Маскарад

- Обязательно завязывать глаза? – поинтересовался Се Лянь. - Гэ-гэ, прости, но тебе не так-то просто сделать сюрприз. Приходится прибегать к древним способам. Се Лянь усмехнулся. Глаза ему завязали, когда они сели в машину. - Ты слишком хорошо уже знаешь Призрачный город и сразу все поймешь. Собственно, на этой фразе Се Лянь все сразу и понял, но решил подыграть Хуа Чэну. Пока Хуа Чэн заговаривал ему зубы, поглаживая его пальцы приятно успокаивающим привычными движениями, Се Лянь прижался к его плечу, слушая, но мысли убегали в разные стороны. Сегодня он устал больше обычного. Но это была приятная усталость. Не работа была причиной, а волнения за любимого человека. Се Лянь был очень счастлив возможности проявить заботу. Ему казалось, он вечность ни о ком не заботился. Если бы это услышали все, кому он помог за эти годы, и написали петицию, то правительство лично сообщило бы Се Ляню, что тот, мягко говоря, не прав. Но для него помощь людям и та забота, о которой шла речь, были совсем разными вещами. И то, и то он делал по велению души, и то и то находило отклик в душе. Но все-таки это были совсем разные понятия. И те ощущения, что рождались в его душе, когда он заботился о Сань Лане не шли ни в какое сравнение, закрывая, видимо, какие-то базовые потребности. Так глубоко Се Лянь, конечно, не думал, просто чувствовал, что ему это не просто нравится, он без этого не может. Се Лянь сначала думал, что, возможно стоило бы предложить отложить сюрприз и просто вернуться домой, но, глядя в каком предвкушении находится У Мин, он так и не решился это сказать, рассудив, что Сань Лан не выглядит чрезмерно уставшим. А после не такой уж и длинной поездки он уговорит его поехать домой отдыхать. - О чем ты думаешь? – спросил вдруг Сань Лан. - О том, что ты плохо влияешь на режиссера. - Я? – удивился Сань Лан, глядя как Се Лянь улыбается. - Он почти ругаться перестал. Как бы его креативность не снизилась. Хуа Чэн рассмеялся. - Вот ты о чем. Не волнуйся, он на вас еще отыграется. Му Цину точно достанется. - Пусть он ведет себя, как хочет. Не напрягай его. Сможешь? - Нет, - отрезал Хуа Чэн. – Му Цина теперь защищает договор, тебя только я. Я прощаю некоторым гениальным личностям ошибки в речевой этике по отношению к себе, потому что прекрасно их знаю, и понимаю, что за этими ошибками стоит. Мэй Няньцин же вполне способен контролировать себя без падения эффективности. Он просто никогда не пытался. Хуа Чэн замолк, его крепко обняли двумя руками, прижавшись еще ближе. Поэтому он тоже обнял Се Ляня в ответ. Чувствовать его тепло, его нежность, вдыхать аромат его волос и кожи… Хуа Чэн с трудом выдохнул, сдерживая вспыхнувшую одновременно с любовью и нежностью кровожадность. О, это было отнюдь не просто яростное чувство. За ярким огнем, в тени, притаился страх потери и боль. Если бы он мог раздавить “Небесное царство”, так же, как “Зеленый фонарь”, он сделал бы это тут же. И он непременно сделает, как подготовит все условия! В этот раз он непременно защитит Се Ляня! Чего бы это ему не стоило. В этот раз он не ребенок, который не мог ничего, кроме как вырвать себе глаз. - Моя очередь спрашивать? О чем ты думаешь, что так переживаешь? - Все хорошо. - Тебе все равно придется мне рассказать, рано или поздно. Рисковать одному я не позволю. Хуа Чэн смотрел на него, прижимая поближе. - У Мин, - строго попросил Се Лянь. - Да, рано или поздно… Я абсолютно все тебе расскажу. Обещаю. ** - Не подглядывай… - шепнул Хуа Чэн ему на ухо, когда поднял Се Ляня на руки, а тот мило засуетился. – Я скажу, когда можно… От этого шепота ухо горело. - Зачем ты… Если кто увидит? Легкий румянец появился на щеках Се Ляня, но отпускать руки, которым он обнимал за шею Сань Лана, не стал. - Не увидит. Любовный скандал твоей карьере сейчас совсем ни к чему, - усмехнулся Хуа Чэн, но почувствовал, как вздрогнули руки Се Ляня, и он перенес их на плечи. - Гэ-гэ, - нежно позвал он, а потом так же нежно поцеловал его, наслаждаясь, что ему так же нежно отвечают. Потом Се Лянь будто опомнился и чуть отдалился. Хуа Чэн чувствовал его легкую тревогу. - Гэ-гэ… честно говоря… Честно говоря, я хочу держать тебя за руку при всех, обнимать при всех, и даже целовать при всех… Но я отдаю себе отчет в своих действиях. Тут никого нет. Действительно никого. Даже Инь Юя. - Я… я тоже хочу. Хуа Чэн судорожно выдохнул. Ему вспомнилось, как Се Лянь обнял его, выскочив из лифта навстречу. Несмотря на смущение или неловкость, по итогу, именно Се Лянь был смелее его. - Держать за руку, обнимать… - Се Лянь вспыхнул. – Не думаю, что смогу целовать на виду у всех, но не потому, что не хочу. Се Лянь робко замолчал, не собираясь продолжать эту мысль. Дело не во мнении общества, а в его собственной морали. - Гэ-гэ… я все понимаю. Обними меня снова. - Хорошо, - Се Лянь тут же прильнул обратно, обнимая его за шею. Раз тут никого нет, можно и поцеловать. Нежно поцеловав его за ушком, где едва заметно была видна венка, он почувствовал, как его резко сжали, чуть сбившись с шага. - Гэ-гэ… Если будешь меня там целовать, мне будет неудобно идти. Се Лянь чуть вспыхнул, чувствуя румянец и на щеках Сань Лана. - Прости, - прошептал он ему на ухо. А сам подумал, что запомнит. Они действительно долго шли по зданию, поднимаясь и спускаясь по лестницам, непринужденно болтая о самом разном. А потом его поставили на ноги и подтолкнули чуть вперед. Се Лянь сделал шаг вперед, понимая, что вокруг абсолютная тьма. Хуа Чэн же снял с него повязку, и по его хлопку включился свет. Они были на сцене концертного зала. Пустого, огромного, величественного. А на сцене… Се Лянь сглотнул. Стоял белоснежный большой рояль. Голове вспыхнул детский голосок, от которого глаза невольно увлажнились: - Когда-нибудь, я куплю тебе его. Хуа Чэн сжал его плечи. - Я знаю, что это твоя мечта. И этот рояль не многим отличается от того, что стоял в нашем баре, но, когда-нибудь… когда ты захочешь, ты сможешь выступать здесь. - Сань Лан… - Не потому, что я это устрою, а потому что ты этого заслуживаешь. Давай сыграем? Се Лянь хотел, но почему-то ему было страшно. Будто в полутьме зала не пустые кресла, а много зрителей. Он неловко сжал вместе руки. - Я буду играть с тобой. Помнишь, мы разучили партию. - Мы играли ее лишь один раз. - Нам этого достаточно. И ты, и я способны подбирать мелодию на слух. Правда у гэ-гэ это лучше получается. Хуа Чэна все и всегда легко получалось, не было ничего, чтобы он не умел. Научился он и играть, потому что это нравилось Се Ляню, но было одно “но”. Се Лянь вкладывал эмоции в свою игру. Он видел чужое произведение насквозь и играл так, как чувствовал. Хуа Чэн понимал, что это тот уровень, который ему не дано достигнуть на одном гении. Одну и ту же мелодию Се Лянь мог играть по-разному, проводя совершенно разные мысли. И мог то, что доступно в мире лишь единицам. Создавать свое. Он никогда и ничего не записывал, о чем Хуа Чэн остро жалел до сих пор. (Хотя, конечно, собрал любительские зрительские записи, но их было очень мало и чаще всего плохого качества) Но то, что он играл уже после того, как они встретились вновь, У Мин записал абсолютно всё. Конечно, это были всего лишь наброски. Но это были мысли и эмоции, выраженные в нотах. Хуа Чэн дорожил каждым отрывком. Се Лянь первым шагнул навстречу роялю, отбросив мнимые или не очень страхи, решительно направился вперед. А потом, с трепетом проведя руками по крышке, открыл ее. Хуа Чэн сел рядом, глядя только на Се Ляня. Как же ему нравилось следить за сменой эмоций на его лице, ему казалось он способен читать мысли гэ-гэ. - Давай? – Се Лянь повернулся к нему, и они улыбнулись друг другу. Хуа Чэн кивнул и перевел взгляд на длинные пальцы Се Ляня. Он обожал наблюдать, как они парят над клавишами, рождая не просто музыку, а эмоции в душе. То, как он играл, позволяло упорядочить собственные мысли, подумать над теми задачами, что были не решаемы сходу. Играть же с ним вместе было сродни душевному единению. Сейчас они играли партию по нотам, но, когда он следовал за его импровизацией – это было особенное состояние. В такие моменты Хуа Чэн был счастлив, и может даже спокоен, но спокойствие было непростого сорта. Это было наслаждение, восхищение и равновесие. Казалось, их души и сердце бьются в унисон. Но когда музыка затихала, у него не получалось сохранить это состояние, как бы он ни хотел. Пока дядя Се Ляня будет жив, он вряд ли сможет настолько контролировать свое состояние, не давать воли мрачным мыслям. Он остро понимал, насколько он счастлив, и как легко Цзюнь У может все сломать. И, конечно, не собственное счастье он ставил на первое место. Но и не мог себя отделить от Се Ляня. Как бы это ни было глупо или эгоистично. В такие минуты он снова чувствовал себя ни на что не способным юнцом, который за столько лет так ни в чем и не продвинулся. Но сейчас Хуа Чэн, даже думая про это, с удовольствием играл с Се Лянем, наблюдая за его прекрасным ликом и переглядываясь с ним, утопая в теплом свете его глаз. А потом музыка подошла к своему финалу. Сань Лан слегка вздрогнул, удивляясь, - его взяли за руки, повернувшись к нему. - Даже не думай. - А? - Не думай, о чем ты после игры думаешь. Все будет хорошо. Слышишь? - Я для гэ-гэ, как открытая книга… - Хуа Чэн улыбнулся. – О чем я думаю, гэ-гэ? - О том, что ты назвал своим кошмаром. - Что же это за кошмар? - Что я исчезну. Хуа Чэн подарил Се Ляню еще одну невиданную им прежде улыбку. - Мне кажется, ты зря не пошел в детективы. - Когда мне надоест играть, откроешь мне агентство, - слегка усмехнулся Се Лянь. Когда Хуа Чэн на полном серьезе кивнул, а Се Лянь с нежностью погладил его по голове, провел ладонью по щеке. - Я никуда не исчезну. Обещаю. Он мог обещать это бесконечно. Пока ему не поверят. - Гэ-гэ… есть еще одно место, которое я хотел тебе показать. Проведешь еще один вечер у меня? Се Лянь с удивлением кивнул. С другой стороны, разве можно обойти все владения Хуа Чэна за один вечер? Но прежде Хуа Чэн показал ему еще один этаж. Здесь было множество звукоизолированных комнат, в которых в большинстве случаев стояло два пианино. Он сказал, что совсем недавно перестроил этот этаж, раньше это была крыша. То есть здание выросло на этаж. Се Лянь мог только догадываться насколько это было сложно. Вполне возможно не обошлось без укрепления металлических связей здания, или усиления фундамента. Се Ляню довелось работать на стройке и прорабы и инженеры всегда были рады с ним поговорить о любых тонкостях работ. - Ты можешь выбрать одну и заниматься, когда угодно. Мое главное здание – соседние, я могу прийти, когда хочешь, чтобы составить компанию. Насколько Се Лянь помнил, его здание соединено с филармонией стеклянным мостом-переходом, да не одним. - Я думаю, для дорамы мне тоже стоит потренироваться… - задумчиво сказал Се Лянь. – У нас будут, наверное, отдельно тренировки для игры на гуцине? - Будут, я смотрел общее расписание съемок на весь период. Там еще много каких тренировок понапихано. Это не значит, что все нужны именно в том количестве, что указано. - На гуцине я бы поиграл, - с любопытством сказал Се Лянь. – Ты, наверное, не знаешь… Раньше я немного играл на гитаре. Се Лянь вдруг понял, что никогда не задумывался, насколько глубоко Хуа Чэн мог знать его прошлое. Ведь если подумать, любой фанат знает о своем кумире все, что только можно найти. И хотя с Фэн Синем Се Лянь не был согласен, но признавал, что фанат из Хуа Чэна получился непревзойденный. - Ты не говорил, - Се Лянь слегка усмехнулся. Сань Лан отлично пользовался его же картами. Это было слегка нечестно. Ведь он так не делал. Но он чувствовал, что Сань Лан пытается от него закрыться. Он всегда говорил правду, кроме некоторых случаев, будто чего-то опасался или боялся. Тогда он уводил тему в сторону, или как сейчас, отвечал чуть на другой вопрос. Для большинства не было разницы, но не для Се Ляня. - Но ты знал? - Знал. Се Лянь выдохнул, обнимая Хуа Чэна и прижимая его к себе. Ему стоило бы вспомнить все такие моменты и сделать вывод, но сейчас его больше волновала текущая ситуация. Ему все-таки ответили правду, хотя сделать это было непросто. Се Лянь был благодарен, но чувствовал, что в первую очередь надо успокоить Сань Лана. Все вопросы, от которых он уклоняется, наверняка то, что Сань Лан не хочет, чтобы он знал. Но это всего лишь вопрос про гитару. Стоит ли уходить от него… и все же он делает это. Се Лянь сжал его щеки, заглянул в лицо, пытаясь найти ответ. Ответа не было, но было видно чужое беспокойство, поэтому Се Лянь встал на цыпочки, пробуя алые губы на вкус. Какой же он был сладкий! Се Лянь снова приник к нему, но Сань Лан не выдержал, перехватив инициативу и прижав его к стене, судорожно целуя. Будто иначе он просто умрет от жажды. Когда у них кончился воздух, им пришлось остановиться, глядя друг на друга и краснея. Так они какое-то время стояли в объятьях друг друга, ничего не говоря. У Се Ляня так и мыслей не было. Где-то по краю сознания плавала мысль, что надо спросить, знает ли Хуа Чэн, чей Се Лянь сын, кто ему лаобан Небесного царства, но это не только было неуместно сейчас, не только было очевидно, что Хуа Чэн это должен знать, но и сама мысль куда-то утекала. - Пойдем. ** Это здание вполне себе тянуло на средневековую башню, запрятанную в укромном, живописном уголке. Се Лянь оглядывал ее с восхищением. В прошлый раз они досюда просто не дошли. Место было удаленным, Хуа Чэн уставшим. Может и сегодня так далеко не стоило идти, но Сань Лан настаивал. Башня, в свете заходящего солнца, была еще прекраснее, навевала много романтичных, хотя немного книжных образов. Но Се Лянь, который любил такие книги больше, чем просто сказки, замер, с поднятой головой, глядя на башню, пейзаж вокруг. Природа медленно погружалась во мрак, а вокруг башни медленно зажигались небольшие мигающие огоньки, что придавало месту легкий ореол мистичности. Хуа Чэн с улыбкой наблюдал за Се Лянем. - Идем? – спросил он, когда достаточно стемнело. - Ты же не хочешь запереть меня здесь… - Как принца? – усмехнулся Хуа Чэн, думая о том, какая это прекрасная мысль. – Разве что на этот вечер. Такого ловкого принца ни одна башня не удержит, Хуа Чэн был в этом уверен. Се Лянь же смущенно следовал за Хуа Чэном, сжимая его руку. Почему-то ему было очень важно, что его не назвали принцессой. Хотя сам он не закладывал какой-то глубокий смысл, собираясь именно так пошутить. Се Лянь лишь в общих чертах чувствовал свои мысли и эмоции на этот счет. Конечно, он не был идиотом, который не понимал, что они не будут годами ходить за ручку. И то, как Хуа Чэн ведет себя… Се Лянь вспыхнул. Он не мог не признавать, что ему нравится, как Сань Лан наваливается на него, как прижимает к себе, как берет инициативу на себя, заставляя теряться. Даже сейчас при мыслях о том, что было, когда у Сань Лана был жар, Се Лянь почувствовал волну возбуждения, пробежавшую по телу. Ему было очевидно, что, если бы они продолжили, он как раз был бы в роли принцессы. Но Сань Лан называет его принцем. Се Лянь не мог этого объяснить. Он чувствовал в том, что его прервали и назвали именно так, ту самую заботу, то самое уважение, которое Се Лянь чувствовал всегда, с самой первой встречи, поэтому никогда не воспринимал У Мина просто как сталкера. Ему не нужно просто “добиться своего” , как считал Фэн Синь. - Гэ-гэ, смотри под ноги, тут очень крутые ступеньки, и уже не очень новые… - Хуа Чэн смутился. – Наверное, мне надо было заняться реставрацией, прежде чем вести тебя сюда… - Все хорошо, - быстро сказал Се Лянь. Факелы внутри были очень похоже стилизованы под настоящие, давали идеальное количество света, чтобы видеть куда идти, но оставалось ощущение средневековой башни. Но его все равно переставили вперед, чтобы быть уверенным в безопасности. Башня действительно была высокой. - Может поставить лифт… - услышал он милое бормотание за спиной. Се Лянь взял Хуа Чэна за руку. - Я не устану, не волнуйся. Се Лянь судорожно выдохнул. Он догадывался, что наверху должно быть довольно просторно, это было понятно по первому этажу. Но здесь было меньше места, потому что одну треть, как минимум, занимал балкон-лоджия, что шел открытой галереей вокруг этого этажа башни. Но восхищался Се Лянь не поэтому. Это была настоящая мини-обсерватория. Через крышу уходила вверх труба телескопа, и была она не одна. Еще небольшие телескопы были на лоджии. Сам этаж был больше похож на кабинет ученого-исследователя. Хуа Чэн позвал его выйти на балкон. Вид оттуда открывался без всяких телескопов просто восхитительный. Они были не так уж далеко от города, на машине по платной трассе можно было добраться до Призрачного города за пятнадцать минут. Но сама территория была огромна и пуста, в том смысле, что здесь не было высоких зданий, сверкающих рекламой. От этого звезды были яркими и настолько огромными, что казалось вот-вот упадут в руки. Се Лянь замер, в восторге глядя вверх, его руки коснулись перил, сжимая их, а сам он смотрел на звезды. Ему на плечи накинули теплый плед и обняли, уложив подбородок на плечо. - Ты это хотел мне показать? - Да, - прошептал Хуа Чэн. – Красиво? - Просто великолепно. Ты любуешься ими каждый день? Се Лянь подумал, что спросил глупость. Разве у Хуа Чэна есть на это время? - Я любуюсь кем-то более красивым, - его поцеловали в щеку и притиснули покрепче, заставляя краснеть. Они какое-то время смотрели на звезды. Хуа Чэн показывал все популярные созвездия, а потом перешел на более редкие. - Запомнил? - Ты хочешь меня потестировать? – очаровательно улыбнулся Се Лянь. - Этот ученик не смеет, - с усмешкой, в лучших традициях исторических дорам, ответил Хуа Чэн. – Пойдем внутрь, гэ-гэ, ты уже замерз. Се Лянь и сам это почувствовал. Обычно он не обращал внимания на свое тело. Плохо ему, жарко или холодно, поранился ли. Все пройдет само, так он рассуждал. Но Хуа Чэн обращал на него пристальное внимание, ничего не упуская из виду. Они вернулись в башню. К удивлению Се Ляня, среди разных приборов, рабочего стола, стеллажей с книгами, отыскался укромный уголок с большой кроватью, на который его и усадили. Здесь было теплее всего, еще более уютно. - Я по-разному отапливаю это помещение, - заметил его суету Хуа Чэн. – Там, где работаю, прохладнее. Здесь теплее, потому что обычно падаю в кровать не накрываясь. Хуа Чэн поднялся. - Подожди, сейчас заварю чай. Се Лянь, обхватив руками колени, наблюдал, как Хуа Чэн, напевая знакомую мелодию, возился на маленькой кухоньке. Здесь тоже была кофеварка, но не было ощущения, что он здесь активно что-то бы готовил. Се Лянь тихонько ему подпевал. Мелодия была до боли знакомой. Но где он ее слышал? Пока они пили чай с печеньками, Се Лянь смотрел на комнату, думая, что хоть в целом она и довольно большая, из-за количества всего в нее напиханного она выглядит, как маленькая уютная берлога, подобно рабочему кабинету в приюте… Правда тут было все-таки светлее, за исключением этого уголка, но и тут было всего на полтона темнее. - Согрелся? Се Лянь кивнул, отставляя чашку на столик. Хуа Чэн последовал его примеру. К удивлению последнего, его взяли за руки. Се Лянь хотел начать трудный разговор, поэтому замялся. А потом глянул на смущенного Хуа Чэна. Тот явно тоже что-то хотел сказать, и тоже не мог. Се Лянь тут же забыл о своих благих мыслях и приподнялся, чтобы обнять Хуа Чэна и погладить по прекрасным волосам. Тот был очень напряжен все равно, поэтому Се Лянь легонько коснулся его губ, собираясь его спросить, что происходит. - Сань Лан… - тот резко обнял его талию, и Се Лянь заглянул в его волшебный глаз. – Что… что-то случилось? Скажи уже мне… Кажется, что это было нечто довольно неловкое… - Покажи мне его… - голос был очень тяжел. Се Лянь знал, что это за голос, но сейчас не мог понять, что именно можно просить показать таким голосом? – Покажи. Ты же видел… Когда Хуа Чэн потянулся к брюкам, до Се Ляня дошло. В шуточной битве двух рук* победитель не определился. Се Лянь в итоге сжал его руку своей. - Ты видел… мой, - они начали синхронно краснеть. – А я твой… нет. Се Ляню было слишком стыдно, чтобы просто согласиться и снять белье. Разве это не безумно стыдно? Пытаясь спастись от этого ощущения, он попытался охладить чужой пыл, спросив: - Разве не видел? – получилось только еще более неловко. К тому же Хуа Чэн, что слегка нависал за ним, не сдавшись в этой борьбе, чуть отстранился. Он попытался убрать свою руку, но Се Лянь крепко сжал ее. - Это другое, - невнятно сказал Хуа Чэн, пытаясь отсесть подальше, но Се Лянь потянул его обратно, не позволив. Се Лянь сглотнул. Опять тоже самое! Он уходил от ответа. - Сань Лан… - допустил строгие нотки в голос Се Лянь. Его сердце сжалось на пороге догадки, почему Хуа Чэн так себя ведет в некоторые моменты. Неужели? Неужели? - Это другое! – со страданием настоял Хуа Чэн. – Пожалуйста, гэ-гэ! Это другое! Разве ты не позаботился обо мне? Хуа Чэн осекся, попытался встать, но Се Лянь снова дернул его на себя. - Сань Лан… У Мин! – Се Лянь испугался за него. - Я не… Не… Какая глупость этот вопрос, зачем он это все начал! Се Лянь безумно корил себя. - Что он тебе наговорил? – обреченно прошептал Хуа Чэн. Невероятное страдание отразилось на его лице. – Пожалуйста, гэ-гэ… Я просто… просто… Это не так, как выглядело! Это не то… Не ненавидь меня… Сердце Се Ляня так же готово было развалиться на части, пропуская боль Сань Лана через себя. Теперь понятно, когда он уходил от ответа. Когда сделал что-то, по его мнению, не то. То, что, по его мнению, заставит отвернуться от него. Больше всего Сань Лан боялся потерять его. Но и тогда не врал. Се Лянь поднял его подбородок одной рукой, и они встретились взглядом. Сань Лан невольно расслабился, видя этот теплый, ни в чем не укоряющий взор, любимую улыбку. Се Лянь притянул его к себе за шею, целуя мягкие губы. Се Лянь же давно для себя решил. Если он верит человеку, он верит во всем. Как Сань Лан следует за ним, так и он идет за ним. Он принимает его таким, какой он есть, со всеми нюансами. И он хотел верить, что и Сань Лан принимает его таким, какой он есть. В это Се Ляню поверить было сложнее, но Хуа Чэн успешно доказывал это каждый день. Разве можно сомневаться? Они нежно целовались, крепко обняв друг друга. Вот Се Лянь снова с силой сжал его руку и увел под белье, намекая. Ему было все равно немного стыдно, но он решил, что пора переступить через это чувство. В конце концов, Сань Лану действительно могло быть обидно, не испытать этого в реальности, а все фактически проспать. Но Хуа Чэн не спешил, снова склонившись к нему в поцелуе и крепко сжимая его руку в ответ. Его рука зарылась в его волосы на затылке, а поцелуй стал совсем другим. Се Лянь тут же невольно дернул бедрами, ощущая прилив сильного возбуждения. Их рук тут же коснулся начавший реагировать орган. Се Лянь смутился, попытавшись что-то сделать, но Хуа Чэн отпустил его пальцы и, обхватив рукой постепенно напрягающийся член, плавно двинул рукой. Хуа Чэн судорожно сглотнул. При одной мысли, что он делает это Се Ляню, ему казалось, что у него снова поднимается жар, и, само собой, не только в голове. Как давно он об этом думал, мечтал, воображал… Даже рисовал, но, само собой, он это никогда не покажет Се Ляню! Хуа Чэн внезапно подумал, что надо сжечь эти картины побыстрее. Если Се Лянь это увидит, он точно решит, что его возлюбленный сошел с ума! - Так же, или мягче? – хрипло спросил он, глядя на потерявшегося Се Ляня. Тот сжал губы, пытаясь то ли быть тихим, то ли просто стыдясь возможных стонов. Хуа Чэн не стал ждать ответа, аккуратно продолжая. Как он сделал это, когда был жар? Вот, что он хотел знать сейчас. Он же не был груб? Се Лян, не выдержав, схватился за его плечи, основательно покраснев. Сейчас все было иначе. Тогда все действительно было похоже на сон, но сейчас оба были в здравом уме. И ощущения, к которым примешивалась его природная стыдливость, были еще ярче. - Чуть плотнее? – прошептал Хуа Чэн ему на ухо, слегка меняя темп. Штаны мешали. - Гэ-гэ, приподнимись… - Се Лянь послушно сделал это, помогая избавиться от штанов и белья, хотя бы до колен. Вид, как его гэ-гэ покладисто снимает для него одежду, заставил У Мина вспомнить про дыхательные практики. Он не мог сейчас отвлекаться на себя, хотя его тело хотело, его разум был против. Все что ему хотелось сейчас, это ласкать Се Ляня и наблюдать за его реакцией, его наслаждением. Определять, как ему лучше. - Перестань… Хватит… - Не больно? - Н-нет… Се Лянь уперся лбом в его плечо, уже не в силах не стонать и не сжимать бедра чуть приподнимая их. У Мин с трудом заставил возникший в уголке сознания сон уйти прочь. Не до фантазий! Се Лянь, постанывая двигался на его руку, помогая с темпом. От этой картины уже можно было уйти в астрал, но Хуа Чэн с трудом держался. Он знал, что потом Се Лянь будет помирать от стыда. Но, конечно, не собирался его останавливать. Потом он найдет способ его утешить и уговорить, что все нормально. - Сань Лан… Я не могу… не могу больше! Правда не могу! - Куда хочешь? Хочешь возь… Се Лянь закрыл ему рот рукой и судорожно застонал. - Придумай что-то еще… быстрее! Хуа Чэн только усмехнулся, поменяв темп, чтобы дать разрядку. - Перестань… нет… нет… - Да, гэ-гэ. Сделай это. Се Лянь застонал, с силой сжимая губы, и подаваясь вперед. Он больше не мог терпеть. Се Лянь тяжело дышал, испачкав рубашку и штаны Хуа Чэну. Он не мог найти слов, он был в смятении. Наверняка корил себя за несдержанность. У Мин с невообразимой любовью наблюдал за этими метаниями. Он не знал, что сказать. Что это нормально? Что они же встречаются? Се Лянь и так это понимает. Ему нужно время, чтобы все это принять. Хуа Чэн стянул с него штаны и белье до конца, и наконец снял свои, чувствуя, что терпеть больше просто нет сил. Се Лянь его уже видел и даже трогал, хоть это была экстренная мера, так что хотя бы шока не испытает*. - Как я это сделал? Расскажи мне еще раз? – прошептал Хуа Чэн на ухо все еще смущенному Се Ляню. Конечно, он не был в силах это повторить. - Не издевайся надо мной, - смущенно попросил он, пытаясь прийти в себя. - Не буду, - он поцеловал его в висок. – Я быстро, потерпи. И отнесу тебя в ванну. Хуа Чэн не собирался заставлять Се Ляня трогать его. То, что было тогда, наверняка, было перешагиванием через себя, по причине обстоятельств. Все будет в свое время. - Ляг на бок, - вдруг раздался смущенный голос. – В тот раз мы были лицом друг к другу, было неудобно. Надо попробовать наоборот. Хуа Чэн не спрашивал, уверен ли Се Лянь. На такие глупые вопросы непонятно, что отвечать. Раз сказал делать, значит, уверен. Но У Мин собирался за ним внимательно наблюдать. Другое дело, что, когда Се Лянь лег перед ним упершись спиной в грудь, разумных мыслей поубавилось. У Мин целовал оголившуюся шейку, посасывал ушко, слушая тихие стоны удовольствия. Се Лянь слегка двинул бедрами, чувствуя наметившиеся повторное возбуждение. Когда же рука Хуа Чэна легла на его ягодицы, заводя крепко возбужденный член между бедер, сам он спросил: - Вот так? Член Се Ляня тут же пришел в полную готовность. Хуа Чэн же чувствовал, что сейчас сойдет с ума. Можно было кончить лишь в несколько движений. Поза явно для глубоких фантазий. Но Хуа Чэн не забегал вперед. Он дрожал не только от возбуждения, но и от счастья. Се Лянь не переступает через себя, а делает то, что хочет сам, это очень сильно видно. Пусть он стыдится, но главное, что хочет. Поэтому Хуа Чэн, продолжая целовать его в шею, положил одну руку на напряженный орган Се Ляня, а сам двинул членом между крепко сжатыми бедрами. Хуа Чэн судорожно выдохнул. Пальцы Се Ляня коснулись его возбужденной плоти. Сдерживаться оказалось очень тяжело. Как давно он этого хотел, как давно мечтал. Но знал, что готов оставить это в мечтах, если Се Лянь так и не согласится быть не просто другом… Готов, потому что главное для него это сам гэ-гэ и его счастье. Но сейчас… Сейчас было слишком хорошо. Прижав к себе Се Ляня покрепче, одной рукой за талию, он шепотом попросил его крепче сжать ножки, плотно и ритмично двигаясь, подводя Се Ляня к очередному пику рукой и наслаждаясь, тем, как тот помогает ему, упрямо поспевая за ритмом. Он не мог его тихонько не похвалить, глядя как даже шея заливается краской. Пик подкрался внезапно. Хуа Чэн невольно застонал, пытаясь быстрее отодвинуться, но у него не вышло. В результате он сжал тазовую косточку Се Ляня, кончая ему между ягодиц, плотно скользя между половинками еще несколько раз. Он просто не мог сдержаться. Организм подвел его, не желая слушаться разума. Хуа Чэн тяжело дышал от оглушительного оргазма, которого, по его мнению, не испытывал никогда, и хотя совестливые мысли уже огрели его по голове и рука начала дрожать, он сделал усилие над собой и помог Се Ляню кончить второй раз. Тот поймал его за руку, не дав сбежать. Как хорошо, что он совсем не слабее! Се Лянь не мог не чувствовать эту дрожь. Он не очень представлял, как избавить Хуа Чэна от нелепых мыслей. Вернее представлял, только он сам сгорит от стыда, если скажет так, как правильно. Но есть ли у него выбор? - Сань Лан… - Се Лянь набрался решимости. - Если тебе будет стыдно, то как мне самому бороться с собой? Ведь будет еще столько всего… Столько всего постыдного. Се Лянь вспыхнул, потому что даже глубоко не разбираясь в этом, и не заглядывая в интернет, прекрасно знал физиологию. - Ты будешь меня стыдиться? – спросил он, его уши горели. – Когда увидишь что-то не то, будешь стыдиться? - Ни за что на свете! – поразился Хуа Чэн. – Я тебя… - Так почему ты думаешь, что я стыжусь тебя? Еще и за то, в чем ничего такого страшного не было? - Я тебя испач… - А я тебя нет? - Тебе можно. Се Лянь повернулся к нему, все так же сжимая его руку. Они встретились глазами, и Хуа Чэн не выдержал и сгреб его в охапку. - Этот процесс чистым не назовешь… но он общий, один на двоих, - прошептал Се Лянь. – Совсем неловко оказаться при этом за его пределами, не находишь? - Прости, я… сглупил. Таких слов от лаобана Призрачного города точно никто и никогда не слышал. Даже Хэ Сюань. - Значит, я могу делать с тобой все что хочу? – Се Ляня вдавили в кровать. Пока его обсыпали поцелуями, он думал, что возможно стоит пояснить, что пределы все-таки переходить не стоит. Да и все, что на пределе тоже для него будет слишком… Но Хуа Чэн приподнялся, с любовью глядя на него. - Пойдем купаться. Я тут сделал прекрасную джакузи, правда придется слегка вытереться и пойти пешком до первого этажа. Все-таки нужно поставить лифт. Теперь я в этом уверен. Се Лянь притянул его к себе, целуя. Он был прав. Такие глупости говорить не стоит. Сань Лан никогда не сделает ему плохо или больно. Это просто невозможно. - Может лучше сделать ванну здесь? – спросил он с легким прищуром. - Ты не поверишь, проще сделать лифт. ** Сейчас они отмокали в огромной ванной, но минутами ранее Хуа Чэн с огромным удовольствием вымыл пытающегося этому сопротивляться Се Ляня. Конечно, если бы он был против всерьёз, Сань Лан бы не стал настаивать. Но Се Лянь всего лишь смущался, так что Хуа Чэн продолжил. И помыл хорошенько, и потискал. Пока красный и надувшийся Се Лянь уселся, что-то бурча, в джакузи, Сань Лан наскоро ополоснулся и залез тоже, собираясь посадить Се Ляня себе на колени. Но его руки замерли. Он подозревал, что без одежды такие посиделки закончатся тем же, чем и наверху. Се Лянь же прижался к нему, обнимая. Совсем не хотелось портить такой момент пусть и естественной на него реакцией. Хуа Чэн сглотнул, глядя сверху на трепещущие ресницы. Он не мог поверить своему счастью. Только должен ли он рассказать правду? Снять последнюю маску? Если должен, то когда? Хуа Чэн боялся этого момента и не хотел этого делать. Тогда он был ребенком. Его любили, но воспринимали как ребенка, с которым не будет ничего подобного. Когда Се Лянь узнает, что будет? Не случится ли так, что он снова начнет видеть в нем ребенка? Весь его маскарад был для того, чтобы Се Лянь любил его таким, каким он стал. Потому что таким, каким он был, ему не стать уже никогда. Се Лянь же обнимал Хуа Чэна, думая, спросить ли его про то, что так сильно взволновало Хуа Чэна. Не ненавидь меня… Это было сказано слишком сильно. Что произошло? Что могло произойти и что, и кто ему сказал? Прямой вопрос наверняка будет тяжел для Сань Лана, он снова начнет нервничать, но Се Ляню он был не нужен. Восстановив разговор в голове, он пришел к простому выводу. Сань Лан сделал что-то в больнице, что увидел Фэн Синь, и понял, как всегда, слишком остро. Но, видимо, со стороны действительно было не очень, и поверить было проще Фэн Синю, чем ему. Се Лянь обнял Хуа Чэна покрепче. - Ты меня ласкал… Тогда? Как Се Лянь и ожидал, Хуа Чэн дернулся в сторону, но сбежать не вышло. - Я… Я не… Се Лянь забрался к нему на колени, лишив всякой возможности к побегу и прильнул к груди. Хуа Чэн судорожно выдохнул, призывая себя к порядку. - Нет? - Да… - Сань Лан не мог ему соврать, поэтому тяжело выдохнул подтверждение. – Но… Но это другое! Гэ-гэ… Я долго думал… делать это или нет, но мне показалось, что тебе больно! И я всего лишь… всего лишь… помог тебе его сбросить. Хуа Чэн судорожно вздохнул. Про это тоже было нелегко рассказать. Но про те картины, и про его мысли десять лет назад будет рассказать совсем невозможно! Что он о нем подумает вообще? Уже сейчас надо залепить пощечину, и сказать, что он ненормальный! Но он не врал. Он правда думал, глядя на Се Ляня в тот день, на хмурое лицо, поджатые губы и тяжелый стон, что ему больно! Но врач почти прямым текстом сказал, что дело в напряжении в паху, и сделать здесь ничего невозможно, только подождать. Разве мог он просто ждать? Нет, он попытался, но надолго его не хватило. - И Фэн Синь это увидел? – Се Лянь невольно поежился. Хуа Чэн закрыл лицо рукой, краснея. Се Лянь тут же забыл про свои собственные стыдливые мысли. Он прижал его к себе, гладя по голове, утешая. - Конечно же, я делал это под одеялом… - выдохнул вдруг Хуа Чэн. – Конечно же, я знал, что никто не должен прийти! Но, черт возьми… Се Ляню показалось, что он ослышался, но ему вмиг стало очень жарко. - Салфетки оказались слишком далеко. Хуа Чэн какое-то время сидел, закрыв живой глаз рукой. Его рука на талии Се Ляня дрожала, но тот хоть и смущенный, от него не отлипал. - Я делал это рукой… Просто не хотел тебя испачкать… Хуа Чэн не мог сказать вслух Се Ляню, что на последних аккордах взял его головку рот. Но, когда вынырнул из-под одеяла, взгляд Фэн Синя был просто убийственным. Тогда они знатно переругались, и У Мин смог убедить его, что он ничего такого не делал, благодаря своему красноречию. Но на самом деле думал, что тот так ему и не поверил, а просто сделал вид. - Фэн Синь по факту ничего не видел… Но как это было еще понять? – прошептал Хуа Чэн. – Гэ-гэ, я… Я… - А ты меня ненавидишь? Сань Лан замер. - Почему? - Когда тебе было плохо, я помог тебе кончить. Еще и сам кончил. И даже больше раз. Се Лянь уже понял, насколько сильно Хуа Чэн боится его потерять. Он не мог ничего поделать с самим страхом, но он мог убедить постепенно довериться ему полностью. Убедить, что его принимают таким, какой он есть. Это в его силах. Быть может, он переборщил в тот день с заботой, учитывая, что они были знакомы не так давно, но Се Лянь не мог реагировать на это по двум разным причинам. С одной стороны, у него было ощущение, что они знакомы вечность с первой минуты. А когда он трогал его сережки, Се Лянь уже понимал, что позволит себя целовать и все остальное за этим следующее, очень четко. Но даже, если бы это было не так, с другой стороны, он слишком сильно, безумно сильно любил его сейчас, чтобы обижаться на давние действия любимого человека, которые его не обижали. Се Лянь допускал, что его логика ущербна и неправильна, он знал, что мыслит иногда странно. Фэн Синь далеко не всегда понимал его. Но ему было неважно, кто и что про него думает, кроме Хуа Чэна. - Скажи? Его сжали с такой силой, что можно было задохнуться. - Гэ-гэ! - Когда ты так говоришь, у меня точно так же болит душа. Как я могу тебя ненавидеть? Как? Хуа Чэн схватил его одной рукой за плечи, другой придержал затылок, судорожно целуя. Настолько, что уронил его на спину, и они ушли под воду. Потолок в ванной был насыщенного синего цвета, сквозь воду и падающий свет выглядело волшебно. Еще один подводный поцелуй, и его потянули за плечи обратно. Мокрый с ног до головы Сань Лан выглядел слишком возбуждающе. Пришлось отвернуться и сделать вид, что он высматривает шампунь. - Давай я тебе помою голову, - пробормотал Се Лянь. - Давай! – Хуа Чэн почему-то слишком обрадовался и тут же смутился. - А ты мне? - И я тебе. Се Лянь повернулся к нему. Уж очень это был теплый и нежный голос. Действительно, на него смотрели с огромной нежностью и любовью. О какой ненависти тут можно вести речь в принципе? Они оба сказали одно и то же: разрешили один другому абсолютно все. Но Се Лянь чувствовал, страхи Сань Лана - это глубокие раны. Непонятно, когда он их получил, но Се Лянь собирался постепенно залечить их все.