Маскарад

Он шел, куда глаза глядят, пока не упал, прислонившись спиной к старой грязной кирпичной стене. Его глаза бесцельно смотрели вперед. Прохожих было достаточно, но всем было, конечно, все равно. Он и не хотел, чтобы на него обращали внимание, что-то спрашивали. Все это время он отчаянно пытался что-то сделать, исправить ситуацию. Он много раз пытался убедить дядю. Пытался что-то сделать для родителей. Но вся жизнь рушилась, как карточный домик. Его детские попытки выглядели, хуже, чем бессмысленно. Се Лянь повторил про себя слова Му Цина. Тот был прав с самого начала. Не надо лезть в то, что не понимаешь. Но это же его семья! И все же, время борьбы, время отчаяния, прошло. Се Лянь на своей шкуре ощутил, что такое, когда тебя загоняют в ловушку за ловушкой, затягивая петлю на шее. А потом из-под ног выбивают последнюю табуретку. Дядя умело увел бизнес из рук отца. Но не остановился на этом, желая забрать абсолютно все, даже жизни. Се Лянь потратил последние деньги на дань могильщику, потому что те, оказывается брали дополнительную плату за каждый шаг. Он ничего не знал об этом мире. Он был наивен и глуп. Но сейчас у него не осталось сил даже на отчаяние. Быть может, ему стоило уйти вместе с родителями. Оказывается, этому миру все равно. Его друзья… Фэн Синь сказал, что он что-нибудь придумает, но Се Лянь не обольщался. Его семья тут же собралась ехать отдыхать куда-нибудь подальше, чтобы карающая длань дяди не коснулась и их семьи. Се Лянь не обижался. Фэн Синь такой же ребенок, как и он. Не может ничего он, не сможет ничего и Фэн Синь. Что же до Му Цина… - У меня есть мать, о которой теперь только я могу позаботиться. Твои же родители мертвы. Он всегда говорил прямо, это иногда доставляло неприятные моменты, но сейчас от его слов веяло неприкрытым цинизмом, даже если он не имел это ввиду. - Я устрою ее и подумаю, что можно сделать. Се Лянь вроде слышал, а вроде и нет. Он смотрел на две могилы, а в ушах стояли слова Му Цина. Да, они мертвы. Но всем, кому они помогали, это неважно. Они будут двигаться дальше, жить дальше. Быть может, будь Фэн Синь рядом, он бы рыдал вместе с ним над могилами, но Му Цин не проронил ни слезинки. Он просто сжал его плечо и ушел. Се Лянь чувствовал, что окончательно замерз, но не пытался даже двинуться. Раз он не может пронзить себе сердце ножом или скрутить шею, остается только замерзнуть насмерть. Возможно, это самая милосердная смерть, что можно себе представить. Он заснет в этом холоде навсегда. Се Лянь закрыл глаза. Он не знал, сколько прошло времени. Может минута, может час. В его душе было холодно и пусто. От его мира не осталось даже осколков, он вымел их метлой. Он признал, что не понимал этот мир. Только этого признания было недостаточно, чтобы продолжать жить. В нем не хватало главного. Смысла. - Гэ-гэ! – Се Лянь невольно вдохнул аромат свежей булочки. Организм действовал быстрее мозга. Он открыл глаза, схватил маньтоу, что протянул ему мальчик и съел буквально за один укус. - Гэ-гэ, не спеши! – ребенок рассмеялся. – У меня есть еще! Се Лянь съел еще три штуки, прежде чем пришел в себя. Его глаза распахнулись. Ребенка он тут же узнал, и дрожащими руками притянул к себе. - У Мин! Что с тобой! Се Лянь снова отодвинул его, вглядываясь в лицо. Ребенок был весь исцарапанный, на шее был шрам. Казалось, что он каждый день только и делает, что дерется. - Что… Я перестал быть красивым? – усмехнулся он. - Ты самый красивый на свете, - искренне улыбнулся Се Лянь. – А еще ты спас меня. - Спас гэ-гэ? - Да. У меня случилось много плохого. И боюсь, если бы ты не угостил меня маньтоу, я бы решил замерзнуть сегодня навсегда. - Гэ-гэ бы такого не сделал! Гэ-гэ сильнее всех, кого я знаю! Се Лянь с трудом поднялся, взял У Мина за руку. - Я отведу тебя. Ты живешь в том детдоме? - Я туда не пойду. - Почему? У Мин нахмурился. - Ночью я туда не пойду. Се Лянь поднял его на руки. Кажется, ребенок набрал пару килограмм. Но Се Лянь не брался утверждать много это или мало за три месяца. Все равно у него был чудовищный недовес. Даже сейчас Се Ляню было легко его нести. Но он смотрел в огромные синие глаза, такие же яркие, как и раньше. Правый глаз был немного другим, частично, парой секторов, имел другой цвет, и наверное, это не было нормой, даже могло кого-то пугать, но Се Лянь никогда на это не обращал внимания. Наоборот, он просто не мог оторваться. Перед ним будто открывалась бесконечность космоса. У него было то же ощущение, что и раньше. Он нашел драгоценность. И ему доставляло огромную боль видеть, в каком тот состоянии. Но сейчас он не мог дать ему вообще ничего. У него не было даже крыши над головой. Ни юаня в кармане. Ни одного взрослого на его стороне. Он понимал, что его тоже ждет детский дом. Вопрос времени, когда на беспризорного ребенка доложат неравнодушные соседи, да и ему надо как-то выплывать из этого всего, особенно, если он собирается нести ответственность за кого-то кроме себя. - Что происходит, скажи гэ-гэ… - мягко попросил Се Лянь. У Мин сжал плечи Се Ляня еще сильнее нахмуриваясь. - Эти ублюдки из старшей группы лезут к малышне. - Лезут к малышне? – Се Лянь полгода назад подумал разве что об обычных детских разборках. – Какой малышне? - В этом детдоме дети живут с семи лет. Вот ко всем и лезут. Я их лупцую каждую ночь, но эти твари будто только об этом и думают! Даже больше, будто у них какой-то азарт появился. - Они и к тебе пристают? – Се Лянь пытался скрыть собственный ужас. - Пусть пытаются сколько угодно! Рано или поздно я разможжу их бошки! – кровожадно заявил мальчик. У Мин осекся. В глазах сверкнули слезы. Только что он выглядел маленьким бесенком, уверенным в своих силах, а вот чего-то испугался. - Никому не нравится, что они делают. Никто не хочет этого. Девчонкам явно не справится одним. Се Лянь гладил его по спине, утешая, пытаясь подавить дрожь в руках. Почему У Мину так “везет”? Будто собирает все несчастья. Ни нормальной семьи, ни нормального дома. Се Лянь так надеялся, что там будет лучше, чем с отцом и матерью, но напрасно. - Конечно ты прав. Конечно. Почему воспитатели не реагируют? Разве это не их обязанность? - А взрослые? - Что взрослые? Когда взрослые помогали в этой жизни? Мне уж точно никогда! – Се Лянь едва криво улыбнулся краем губы. Эти слова отозвались в его сердце. Взрослые ведут свою игру. Они собирают мячи только для себя. Когда случается проблема те, кто клялся в верности разбегаются в стороны. Взрослые ненадежны. Увы, Се Лянь думал сейчас так же. У Мина же передернуло, но он упрямо надулся. Видимо, было что-то еще более ужасное, но он не собирался говорить, а упрямо замолк. Се Лянь крепко обнял его. - Скажи честно… От этого ответа зависит очень многое. - Хорошо, гэ-гэ, обещаю, я никогда тебе не буду врать. - Ты не пострадал? Ты же понял, о чем я? – прямо говорить Се Лянь не стал, он и так боялся ответа. У Мин фыркнул, складывая руки на груди, и гнев, который был готов затопить Се Ляня чуть утих. - Они хоть и возраста гэ-гэ, но такие слабаки! Се Лянь покачнулся. Этот мир определенно прогнил. Перед внутренним взором появились две тени, качающиеся на бельевой веревке. Он думал уйти следом. Но сейчас остро понимал, что не имеет на это прав. Пока есть кого защищать, он не имеет права быть слабаком и трусом. Это то, что говорил ему отец, это то немногое, с чем он согласен, из его слов. У Мин вздрогнул, но делиться снова упрямо не стал. Се Лянь не стал настаивать. - Но ты справился? – спросил он, вдруг поняв, что стычка, скорее всего, была на пределе его сил. У Мина снова передернуло, но он уверенно кивнул. - Это страшно. Страшно, когда такая сила принадлежит пустой душе. Се Лянь не понимал, что тот имеет ввиду. - Страшно, когда пусть и такой человек перестает быть человеком, а становится одержим. Догадки ворочались в его голове, но не стали разумной мыслью. В их мире не было призраков, не было демонов. Были лишь люди, которые могли быть хуже любого дьявола. - Я возвращаюсь утром. Утром все пристойно. Ночью мы с мальчишками деремся со старшаками, а потом я сваливаю. Мальчишки дежурят до утра, но обычно все спокойно. У Мин коснулся ладошками его лица, внимательно разглядывая. - Гэ-гэ… - М? - Ты осунулся. - И что, больше не красивый? – не выдержал, чтобы не вернуть вопрос Се Лянь. Ему тепло улыбнулись. - Конечно, самый красивый на свете. Как бы гэ-гэ не выглядел, он будет для меня самым красивым на свете. Потому что главное не внешность. Се Лянь грустно улыбнулся. Этот ребенок должен играть в машинки. Вместо этого он уже философствует. Определенно с этим миром что-то не так. - Пойдем… У нас есть одно дело. - Какое? - Если взрослые не могут решить проблему, ее решит другой ребенок. Ребенок, которому ты веришь. - Я верю только тебе, гэ-гэ. Даже если весь мир будет против тебя, я буду верить в тебя. Я буду рядом. Се Лянь улыбнулся ему, а сам достал маску, которую единственную из вещей бросил ему дядя, - та самая, в которой он спасал У Мина. Пожалуй, он сделает это еще один раз. И вряд ли этот поступок будет красивым. Но теперь, не имея совершенно ничего за душой, он может поступать совершенно свободно. ** Дежурные воспитатели не слышали такого шума. Проснулись абсолютно все. О ночных игрищах знали все, их детдом был не редкость, где такое случалось, обычно детей младше десяти никто не трогал. Но тут нашла коса на камень. Кто-то домотался до семилетнего мальчишки, а тот оказался зубастым бесом, который день ото дня становился только сильнее. Глядя на него те, кто, плача смирялся и соглашался, внезапно обрели волю к борьбе, и конфликт стал разгораться с нешуточной силой. Но сегодня происходило что-то из ряда вон. Когда воспитатели добрались до источника шума, они увидели, что все воспитанники старшей группы, даже огромные, сидящие на препаратах детины, связаны по рукам и ногам, и уложены штабелями. Перед ними стоял не только бесенок. Этого пацана они ожидали увидеть, а стоял незнакомый подросток в белой маске. Одна сторона этой маски будто плакала, другая будто смеялась. - Ну что ж, а вы, дорогие мои, следующие. Движения были настолько быстрые, что их было почти не разглядеть. Этот человек был слишком ловок и силен! Воспитатели были подвешены в лестничном проеме, как коконы огромных бабочек. Перепили веревку, что опутала балку, и они бы рухнули вниз через все пять этажей! Они были сильно испуганы, но кляп во рту мешал орать. - Слушайте меня внимательно, - голос был молодым, но сильным, а мальчишка цеплялся за его одежду. – Либо вы прекращаете этот балаган и следите за своими детишками, независимо от того, есть у них в голове мозги или нет, либо в следующий раз мозгов недосчитаетесь уже вы. Я понятно выразился? Они судорожно закивали. - И еще, если я узнаю, что кто-то обидел моего шиди*, - Се Лянь погладил У Мина по голове, - достанется всем. Он мне докладывает абсолютно все, учтите. Пока те мычанием пытались убедить Се Ляня, что они все поняли, тот поднял У Мина на руки. - Повесите ночку, подумайте. Не забывайте качать пресс, поднимая голову вверх, иначе до утра вы недоживете. Они выпрыгнули в окно, там было очень удобное дерево. У Мин восторженно закричал. Ему очень понравился такой полет. - Гэ-гэ, хочешь, я покажу тебе, где я обычно ночую? Там может быть не очень чисто, но тепло, и нас покормят. Се Лянь поймал себя на мысли, что после силовых упражнений очень хочется есть. Несмотря на описания У Мина, тот не нашел в себе сил калечить детей, поэтому был очень аккуратен, что отняло дополнительную энергию. Но Се Лянь прекрасно знал, что, если бы У Мин сказал, что его все-таки тронули, он бы никого не пощадил. Это место было пристанищем для тех, у кого тоже не было больше крыши над головой. В отличие от тех, у кого было все, те, у кого ничего нет, поделились с ним теплом костра, едой, а укромный уголок для спанья выделил У Мин. Тот провел экскурсию по угодьям, постоянно говоря: - Гэ-гэ, смотри, вот здесь это! Гэ-гэ, а здесь вот это… Гэ-гэ… Местные переглянулись, тепло улыбаясь. - Ты наконец-то нашел своего брата? У Мин радостно кивнул. Се Лянь невольно улыбнулся, глядя на его. Жизнь сделала настолько крутой форсаж. А ему снова хочется жить. Эти яркие синие глаза напомнили ему, ничего не кончено, пока ты жив. И сдаваться не его удел. ** Се Лянь осторожно заглянул в свое новое жилье. Социальные службы нашли его спустя три дня. Се Ляню было интересно, как им это удалось, но он не спрашивал, догадываясь. Эти были забавные три дня. Они с У Мином бродили по городу, занимались разной ерундой, он пытался научить его писать, но это оказалось невообразимо трудно. Ловили в речке рыбу. Вечером Се Лянь играл для приютивших их местных на найденной У Мином гитаре. Се Лянь, глядя как смешно танцует и пытается петь У Мин, как хлопают и подпевают в ладоши остальные, чувствовал, что жизнь не идет мимо. Жизнь – вот она, здесь и сейчас. А сейчас он смотрел на маленькую квартирку-комнату в цоколе. У Мин уже проскочил мимо него и залез везде где только можно, начав на ходу перечислять, что же им надо купить. Се Ляню же вручили банковскую карточку и кипу бумаг, которые ему надо было заполнить здесь и сейчас. Пока Се Лянь занимался тем, чем терпеть не мог, под строгим взглядом работницы социальной службы, У Мин уже вернулся с овощами и небольшим кусочком мяса, собираясь готовить. Он никогда ничего не воровал. В основном выполняя мелкие поручения, за что ему обычно платили едой. На рынке его знали довольно хорошо. Женщина внимательно следила за У Мином. Се Лянь чувствовал этот взгляд, и поднял свой на женщину. Та вздрогнула. В этом взгляде не было ни намека на теплоту, хотя цвет к ней располагал. - Закрываете глаза? Вот и закрывайте, - холодный и пустой, будто лезвие меча, он не сулил ничего хорошего. - Гэ-гэ! Чеснок оказался не очень. Будет без чеснока! Женщина невольно вздрогнула. Ребенок орудовал огромным тесаком, это был единственный нож в этом доме, хлеще любого повара, умудряясь шинковать овощи тонкими полосочками. - Я знаю, что происходит на вашей территории, - заметил Се Лянь. – И вы прекрасно знаете, почему я не в том же детдоме, и кто дал вам эти распоряжения. - Ничего я не знаю! Се Лянь усмехнулся. - Раз не знаете, значит вам дали достаточно денег. Радуйтесь деньгам, а в жизни тех, кого вы не собирались лезть, не лезьте. Се Лянь тоже прекрасно знал, что это все это не подарок, а своеобразный плевок-насмешка от его дяди. И три дня назад он бы гордо отказался, но сейчас ему было все равно на мотивы дяди. Гордость не спасет жизнь, по крайней мере, когда она всего лишь слово. Раз он собрался выжить и помочь У Мину… - Гэ-гэ! Се Лянь отдал бумаги, а сам пошел смотреть, что готовил У Мин. - У тебя явно талант… - прошептал он, вдыхая запах. Прошло далеко не три дня с тех пор, как он ел нормально. Ведь пока дядя шаг за шагом отбирал у них все, у них не было времени даже на подобное. Дверь за женщиной захлопнулась. - Я думаю, надо угостить остальных. - Нам тогда ничего не останется. - Ничего страшного. Они это заслужили. У Мин легко согласился. Когда еда была готова, они потащили котелок к месту их трехдневного обитания. Да, им досталось мало, но как они и думали, еду разделили абсолютно на всех. Помогая древней старушке поесть, Се Лянь слабо улыбался. Кажется говорят, что когда падать некуда, приходится подниматься. Можно считать, что путь наверх начался? ** Се Лянь возвращался после школы, не забыв сходить на рынок, и по местным магазинчикам. Был он довольно уставшим, чувствуя, что ребра еще болят. Отсутствие всяких кружков, что разносторонне развивали его, отлично компенсировалось постоянными драками. Нового переведенного ученика, сироту, нищеброда и по сути детдомовца невзлюбили сразу. То, что он умудряется при этом еще кому-то помогать бесило их еще сильнее. Се Лянь чувствовал, что изменился. Раньше он тоже был выше всего чего только можно. Только оказалось, что это слишком легко и не считается! Легко быть добрым и благородным, когда у тебя все есть и даже больше. А ты попробуй быть таким же, когда у тебя ничего нет! Период, когда Се Лянь психовал и бесился прошел. Тогда он тоже его прошел через кучу драк. Однажды он даже вылетел вместе с местным задирой в окно, но сумел того закинуть на удачное дерево, сам упал в кусты, тоже почти не пострадав. По законам жанра этот парень резко стал вести себя нормально, да и вообще оказался неплохим существом. Се Лянь еще не определился считать ли его после всего, что было человеком, но это скорее была спасительная ирония. Теперь же он проходил другой период жизни, осознав, что доставать его возможно еще будут очень долго, и надо просто оставаться собой, чтобы самому не исчезнуть. Это было куда сложнее. Особенно тяжело, когда задевали У Мина. Если мальчик был не с ним, не встречал его у ворот школы, что делать Се Лянь ему запретил, то словесную брань Се Лянь терпеливо переносил, прежде чем ответить какой-нибудь репликой, что выбешивала противника еще сильнее. У Мин реагировал всегда куда более бурно, чем он. Лез всегда в драку не глядя, насколько противник сильнее. Се Ляню было за него очень страшно. Если он не успеет спасти? Поэтому он запретил встречать его из школы. У У Мина хватало своих проблем. Его жизнь в школе тоже была не сахар. Благодаря Се Ляню ему удалось перейти в нормальный класс, где были домашние дети, а не детдомовские, и уровень знаний давался выше, но от драк это не спасало, а скорее наоборот. Но У Мин держался, как мог, потому что Се Лянь попросил его попробовать с кем-нибудь наладить контакт. Ходить на родительские собрания, по идее, должны были представители органов опеки, но тем было ожидаемо все равно. Они предложили вернуться в прошлый класс и на этом все. Поэтому Се Лянь, который ходил на все эти собрания, столкнулся с очередной проблемой, взрослые не хотели понимать. Не хотели почувствовать чужие проблемы и найти компромисс. Учителя считали таких, как они вторым сортом, что ты им ни скажи и ни покажи. Се Лянь слабо улыбнулся. Он был уверен, что У Мин ждет его дома, и может даже пытается выдумать нехитрый ужин из остатков в холодильнике. Они жили на такие гроши, которые Се Ляню даже не снились! Но он приспособился содержать на них их обоих. Хотя очевидность их бедственного положения была на ладони. Спасало то, что и есть, и одеваться У Мин мог за счет государства, но Се Лянь пытался вытянуть хоть какие-то кружки, не те, которые опять-таки для галочки предоставлялись госучреждением, а те, что действительно были по душе. Например, У Мину очень нравилось рисовать. Се Лянь открыл дверь, и его пакет упал на пол. Му Цин дрался с У Мином! Если это можно назвать вообще дракой! Потому что Му Цин с искореженным лицом держал сопротивляющегося У Мина за шею, подняв вверх. Мальчик цеплялся за его руки, чтобы не умереть от удушья, но вид имел совсем не сломленный. Глаза горели огнем. Сдаваться он не собирался. - Я сказал, хватит приходить к нему! Хватит доставлять проблемы! Ты живешь в детдоме, там и живи! Ты не представляешь, что про него говорят! И все из-за тебя! - Я не уйду! Гэ-гэ разрешил мне! - Ты задрал со своим гэ-гэ! Он тебе не брат! И никогда им не будет! Мальчик дернулся. - Ладно! Значит, друг! Значит, будет другом! Но тебя не касается, как я его зову! Му Цин влетел от удара в стену, а Се Лянь подхватил У Мина. Оказавшись в его объятьях, он как и положено ребенку, уже восьми лет, разрыдался. Хватаясь за его плечи, он, продолжая плакать, последовательно задавал все вопросы, что они обсудили давным-давно. Задавал их слово в слово. Се Лянь был в легком ужасе, понимая, насколько сильно Му Цин только что надавил ему на психику, что тот пытается интуитивно выстраивать защитные барьеры, чтобы убедиться в целостности собственного мира! Се Лянь отвечал точно так же, как тогда, хвала всем божествам, если они существуют, на свою память он тоже никогда не жаловался, хотя и не обладал такой же гениальной, как у У Мина. У Мин постепенно затих и закрыл глаза, только брови его хмурились, а ручки сжимали одежды Се Ляня так же судорожно. - Ты не представляешь, что это за чудовище! – Му Цин поднялся, отряхиваясь. – Это настоящая змея. - Это ребенок восьми лет от роду, - сухо сказал Се Лянь. – Пройдет буквально три года, и я заберу его из детдома. Официально. - Кто тебе разрешит? Ты нищ, как церковная крыса и останешься таким же, через три года! - Значит, через пять. Не получится через пять, через десять. Какая тебе разница? - Не трать на него свои ресурсы! Их и так нет! Выгреби сначала сам, потом вешай эту обузу… - Это не обуза… - Се Лянь почувствовал боль в груди. – Это жизнь. Маленькая чужая жизнь. Но для него она не чужая! Никогда не будет! У Мин не просто часть его! Это смысл его жизни! Ведь если бы он не встретился с ним тем ледяным вечером… Ничего бы уже не было. Была бы вечная тьма, которую не понять и не оценить тем, кто ушли. Не было бы ничего. - Ты не понимаешь, он… - Убирайся. Се Лянь никогда не думал, что скажет такое. Только не Му Цину. Се Лянь положил У Мина на кровать, когда дверь за Му Цином закрылась. А сам сел рядом на пол, ему было очень плохо. Ему казалось, что его прошлая жизнь рухнула уже давно, почти год назад. Но нет, оказывается Му Цин и Фэн Синь, который вернувшись из той поездки тоже выбивался из сил, чтобы как-то помочь, были куда важнее абстрактных мыслей о рухнувшем прошлом. И сейчас, он будто сам себе нанес удар плетью. И он знал, что дальше будет только больнее. Ему придется сказать Фэн Синю, чтобы он перестал приходить. Его усилия превышают его возможности. Они проводят его к личным проблемам. Он не понимает, когда его просят ничего не делать больше, потому что он хочет помочь! Ему тоже надо уйти, пока он не навредил сам себе. Се Лянь закрыл глаза руками, судорожно вздохнув. Но отпустить Му Цина ему было еще тяжелее. Быть может… Они смогут друг друга понять? Быть может Му Цин поймет его? Как всегда понимал? Се Лянь тихонько выдохнул. - Этот взгляд… Как можно настолько ненавидеть ребенка? – Се Лянь мог в теории понять беспокойство Му Цина за него, но не мог понять этих действий. Тем временем маленькая ладошка погладила его по голове, утешая – У Мин очнулся. - Как ты себя чувствуешь? - Все хорошо, гэ-гэ. Это все такая ерунда. Он просто слабак. Се Лянь повернулся к ребенку, и тот резко убрал руку, глядя на него большими и чуть испуганными глазами. Он боялся. Се Лянь легонько обнял его, прошептав: - Я никогда тебя не предам. - Я буду всегда в тебя верить, - ответил У Мин так искренне, как отвечал всегда. Сколько лет пройдет, прежде чем У Мин действительно поверит? Се Лянь почему-то чувствовал его страхи, как свои. Он боится не того, что Се Лянь уйдет. Он боится, что доброе и светлое обратится в черное, как было с его родителями. Скорее всего, до того, как пристраститься к алкоголю, они не были настолько плохи. - Все будет хорошо. Полежи еще, сегодня гэ-гэ приготовит тебе ужин. - Спасибо, - прошептал У Мин. – Ты прав, у меня еще немного кружится голова. В следующий раз буду уворачиваться лучше. - Следующего раза не будет! У Мин слабо улыбнулся, но остался при своем мнении. Он никогда не расскажет, почему они подрались на самом деле. Но он не знал, поступает ли он правильно, отдавая себе отчет, что он слишком мал, чтобы проанализировать ситуацию. - Гэ-гэ… Может Му Цин прав?.. – прошептал У Мин вслух, думая, что за готовкой Се Лянь его не услышит. – Может, я приношу одни несчастья… Может… я не должен к тебе приходить? Он сжался в комок и тихонько заплакал. Одни мысли об этом приносили ему невообразимую боль. Но он искренне считал, что если это ради Се Ляня, возможно, ему предстоит так поступить… - Если ты перестанешь приходить, я буду приходить к тебе, - спокойно заявил Се Лянь, продолжая готовить, но это спокойствие далось ему совсем не легко. – Я хочу, чтобы ты жил так, как хочешь. Но делал это не ради меня, а ради себя, само собой. А я помогу тебе во всем, в любых твоих начинаниях. Я буду на твоей стороне так же, как ты обещал мне быть на моей. Просто потому, что я хочу того же. Чтобы ты был счастлив. У Мин сел на кровати. Он наблюдал как Се Лянь готовит. Из глаз его еще лились слезы, но он уже успокоился, растирая их по лицу. Он решил для себя, что он будет делать. Он не покинет гэ-гэ, но и обузой ему не станет! Не будет висеть у него на шее! Ему целых восемь лет! Как любой ребенок, он считал себя уже очень взрослым. Но в отличие от обычных детей, он действительно был куда взрослее. Хотя и вряд ли это можно назвать счастьем. ** Се Лянь не то что бы не мог поверить своим глазам, но руки у него дрожали. Хотелось взять бумажку в руки и бежать показать У Мину. Но тот был в своей школе, а после нее собирался куда-то с новыми друзьями. У него постепенно налаживалась жизнь, хотя он говорил, что просто делает, как велит гэ-гэ. Но Се Лянь надеялся, что общение со сверстниками пойдет мальчику на пользу, и он просто “втянется в общение”. Итак, в руке он держал приглашение в тренировочный лагерь “Путь самосовершенствования”. Это была очень эффективная и интересная программа, которая стоила немало денег, даже если ты был одним из лучших. Се Лянь был признан лучшим по результатам тестирования, проводимого представителями этого лагеря в школе (естественно тестирование проходило не в его школе, ученики собирались со всего района в центральной школе с самым огромным стадионом). И мог поехать на всю неделю бесплатно! Каждый день тренировки, каждый день разные! Се Лянь давно нигде не был, поэтому его руки дрожали в предвкушении. Он тут же начал паковаться. Лагерь начинался уже в субботу, общественный автобус должен будет забрать желающих поехать на нем рано утром с автостанции. Была приложена подробная карта. Проблем было быть не должно. Се Лянь неловко рассмеялся, он чуть не упустил свое счастье из-за того, что не заметил это письмо в куче спама в почтовом ящике. Всего день позже и можно было бы весь год угорать над собой. Когда все вещи были упакованы, Се Лянь все-таки пошел искать У Мина, неделя это немало, следовало предупредить! После истории с Му Цином, У Мин пытался какое-то время приходить не каждый день, но Се Лянь видел, что тому это дается с трудом. Поэтому один день он ходил к нему, на другой У Мин был как штык у него дома. Каждый визит Се Ляня вызывал нервный тик у директора детского дома, но даже тот постепенно почти привык. Эта неделя будет первой долгой разлукой за все время. Се Лянь был уверен, как бы он занят ни был, он будет скучать. У Мин обладал удивительным даром. Он так красиво говорил, будто ему было не восемь, а все двадцать. Он умел убеждать, умел побуждать. У Мин не только говорил хорошо, у него был гибкий ум, огромный творческий потенциал. Се Лянь мысленно считал его гением. Се Лянь пообещал себе, что кровь из носу, но оплатит ему хорошее образование. Для этого стоило приложить усилия и перестать быть “социальным нищебродом”. Се Лянь поймал себя на мысли, что при этом не думает о себе. Странно, но его это устраивало, даже дарило спокойствие. Ему было проще жить ради У Мина, а не себя. - На неделю? Се Лянь увидел, как У Мин неловко улыбнулся. - Ты справишься? - Конечно, гэ-гэ! – бодро ответил У Мин, но Се Ляня было не провести. Он и раньше был внимателен, но год почти на улице сделал свое дело, в мимике он разбирался. А уж в мимике У Мина! - А-Мин*, - чуть строже, но все равно ласково сказал Се Лянь. Он никогда не повышал на него голос и не грубил. Пол тона выше, и У Мин вздрагивал, будто его бьют кнутом. При этом ему было абсолютно все равно, когда орал кто-то другой. Он не пугался, когда на него замахивались и всегда был готов ввязаться в драку. Се Лянь отчетливо понимал, насколько он дорог У Мину и не собирался предавать его доверие. - Справлюсь, гэ-гэ, не переживай, хорошо потренируйся там. Просто буду скучать. Просто обезоруживающая искренность. - Гэ-гэ… Се Лянь уже распрощался, когда услышал, как его зовут. Он обернулся, и нехорошее предчувствие сжало его душу. Будто он видит У Мина в последний раз. Но просто махнул рукой на прощание еще раз. - Гэ-гэ… ** Автобус приехал вовремя, вовремя прибыл на нужную остановку, оттуда Се Лянь двигался по карте. Место он нашел быстро. Комплекс поражал воображение. Не даром лагерь стоил столько! У Се Ляня болела голова только от вида цифр на бумаге. Организатор даже не видел смысла этого скрывать. Да, дорого. Но вы же готовы на качественные услуги ради своих деток? Се Лянь неловко улыбнулся и пошел внутрь регистрироваться. Но пока он начал заполнять бумаги, с которыми исторически был не в ладах, и опыт их заполнения ситуацию не улучшал, его толкнули в плечо, а потом окружили. Здесь было много знакомых лиц. Действительно, если кто и мог позволить себе это место легко и просто, то это одноклассники из бывшей “элитной” школы. Се Лянь не собирался с ними драться, попытавшись решить дело миром. Но те разошлись не на шутку. - Что, раз попал сюда, то встал с нами на один уровень? - Я слышал, что ты едва от голода не сдох, это правда? - А теперь живешь в подвале! Вот умора! Из замка в подпол! Как тебе там, с крысами подружился? Се Лянь выдохнул: - Места для тренировки хватит всем, разве это проблема? - Тренироваться с тобой отвратительно! - Как можно вместе с таким отребьем дышать одним воздухом! - Тебе стоило повеситься вместе со своими родителями! Этого Се Лянь стерпеть не мог, но его руку поймали. Мало, кто был быстрей его. Мало, кто знал все его движения. Мало, кто мог уследить за ними. Но что он здесь делает? - Му Цин… - слабая улыбка коснулась губ Се Ляня. – Скажи им. Я заработал это место в честных поединках… Остальные ехидно оскалились, повторяя: - Скажи нам, шисюн, скажи! – ухмылялись они, будто войдя в роль - фехтование на исторических мечах стояло в день приезда. Но шисюн*? - Заработал на это место – я, - усмехнулся Му Цин, - много учился и работал, пока ты в мамочку играл. Тебе лучше уйти отсюда. - Почему? – Се Лянь не верил в то, что слышал. – Я имею такое же право. - Нет. Тебе лучше уйти. Се Лянь вдруг понял, что окружившая его толпа пришла в движение. Каждый стремился замахнуться или ударить, но это была ерунда для него, он был сильнее и быстрее, но когда Му Цин толкнул его, он невольно упал на пол, потому что совсем не ожидал от него такого. В первый момент Се Ляню показалось, что Му Цин сам не ожидал, что он упадет, но буквально секунда и это ощущение растворилось. - Уходи. Убирайся, - резко сказали ему. Вернули его слова. Но это было много больше, чем слова. Это был конец их дружбе. Та трещина, что пробежала между ними превратилась в раскол. Не так уж сильно побитый, а скорее в полном душевном расстройстве, он вышел из здания. В таком состоянии было невозможно заниматься. Да он и не видел смысла. Наверное, было бы забавно положить на лопатки всех, кто его ненавидит, только Се Лянь понимал, что он сюда приехал не за этим. А то, что ему нужно сейчас, ему просто недоступно. Он не может перестать думать о том, что человек, которому он верил, как себе, решил оставить их дружбу вот так. Таким образом. - Если не уйдет, надо вылить на него ведро помоев. - Собаке собачья жизнь. Слова его не трогали. Се Лянь слегка обернулся. Он увидел, как Му Цин шагнул к нему, но не мог больше истолковать этот взгляд. Раньше он понимал его. Но не теперь. Теперь он никого не понимал. *** В свою квартирку он вернулся поздно вечером, бормоча, что только бы У Мин не увидел этого позорища. Он все-таки подрался. В том числе с Му Цином. Но драться с ним в полную силу он так и не смог. Унылое зрелище. Кажется, тот выместил на нем свой негатив за все эти годы. Ведь это он виноват во всем. Что хорошо относился. Что считал другом. Что не требовал ничего взамен. Се Лянь не знал, сколько он просидел в темноте комнаты, пока снаружи не позагорались бумажные фонарики. Он невольно выглянул на улицу. У Мин! Он действительно зажигал самодельные фонарики, превращая их хмурую улицу в самую волшебную. К стене домика была прислонена гитара. - Гэ-гэ… Ты же помнишь, что ты любишь на самом деле? У Мин повернулся к нему, а потом протянул гитару. - Когда-нибудь, я куплю тебе его, - пообещал У Мин. Се Лянь знал, что они оба знают, о чем тот говорит. Пианино. - Если ты будешь жить ради меня, то я буду жить ради тебя. У Мин лучезарно улыбнулся: - Гэ-гэ, давай играть! Се Лянь взял в руки гитару. Кажется, он не играл весь год, поглощенный бытовыми заботами. У Мин снова указал ему путь, что затерялся, порос травой и кажется, готов был исчезнуть. - Я могу станцевать, - усмехнулся У Мин. – Только не смейся. Се Лянь только улыбнулся. - Конечно, давай. И кепку положи. Может, деньжат заработаем заодно. А почему, собственно, и нет? Се Лянь коснулся пальцами струн. Его предали. Но он не развалился. Не исчез. Эта боль уже не имеет значения. Он способен ее вынести и пережить. Пока у него есть У Мин. Единственный, кто верит в меня. ** Се Лянь не знал, в какой момент это произошло, наверняка это случилось не в один день. И даже может, не за один год. Се Лянь остро помнил тот день, когда поздравлял У Мина с четырнадцатилетием. Ему уже тогда приходилось поднимать голову. Запомнилось не только поэтому. Ведь У Мину исполнилось столько же, сколько ему, когда он потерял родителей. Невольно такую дату запомнишь. Но еще острее было осознание, что У Мин вырос. Что в его четырнадцать он намного взрослее того Се Ляня, который оказался на улице. У Мин лишился родителей намного раньше, а жизнь стала постоянной борьбой едва ли не с пеленок. И вся жизнь что в школе, что в детдоме – настоящая борьба. Но он вырос статным красавцем, который, казалось, мог, что угодно. Его гибкий и цепкий ум разбирался с любой новой темой. Ему было всего четырнадцать, он много учился, послушно ходя на все курсы, что выбирал ему Се Лянь, и преуспевал во всем. Но Се Лянь всегда спрашивал, нравится ли курс У Мину, и тот всегда искренне говорил, когда это совсем не его. Он все так же жил в детдоме не только потому что Се Ляню действительно два раза отказали в опеке, а потому что так решил сам, и Се Лянь знал, что тот помнит те слова Му Цина, как помнит абсолютно все, что кто-то когда-либо ему говорил. Он помнил тот день еще и потому, что У Мин впервые сам устроил Се Ляню мини-концерт и был очень доволен, и ждал похвалы. Се Лянь был взволнован успехами У Мина больше, чем своим предстоящим выступлением. Организовать что-то в среде, где ребенка точно никто всерьез воспринимать не будет, это надо иметь талант! Да, выступление было крошечное по своей сути, но очень комфортное. Се Лянь, в который раз подумал, что У Мин думает не о деньгах, а о состоянии артиста в целом. Это было очень важное умение для такого рода менеджмента. Но кроме этого, У Мин был более чем финансово грамотен. Собственно, это был первый день, когда почти за шесть лет, они впервые снова встретились с Фэн Синем и поговорили. На следующий день после того, как они рассорились с Му Цином, Се Лянь предложил Фэн Синю тоже не дружить с ним больше. Он сделал, как вроде собирался, но в итоге доставил всем много боли. Фэн Синь обещал, что будет просто приходить общаться, что он не будет подрабатывать ради него, не будет воровать. Не будет даже никому говорить, что они друзья! Се Лянь чувствовал, что Фэн Синь едва не плачет. Но тогда ему казалось, что друг должен отпустить его. И жить своей жизнью, наслаждаться ей, а не страдать, потому что страдает друг. Ведь Фэн Синь действительно был прекрасным другом. У Мин тогда тоже хватался за его руки, переводя взгляд с одного на другого. - Он же просто хочет дружить… - тогда У Мин не понимал, зачем Се Лянь расстается с тем, с кем не хочет расставаться. Се Лянь не был уверен, что понимает и сейчас. Но тогда, на том концерте, что устроил ему У Мин, они встретились с Фэн Синем снова. - Теперь… - Фэн Синь вцепился в него, будто боялся, что от него сбегут. – Теперь, я имею право с тобой дружить? Теперь, ты не будешь решать за меня, с кем мне дружить? Его помнили все шесть лет. Как, впрочем, и он сам. Се Лянь думал, что, скорее всего, тогда он совершил ненужную глупость. Но со всякого рода благодеяниями это не редкость. Думаешь, что совершаешь благо, а на самом деле, творишь или глупость или вред. И вот так, у него снова появился друг. Впереди их ждали еще три года. Или всего три года. Как бы он хотел, чтобы эти три прекрасных года стали вечностью! Се Лянь не знал в какой момент это произошло, не знал, как это произошло, почему это вообще произошло. Но он собирался хранить свои чувства в тайне от У Мина всю свою жизнь, и просто наслаждаться его обществом. Он знал, что эти чувства доставят много боли ему, но он, считал, что достаточно силен, чтобы радоваться за У Мина даже тогда, когда собственное сердце будет сходить с ума от боли. Но эти чувства доставят много боли им обоим, если он признается. Какой ужас или отвращение испытает У Мин? Что если он подумает, что все то, что он пытался сделать для У Мина прежде, имело какой-то другой подтекст? От этой мысли вообще бросало в холодный пот! Конечно же, Се Лянь даже в мыслях такого не держал и не мог держать! Это был бы уже и не он вовсе! Но как-то так получилось, что за последние три года красавец юноша вызывал не только дружеские чувства, а очень теплые и нежные, но романтические. Се Лянь мог биться головой об стену, чтобы мозги прояснились, но ничего не менялось. Осталось только смириться, и контролировать свое поведение, чтобы не показать лишнего. Не показать, что любит его. *** У Мину весь день что-то не давало покоя. Да что там день! Весь месяц его подготовки к очередному концерту Се Ляня, он чувствовал что-то странное. Он даже переступил через себя и поговорил с Фэн Синем. Нет, с ним у него были довольно ровные отношения, но не сказать, что дружественные. Отчасти, потому что Фэн Синь любил поучать, отчасти от того, что тот пытался быть слишком близко к гэ-гэ. У Мина раздражала эта близость. Так или иначе, Фэн Синь тоже ничего странного не увидел, и У Мин стал раздражен еще сильнее. Нашел у кого спрашивать! Фэн Синь хоть и старше, как и Се Ляню ему сейчас двадцать четыре, но в этом бизнесе они примерно одно и то же количество времени. Фэн Синь старше, у него хорошие организаторские способности, брутальная внешность, все это, конечно, помогает ему, как менеджеру. Ничего, ему тоже скоро совсем скоро будет восемнадцать, и он будет хотя бы по паспорту взрослым. У Мин не считал себя красавцем, потому что так говорил только Се Лянь, что в школе, что в детдоме ему говорили совершенно другое, поэтому У Мин считал, что он красив только для Се Ляня. По большому счету, У Мину это было неважно. Он мог оценить любую вещь, картину, музыку, что угодно. Но он никогда не оценивал внешность людей. Только их таланты и навыки, их характер. То, что делало человека личностью. Так вот, по его объективному мнению Фэн Синь был неплох, как менеджер, но частенько упускал мелкие детали, которые иногда выливались в большие ошибки. По сути, советоваться с ним не стоило, просто больше было не с кем. И все же, У Мин нутром чувствовал опасность. А его нутро, хлеще любого зверя чувствовало такие моменты. У Мин знал, что лучше всего просто отменить этот концерт, но Се Лянь так его ждал, так готовился! Неустойки будут соответствующие, и пока они их совсем не тянут. У Мин не хотел затягивать Се Ляня в то болото, из которого они едва выбрались. Он просто будет рядом. Рядом с ним он будет в безопасности. Но ближе к концу концерта У Мин понял, что ошибся. Кто заказчик всего это действа было так и непонятно, что уже говорило о многом. Кроме того, У Мин чувствовал, что это отнюдь не одноходовка. Люди в зале, которые хотели помешать Се Ляню выступать, на самом деле хотели убрать его самого! Чтобы он не мешался! А значит, тому, кто за ними стоит было прекрасно ведомо, кто он такой! У Мин, никогда не испытывал такого стресса! Чтобы разобраться с этими шестерками ему пришлось постараться, и, само собой, он не дал им дебоширить в самом зале! Это отняло время. По меркам У Мина какое-то безумное время! Но сейчас он как раз не мог мыслить объективно, чувствуя, всей кожей чувствуя, что Се Лянь в опасности! Когда У Мин смог вернуться в зал, Се Ляня на сцене не было, но никто не знал, куда он ушел. Никто не видел в этом проблемы, пожимая плечами. Ну в гримерке, ну в туалете, ну вышел подышать. Но У Мин был на взводе, все его реакции обострились до максимума. Он отмечал все тысячи мелких движений друг людей и делал выводы. Мимо прошел парень в кепке, с коробкой в руках, из которой исходил тонкий аромат цветов. У Мин схватил его за руку, их глаза пересеклись, и он сжал руку сильнее. Раздался хруст, и парень завопил о боли. - Где мой гэ-гэ? – скрипнув зубами, спросил У Мин. Парень был бледен и испуган, он понимал по этим глазам, без всяких слов, что здесь и сейчас ему могут свернуть шею. А ведь его предупреждали не попадаться этому У Мину на глаза! Обрисовав примерное место, У Мин отпустил его, но парню достался еще один долгий взгляд. Его запомнили. Запомнили навсегда. И ничего хорошего от этого ждать не стоило. У Мин рванул вперед, по лестнице и коридору, уже понимая, что именно происходит. Слушая и шепотки и громкие голоса. О, ловушка выходила двойная. Если не так, то эдак достать Се Ляня. У Мин оскалился. И все это случилось, когда он только начал понимать, чьи это происки. Кто их постоянно колет по мелочи, но он справлялся до сего дня. Людей, похожих на репортеров, перед закрытой дверью, где укрылся Се Лянь, собралось немало. У Мин понимал, что там он не пройдет. Выпрыгнув из общего коридора на балкон, он шагнул на декоративный парапет, который от такой нагрузки начало вести. Но ему хватило, чтобы добраться до маленького балкончика той комнаты. Схватившись за прутья обрешетки, он с некоторым трудом открыл балконную дверь. Радуясь, что у него это вообще получилось. Но это ощущение тут же испарилось. У Мин быстро закрыл дверь обратно, вздрагивая, потому что услышал тихий стон. Он был лишь отчасти похож на стон боли. У Мин тут же глянул на Се Ляня. - Не подходи… - хрипло попросил он, бросив на У Мина лишь один взгляд, и снова отвел его. У Мин приподнял руки, которые мелко дрожали. Забившему в угол Се Ляню было очевидно плохо, но что делать было далеко не так очевидно. Это явно не аллергия. Ему было жарко, и он дрожал одновременно, давно снял пиджак и расстегнул рубашку, обнажая прекрасный торс с несколькими мелкими шрамами, на котором сейчас блестели капельки пота. Еще один с трудом сдерживаемый стон, снова бросил У Мина к Се Ляню, хотя первому все так же было непонятно что делать, но теперь он понимал, что именно произошло. Эти или цветы или аромат действовали как афродизиак! Пищи для репортеров будет достаточно, какой бы они шаг не предприняли! Даже если банально вызовут скорую помощь. Вся карьера Се Ляня оказывалась под угрозой! - Гэ-гэ… Я… - Не подходи! Стой, где стоишь! Нет, лучше уходи! Се Лянь не смог сдержать стон, поднимая колени чуть вверх, чтобы скрыть от У Мина происходящее. Его глаза выдавали его испуг. - Уходи. Я переживу, - попытался выдавить он. У Мин снова сделал шаг к нему. Ну не мог он оставить Се Ляня вот так! Се Лянь тяжело дышал, подняв подбородок вверх. У Мин, наблюдая за ним, заставил себя очнуться. Он чувствовал себя неправильно, и прекрасно отдавал себе в этом отчет! Он хочет подойти ближе… он хочет… Хочет… Очень хочет. У Мин ударил себя руками по щекам. Хочет найти способ помочь гэ-гэ! Конечно же. И он сделал еще один шаг. - Нет, У Мин! Не подходи! Только не ты! - Только не я? Ему было, конечно, обидно, но было не до обид. - Что ты имеешь в… - Только не ты! Только не тот, кого я люблю! Только не так! Они оба замерли, правда по щекам Се Ляня скользнули слезы, и он зажал руками рот, заодно давя стон, потому что телу было плевать что там думают сердце и душа по поводу всего происходящего. - Я найду выход и вернусь, - сказал У Мин. – Я тебе обещаю. Я догадываюсь, у кого может быть антидот. У Мин ушел. Се Лянь знал, чем все закончилось. Он больше не вернулся. Никогда. Он видел этот сон тысячу раз, и никогда не мог так просто из него проснуться. Но сейчас У Мин не уходил. Впрочем, он и не выглядел, как У Мин. Очень похоже, очень, но это был не он, не подросток. Этот человек был безумно красив, так же безумно красив, а может еще больше. Будто не из этого мира. И он склонился к нему, обнимая. - Все хорошо. Теперь хорошо. Я вернулся. Эти руки гладили его, заставляя блаженство разливаться по телу, снимая боль. Он не сопротивлялся этим прикосновениям, просто не мог. Стало намного легче дышать. А потом эти руки ушли вниз, заставляя Се Ляня вскидывать подбородок, хвататься за чужие плечи, судорожно сжимать их пальцами и чуть приподнимать и раздвигать напряженные бедра, а потом и ощущать, что резко стало очень мокро. - Все хорошо, гэ-гэ молодец… - склонились к нему шепча на ухо. Эта улыбка… Дыхание опаляло щеку, заставляло краснеть и сводить вместе ноги. - Гэ-гэ… я помогу еще раз… Се Лянь резко проснулся, судорожно хватая ртом воздух. Едва брезжил рассвет. Он глянул вбок. Сань Лан спал, как котенок, прижавшись где-то в районе подмышки, положив одну руку в районе ребер Се Ляня, странно вывернув наружу кисть, будто случайно допереворачивался до него и так замер. Во сне он совершенно невинно улыбался и был так же прекрасен, как всегда. Се Лянь же чувствовал, что ему абсолютно точно нужно в ванну! Таких выступлений ему организм не устраивал уже вечность! Какое позорище! Мало того, что он там напредставлял! Уши Се Ляня горели огнем. - Гэ-гэ… Ты куда… - Сань Лан тут же почувствовал. - Поспи еще немного, я сейчас вернусь, - прошептал Се Лянь, чуть тревожась. Ему совсем не хотелось в таком виде предстать перед Сань Ланом, который тут ж нахмурился во сне. – Я быстро… Он действительно вернулся очень быстро. Ему совсем не нравилось собственное выражение лица в зеркале! Он сбил наметившиеся было повторное возбуждение холодной водой и тут же вернулся в комнату. Он был быстр, но Сань Лан уже сидел на кровати, правда, казалось, что еще спал. Он растирал руками лицо, будто хотел содрать заодно и кожу. Се Лянь схватил его за обе руки и улегся обратно вместе с ним. - Все хорошо, я вернулся, - прошептал Се Лянь, разрешая себя обнимать, чувствуя, как дыхание Сань Лана снова стало ровным. – Все хорошо. Он смотрел на его несчастный правый глаз, вернее около него. Сейчас было очевидно, что он маскирует не столько сам глаз. Надо было бы попросить Сань Лана тоже просто надевать повязку… Зачем такие мучения? Се Лянь невесомо провел пальцами по губам Сань Лана, невольно улыбаясь. Он стеснялся своих действий, но ничего не мог поделать. Он же не делает ничего странного? Правда же? Он понимал, что он так жалок, убеждая самого себя. Сань Лан будто почувствовал, и подгреб Се Ляня к себе ближе. Наверное, чтобы точно больше никуда не делся. Но особо подумать об этом Се Лянь не успел, организм резко решил доспать свое. *** - Вы что, действительно не понимаете? - Ты, конечно, ловок, что сумел дозвониться до меня. Но не настолько, чтобы дойти, верно? Шкет. - Тогда вы должны понимать, что я это непременно сделаю. Все газеты будут трезвонить об этом на каждом углу! Сын бывшего владельца в детском доме! Его великий дядя ничем ему не помог, бросил на улице! Как вы думаете, я способен на это? - Ты мелкая, досадная тварь. Конечно, ты сделаешь это. Вы все нищеброды такие, грызетесь за своих друзей до последней капли крови. Сделай! Сделай! Ты не боишься, что случится с тобой и твоей матерью, которую ты так ловко утащил из-под моего носа? - Какие ваши условия? - Порви с ним отношения. Всади ему нож в спину. Пусть ненавидит тебя. Тогда я не трону, ни тебя, ни твою мать. У него будет крыша над головой, минимальное выходное пособие. Пристрою его в простенькую школу. Идет? - … Да. Он положил трубку. - Прости Се Лянь. Я придумал только это. Надеюсь, тебе станет хоть немного легче. Жаль… Я так хотел остаться твоим другом.