Хаширама знал, что находится на правильном пути, хотя и не мог объяснить, откуда у него такая уверенность. Он не чувствовал чакру Мадары — Учиха очень хорошо умел скрывать свое присутствие — он просто чувствовал, в каком направлении ему нужно идти. Он бежал с тех пор, как покинул деревню, но даже не подумал сделать перерыв или хотя бы сбавить скорость. Он должен был догнать своего возлюбленного — если он не сможет сейчас, у него никогда больше не будет шанса быть с ним снова. В этом он тоже был абсолютно уверен.
Внутренне он сосредоточился на своих инстинктах и только в последний момент заметил группу иностранных ниндзя, окружавших его. Он выругался себе под нос, останавливаясь. Тобирама бесчисленное количество раз предупреждал его, что он слишком неосторожен. Он всегда говорил, что даже самых сильных можно убить ударом в спину. Но, черт побери, сейчас не время для осторожности, когда самый важный для него человек может исчезнуть навсегда в любой момент. Тем не менее, было ясно, что он не сможет обойти неизвестную группу враждебных шиноби в непосредственной близости от Конохи.
— Кто вы и какое у вас здесь дело? — воззвал он к, казалось бы, пустому лесу. Он чувствовал их повсюду вокруг себя, готовых к нападению. Десять или... нет. Их было больше. Двадцать. Это было тревожно. Из-за дерева, вернее, из-под земли появился человек. Обладатель элемента земли — из Скрытого камня, судя по его одежде. Хаширама мягко улыбнулся. Он был на знакомой земле, в лесу, который был его стихией. Сколько бы их ни было, он не проиграет им. Но ему нужно было закончить это быстро, пока Мадара не зашел слишком далеко. Он колебался, не желая нападать, пока не узнает их намерений или пока они не сделают первый шаг.
— Тебе очень не повезло, что ты оказался здесь посреди ночи, сынок, — пробормотал низким голосом коренастый мужчина средних лет. Брови Хаширамы слегка раздраженно приподнялись из-за неуважительного обращения — с ним такого не случалось, поскольку в семнадцать он стал лидером своего клана. Но этот парень явно не знал, кто он такой, одетый в повседневную одежду, раскрасневшийся и вспотевший после безумной гонки за Мадарой. — Мы не имеем к тебе никакого отношения, но раз уж ты здесь, мы не можем оставить тебя в живых.
— Это действительно прискорбно, — согласился Хаширама. — Раз ты собираешься убить меня, то скажи мне хоть зачем ты пришел сюда?
— Мне нравится твое спокойствие, мальчик, — усмехнулся мужчина. — А может, ты просто наивен, а? Но вот мы пришли за головой твоего Хокаге.
— Как ты думаешь,есть ли шанс, что кто-то вроде тебя убьет его? — они были немного самодовольны. Как же небрежно они проверяют биографию.
— Это не твоя забота. Он скоро умрет, но ты пойдешь первым.
— Тогда я облегчу тебе работу, — ему надоела эта игра. Он терял драгоценное время. — Сенджу Хаширама к вашим услугам, — прежде чем он успел среагировать, ниндзя Ивагакуре был схвачен сильными ветвями, торчащими из земли, мгновенно обездвижив его. У Хаширамы было мгновение, чтобы насладиться испуганным пониманием на широком лице, прежде чем остальные бросились на него, бросаясь со всех сторон.
У него не было особого желания убивать их, но он не мог позволить себе проявить милосердие. Они заявили, что пришли его убивать — они его враги, опасность для всей деревни, наверное. Однако вместо того, чтобы нанести им смертельные раны, он наносил им раны или сковывал их своей техникой. Если они не смогут ни сражаться, ни убежать, этого будет достаточно, подумал он. Их судьба решится на обратном пути с Мадарой.
В этот момент, словно чудом появившись, он почувствовал сквозь деревья, что тот совсем рядом. Во время боя пульс Хаширамы оставался стабильным и ровным — только сейчас его сердце начало биться очень быстро. Недолго думая, он бросился к Мадаре, оставив своих все еще стоящих противников запутанных в густых лозах.
И он был там, глядя на него так, как будто это была вина Хаширамы, что он не мог уйти навсегда. — Мадара, — выдохнул Хаширама. Учиха отвернулся, но это не имело значения. Он был там. Не все было потеряно.
Новые нападавшие приходили, когда Хаширама думал о более важных вещах, и были настоящей помехой. Их намерение убить теперь смешалось со страхом — Хаширама уже убил или обездвижил почти половину их группы. Они игнорировали Мадару, сосредоточившись исключительно на Сенджу. Конечно, они не могли сравниться с его Мокутоном. Теперь его внимание было больше сосредоточено на Мадаре, чем на его противниках. Сомнений в том, кто выйдет победителем, не было.
Мадара, вероятно, пришел к такому же выводу. Хаширама увидел, как он вздохнул и опустил плечи. Он отвернулся, готовый уйти. Все внимание Хаширамы было сосредоточено только на Мадаре. На самом деле это была глупая ошибка. Его сила, несомненно, превосходила силу его врагов, но шиноби никогда не должен ослаблять бдительность. Вот только... В этот момент его борьба перестала иметь значение, его жизнь перестала иметь значение. Он должен был помешать Учихе снова уйти.
— Мадара! — крикнул он, вырываясь из боя и бросаясь за своим другом. Мадара оглянулся через плечо и пренебрежительно посмотрел на него. — Мадара, пожалуйста, — начал он, — я… — Его влюбленные глаза с тяжелыми веками расширились от беспокойства, и в тот момент Хаширама подумал, что это из-за его приближения, предупреждение о том, что он не хочет ничего слышать от Хаширамы. В следующее мгновение он понял свою ошибку, но было уже слишком поздно.
Каменное копье вырвалось из земли за его спиной. Он повернул тело в сторону, чтобы удар не задел его сердце, но он все равно пронзил его грудь и оторвал от земли. В следующее мгновение он вырвал жесткий материал из своей плоти. Вот дурак, подумал он. Как неловко быть застигнутым врасплох перед Мадарой, из всех людей. Он развернулся, выставив свою защиту и планируя наступление на своих противников. Лучше всего, если он закончит это быстро. Он не смог сделать ни шагу и упал на колени.
Прижав ладонь к груди, он понял, что кровь сразу же впиталась в материал. О, черт, такой глупый, неосторожный способ получить травму. Он хотел встать, так как не успел сейчас заняться раной, но ноги его не слушались. Вместо того чтобы встать, он обнаружил, что падает на бок на землю. Он хватал ртом воздух, но не смог ни вдохнуть.
Издалека, со странным ощущением, словно под водой, он услышал крик Мадары. Его голос был наполнен безумной яростью. До него донеслись звуки скрежета стали о сталь и горячая волна огненной техники. Его друг сражался с ниндзя Ивагакуре.
Он коснулся краев раны через дыру в рубашке и начал лечить себя. Та часть его мозга, которая обычно руководит им в бою, наконец-то включилась и начала анализировать повреждения. Легкое. Частично печень. Он закрыл глаза и сосредоточился только на чакре,поступающей в его клетки, восстанавливая повреждения. В его груди была дыра, но это само по себе было чем-то, с чем он мог справиться, даже если это была смертельная рана для кого-то еще. Но там был... яд? Скорее эффект кражи чакры? Нет, это была печать, понял он, оставляя рану открытой и не реагируя на попытки залечить ее. Там были... жесты... чтобы сломать эту печать... было так трудно думать. Ему нужно было дышать, но там, где раньше были его легкие, остался только разорванный шрам. Он чувствовал, как его тело сотрясает паника. Он заставил себя поднять руки и сформировать знаки, сломав печать.
Черт, вся его грудь, все тело горело от боли и просило глотка воздуха. Было так трудно сосредоточиться на потоке чакры. Если бы он мог хоть немного отдохнуть...
«Я не могу умереть вот так» — он стиснул зубы и заставил себя продолжать лечение. Он не мог видеть, хотя был почти уверен, что его глаза открыты. Он должен был признать, что удушье было не из приятных. Он мог бы представить себе что-то более драматичное, что-то более подобающее тому, кого называют Бога Шиноби, как они его называли. «Еще немного… Не засыпай…» — он кашлянул кровью с облегчением почувствовал, как воздух поступает в его частично зажившие легкие. По крайней мере, ему удалось восстановить часть повреждений. Он закрыл глаза, желая отдохнуть. Истекать кровью, подумал он, не так уж и плохо, учитывая все обстоятельства. Это даже не больно, просто очень липко. Он хотел спать.
«Нет, бодрствовать!» — героически он пытался продолжать зашивать рану, но голова у него закружилась, сила и концентрация исчезли. Он потерял слишком много крови за слишком короткое время. Его шансы были... ну, он не стал бы ставить на собственную жизнь, хотя всегда любил рискованные игры... Тобирама был прав в своем предупреждении — удар в спину действительно мог убить его. Его рука соскользнула с раны, но он даже не заметил. Ему просто нужно было еще немного побыть в сознании. Мадара был здесь — он хотел увидеть его в последний раз.
***
— Отец, каково это умирать?
Все собрались вокруг могилы матери. Двухлетний Каварама цеплялся за шею отца, не в силах понять, что произошло, и только плакал, будто зная, что это что-то ужасное. Хаширама держал новорожденного Итаму в одной руке. Другая его рука была сжата мертвой хваткой Тобирамы. Седовласый мальчик не плакал, просто пристально смотрел на кучу земли, покрывавшую гроб. У самого старшего брата слез не было — он еще не понимал, что их матери, этой доброй, но сильной женщины, больше нет. Хотя ему было всего восемь лет, он уже видел, как погибло много людей, но он не думал, что это может случиться и с его семьей.
Казалось, что при родах все было в порядке, по крайней мере, он слышал, как другие женщины говорили об этом отцу. Потом через день она внезапно потеряла сознание. Ее уложили — и она больше никогда не вставала. В другой день она скончалась. Хаширама просто хотел знать, не больно ли ей, но глаза отца, хотя его лицо было бесстрастным, словно высеченным из камня, содержали такую боль, что он пожалел о своем вопросе.
— Только мертвые могли ответить на этот вопрос, сынок.
Услышав это, Тобирама вскинул голову, глядя на них.
— Тогда я придумаю, как их спросить!
— Не говори такой абсурдности! — зарычал отец, и Хаширама встал перед своим братом на случай, если его характер снова выйдет из себя…
Тогда он был уже не на кладбище, а где-то теплом и безопасном месте. Его семья была там, за исключением Тобирамы. Два его младших брата, которые так ужасно рано погибли в бою, их детство было оторвано самым жестоким образом... Его отец, с которым он никогда не мог поладить, но теперь у них будет шанс разрешить свои ссоры, наконец ослабить напряжение, которое всегда было между ними. Его мама — он так отчаянно скучал по ней все свое детство, по ее теплой любви, по безопасности, которую предлагали ее руки. Он чувствовал себя таким одиноким после ее смерти. Ответственность, которую он взял на себя после ее смерти, забота о своей семье, была такой тяжелой… и он с треском провалился. Он никогда не мог оправдать того, что от него ожидали. Так часто он видел разочарование в глазах своего отца, в глазах Тобирамы… Он не смог защитить своего отца, своих братьев, они умирали один за другим… Но они наверняка простили его. Он сделал шаг вперед. Должен ли он спешить к ним? Он хотел. Они все ждали его. Ему хотелось подбежать к ним, снова поговорить с ними…
Тем не менее, он колебался. Разве у него не было дел, прежде чем он мог присоединиться к ним? Трудно было вспомнить, что раньше было так важно, как будто какой-то густой туман заволакивал его разум. Что может быть важнее, чем поговорить с отцом, узнать, гордится ли он им сейчас? Обнять мать, чтобы убедиться, что она всегда любила его, что никогда не хотела оставлять их. Снова поиграть со своими братьями, увидеть их беззаботными и радостными, какими они должны были быть... Еще шаг, потом еще один, прежде чем он внезапно остановился.
Ему нужно было защищать деревню, внезапно вспомнил он, все эти люди рассчитывали на него. Тобирама, который был бы опустошен, если бы потерял и своего последнего брата. Он остался бы по-настоящему один — стал бы он одиноким? Иногда он говорил об этом дзюцу, о том, что может вернуть мертвых, но Хаширама всегда предупреждал его не экспериментировать с ним... Он тоже подвел его, последнего члена его семьи, если бы он пошел дальше. Как он мог тогда смотреть в глаза их матери?
А Мадара… он не мог уйти, пока не помирился с Мадарой, не так ли? Внезапно этот странный туман рассеялся в его сознании, и он вспомнил, что он был там, сражаясь после ранения Хаширамы. Было так много вещей, которые он хотел сказать ему, сделать с ним... Да... он должен был помешать Учихе уйти. И дать ему понять, что он любит его. Он потерял даже больше, чем Хаширама, потерял все. Теперь не было никого, кроме Хаширамы, кто мог бы доказать ему, что их мечта о деревне не была напрасной. Чтобы было место, где он мог бы жить счастливым и довольным. Что у него все еще может быть цель в жизни. Он хотел дать ему это. Он хотел дать ему все и вся, хотел видеть, как он улыбается, как улыбался в их детстве, не горько и саркастически, не злясь на свои потери, а открыто и искренне. Как он мог даже думать о смерти до того, как сделал это?
Он сделал шаг назад. Это было гораздо труднее, чем продвигаться вперед, прямо-таки болезненно.
— Простите, — прошептал он мертвым. — Я пока не могу присоединиться к вам.
Прежде чем он повернулся, он увидел, как его мама подняла руку и помахала ему на прощание с грустной, но понимающей улыбкой.
***
Кто-то проклинал его, называя полным дураком, самым большим идиотом на земле. Его также держали и мягко покачивали взад-вперед. Он знал этот голос, он знал этот запах, даже если он был скрыт металлическим запахом крови.
Ему потребовалось значительное усилие, чтобы открыть тяжелые веки. Теперь он мог ответить самому себе восьмилетнему; умирать, сука, больно. Словно половина горы обрушилась ему на грудь, он едва мог дышать, все его тело гудело от боли при каждом трепещущем сердцебиении, и он был слаб.
Он слышал, как Мадара называл его безответственным, ненадежным ублюдком Сенджу, который заслужил все, что с ним случилось. Он казался ужасно взволнованным. Хашираме действительно нужно было остаться с ним и каким-то образом попытаться заставить его чувствовать себя лучше.
