Маскарад

Се Ляню нравилось, когда У Мин приходил к нему на съемки рекламы. Это было реже, чем на съемки фильмов. Се Лянь понимал почему. Иногда съемка была совсем короткая, наверняка У Мин думал, что его помощь не нужна, именно поэтому он не приходил. Се Ляню было грустно, но он понимал, что Сань Лан не обязан проводить с ним все дни напролет. Но сейчас, когда он появился, когда Се Лянь уже не ждал, его счастью не было предела. Да, У Мин изначально обещал, что будет на этой съемке, но утром успел предупредить, что может сильно опоздать, но держит все под контролем. Се Лянь улыбнулся ему. Сейчас У Мин подошел к нему, чтобы подкорректировать позу, шепнуть, какой лучше сделать взгляд… Работа для фотографа, не для него. Но фотограф, конечно же, не смел ничего сказать. У Мин был сейчас в маске, но свою властную натуру совсем не скрывал. Добавляли антуража два амбала на входе на площадку. Еще фотограф чувствовал себя учеником, которому случайно дозволили учиться у мастера. Этот человек был явно лучше его, и хорошо чувствовал модель. Се Лянь не мог не заметить, что Фэн Синь сидит и мрачнеет, поэтому забеспокоился, думая, как ему сбежать в особняк к Сань Лану. Если он скажет, что он просто бабочек посмотреть… нотации затянутся до следующего утра. Чтобы точно никаких бабочек не видать! Се Лянь не мог просто резко отрезать и уйти. Фэн Синь беспокоился за него, беспокоился искренне. Хотя его параноидальные мысли не могли не раздражать, он прекрасно понимал своего менеджера. - Не думай о своем менеджере, он взрослый мальчик, - прошептали ему на ухо, таким тоном, что оно тут же вспыхнуло. От неожиданности Се Лянь схватился за рубашку Хуа Чэна. – Лучше думай обо мне, я не такой взрослый. Се Лянь поднял на него глаза. Какой же он красивый. Аж ножки подворачиваются. Но падать в его объятья сейчас совсем неуместно. - Давай продолжим съемку и быстрее поедем. - Но… - Я решу этот вопрос, - его губы почти коснулись его виска, Се Лянь ощущал горячее дыхание на своем лице, и чувствовал, что начинает краснеть сам. Хуа Чэн отодвинулся, и Се Лянь наконец взял себя в руки. Действительно, когда Се Лянь снимался в последнем образе, Фэн Синя и след простыл. Вот тебе и все беспокойство! Се Лянь испытывал сложные чувства. Ему было и смешно, и обидно, а еще он чувствовал облегчение. Не надо врать, выкручиваться. Но как это сделал Сань Лан? Когда тот усаживал его в машину, которую должен был вести Инь Юй, и сел сам рядом, тут же взяв за руки, Се Лянь не смог не спросить. - Тебе обидно, что он так легко тебя бросил? – Сань Лан не усмехался и не фыркал, а сочувственно вздохнул. – Не волнуйся, гэ-гэ. Не легко. Я буду слать ему фотки каждые тридцать минут. Мы с ним так договорились. Адрес я ему тоже оставил, чтобы если что, он приехал и спас тебя. В конце Сань Лан не мог сдержать ласковой улыбки. Относилась она, конечно, совсем не к Фэн Синю. В этот момент Сань Лан гладил Се Ляня своими длинными изящными пальцами по щеке, и тот невольно чувствовал, как от невинных прикосновений жар расходится по всему телу. - Но я уверен, что ему будет не до того. Се Лянь недоуменно глянул на Хуа Чэна, поэтому он тут же пояснил. - Дал им два билета на концерт их любимой группы. Выступление затянется до ночи, потом будут автографы и всякое прочее. Ты в курсе. Се Лянь кивнул. Откуда Сань Лан знает, что он в курсе? Да, сфера та же, но все-таки концерт, судя по концепции, рок-концерт, это совсем другое… Се Лянь пожал плечами, не стал спрашивать. Ему больше нравилось, как гладят его руки, как обнимают за талию, прижимая поближе… - Им… Се Лянь обратил внимание, что Фэн Синь с Му Цином перестали выяснять отношения. Зубоскалили, но без всякой злобы. Неужели Фэн Синь наконец отпустил чужую древнюю историю? - Босс? – спросил вдруг Инь Юй. – Мне… - Нет. Ты плохо водишь без зеркала заднего вида. Это небезопасно. Се Лянь не мог понять, чего водитель слегка покраснел, а потом его настроенный на построение логических цепочек мозг, прекрасно умеющий собирать сложные пазлы, тоже сделал вывод и тоже начал краснеть. Инь Юй подумал, что они будут чем-то заниматься на заднем сиденье, и хотел опустить переборку между ними и водителем! Но тогда лишался зеркала заднего вида! Его руки тут же задрожали в руках Хуа Чэна, тот это не мог не заметить. - Инь Юй, - с укором сказал Сань Лан. - Прошу прощения, Хуа Чэнджу… - Инь Юй вздрогнул, увидев глаза Сань Лана. – Прошу прощения старший дядюшка! Мои мысли совсем неподобающи! Се Лянь слабо улыбнулся и прижался к плечу Хуа Чэна, невольно вздохнув, и начав тереть переносицу. Головная боль собиралась вернуться, вместе с плохими мыслями. - Я был неправ! – вдруг воскликнул Инь Юй. Се Лянь вздрогнул. К чему это гипер-реагирование? - Успокойся, - вдруг сказал Хуа Чэн водителю. – Ты-то что накрутил в голове? Гэ-гэ подумает, что у вас босс совсем поехавший. Хуа Чэн слегка усмехнулся, мысленно думая, что, конечно же, поехавший. И уже давно. И другим быть он совсем не хотел. Потом эта мысль сместилась на ее изнанку, и Хуа Чэн невольно помрачнел. Только сумасшедший поймет сумасшедшего. Это на самом деле, совсем не мило, а даже страшно. Но только такой может защитить от себе подобного. Говорить об этом с Се Лянем еще страшнее. Разве он сможет это понять? Кем он станет в его глазах? Однако, пока он гладил Се Ляня по плечу, успокаивая и прижимая к себе, чтобы тот хоть немного расслабился, его мозг, настроенный на волну гэ-гэ, прекрасно понимал, что Се Лянь подумал, из-за слов Инь Юя. Опять-таки, Инь Юй такого точно не думал, но посвященный в почти все дела Хуа Чэна, мог делать такие же выводы. Именно этим объясняется его резкая реакция. Конечно, он такого не думал. И Се Лянь сам может оценить свое состояние, и что те мысли были лишними. - Ты совсем не легкомысленный. Никто так не думает, - прошептал Хуа Чэн на ухо, подобрав слова. Се Лянь поднял на него глаза. - Вот как это называется, - Се Лянь горько усмехнулся. Хуа Чэн мог в теории понять, зачем гэ-гэ себя мучает, но смысла в этом не было никакого, как и его вины в происходящем. Тем не менее, Се Лянь скорее обвинит себя, чем кого-то еще. Хоть они с ним так и не поговорили о пятничных событиях, выудить из Фэн Синя эту историю не было так уж сложно. В его рисовке это не выглядело слишком мрачно, но вид Му Цина в тот день был куда показательнее. Происходящее попахивало реальным сумасшествием. Хуа Чэн прокручивал сценарии в голове. Пока он молчал и успокаивающе гладил по плечу прижавшегося к нему Се Ляня, тот закрыл глаза, и расслабившись, провалился в сон. Хуа Чэн поставил телефон на бесшумный режим, с легкой улыбкой и невообразимой нежностью наблюдая за ним. Чего добивается Шэньу?* У старикана явно было с головой не в порядке, но анализируя его действия, можно было сделать два вывода. Один краше другого. - Может? – прошептал Инь Юй. - Нет, разбудишь. У него очень тонкий слух, - одними губами прошептал Хуа Чэн. Благо Инь Юй умел читать по губам. Так они и ехали в тишине, не включая музыку. Десять лет. Шэньу сдержал обещание. Десять лет он не трогал Се Ляня, за исключением косяка его сына. Но зеленый гоблин испил ту чашу сполна. Десять спокойных лет – стоимость его глаза. Были ли эти десять лет счастьем для Се Ляня, были ли спасением? Может, это сделка была ошибкой? Все эти уже десять месяцев Цзюнь У тоже не сидел сложа руки. Учитывая, что старикан был интриганом, его действия должны были сойтись в одну картину, и обнажить двойное дно. Хуа Чэн невольно оскалился. Вздумал играть с пауком в дьявольские игры? Добро пожаловать в дьявольские силки. Хуа Чэн не был уверен на все сто, что победит. Но точно знал, что гэ-гэ в обиду не даст, даже если сам исчезнет навсегда. *** Се Ляню снился прекрасный сон. В нем он гулял по цветочной поляне, наполненной совершенно разными цветами. Хотя бы во сне вдыхать абсолютно все ароматы, не думая об аллергии… Но вскоре Се Лянь замер. Было очень красиво, но слишком одиноко. Поле цветов длилось до горизонта со всех сторон, и казалось, что он один в этом мире. - Сань Лан… - тихонько позвал он. Но ответом была тишина. - Сань Лан! – крикнул он, оглянувшись вокруг. Он снова был один. Снова! - У Мин! – закричал, он что есть силы, и тут же проснулся, подскакивая на кровати и тяжело дыша. Он проснулся на огромной кровати с красным балдахином, который сейчас был собран, открывая глазам прекрасную комнату. По ощущениям, он очнулся в спальне какого-нибудь короля-императора. Или, как минимум, великого князя. Глубокий синий цвет стен приятно радовал глаз. Картины и даже предметы мебели были прекрасны, будто произведения искусства. Человек, что все это подбирал, обладал великолепным вкусом. Се Лянь, вцепившись в легкий плед, которым его накрыли, слабо улыбнулся. Он уже привык к этому вкусу, мог узнать его из тысячи, даже если поменять ценовую категорию. Он видел не частное, а общие стилевые тенденции, особенную рисовку, особенный вкус. Утонченный и изящный на первый взгляд, волевой и мощный на другой… Непостоянство и стабильность. Такое было трудно описать, это надо было видеть. Се Лянь умел видеть. Се Лянь поднялся с кровати, чтобы выйти на огромный эркерный балкон, двери на который были распахнуты. Он невольно восхищенно выдохнул. Его взору предстала одна из верхних оранжерей. Се Лянь поразился конструкции, которую получалось почти полностью оценить только потому, что он смотрел сверху. Это было несколько оранжерей каскадно и в разлет построенных друг над другом. Это был хрустальный домик для растений! И эта часть дома выходила прямо в один из каскадов. Се Лянь был потрясен, уверенный в том, что здесь вполне можно заблудиться. - Гэ-гэ, - его обняли за талию, прижимаясь со спины. – Ты меня звал? Я был на кухне. Хуа Чэн положил подбородок ему на плечо, чуть покачивая Се Ляня. - Да… Се Лянь оглянулся. - Разве тут нет бабочек? - Ты прав, надо было оставить одну… - смутился Хуа Чэн. – Но тут мой дом… И тут тебя точно никто не тронет. Тут ты в безопасности. Прозвучало железобетонно. Хуа Чэн невольно вздохнул, мысль была дельная. В прошлый раз собственная наивность и неопытность лишила их совместного будущего. Они потеряли десять лет. Сколько раз Хуа Чэн представлял, что ничего этого не случилось. Что Се Лянь продолжил играть на гитаре, а он бы убедил открыться ему… Доказать, что это нормально… Что он тоже любит его! И быть вместе… Если этот старый безумец решит действовать активно, то кто знает, что выдумает. Может, и в его дом сумеет пробраться. Хуа Чэн знал, что его дом – его крепость, и это не метафора. Но вокруг были люди, а люди, это человеческий фактор, в котором как ни разбирайся, остается какой-то процент внезапности. Пока ему удавалось обыгрывать это в свою пользу, но достаточно было вспомнить, что его люди с завидной периодичностью упускают из вида Се Ляня… чтобы больше никак не комментировать. А одна техника – тоже не надежно. - Помочь тебе на кухне? – предложил Се Лянь, обнимая его руки. - Уже все в духовке. Пойдем я покажу тебе дом и оранжерею. Еще есть кое-кто, кто очень волнуется за тебя. Се Лянь прекрасно знал, кто это может быть. - Пэй Су? - Верно. Не знакомь его с Фэн Синем, пожалуйста, - усмехнулся Хуа Чэн, глядя как улыбнулся в ответ Се Лянь, прекрасно понимая его юмор. Пэй Су очень тревожился, идя за ним хвостиком, пока Хуа Чэн нес Се Ляня на руках в спальню. Его руки чуть подрагивали, постоянно хотели схватить Сань Лана за плащ. Поэтому Хуа Чэн не стал закрывать дверь. А устроив Се Ляня на кровати, снял с него обувь и накрыл легким пледом. Они вышли вместе, закрыв дверь. Сань Лан не стал ничего пояснять, усмехнувшись. Люди должны делать выводы сами, любые, даже ошибочные. Они должны учиться их делать, иначе так и останутся слепыми котятами. - Боюсь, они знакомы. Только вряд ли Фэн Синь его помнит. Он легко забывает людей, а их имена еще легче. Се Лянь промолчал. Странно говорить с любимым человеком о своей первой любви, правда же? Но он был уверен, что Фэн Синь напрочь забыл настоящего У Мина, как забывал все, что больше не имело значения. Хуа Чэн внимательно наблюдал за ним, пытаясь понять, что именно тот недоговаривает. Но так ему на данный момент было все равно помнит его Фэн Синь или нет, он в эту сторону даже не подумал. Все что ему хотелось, это поднять настроение гэ-гэ. - Пойдем, - он взял его за руку и повел. Как он и ожидал, Се Ляню определенно нравился его дом. Хуа Чэну он тоже теперь нравился. Как ему предложить остаться здесь жить? Он же не дракон, чтобы запереть прекрасную принцессу в башне. А иногда так хотелось, но исключительно из соображений безопасности. Се Лянь был свободен и любил свободу. Он жил постоянно в движении, и Хуа Чэн не собирался делать ничего, что ограничит его, заставит перестать быть собой, заставит страдать. Пусть ему будет тяжелее за ним следить, не важно, главное, чтобы гэ-гэ был счастлив! Хуа Чэну нравилось слушать Се Ляня, когда тот рассуждал о его доме, о всяких замеченных мелочах, но в оранжерее он замолк. В первый момент он чуть испуганно отшагнул назад, и уперся спиной в его грудь. - Сань Лан… - он схватил его за руку, с силой сжимая. Рука Се Ляня подрагивала от нервного напряжения. Хуа Чэн недоуменно обвел центральный купол глазами. Все было, как всегда. - А… - до него дошло с легким запозданием. Он видел это место каждый день много лет. Но именно эти цветы он никогда не дарил Се Ляню, ждал, когда тот увидит их сам, потому что их было очень тяжело вырастить, и пересадки туда-обратно они могли не пережить. Но вот их изначальный вариант чуть не убил Се Ляня. Хуа Чэну было особенно обидно узнать, из-за каких именно цветов гэ-гэ попал в больницу. В то время как у него уже давным-давно был выращен точно такой же вид, но гипоаллергенный. - Сань Лан! - Все хорошо. Понюхай их. Ничего не будет. Ты же не думаешь, что я забыл на что у тебя аллергии? Се Лянь потянул его за руку, расслабившись. Чуть склонившись к цветам, он вдохнул их аромат. - Чуть другой. - Да, аромат слегка меняется. Но обычные люди не заметят. Комплимент был засчитан, легкий румянец показался на щеках Се Ляня. - Здесь тебе ничего не угрожает, - повторил Хуа Чэн. Он так хотел сказать, что это и твой дом тоже, но боялся слишком напрячь этим заявлением Се Ляня. Он был тут всего лишь первый раз. Наверное, такие заявления неуместны. - Ты можешь приходить ко мне, когда захочешь, - совсем тихонько сказал он, следуя за Се Лянем. Это тоже, скорее всего, было где-то на грани. Сам он знал пароль от дома Се Ляня, и ему были рады всегда. Наверное, это значило, что он тоже имел право приходить, когда угодно. Но все-таки, он старался предупреждать, за исключением некоторых раз… Как всегда, он не рассчитывал, что его услышат, но его услышали. Кончики ушей Се Ляня красноречиво покраснели. - Хорошо, - прошептал он. Слух у Хуа Чэна тоже был идеальным, но его смущения Се Лянь, к сожалению, не увидел. Скорее всего, он тогда бы перестал любоваться цветами, найдя куда более увлекательное дело. Пэй Су обнаружился возле озера, куда случайно вывел Се Лянь Хуа Чэна. Молодой парень тут же бросился к нему с криками: - Господин Хуа! Но был остановлен Хуа Чэном на расстоянии вытянутой руки. От Пэй Су не укрылось, что именно Се Лянь держал Хуа Чэнджу за руку, протиснув свои пальцы между его и сжав. Поэтому он не стал спрашивать то, что собирался. Ему было все понятно. Он следил за ними с озера, как Хуа Чэнджу, ласково улыбаясь, ходил за ним, куда бы тот его не вел. - Как ты себя чувствуешь? – спросил Се Лянь, видя, что Пэй Су просто радостно смотрит на него, ничего не спрашивая. Се Лянь запоздало подумал, что надо, наверное, отпустить руку Сань Лана, но ему не хотелось этого делать, а У Мин не пытался выпутаться. Легкое смущение не могло сбить его мысль: “не хочу отпускать, значит, не буду”. Потворствуя своим желаниям, он потянул Сань Лана за руку, чтобы тот оказался поближе к нему. То, что тот оказался совсем не против, что еще сильнее обрадовало Се Ляня. - Все хорошо. Бан Юэ тоже идет на поправку. Скоро третья операция. - Да, меня предупредили. Но месяц - это не так скоро. А может выйдет и все два, зависит от скорости восстановления, это только прогноз… - Да-да, - чуть смущенно улыбнулся Пэй Су, - я был уверен, что господин Хуа в курсе… Се Лянь тоже невольно замолк. Иногда он забывал выключить в себе учителя. Для Пэй Су, кем он был? Конечно, не реальным учителем, как для Лан Цяньцю, а скорее неким старшим другом-наставником. Се Лянь в целом не любил менторский тон, не любил нотации, но так или иначе, он любил делиться тем, что знал, даже если это было в целом никому не нужно. Как в случае с несчастными бадами. Никому не нужно, но так хочется рассказать. А сейчас совсем не стоило показывать, насколько он в курсе ситуации, к тому же Пэй Су и так все знает. Можно было просто кивнуть. Эту свою черту Се Лянь очень не любил, считая себя слишком навязчивым. Обычно он успевал себя одернуть, неловко улыбаясь и переводя тему. - Расскажи мне, как она, - вдруг услышал он вопрос от Хуа Чэна, который все это время очень внимательно наблюдал за Се Лянем. - Ты не знаешь? – удивился Се Лянь. - Зачем мне это знать, - тоже удивился Хуа Чэн. – Это же твой человек. - Тебе правда интересно знать? - Конечно. Это же твой человек. Се Лянь почувствовал, как в груди расцветает красненький нежный цветок. Он догадывался что Хуа Чэн немного лукавит, и на правах лаобана, он знает все и обо всем. Но может ему действительно не было дело до такой мелочи, и может ему действительно интересно… Интересно, потому что это касается его гэ-гэ… Чувствовать, что ты можешь рассказать даже то, что возможно никому не надо, и тебя будут искренне слушать… Се Лянь не испытывал этого уже десять лет. С того момента, как У Мин исчез. Тому У Мину он рассказывал абсолютно все, делился абсолютно всем, даже не задумываясь, что ребенку эта информация не нужна, что она слишком сложна. Он никогда не говорил с ним, как с непутевым малышом, никогда не упрощал слова, предпочитая их просто дополнительно пояснить. У Мин никогда не жаловался, что ему сложно, что ему непонятно, что лучше бы просто поиграть в игры… Он всегда слушал все его нелепые разговоры с такой радостью, будто в мире больше не было ничего более интересного. Се Лянь сглотнул, еще крепче сжимая руку Хуа Чэна, пытаясь подавить дрожь в своих пальцах, усмирить дыхание, и спокойным голосом поведать, как же себя чувствует Бан Юэ. Се Лянь никогда не был поверхностным, когда в чем-то пытался разобраться. И сейчас он рассказывал про все анализы, что были проведены, все осмотры и выводы из них, он сравнивал их в динамике, объяснял назначения, и почему некоторые из них вызвали у него вопросы, что именно ответил на эти вопросы лечащий врач, и какой вариант лечения они выбрали. Это было очень сложно и нудно. Мало кто запомнил бы даже десяток показателей в динамике, Се Лянь помнил абсолютно все, когда дело касалось важного ему вопроса. Он говорил долго, и Пэй Су все мрачнел и мрачнел. Он хотел сказать Се Ляню, что врачу виднее, или что в общих чертах понятно. Его самого не сильно напрягало происходящее, он был так рад видеть человека, что спас его жизнь, что готов был снова слушать его часами, но тот и раньше никогда не позволял себе подобного, иногда жестко обрывая себя на полуслове. Пэй Су всегда хотелось, чтобы его спаситель был самим собой, но он прекрасно понимал, что мало кому понравится слушать то, что совсем не интересно. И сейчас Пэй Су хотел заставить его замолчать не ради своих ушей, а ради человека, который так понравился Се Ляню. Что если тот поменяет к нему свое отношение? Что если ему совсем не понравится такая черта характера? Пэй Су судорожно пытался придумать, какой подать знак Се Ляню, чтобы тот замолчал. И вот они встретились глазами. Се Лянь резко умолк, даже не договорив фразу. - И? – удивился Хуа Чэн. – А дальше? Разве не надо было спросить про креатинин, когда она сдавала третий раз? Может у нее просто синдром Жильбера, ты думал об этом? Се Лянь медленно поднял глаза на Хуа Чэна, тот очень внимательно смотрел на него. - Неужели забыл? Давай сейчас позвоним и спросим, это может поменять представление о… - Нет, я не забыл, - прошептал Се Лянь, чувствуя, что у него поднялась температура. Пэй Су так на него смотрел, что Се Лянь сразу все понял, что надо замолчать, что Сань Лан от него не восторге… Но взгляд Хуа Чэна, его слова, и его голос… Он его действительно слушал. Ему действительно все это важно. - Нет, я не забыл, просто… - Захотел пить? Пойдем, в беседке есть и соки, и вода, и ты продолжишь. Не люблю, когда логичная мысль рвется на полуслове… Хуа Чэн, поддерживая Се Ляня под руки, повел его к беседке. Сань Лан чувствовал, что Се Лянь в растерянности. Се Лянь же думал о том, что с У Мином, как только он появился в его жизни, они не вели отвлеченных долгих разговоров, но не отвлеченных было достаточно. Обычно они касались игры, видения персонажа или мира. Се Лянь мог долго и скрупулёзно разбираться в новом фильме или дораме, даже если играл там совсем эпизодическую роль. Можно сказать то, что делал Му Цин на сцене, Се Лянь делал до. Фэн Синь, несмотря на то, что это его работа, уставал от такой подготовки к роли. Он считал, что так вдумчиво подходить к нескольким часам съемок слишком затратно. Обычно он обрывал его, говорил, что должен был сказать и объяснить, как менеджер, и говоря про другие дела, сбегал. Иногда, если дел совсем не было, и Се Лянь это знал, притворялся, что заснул. Все это было обидно, но Се Лянь не давал воли этому чувству, потому что привык к такому отношению. Он знал, о чем думает Фэн Синь. - Ты же все равно сыграешь! - Такое ты сыграешь и без подготовки! - Ты и так отлично вживаешься в роль! Се Лянь немного завидовал тому, как спорит Фэн Синь с Му Цином, как играть последнему. Эти двое могли часами докапываться до сути. - Ты же и так справишься, - как-то сказал Фэн Синь, похлопав его по плечу. Он был в нем так уверен, что Се Ляню было неловко подрывать эту уверенность. Приходилось в одиночестве разбираться во всем. А потом появился У Мин. В тот день он поливал цветочки в переговорной, где Се Лянь читал новеллу, и не смог подавить тяжелый вздох. - Почему гэ-гэ грустит? - Прости, я тебе мешаю? - Гэ-гэ не сможет мне помешать. У Мин уселся на соседний стул. Потянулся к сценарию. - О, эта сцена! Что ты думаешь? - Много всего… - прошептал Се Лянь. – Слишком много всего… - Расскажи. У Мин пододвинул стул поближе, положил руку на спинку стула Се Ляня, оказавшись слишком близко, но при этом его, как будто, больше волновал сценарий. - Я правда… слишком много думаю… - Это хорошо. Давай подумаем вместе. Расскажи мне. Се Лянь тогда какое-то время не мог оторвать взгляд от поразительно красивого синего глаза, а потом начал говорить. Его никто не обрывал, его поддерживали, подкидывали мысли, побуждая говорить дальше. Они обсудили не только саму сцену, а весь мир, всех героев. Се Лянь сначала думал, что интересно только ему, но это явно было не так. Они проговорили до позднего вечера, У Мин даже один раз заказывал еду. Было неожиданно приятно есть рамен из японского ресторана и продолжать болтать. - Я тебя утомил? - Гэ-гэ не может утомить меня. Се Лянь вдруг вспомнил, что У Мин был рядом всегда, когда он начинал готовиться к роли. Больше ни разу он не был один. В груди стало горячо. - Гэ-гэ? – Хуа Чэн помахал на него веером, и Се Лянь наконец пришел в себя. Сейчас разговор совсем не касался работы, но У Мин не поменялся. Ему все так же было интересно. Се Лянь взял прохладный сок и сделал глоток. Его любимый сок. - Ну что ты так растерялся… - Сань Лан оглянулся, и увидев, что Пэй Су решил уйти, чтобы им не мешать, с легкостью пересадил Се Ляня к себе на колени. - Давай вместе просмотрим анализы… - Нет, все хорошо, - глухо сказал Се Лянь, прижимаясь к У Мину, обнимая его за талию. Его гладили по плечу, а потом подняли подбородок. Какое-то время Хуа Чэн смотрел в прекрасные глаза Се Ляня, потом чуть склонился, целуя. Нежный поцелуй заставил сердце Се Ляня затрепетать. - Я могу слушать тебя вечность. Я хочу слушать тебя постоянно, - сказал Хуа Чэн. Его голос звучал очень тяжело. Кажется, он будто боролся с самим собой. Сопротивлялся чему-то. Его рука скользнула по бедру Се Ляня крепко сжимая. Страдание отразилось в его глазу, поэтому Се Лянь, не задумываясь обнял его за шею, и потянулся к губам, чтобы поцеловать. - Гэ-гэ, - голос Хуа Чэна стал еще тяжелее, и Се Лянь наконец понял, что этот голос таил. Возбуждение. То, как его сейчас целовали уже совсем не походило на те невинные поцелуи, которыми они обменивались до этого. Сейчас его целовали жарко, удерживая руку на затылке, чтобы Се Лянь не отрывался. Се Лянь понимал, что безнадежно проиграл в этой битве поцелуев, инициатива была полностью на стороне Хуа Чэна. То, что творилось сейчас во рту, заставило Се Ляня застонать от нахлынувших в паху ощущений. Он попытался судорожно свети бедра, чувствуя, как его крепко зафиксировали на коленях, сжимая за бедро. Он мог только постараться не потеряться в ощущениях, но, кажется, он и здесь проиграл. - Гэ-гэ… - снова прошептал Хуа Чэн, позволив глотнуть ему воздуха, и снова прижав к себе. Се Лянь остро чувствовал, что возбужден не только он. - Не ерзай, - глухо попросили его, снова приникая. Се Лянь снова не смог сдержать стон, ему было так сладко, и так много сил уходило на самоконтроль. Просьба не ерзать была мучительно не исполнима, пришлось хотя бы немного приподнять бедра, чтобы попытаться скрыть возбуждение. Вот Хуа Чэн медленно оторвался от него, взяв его лицо в свои руки, и внимательно разглядывая Се Ляня. Тот пытался прийти в себя, но смотрел прямо на У Мина, тоже разглядывая любимое лицо, видя чуть затуманившийся взгляд. Слушая его сбившееся дыхание, Хуа Чэн снова прижал Се Ляня к себе, в этот раз просто крепко обнимая. - Гэ-гэ, я всегда буду на твой стороне. Я твой самый преданный… последователь. Се Лянь невольно улыбнулся, медленно выдыхая и уговаривая сердце перейти на обычный ритм, и как-то заставить напряжение схлынуть. По крайней мере, чтобы оно не было так заметно! - Ты так фаната обыграл? – голос был не совсем спокойным. - Верно. Современное слово слишком тривиальное, - а вот Сань Лан, кажется, уже был совершенно спокоен и даже доволен. Се Лянь вглядывался в это лицо, пока Хуа Чэн доставал телефон, который начал пищать, и невольно отразил тонкую улыбку У Мина. Хуа Чэн достал телефон. - Духовка пищит. Пойдем ужинать. Кухню я тебе еще, как раз, не показывал. Хуа Чэн поднялся вместе с ним на руках, держа его легко и уверенно, как пушинку. - Я могу идти… - Я знаю, просто не хочу отпускать. Не волнуйся, здесь никто косо смотреть не будет. Да особо и некому. Рабочий день закончился. Весь персонал разошелся по домам. - У тебя тут много людей? - В самом доме не так уж много. В любом случае все уже ушли, остался кое-кто из охраны. Покушаем, и я покажу тебе их… - Кого? - Бабочек, - выдохнул Хуа Чэн. Се Лянь с простодушным лицом захлопал в ладоши, ему очень хотелось их увидеть. Если честно, он расстроился, не увидев их среди цветов. Он чувствовал, что Хуа Чэн смотрит на него, но ему было почему-то тяжело поднять взгляд, поэтому он не мог не покраснеть. - Гэ-гэ… - выдохнул вдруг Сань Лан, крепко сжимая его. Так много стояло сейчас за этим словом, поэтому Се Лянь прильнул к нему и сказал: - Я никуда не денусь. Не исчезну, - Се Лянь интуитивно почувствовал его боль. – Обещаю. - Чтобы ни случилось? - Верно. Чтобы ни случилось, я буду с тобой. Се Ляню почему-то показалось, что ему не поверили. Но после ужина он собирался с этим разобраться. Готовил Хуа Чэн прекрасно. У него была огромная столовая, но ели они на кухне, тоже огромной. Кажется, Сань Лан не особо много думал о том, что положено при его статусе. - Ты готовил сам? - Да. Для гэ-гэ я всегда готовлю сам. - Я… - Се Лянь не мог не реагировать на такие слова, но считал, что это доставляет Сань Лану не нужные проблемы. – Я могу есть что угодно… Хуа Чэн накрыл его руку, что лежала на столе, своей рукой. Разглядывая его потрясающие красивые пальцы и чувствуя тепло ладони, Се Лянь услышал: - Я знаю. Поэтому хочу готовить для гэ-гэ вкусно и полезно. Разве мне нельзя? Се Лянь вспыхнул. Ну, если так ставить вопрос… Чувствуя, что он не может скрыть смущение, он прошептал: - У Мину можно все… Хуа Чэн с наслаждением наблюдал за Се Лянем. Тому очень нравилось в оранжерее, в которой жили бабочки. Здесь проходила вся их жизнь, здесь Хуа Чэн выводил новые расцветки и виды бабочек, поэтому оранжерея тоже была не маленькой и не единой, но Се Лянь сейчас был в основном большом куполе, цель которого отдых для тела и души. Бабочкам Се Лянь тоже понравился, они то и дело норовили на него сесть. А уж на ладонь и подавно садились с готовностью. Се Лянь с восторгом их рассматривал, а Хуа Чэн уселся на небольшой садовый диванчик, чтобы наблюдать за гэ-гэ. Хуа Чэн не мог скрыть своих чувств. Ему казалось, что он наблюдает за божеством, которое по ошибке спустилось в его сад. Разве такой как он, предавший его и сотворивший столько дел за эти десять лет, достоин быть рядом с ним? Все равно что дьявола посади рядом… Се Лянь кружился вместе с бабочками такой удивительно прекрасный, что Хуа Чэн чувствовал, как болит его сердце. Только бы не потерять снова. Только бы не совершить ошибку. Только бы не… Се Лянь так резко сел рядом, что Сань Лан едва не подпрыгнул от удивления. Одной рукой он сжал его две, видя недоумение У Мина. Другой рукой Се Лянь потянулся к черной повязке, скрывающей глаз Хуа Чэна. Се Лянь почувствовал дрожь в его руках, увидел, как напрягались его плечи. - Гэ-гэ… - прошептал он таким голосом, которого Се Лянь не слышал от него никогда. – Ты обещал! Сердце Се Ляня сжалось одновременно от боли, и от приступа любви. Его У Мин никогда ничего не боялся, никогда не просил его выполнять обещания, будто маленький ребенок. Он снял повязку, нежно касаясь пальцами изуродованной кожи. Проводя по мелким шрамам рукой, Се Лянь понимал, что раньше, видимо, все было еще хуже. Хуа Чэн, владея огромными ресурсами так и не смог изменить ситуацию до конца. Он коснулся века навсегда закрытого глаза, которое тоже было в шрамах. Его пальцы чуть вздрогнули, но как только две руки Хуа Чэна дернулись, будто в испуге, Се Лянь сжал их сильнее. Силы его руки хватило, что удержать две его. Се Лянь не испытывал отвращения или чего-то подобного, как мог подумать Сань Лан. Он испытывал боль и страх, потому что прекрасно понимал. Глаз его любимого человека был вырван насильно. Жестоко и беспощадно. И это была невыносимая боль, разрушающая абсолютно все, боль. Се Лянь был уверен, было непросто пережить это. Се Лян пододвинулся ближе, забравшись с коленями на диванчик, и чуть приподнялся. Так он был чуть выше Сань Лана, так у него получалось целовать его лицо там, где он проводил пальцем. Целовать каждый сантиметр пострадавшей кожи, особенно нежно прикоснуться к закрытому веку. Даже так он чувствовал скрытую за ним пустоту. Хуа Чэн под ним слегка дрожал. Се Лянь замер на секунду, а потом нежно коснулся его губ в поцелуе. - Я тебе говорил, - прошептал он, целуя другую щеку, стирая влажную дорожку от скатившейся слезы. – Внешность не важна. Ты это ты. Когда Хуа Чэн наконец посмотрел на него, Се Лянь, взяв его лицо в свои ладони, сказал: - Я тебя люблю. Его заключили в крепкие объятья. - Так сильно люблю… - повторил Се Лянь, тая. Попав в эти руки, даже в молчании, он чувствовал, насколько он дорог. Но Хуа Чэну и не надо было больше ничего говорить. Ведь его признание еще звучало в ушах Се Ляня. ....Ты мой смысл жизни….