Маскарад

Мэй Няньцин возмущенно захлопнул веер. - Я хочу только его! Только его! Что в этом непонятного! - Но господин… Помощники мучительно сжимали бумаги. - Он что, сам бог? Почему так тяжело с ним встретиться? Мы же уже работали с Фэн Синем! Он был совершенно нормальным! Мэй Няньцин раздраженно упал в свое кресло. - Набивает цену? Что ему надо? Что? Вы спросили? Спросите у этого чертового менеджера, что ему надо? Чего он ждет? Что он там вычитывает? Помощники замялись, наконец самый смелый, А Тун, выдавил: - Это не менеджер вычитывает. - А кто? – взорвался Мэй Няньцин. – Этот их поганый директор? Тупица, не понимающий, какое у него сокровище! Мэй Няньцин был в гневе. - Сейчас я этому ублю… - Это не он! Мэй Няньцин замер. Никогда его помощники не смели так борзо обрывать его. - А кто, ты скажешь уже? Или у тебя драматический актер жопу из бутылки показал? Помощник вспыхнул. В принципе, к грубости Мэй Няньцина привыкли все. Орал, ругался, махал руками, но никогда не выгонял с площадки, не просто терпел ошибки, а учил, как делать правильно. Если ничего не злило, был даже приятным человеком. Только бесило его почти все, что можно. - Хуа Чэнджу, - выдавил несчастный А Тун. – Собиратель цветов под кровавым дождем. Мэй Няньцин замер на какое-то время, поставив локти на стол и сжав руки. Наконец он тяжело вздохнул: - Он хочет кого-то из своих актеров мне пихнуть? Тварина. Знает же, что ему все можно. Нет, его актеры хороши. Он мудаков не держит, но… Твою мать. Эта роль для Се Ляня! Я вижу только его! Он идеален! В паре с Му Цином это будет идеальная дорама! Мэй Няньцин сплюнул, лихо матернулся. Кусая ноготь, он думал, что делать. - Кто из его шавок? Кто? Кто он думает, что подходит? Конечно, вашу мать, такой сценарий не мог его не заинтересовать! Ублюдок…. Кого он там сейчас активно продвигает? Узнать быстро! Фа Сюэ принялся исполнять, тут же бросившись прочь из кабинета, А Тун же продолжил стоять. - Мастер… Если вы отвергнете предложение Хуа Чэнджу и скажете, что это из-за господина Се Ляня, он просто… Просто… - Раздавит его карьеру в пыль, - Мэй Няньцин мучал ноготь, думая, как выйти из этой ситуации. Он никогда и ни под кого не стелился, но Хуа Чэнджу это не просто имя. Режиссер тихонько застонал. - Нет, я не могу так! Я сейчас же поеду к нему! У Хуа Чэнджу есть вкус! Он должен понять! Должен! Он поймет, он не будет ему вредить… Он должен увидеть его потенциал. Надо просто показать! Назначь мне встречу! А Тун бросился выполнять. Он не представлял, как дозвониться до Лаобана Призрачного города. Как пробиться дальше приемной. Это никогда и никому не удавалось. Поэтому А Тун был в растерянности, когда ему это удалось неожиданно легко. Сам того не зная, будучи слишком взволнованным, он сказал, что это поводу участия господина Се Ляня в дораме. И совсем оторопел, когда Хуа Чэн лично взял трубку. Дальше было хуже. Они совсем не ожидали, что их пригласят встретиться тотчас. У их режиссера не было времени взять себя в руки, продумать речь, он поехал на эмоциях. Сейчас А Тун с Фа Сюэ с ужасом наблюдали, как их несдержанный режиссер словесно нападает на Хуа Чэнджу. Дело совершенно бессмысленное, словами его никто и никогда не победит. Впрочем, как и оружием. Зонтик, к слову, стоял на видном месте. Брызжа слюной, Мэй Няньцин рассказывал, какой замечательный актер Се Лянь, как подходит ему эта роль. Утверждал, что никто из тех, кого сейчас пиарит Лаобан не подойдет. Что не надо угрожать. Что он будет сам, если надо, защищать такого интересного актера от нападок Призрачного города, чего бы это ни стоило! Вся эта речь на самом деле была настолько грубой, что помощники режиссера ждали, когда терпение Хозяина Призрачного города закончится, и он взорвется. Потому что человек за его спиной уже готов был выкинуть их из переговорной. Его лицо-то и дело меняло цвет, но, он не смел открыть и рта без разрешения. А Тун и ее коллега прекрасно понимали, что это значит. Те, кто служили у Лаобана были хорошо выдрессированы. Тем страшнее казалась возможная реакция Хуа Чэнджу. Сейчас Лаобан, подперев рукой щеку, как будто даже с интересом слушал Мэй Няньцина. Мэй Няньцин потихоньку успокаивался, говоря все мягче. Потом сел в кресло, на которое указал ему Хуа Чэнджу и продолжил расписывать дораму, что собирался снимать. Мэй Няньцин говорил долго, перестав ругаться, очень даже убедительно. А потом замолчал, когда Хуа Чэн достал огромную брошюрованную папку. - У меня остались вопросы. Махнул рукой, и Инь Юй поставил перед Мэй Няньцином воду. Тот пожевал губы, но осушил стакан одним глотком. Его состояние определенно заметили. Хуа Чэн начал задавать вопросы. Все они касались организационных моментов, которых из-за сложности дорамы хватало. Хуа Чэну было интересно, как они планируют это решать, без его вмешательства. Само собой, он собирался все сложное взять на себя, но ему был интересен ответ режиссера с одной стороны, а с другой стороны, он начал видеть выход, как облегчить всем жизнь. Только Се Лянь вряд ли согласится на такое. Он и так считал, что сел на шею. Хуа Чэн вздохнул про себя. Как бы он был рад, если бы это было так! Сел бы и сидел! Зато точно в безопасности, точно рядом! Но люди это люди, а не собаки. А Се Лянь совершенно особенный. Чтобы остаться рядом надо соответствовать. Надо стараться! На этот раз Хуа Чэн тяжело вздохнул вслух. Как такой, как он вообще может быть рядом? Ему действительно можно быть рядом, после того, что он сделал? - Да, это сложно, - Мэй Няньцин истолковал этот вздох по-своему, сжал вместе руки. – Но моя команда справится. Молчание. - Хуа Чэнджу, вы хотите поучаствовать? Дать кого-то из своих любимчиков на вторые, третьи роли? - Любимчиков? – фыркнул он. – Не портьте впечатление о себе. Все так хорошо начиналось. Мэй Няньцин замолк. - Тогда… Если вас волнуют эти сцены, может вы поможете нам с техническим оснащением? Мне кажется, наше решение будет неплохим, но от помощи, мы, конечно, не откажемся. Бесплатной, конечно. Я думаю, стоимость ваших услуг безумна. - Я похож на волонтера? - Совсем нет. Казалось, разговор зашел в тупик. - Инь Юй, проводи гостей. Мэй Няньцин поднялся, но не хотел уходить с пустыми руками, ему хотелось услышать ответ. - Как только договор будет подписан, я не потерплю никаких изменений в сценарии, - сказал вдруг Хуа Чэн. – Даже мелкие изменения должны быть доведены до моего сведения, прежде чем будет эта сцена. Что угодно! Даже если вам кажется, что это ерунда! Если меня не предупредят, - его взгляд не сулил ничего хорошего. Мэй Няньцин не понимал, каким боком тут Хуа Чэн, если не собирается ни помогать, ни ставить своих актеров. Вообще непонятно, согласен ли он не впихивать своих актеров на первые роли… - Любые встречи с актером, только под мое согласие. Любые! Даже если вы пошли пить сок! Мэй Няньцин вздрогнул. Ему уже было душно. К чему этот тотальный контроль? Может им помогут с оборудованием для сложных сцен? Тогда понятно почему ему важно следить за сценарием, что он счел удачным. Всякие изменения могут только все испортить. Но остальное? - Инь Юй, скажи Фэн Синю выбрать день для подписания договора. Скажи гэ-гэ, что я одобрил ему эту дораму. Насчет Му Цина пусть решает сам. Гэ-гэ? Мэй Няньцин вздрогнул, понимая. Это его актер. Пусть он не в его агентстве, он полностью принадлежит Хуа Чэну. Отсюда такой тотальный контроль. Может именно поэтому и такой тотальный, будь съемка на их территории, Хуа Чэну было бы проще. Мэй Няньцин слегка нахмурился, но ничего не сказал. В отличие от Фэн Синя, о чем режиссер, само собой, не знал, его буйная фантазия касалась только съемок, вне их, он смотрел и видел. А видел он совершенно довольного своей жизнью актера, которому нравится сниматься. Он склонил свою голову: - Надеюсь на плодотворное сотрудничество. - Самое собой. У гэ-гэ будет все самое лучшее. Инь Юй проводил гостей до парковки, уже разговаривая по телефону. - Да. У Мин выбрал. Можете договариваться с режиссером. Да. Мэй Няньцин задумчиво пропустил это имя через себя. Как-то он его уже слышал. Он работал с Му Цином, а Се Ляня видел только мельком после съемок, но сразу вспомнил его по другим работам. Увидев актера в живую, он сразу подумал о десятках интересных работ с ним в главной роли. Именно в тот день он услышал имя У Мина. Тогда он совершенно не придал этому значения. Да и сейчас, может же это быть просто совпадение. Такое распространенное имя, с таким количеством вариаций иероглифов! Но зачем Хуа Чэну шифровка? Он приходит и берет то, что ему нужно. Никто не посмеет ему отказать. Тем более какой-то актер. Мэй Няньцин тяжело вздохнул. Это начало его беспокоить. Он терпеть не мог всякие интриги. Он берег людей, с которыми работал или невольно сблизился из-за работы. И он знал, что Се Ляня в обиду не даст. Вопрос в том, а на что он вообще способен? Даже бюджет не выбил тот, который хотел. - Не переживайте, все будет хорошо, - вдруг сказали ему. Инь Юй доброжелательно улыбался. - Лаобан сказал, что очень много сложных сцен, над которыми ему надо подумать. Он не хочет использовать три-д графику, но там, где будем, она будет самая совершенная. - Это огромные деньги, - глухо сказал Мэй Няньцин. Сейчас ему казалось, что он продал Се Ляня. Сдал его в пользование. Если бы только Хуа Чэн не прикрывался другим именем… Он бы об этом даже не подумал. Инь Юй фыркнул. - Не переживайте за чужие деньги. - Даже не собирался. Мэй Няньцин никогда не переживал за деньги, только за людей. Именно это увидел Хуа Чэн в разговоре с ним, поэтому все сомнения ушли разом. С нормальным человеком всегда получится договориться. ** Фэн Синь довольно долго и нудно перечитывал договор. Сравнивал с тем, что прочел в электронке. Мэй Няньцину было скучно смотреть на это сосредоточенное лицо, отмечающее все карандашиком. Се Ляню было тоже неловко. Он даже один раз извинился. - Не извиняйся, - буркнул Фэн Синь. – Ты прекрасно знаешь, почему я это делаю! Только представь, что случится, если будет расхождение с тем, что читал У Мин. Се Ляню снова стало неловко, и он стал смотреть в сторону. Поэтому Мэй Няньцин решил поговорить о дораме. Вдруг Се Лянь уже читал исходник? Вдруг у него есть свои мысли по поводу дорамы? Мэй Няньцин много собачился с Му Цином, но ему очень нравилось слушать его видение мира. На этой встрече Му Цина не было, о чем Мэй Няньцин слегка сожалел. Но, с другой стороны, он мог поговорить только с Се Лянем. Понять актера, как человека, до съемок было очень важно. Конечно, он уже сделал свои выводы из его игры, из пары мимолетных встреч. И этот разговор не повлиял бы на его решение, но послушать было все равно очень интересно. Се Лянь тут же оживился. Оказалось, он уже все читал. И на все имел свое мнение. Большей частью он думал так же, как и режиссер. Но местами его идеи были очень свежи, помогли бы избавиться от шаблонов. Его пальцы при этом порхали по столу, будто играли какую-то партию. Учитывая, какую роль ему придется исполнять, если он действительно умеет играть, это очень пригодится! В портфолио об этом не было ни слова. Ну вот они наконец все подписали, и Мэй Няньцин вышел первым, оставляя этих двоих спокойно собираться и обсуждать предстоящие съемки без него. Он спустился на первый этаж, взяв в автомате свой любимый кофе. Он любил после подписания договора взять кофе и выпить прям там, возле автомата, наблюдая за суетой в фойе. Это был своего рода ритуал. Именно поэтому он увидел Хуа Чэна, и чуть не поперхнулся. Когда из лифта вылетел Се Лянь, Мэй Няньцин обомлел еще больше. Се Лянь, счастливо улыбаясь, обнял Хуа Чэна за талию, а тот, нежно улыбаясь, гладил его по волосам, убирая выбившиеся пряди за ушко. Они о чем-то тихонько говорили. Се Лянь радостно улыбался и кивал. Вот Хуа Чэнджу взял его за руку и повел к парковке. Мэй Няньцин тихонько выдохнул. Можно расслабиться. Теперь все понятно. На актеров просто так тратиться не будут, захотят что-то взамен, это бизнес, ничего личного. А вот любимый человек – это совсем другое дело. Мэй Няньцин еще какое-то время смотрел на потеряшку в лице Фэн Синя, что вышел из другого лифта, но не стал вмешиваться. Сами разберутся, не маленькие. ** - Есть ли у тебя брат? – Фэн Синь находил этот вопрос, заданный Се Ляню, очень странным. Почему Се Лянь не сказал сразу и четко, что нет? После подписания договора на дораму, пришло время снимать вторую рекламу, на которую они подписались. Сейчас директор, с которым они подписывали договор, проводил им экскурсию по большому торговому центру, который как выяснилось, тоже весь принадлежал ему. Они прекрасно понимали цели рекламы, но этого нюанса не знали. Момент был не особо важным, но Фэн Синь четко осознавал, что заказчик очень неприятный тип. Казалось, что он попал в этот мир из каких-то средних веков. Был толстым, постоянно потел, тер руки, имел маслянистый взгляд, и постоянно делал вид, что “скромно” хвалился. Только его “скромности” хватило бы на десятерых! - Вот здесь мы будем продавать этот бренд… здесь этот… Директор погладил свою жиденькую бороденку, выглядя очень довольным. Фэн Синь невольно думал, почему Се Лянь ушел от ответа. Неужели у него может быть брат, о котором он не знал? Посчитал вопрос директора слишком личным? Но директор Ван в тот момент рассказывал о своем старшем брате, не было смысла лезть в бутылку. В конце концов… Не мог же Се Лянь иметь ввиду его? Фэн Синь не настолько страдал склерозом, он помнил, как Се Лянь искал ребенка, которого отчаянно тянул на себе десять лет. По мнению Фэн Синя, тот и так сделал невозможное. Не имея ничего, оказавшись на самом социальном дне, вытащить оттуда и не бросить по дороге совершенно чужого человека? Когда судьба свела их вновь и позволила вернуть дружбу, Фэн Синь своими глазами увидел этого “ребенка”. Юноша перед ним был развит не по годам. Не только и не столько физически, в него было вложено столько сил, сколько не в силах вложить родные родители в своих детей. Он говорил лучше любого взрослого, он был умнее любого в их окружении. И до момента его резкого исчезновения, кажется, он становился все недостижимее, а речи его становились совсем не просты, а скорее даже коварны. Совсем не то, что можно ожидать от подростка. Но прошли десять лет. Фэн Синь со свойственным ему легкомыслием забыл чужое имя. Но Се Лянь вряд ли мог забыть, кого… Кого что? Содержал, воспитывал? Фэн Синь чувствовал, что это, конечно, так, но не отражает всей сути. Кому дал жизнь? Это могло показаться пафосным и даже высокомерным, но Фэн Синь понимал, о чем говорил. У ребенка из любого детского дома мало шансов не пойти по кривой дорожке. Слишком мало они знали о внешнем мире, выходя за стены государственного учреждения. Лишь единицы оставались несгибаемыми звездами. Как правило, это дети, которые попали в детский дом уже взрослыми. У малышей не оставалось шансов. Система ломала детскую психику, как орехи. Фэн Синь знал это не из абстрактных статей, он ни за что бы не нашел на них время. Относительно часто он сопровождал Се Ляня в детские дома, поэтому он все прочувствовал на практике. Волонтеров всегда не хватало, а уж тех, кто мог позаниматься с любой возрастной группой, и к каждому найти подход, вообще можно было пересчитать по пальцам. Кто занимался этим регулярно, не входя в состав каких-то благотворительных организаций, вообще были единицы. Се Ляня часто звали вступить представители этих организаций, но Се Лянь всегда отказывался. Он понимал, что они хотят сыграть на том, что он актер, пусть и не безумно известный, получив дополнительные вливания в фонды, и не понимали, почему тот отказывался, потому что его профит тоже был очевиден. Се Лянь же занимался этим только ради детей, ничего другого ему было не нужно. В какой-то момент такие предложения стали навязчивыми, почти агрессивными. А потом все резко закончилось. Будто им всем заткнули рты. Сейчас Фэн Синь побледнел. Сроки сошлись! Когда У Мин только объявился, и Фэн Синь начал охреневать от навязчивости сталкера, у них была встреча волонтеров в одном из домов. Встреча планировалась, как учебная для волонтеров, чтобы повысить их навыки общения с травмированными ситуацией подростками. Се Лянь, конечно, согласился, потому что всегда был готов научиться чему-то новому, и никогда не считал себя совершенством. Но Фэн Синь знал, чего хотели добиться представители благотворительных фондов, чтобы Се Лянь наконец определился. Они собирались зажать его в угол, условно, конечно, и заставить выбрать. Вместо этого, представитель одного из фондов, Фэн Синь сейчас не мог вспомнить название, жестко поставил всех на место. Всю неприятную правду, все чужое нестиранное белье он выставил на всеобщее обозрение. И напомнил, что если такое еще раз повторится, то фонды будут расформированы. Фэн Синю это тогда показалось странным, но он ничего не выяснял, потому что Се Ляню все эти разборки были не интересны. Не пристают больше, да и ладно. То человек, который говорил, точно не был У Мином. Но пытаясь вспомнить то лицо, Фэн Синю казалось, что он его встречал, и даже относительно недавно. Фэн Синь мысленно чертыхнулся. Ну память, ну могла бы уж быть и получше! Экскурсия была утомительной, но Се Лянь ничего не сказал, мило улыбался, и кажется даже зачем-то запомнил, где и чем будут торговать. Фэн Синь вздохнул. Се Лянь всегда хорошо относился к людям. Никого не порицал, не обсуждал за спиной. Как так можно жить вообще? Фэн Синь тоже не имел привычек распускать сплетни, но тем не менее, он понимал, что не способен быть настолько непредвзят. В своем стремлении понимать людей Се Лянь в глазах Фэн Синя сравнялся с небожителем, даром что на мече не летал. Наконец они пошли сниматься. Снимались там же, в торговом центре, на площадях, которые еще не сдавались. Фэн Синь оценил подготовку, все было сделано по правилам. Вероятно, директор использует этот кусок своей площади для рекламы на постоянной основе, и вряд ли собирается сдавать под что-то другое. В конце концов, зачем? Это был пятый этаж, который откровенно плохо сдался бы под магазин. Сдать под офис? Так офисная ставка в разы меньше. Да и отдавать под офис помещение с такими высокими потолками так себе затея. Далеко не всем офисным компаниям нравятся опен-спейсы, а перегораживать такое – себе дороже. Проще оставить себе под рекламу, раз у директора два разных бизнеса. Для рекламы это место подходило идеально. Все здание было шестиэтажным. Шестым этажом был фудкорт. Но именно в этой части здания пятый этаж был последним, и потолок был стеклянным. Его можно было полностью закрыть до полного затенения, открыть частично, открыть полностью. То есть играть с естественным светом как душе угодно. Многие агентства могли бы о такой площади только мечтать. Здесь же были несколько подсобных помещений без окон, которые обычно использовались под склад. Сейчас там была гримерка, и стояли вешалки с одеждой. Директор величаво рассказывал, какой “бренд” шьют они сами. Фэн Синь про такой слыхом не слыхивал, Се Лянь вежливо кивал, даже посочувствовал директору, как тяжело открыть свою “линейку”, причем Фэн Синь, который знал его как облупленного, отлично чувствовал, что тот вполне себе искренен. Неужели этот тип не вызывает у него отвращения? Фэн Синя едва не передергивало просто от стояния рядом. Директор окончательно задрал нос, и горделиво поплыл по залу, поправляя все, что можно. То свет, то стул, то нашел какую-то ворсинку на полу. Как можно реагировать на это все с легкой улыбкой? Фэн Синь видел лицо Се Ляня, тот был спокоен и “понимающ”. Се Ляню предложили пойти переодеваться, менеджера окликнул персонал, прося немного помочь. Все привычно и по-рабочему. Только, когда начались сами съемки Фэн Синь начал понимать, что что-то не то. После каждой смены одежды Се Лянь был все растеряннее, хотя тщательно это скрывал. Фэн Синь оглянулся в поисках директора, но тогда не было на площадке. Где он? В этот момент Се Лянь, передернув плечами, снова пошел переодеваться, и Фэн Синь собирался пойти следом, потому что его подозрительный мозг работал всегда одинаково, и не только У Мин мог заставить его предполагать какие-то вычурные расклады. Но даже и без этого в целом с логикой у Фэн Синя было все хорошо. Но в этот момент на площадке появился У Мин, и тоже пошел в гримерку, махнув Фэн Синю рукой. Тот не понял. Это его что, успокоить должно было? Каким местом? Фэн Синь не мог до конца определиться, доверяет он-таки У Мину, или все-таки нет. Иногда без его помощи было просто никак. Приходилось доверять. Иногда параноидальные мысли просто высасывали мозг и доверять не получалось. Сейчас он замер в нерешительности. Се Лянь чувствовал, что начинает мелко дрожать. Он не понимал, что происходит, но чувствовал, что все-таки происходящее неправильно. Директор сам подбирал одежду, что-то подпевая под нос. Было видно, что и вкус у него есть, и к одежде он относится не как к тряпкам. Он ценил чужой труд. Но вот помощь в переодевании была весьма специфической. Се Лянь естественно мог переодеться сам, о чем тут же и сказал. Директор покивал, но все равно финально что-то да поправлял. Эти прикосновения, то ли переходили грань, то ли нет. Се Лянь не мог понять, поэтому дрожал. Лицо директора было всё таким же: не особо приятным, как когда он рассказывал о своем торговом центре. Было что-то не то в его улыбке, будто все здесь его собственность. То есть по нему было не сказать, с какой-то целью он его дополнительно лапает, поправляя одежду, или нет. Лапает ли вообще? Непонятно, но интуиция не молчит. Мозг сомневается. От этого особенно мерзко. - Дальше я сам, - раздался холодный голос. – Не помню, чтобы я разрешал переодевать его. Директор вздрогнул. - Да кто ты тако… Он повернулся и замолк. - Господин Ван, абсолютно уверен, что мои люди вас четко предупредили. У Мин снял маску. Директор невольно затрясся всем своим телом. - Я ничего и не делал! Вот, спросите у него! Се Лянь не собирался обвинять директора, зная, что Хуа Чэн может быть слишком вспыльчивым, но лицо выдало Се Ляня с головой. Думать, он мог что угодно, а вот чувствовал себя совсем не очень. Его лицо было бледным, длинные ресницы чуть дрожали. Хуа Чэн одной рукой тут же потянулся к нему, чтобы успокоить. Другой ему явно хотелось выбить всю дурь из директора. Его невольная растерянность длилась лишь мгновение. - Все хорошо, гэ-гэ, я здесь. Он больше к тебе не притронется. Прости, меня задержали дела. Не ожидал, кто-то может быть настолько туп. Только начнешь верить в людей, так они показывают чудеса идиотизма. Се Лянь не мог не улыбнуться на этот прелестный монолог, который других пугал до зеленых чертиков. Хуа Чэн зыркнул на директора Вана, тот побелел еще сильнее. Гэ-гэ? Вот почему его предупреждали так строго! Какой же я действительно идиот! Директор что-то блекотал, и не глядя ни на кого, протянул одежду для следующего образа. Хуа Чэн увел Се Ляня за ширму, чтобы обнять и успокоить. Но посмотрев в его глаза, понял, что все не так просто. Хуа Чэн зло оскалился и дернулся, собираясь, очевидно, прибить этого директора Вана, но Се Лянь схватил его за руку. - Нет. Он ничего такого не сделал. - Тогда кто? - Никто. Диалог совсем не конструктивный. - Я так устал… - прошептал Се Лянь. – Так устал от этого всего… Что им всем от меня надо? Он поднял бледное лицо, глядя на Хуа Чэна. - Как я выгляжу, что вызываю такие желания? Я же не даю никаких поводов так думать обо мне… Его душа болела. Это был тяжелый разговор, и не для ширмы. Хуа Чэн взял его лицо в свои руки. - Еще три смены одежды и можно будет отдохнуть. Се Лянь кивнул и улыбнулся. Ему хватило на это сил только потому, что это был Сань Лан. Он переодевал его так бережно, совсем не касаясь пальцами кожи. - Ты слишком осторожен, - прошептал Се Лянь, чувствуя, что ему слегка полегчало, но теперь он волнуется, что расстроил Сань Лана. - Досними рекламу. И поехали ко мне. Се Лянь чуть вспыхнул. - Ты покажешь мне оранжерею с бабочками? - Да. Я думаю, там ты сможешь отдохнуть. Се Лянь смотрел на тонкую улыбку, чувствуя, как в него будто влили дозу успокоительного с явным ароматом счастья. - Готово… - Хуа Чэн критично оглядел получившийся образ. Директор Ван приготовился заискивать перед ним, когда Сань Лан вышел из-за ширмы, но под ядовитым взглядом Хуа Чэна замер, как заяц перед удавом. Се Лянь тронул Сань Лана за руку. - Остынь, лучше давай просто все быстро снимем. Хочу увидеть бабочек. Хуа Чэн только кивнул, слегка улыбнувшись. Когда Се Лянь вышел, директор Ван неловко заметил: - Я ничего такого не сделал, мне очень нужна эта реклама. Я со всеми красавчиками так себя веду, никто не переживал. Мы же все мужчины! Я же не лез в… Он замолк, обливаясь потом. Директору показалось, что перед ним разверзлись врата Ада. - У Мин! Хуа Чэн поспешно натянул маску и повернулся. В дверях был Фэн Синь. - Се Лянь тебя зовет. - Иду. Тот вышел. - Вы что, идиот? – Фэн Синь не мог понять. – Вы что не понимаете, кого пытаетесь выбесить? Его раздраженный шепот, конечно, не ставил целью никого успокоить. - Почему Се Ляню еще за вас приходится беспокоиться? Директор Ван достал платочек и принялся промокать лицо от холодного пота. - А вы-то сами понимаете? – так же раздраженно ответил директор Ван. – Зовете его другим именем! Вы хоть знаете, кто прячется за этим “дурным”* именем? Фэн Синь вздрогнул. Он очень не хотел, чтобы все его догадки разом подтвердились. Хотя интуитивно он понимал это давно, просто отказывался верить. - Вы всего лишь менеджер. Вы даже не понимаете, что это за чудовище! Почти пять лет назад он одним куском сожрал огромное агентство “Зеленый фонарь”. Это так на минуточку детище “Небесного царства”! И вы думаете Лаобан Небесного царства ему хоть слово сказал? Да, они постоянно грызутся, уж я-то в курсе! Но тут промолчал! - Откуда? – удивился Фэн Синь. Этот “скромный” человек вдруг действительно почти скромно отмахнулся. - Шил кое-что для их лаобана. Фэн Синь повторил название агентства про себя. Он четко помнил его. Это был тяжелый период для него и Се Ляня. В то время он с Му Цином ни собачились ни единого дня, пытаясь оградить Се Ляня от проблем. Когда после Ци Жуна, главы этого агентства, появился У Мин, Фэн Синь даже не мог толком спать, боясь повторения истории. Хотя они были совершенно разными по поведению людьми, они оставались сталкерами. И У Мин выглядел куда опаснее, потому что был в разы продуманнее и хитрее. Ци Жун был проще, но он был прилипчивым и особенно мерзким. Се Лянь почему-то был слишком растерянным. Поэтому Фэн Синь и Му Цин старались, как могли. Но до слез в глазах осознавали собственную нерасторопность. Двум обычным людям, менеджеру и актеру было не потягаться с огромным агентством. Но вдруг этот Зеленый Фонарь исчез. Это большое агентство будто разом перестало существовать. Фэн Синь с Му Цином не могли не попытаться выяснить, что происходит. На агентство ополчилась разом все, и прокуратура, и пожарная инспекция, санитарно-эпидемиологическая, даже фин контроль подключился, и трудовая инспекция. В суде их просто погребли под исками. А потом кто-то камня на камне не оставил от самого здания. Оно рухнуло, будто от взрыва и сгорело в огне. К счастью, это случилось ночью, никто не пострадал. У Фэн Синя пересохло в голове. Это же просто совпадение? Этого же не может быть? У Мин тогда не крутился рядом, ни до, ни после так и не появился. Так ради Се Ляня или все-таки нет Хуа Чэн уничтожил “Зеленый фонарь”? Не было ли это слишком жестоко и кардинально? Ведь достаточно было заткнуть тому рот, как У Мин уже показательно делал не раз в адрес других. Но таких карательных акций каждый день в обед он точно не делает! Фэн Синь тяжело сглотнул. Если из-за Се Ляня? Он тогда уже обратил на него внимание? Тогда почему не взял в оборот, как сейчас? - Что ты застрял, кто работать будет, я что ли? – спросил его У Мин, отодвигая в сторону и вежливо предлагая Се Ляню пройти. – Мне кажется, ты мне уже должен пару зарплат. - Если я их тебе отдам? – вдруг спросил Фэн Синь, нахмурив брови. У Мин поднял на него взгляд. - Ты же понимаешь, что я их не возьму, - это был мрачный и негромкий голос, почти шепот, чтобы Се Лянь не слышал. – Что ты, шутки перестал понимать? Фэн Синь судорожно выдохнул. Ему казалось, что он мог бы поверить У Мину, но его интуиция и больная фантазия подсказывали, что все это не так просто. Этот Зеленый фонарь и молчание Небесного царства… Все это не спроста. Во всем этом есть какой-то подвох! - Ну хочешь, отдай одну. Я свожу вас всех в ресторан. Фэн Синь! Тебе надо выдохнуть. Фэн Синь невольно кивнул, а Хуа Чэн вернулся к своим временно-постоянным обязанностям. Директор Ван их перепалку не слушал, он быстро подобрал новый комплект одежды, и на вытянутых руках протягивал Се Ляню, чтобы не навлечь на себя гнев Хуа Чэнджу. - Еще два образа, гэ-гэ, - утешающе проворковал У Мин. Фэн Синь почувствовал, что краснеет от чужих слов. Весь этот флирт… Весь этот тотальный контроль… к чему? Просто чтобы уложить в постель? Фэн Синь начал сомневаться. Больно била мысль, что Небесное царство промолчало в ответ на уничтожение такого куска бизнеса. Они могут быть заодно? Заодно с сумасшедшим дядей, что довел до самоубийства родителей Се Ляня? Что если весь этот безумный план придуман им, чтобы точно так же заставить Се Ляня убить себя? Ведь когда тот, кого ты любишь, тот, без которого не можешь прожить и дня, предаст тебя, предаст максимально жестоко, разрушив не только тебя, но и всю жизнь вокруг, будут ли силы подняться снова? Фэн Синь был высокого мнения об умении Се Ляня начинать все с нуля, но Се Лянь никому не позволял то, что позволяет Хуа Чэну. Фэн Синь тяжело признал, что его друг влюбился. Очень сильно влюбился, раз позволяет себя переодевать за ширмой! Фэн Синь резко дернулся, собираясь проверить, чем они там занимаются, но У Мин уже вывел за руку Се Ляня. Тот выглядел ослепительно. У Мин тоже казался доволен образом. Вот он глянул на директора Вана. - Будете жить, - выдавил он. – Но больше руки не распускать ни с кем! Директор мелко закивал. Хуа Чэн пошел к выходу из гримерки: - Такой талант, такой вкус, и такая мерзость в поведении. - Успокойся, он уже все понял. - Гэ-гэ, ты слишком добрый! Фэн Синь тоже не стал оставаться в гримерке. Ему надо было подумать, поэтому он опустошенно опустился на стульчик и стал наблюдать за съемками. У Мин два раза поправил свет, потом разрешил снимать. Похоже он действительно должен ему зарплату, да не одну. Что если “Зеленый фонарь” был какой-то проверкой Небесного царства? С его уничтожением Хуа Чэн прошел какую-то проверку Небесного царства, и они заключили сделку? Что если причина, по которой он не появился еще пять лет назад, что его план требовал тотальной подготовки? Конечно, Се Лянь не из тех, кто легко покончит с собой! Для того, чтобы он сделал это нужно великое предательство, способное разрушить душу… Фэн Синь все думал и думал, но картинка все равно не складывалась. Будто он с силой запихивал пазл не туда. И все же, интуиция подсказывала, что они по уши в беде. А он снова не в состоянии ничего не сделать.