревни уже начали ослабевать. Мощная атака, и они будут стерты с лица земли. Если бы не защита Хокаге, он, вероятно, мог бы уничтожить их всех в одиночку. Может быть, он попытается, даже с Хаширамой. В конце концов, он планировал стать более могущественным. Год, два или пять, не важно. Он стал сильнее Хаширамы, сильнее любого шиноби, жившего до него. Он стал бы богом, если бы ему было нужно. Кто или что могло причинить ему боль тогда? Он резко обернулся, уверенный, что услышал, как кто-то зовет его по имени, но он был совсем один. Он сосредоточился, закрыв глаза, но мышцы напряглись в ожидании атаки. Он позволил своей чакре протянуться, исследуя землю. Его глаза распахнулись за несколько ударов сердца. Он нашел две вещи. Во-первых, Хаширама приближался к нему, все еще далеко, но на большой скорости. Откуда он знал, где он был, когда Мадара старался скрыть свою чакру и был уверен, что он не оставил никаких подсказок, никто не мог догадаться. Другая была группой ниндзя, собравшихся в нескольких милях отсюда. Не решив, что делать с первым откровением, он решил проверить второе. Он позаботился о том, чтобы его не заметили, когда он двигался бесшумно, как тень, незаметно подкрадываясь к группе. Ивагакуре. Он с отвращением скривил губу. Их было дюжина, направлявшихся в Коноху под покровом ночи. Планируете нападение или пытаетесь что-то украсть? Желание убить кого-то? Его рука сомкнулась на рукоятке гунбая, ярость, которую он пропустил, мгновенно наполнила его, сделав край его зрения красным. Для лобовой атаки их было слишком мало. Для кражи их было слишком много. Тогда это была миссия по убийству. Была одна вероятная цель; сам Хаширама. Он мог бы их прикончить, у них не было бы шансов против него, особенно если бы он застал их врасплох. Он хотел сделать именно это, но остановился на полпути. Почему он должен атаковать? Он покинул Коноху — враги деревни больше не были его заботой. Почему он вообще думал о битве за Коноху? Он отвернулся, обходя группу. Если бы Хаширама встретил их, он, по крайней мере, замедлился бы, и Мадара мог бы получить фору. Он не был готов встретиться с ним прямо сейчас, так скоро после того, как они расстались навсегда. Он хотел, чтобы их следующая встреча прошла на его условиях, чтобы он мог, наконец, доминировать в их битве и стать лучше своего старого друга. По мере того, как он продвигался дальше, его длинные шаги начинали замедляться. Что, если Хаширама обойдет их? Разве он не должен убедиться, что наткнулся на этих подлых ублюдков из Камня? Сенджу, очевидно, каким-то образом преследовал его, поэтому, если он останется рядом с группой, он сможет убедиться, что Хаширама наткнется на них. После этого было бы легче исчезнуть, прикрываясь шумом боя. В этом случае можно повернуть назад, успокаивал он себя. Это был самый разумный поступок. Он развернулся, направляясь обратно быстро, как молния. Стоя высоко над землей, спрятавшись за листьями сильного дуба, он наблюдал за противником. Меньшая группа из восьми человек — вероятно, разведывательная группа — присоединилась к основной команде. Это означало, что двадцать врагов вместе — сила, к которой должен прислушиваться даже Хаширама, поскольку Ивагакуре, как известно, отправляет своих воинов в бой хорошо подготовленными. Мадара задавался вопросом, как он будет противостоять им. Они исчезли из его поля зрения, но он все еще мог их слышать. Незнакомые голоса и отклик очень знакомого баса. Вскоре за этим последовала музыка лязга стали о сталь. Хаширама встретил команду, как и планировал Мадара. Отлично. Это был его шанс уйти навсегда. Тем не менее он колебался, чувствуя, что его тянет к бою. Последний взгляд на него не повредит, не так ли? Это будет его последняя возможность просто посмотреть бой Хаширамы. В следующий раз, когда они встретятся, Мадара будет его противником. Он может просто бросить беглый взгляд, как наблюдатель. Наверняка это пригодится в их собственном последнем, неизбежном столкновении. Он молча подкрался ближе.Глава 11: Ночной лес
22 мая 2023 г. в 22:42
— Брат…
Шепот был едва слышен, но мгновенно разбудил Мадару. Он не спал больше двух дней подряд, и, казалось, в конце концов усталость победила, и он задремал. Он прислонился к стене, полностью одетый и с судорогой в шее. Он выпрямил свой протестующий позвоночник и посмотрел на хрупкую фигуру, лежащую на футоне. Один взгляд сказал ему, что Изуна был в еще худшем состоянии, чем до того, как он заснул, и он проклинал себя за свою слабость, как будто бодрствование каким-то образом отсрочило бы неизбежное. Лихорадка нарисовала два светлых пятна на бледных щеках мальчика, а в глазах появился странный нездоровый блеск. Ткань на его лбу почти полностью высохла, и его кожа горела под пальцами Мадары, когда он снял ее, чтобы снова намочить.
— Ты хочешь пить? — мягко спросил он.
Изуна кивнул, поэтому он обнял его и помог сесть. Он откинул вялые пряди с вспотевшего лба и поднес чашку к пересохшим губам. За последние две недели он стал пугающе худым, Мадара чувствовал выпуклости его позвоночника и ребер под одеждой. Он умирал, Мадара знал это очень хорошо, он видел достаточно людей на смертном одре, чтобы распознать все признаки. Он скоро уйдет, оставив его одного в этом безумном мире.
— Брат, — повторил Изуна, когда его уложили. Он выглядел как ребенок, намного моложе своих семнадцати лет, такой хрупкий и сломленный. — Я думал об этом человеке.
— О каком человеке? — тихо спросил Мадара.
— Лидер Сенджу.
— Ты не должен тратить свои силы на такие мысли, — Мадара определенно не хотел говорить о нем или даже думать. Не то чтобы это сработало — после той последней роковой битвы его мысли продолжали кружить вокруг Хаширамы, его брата-убийцы и умирающего Изуны, в то время как он не мог ничего сделать, чтобы предотвратить это или хотя бы уменьшить свои страдания.
— Ты хотел принять его предложение, да? Он говорил о мире — но это обман, ты же знаешь, да? Между нашими кланами никогда не может быть мира.
— Я знаю, — Мадара закрыл глаза. Он чувствовал себя таким усталым и потерянным. Ему хотелось, чтобы рядом был кто-то, с кем он мог бы разделить бремя на своих плечах, но он был один. Это не заняло бы много времени, и не было бы даже Изуны, с которой можно было бы поговорить, послушать. Некоторое время они молчали, единственным звуком в комнате было прерывистое дыхание раненого подростка.
— Он был тем мальчиком, не так ли? Странный мальчик на берегу реки, — голос Изуны был удивленным, без обвинения, но его брат все еще чувствовал, как будто его застали за чем-то запрещенным.
— Да, — прошептал он.
— Ты поэтому хотел согласиться на то, что он предложил? И с тех пор он уже отправил пакт о прекращении огня?
— Да…
— Ты веришь, что он сдержит свое слово?
Он всегда держал свое слово, но это было… в другой жизни. Жизнь, где хаос войны еще не забрал всех близких и его лучший друг не оказался злейшим врагом нашего рода, Мадара не сказал. Там, на поле боя, он испытывал сильное искушение принять руку Хаширамы, своего смертельного соперника. Он казался таким искренним, как будто действительно хотел положить конец войне. Как будто он действительно хотел помириться с ним. На какое-то обманчивое мгновение он увидел в нем мальчика, которого встречал на берегу реки, честного, бурлящего эмоциями, полного юной, сильной жизни.
— Как я мог? — он ответил. — Он наш враг и его брат… — …ранил тебя.
Изуна молчал так долго, что Мадара решил, что он заснул. Глаза его были закрыты, а одной рукой он сжимал тонкое одеяло, накинутое на него, на живот, где была смертельная рана.
— Мир, — выдохнул он, едва слышно, когда брат снова почти задремал, прислонившись спиной к стене, — мне грустно, что я теперь никогда не буду жить спокойно.
У Мадары не было на это ответа, и они никогда больше не говорили о Хашираме за те короткие дни, что остались от жизни Изуны.