Маскарад

Му Цин проснулся на кровати резко, и от мыслей собрался резво подскочить, но у него это не вышло. Зато вышло протяжно застонать от боли, что резко пронзила весь его позвоночник. Он закрыл лицо руками, вспоминая. Ему было стыдно до невозможности. Что он устроил! Сначала он упрямо не соглашался на презерватив, пока Фэн Синь пояснил, что причина совсем не в брезгливости, хотя о гигиене вообще-то тоже не стоило бы забывать! Потом у них все равно ничего не получилось. Это было настолько больно, что Му Цин уполз в другой угол кровати и даже некоторое время не подпускал Фэн Синя к себе, пока тот не сломил сопротивление и не заключил его в объятья. Укачивая и целуя, он предложил сделать все по порядку, еще раз потянуться и почиститься. Му Цин засучил ногами, вспоминая это, все так же закрывая лицо руками. Мало того, что он еле смог отвязаться от Фэн Синя в помощи со всем этим делом, так и потом вошло очень трудно. Му Цину было искренне жаль усилий Фэн Синя. Они оба кончили, но Му Цин был уверен, после такого Фэн Синь с ним спать не захочет. Он сомневался, что тот получил удовольствие. Скорее только из-за того, что было слишком узко, удалось кончить. Он же, как Фэн Синь его не развлекал, никак не мог толком расслабиться, и все думал о том, что могло бы случиться с Се Лянем или с ним. Насколько же это больно с тем, кто тебя любит, а как будет с теми, кто… Му Цин снова застонал, вспоминая свою дурость. Куда было спешить? Зачем? Но потом он замер. Ну а чтобы поменялось? Он все равно не смог бы принять, как надо. Му Цин потер лицо, пытаясь прийти в себя. - Ну все, малыш, успокаивайся, - его осторожно притянули к себе, но плечи сжали довольно крепко. – Сильно болит? - Терпимо, - пробурчал Му Цин, не пытаясь поднять взгляд. - Тогда давай еще раз? - Сейчас? – ошеломленно прошептал Му Цин, и, наконец, посмотрел на Фэн Синя. Тот нежно улыбался ему. - Когда угодно. Но тебе нужно прийти в себя, и зашить ушко. Это, знаешь ли, твоя эрогенная зона. Фэн Синь смотрел на замолчавшего Му Цина. - Лучше не будет. - Будет, - уверенно сказал Фэн Синь. – Но пока ты отдыхаешь, можешь попробовать со мной! - Ни за что! – так резко сказал Му Цин, что увидев оторопевшее лицо Фэн Синя, принялся извиняться. Он совсем не это имел ввиду! Фэн Синь стер пальцами две полосочки от слез на щеках нежно расцеловал их. - Не сделаешь ты мне больно. И я тебе не сделаю. Просто ты поторопился. Слишком поторопился. Ты был весь на нервах, я пытался, но никак не мог вернуть тебе настрой. Это все моя вина. - Не твоя! - Моя, - Фэн Синь понял это особенно четко, когда сказал вслух. – Когда понял, что ты не можешь сосредоточиться на мне, чтобы я ни делал, все еще остаешься в плохих мыслях, не надо было идти до конца. Надо было все прекратить, как ты ни упирался. - Ты не прав! - Я прав, - Фэн Синь смотрел на него. – Мне от тебя не нужно просто кончить. Я тебя люблю таким, какой ты есть. И сейчас я вижу, что ты уже с утра чего-то накрутил. Как же я корю себя, что повелся на твои уговоры. Вернее приказы. - Жалеешь? Фэн Синь задумался, потом слегка вспыхнул. - Ты будешь меня считать моральным уродом, если я скажу, что нет? У нас все получилось, не хватило немного настроя. В следующий раз все будет супер. Я тебе обещаю. С хорошим настроем совершенно не важно как, хочешь возьми меня, хочешь предложи себя, все получится. Му Цин чувствовал, что тоже начинает краснеть. Но потом его перевернули, поставив на колени и нагнув. - Что ты творишь? - Не рыпайся, тоже мне, не девица на выданье. Дай посмотреть. Му Цин! Ну что ты стесняешься, в самом деле. Мы уже сделали это. Дай убедиться, что все хорошо. Иначе к врачу пойдем! - Мы так и так пойдем… Просто к другому… - буркнул Му Цин, но позволил себя трогать и исследовать. Прикосновения и даже проникновения нежных пальцев не доставляли боли. Наоборот, невольно из груди его вырвался стон. Фэн Синь замер пораженный. Му Цин, кажется, тоже сам не ожидал, сильно сжав его палец от удивления. Да, вчера он не смог до конца расшевелить Му Цина, тот все равно иногда утекал мыслями не туда. Но он много всего начитался и все сделал правильно, кроме одного! Поза! Конечно же, в первый раз надо было начать с нее, но он даже не подумал об этом! Может, потому что был уверен, что Му Цин сочтет ее неприемлемой… - Расслабься, - серьезно попросил Фэн Синь. – Мне еще надо. Му Цин его послушался, но понимал по голосу Фэн Синя, что именно тому надо. Уже совсем не просто проверка. Когда к пальцам подключилась смазка, все стало окончательно понятно, но Му Цин не сопротивлялся. Расслабившись, он тяжело дышал, чувствуя, как нарастает возбуждение от движений длинных пальцев. Он весь раскраснелся, остро ощущая, как раскрывается все сильнее. Стыд медленно растекался во все стороны, оставляя приятную ему мысль, что он все-таки способен на это. - Не комкай простыни. Здесь только мы. Если не будешь давить голос, будет еще проще. Когда Му Цин послушался Фэн Синя, то тот тут же вспыхнул. Эти стоны всегда заводили его, но сейчас, растягивая партнера и понимая, что ему нравится все это, и понимая, что последует потом… Фэн Синь с трудом напомнил себе не спешить, а лучше добавить еще смазки. Тем не менее, Фэн Синь все так же был абсолютно уверен, что главное это настрой, и сейчас все было совсем иначе, чем вчера. Недаром есть куча однотипных поговорок про утра-вечера-мудренее*. Сон дает возможность отдохнуть всему телу и мозгу. И сейчас все было совсем иначе. Му Цин, вероятно, до конца не проснулся и про вчерашний день еще не вспоминал, разве что заморачивался над их вчерашним опытом. Но с этим Фэн Синь был уверен, что отлично справится сегодня! Тем более что после вчера Му Цин был все еще значительно мягче. Судя по его реакциям сейчас, вчера хоть и было узко, но он ничего не повредил. Это позволило выдохнуть и полностью сосредоточиться на сейчас. Мысленно Фэн Синь облизывался, но внешне еще сдерживался. Он склонился над стонущим в такт движения парнем, чтобы накрыть его руку, что пыталась не тискать простыни, и продел его пальцы между своими, сам склоняясь к беззащитной белой шейке, которая просто напрашивалась на ласку. Он провел язык по слабо различимой венке и вобрал в рот мочку уха, радуясь, что случайно удачно выбрал сторону, с которой склонился к любовнику. Он бы не рискнул даже близко трогать раненое ухо. Ушки действительно были особой зоной у Му Цина, хотя и не единственной. Но сейчас, не думая о вчерашнем, он реагировал привычно остро, дрожа от возбуждения. Фэн Синь не удержался, чтобы не поцеловать его в щеку. Простой поцелуй, но для него наполненный особой нежностью. Как же ему хотелось показать свою любовь. Как ему нравится Му Цин весь и полностью, таким, какой есть. Пока Фэн Синь соблазнял любовника ласками, Му Цин чувствовал, что ему становится все жарче и жарче. Теперь, когда Фэн Синь поймал его губы, после небольшой борьбы за главенство во рту, Му Цин сдался, застонав Фэн Синю в рот. Фэн Синь почувствовал, что его любимый слегка смутился. - Мне кажется… - его ноги дрожали от сдерживаемого напряжения. – Уже слишком широко. Ему было неловко это говорить, но Фэн Синь постарался не показывать, насколько его это умиляет. - Нет, в самый раз, - очень страстным голосом сказал Фэн Синь на ухо Му Цину. Когда Фэн Синь взял его за бедра, Му Цин не мог не напрячься. - А-Цин… - Фэн Синь потерся о его ягодицы, уводя руку пониже, чтобы коснуться напряженного органа Му Цина. – А-Цин… Давай, дай мне себя. Расслабься… Вот так… Вот так… Му Цин не любил всех этих приторно-ласковых обращений “мальчик, малыш, детка”, но, когда был сильно возбужден, прощал Фэн Синю это. Иногда просто старался не обращать внимания, чтобы не ссориться. Поэтому сейчас Фэн Синь старательно глотал эти обращения, которые самому очень нравились, чтобы не сбивать Му Цина, понимая, кому из них сейчас сложнее. - Ах… - Му Цин остолбенел, но Фэн Синь тоже замер, давая ему время осознать и чуть покачиваясь внутри, войдя на половину. Когда Му Цин снова расслабился, Фэн Синь вошел уже на всю длину. Му Цин тихонько вскрикнул, и потом невольно позвал Фэн Синя. - Все хорошо… Все хорошо… - прошептал Фэн Синь, отчаянно пытаясь быть примерным любовником, и не делать того, что не нравится его “мальчику”. – Он вошел до конца, чувствуешь? Му Цин тяжело дышал и с трудом кивнул. Фэн Синь мягко продолжил, снова лаская член своего А-Цина в привычном и любимом тем темпе, сам медленно толкаясь, очень внимательно наблюдая за Му Цином, остро ощущая, когда можно входить снова. Му Цин постанывал в такт этих толчков, что очень заводило Фэн Синя. Он с трудом сдерживался, потому что был уже перевозбужден. Наконец он склонился к Му Цину, почти укладываясь на его спину, но вес перенося на одну руку, второй продолжая подводить Му Цина к пику. - А-Синь… А-Синь!... – но Фэн Синь не мог остановиться. Просто не мог. Он мысленно извинялся и извинялся, но сейчас уже просто не мог замереть, особенно, что его имя продолжало тонуть в стонах. Фэн Синь с трудом попытался взять себя в руки. Неужели больно? Стоны были сладкими, но он так зовет его… Так больно? - А-Синь… - Фэн Синь прикусил губы. Слезы? Даже вчера не было слез, но и сильного наслаждения не было. В тот момент, когда он, проклиная свою похоть, все-таки нашел в себе силы замереть, он услышал: - Чуть сильнее, можешь чуть сильнее? Вот здесь, где только что… Фэн Синь все тут же понял, но такая просьба не могла быть им принятой равнодушно. Хорошо, что Му Цин не видел его лица! - Вот здесь? – глухо спросил он, пытаясь не выдать себя. – Вот так?! - Еще… Еще слегка сильнее… Кажется, Му Цин прикусил губу, чтобы громко не застонать, но уже следующий толчок разрушил его планы. Громкий пошлый стон разнесся по всей квартире. - Сейчас… сейчас я сделаю тебе хорошо, - прошептал Фэн Синь, натягивая его за бедро чуть на себя. – Вот так, вот так! Фэн Синь сжал губы, чтобы не ляпнуть ничего лишнего, да и ему стало совсем не до разговоров. Он не только любовника подводил к грани, но и себя. Он наслаждался ощущениями и ответными стонами, чувствуя, что сходит с ума. Значит, он лукавил? Значит, ему нужен именно такой секс? Фэн Синь снова склонился к Му Цину, ловя его губы и продолжая уже довольно резкие и глубокие движения. - Скажи это… - с трудом расслышал он. – Ты так сдерживаешься… Фэн Синь вспыхнул. Шепча Му Цину приторно-ласковые слова на ушко, он чувствовал, что уже не может терпеть. Он уже подходил к грани, крепко всаживая. Но его все равно так крепко обжимали, что он не мог сейчас резко выйти, это было бы чертовски больно. - Кончи в меня. - Но… - Мы оба знаем, что я тебя крепко зажал. Не заставляй меня такое говорить вслух! Фэн Синь снова заткнул его рот поцелуем, глубоко и плотно вставляя несколько последних раз, трогая его рукой внизу, и чувствуя, как тот кончил от жестких движений. А потом освободился и Фэн Синь. Тяжело дыша, он постарался аккуратно уложить их на бок. Они были очень мокрые и грязные, но поспешить в ванну не могли. Фэн Синь обнял Му Цина двумя руками, слушая тяжелое дыхание их обоих. Фэн Синь нежно целовал его шейку, гладил волосы, успокаивая. Он провел рукой по бедрам, чувствуя, как те подрагивают. - А-Цин… Му Цин сжал его руку, что обнимала его. Он ничего не говорил, поэтому Фэн Синь продолжил его зацеловывать, а потом, когда пришло время, тихонько вышел, мягко трогая пальцами сжимающее отверстие. Му Цин дрожал под его руками, но не сопротивлялся, лишь тихонько застонал сквозь сжатые губы, когда ощутил пустоту после наполненности. - Какой же ты классный, - выдохнул Фэн Синь. – Я не беру свои слова назад. Мне не нужен от тебя только секс. Ты это знаешь, но блин… Как в тебе было хорошо… Фэн Синь вдохнул аромат его кожи с таким звуком, будто хотел сожрать. Он ожидал на свои слова совершенно разную реакцию, потому что Му Цин был совсем не такой простой, как он. Но Му Цин вывернулся и прижался к нему. Фэн Синь тут же еще крепче обнял его, целуя макушку. - Как же я тебя люблю, - с силой прошептал Фэн Синь, не представляя как иначе выразить, что у него на душе. Ведь со словами у него было все так плохо. Но он мог сильно обнимать и нежно целовать. Му Цин под его руками явно отпустил все мысли, и теперь просто наслаждался объятьями. У них все получилось. И получилось отлично! Какое-то время они просто обнимались, а потом Му Цин попробовать встать. Застонав от боли, он беспомощно замер. Фэн Синь неловко улыбнулся. - Кажется, мы перестарались. В этот момент он выглядел не очень-то умно, улыбаясь и почесывая затылок, поэтому Му Цин не мог не огрызнуться, распекая его на все лады. Фэн Синь пропустил все это мимо ушей, думая только о том, что и в своем бурчании Му Цин очень мил. В тот же момент он поднял его на руки и понес купаться, поймав пару раз острый язычок в сладкую ловушку. ** Когда они уже помылись и даже позавтракали, хотя для завтрака Фэн Синь устроил Му Цина на диванчике, как в удобном гнездышке, подложив под поясницу дополнительную подушку, Фэн Синь наконец обратил внимание на свой телефон. Тот светился. Фэн Синь тут же взмок, боясь, что что-то случилось, потому что на телефоне было имя У Мина. - Взял наконец. Чем ты там занимался? – голос Хуа Чэна был очень недовольным. Фэн Синь отнял телефон от уха, увидев несколько пропущенных от Се Ляня и от У Мина. - Я… - Ты же знаешь, что можно нарифмовать с этим местоимением. Уже почти обед! Что случилось? - Да ничего… - Фэн Синь недоуменно оглянулся, наблюдая милую картину: Му Цин пьет кофе, глядя какой-то новый китайский мультик про боевые искусства по телеку. - Тогда почему Му Цин еще не в больнице? Му Цин, узнав голос по доступным отголоскам, потянулся к телефону. Так и есть. Хуа Чэн прислал запись к хирургу и куда идти. Они все это проспали, если не говорить более прямо. Му Цин показал Фэн Синю телефон. - Я решал другие… вопросы… - прошептал Фэн Синь. – Ты мне можешь не верить… Но они тоже были важными. Фэн Синь действительно так считал, так и сказал, но они оба вспыхнули, как маков свет. - Решил? – вдруг серьезно спросил Хуа Чэн. Фэн Синь подумал, что Хуа Чэн-то наверняка о другом, о важном в его понятии. - Да. Хуа Чэн молчал. - Я не могу это спрашивать, - наконец выдавил он. – Но сдается мне, Му Цин сейчас не в состоянии дойти до больницы. И все же, вечером вам надо там быть. Я пришлю ему новое время. Фэн Синю было очень стыдно, что Хуа Чэну стало все понятно. Они какое-то время молчали. Фэн Синь чувствовал, что Хуа Чэн что-то хотел спросить или сказать, но так и не сделал этого. - А-Чэн… Как там Се Лянь? - Так трубки надо было брать, когда звонил! Фэн Синь нахохлился, понимая, что У Мин прав. - Он отдыхает. Не волнуйся. - Как я могу не волноваться, это же… Ты просто не знаешь. Такое уже… - И все же, не волнуйся. Я с ним рядом. Они снова молчали. Потом Хуа Чэн тяжело вздохнул, и Фэн Синь понял, что он все-таки спросит, что не хотел спрашивать: - У тебя же интернет есть? Ты же все знаешь? Ты же не… - Перестань! – оборвал его возмущенный Фэн Синь. Му Цин поперхнулся кофе, слыша обрывки фраз, он мог догадаться, о чем речь. Фэн Синь и Му Цин смотрели друг на друга. - Передать трубку Му Цину? - Нет. Пусть сам напишет, что с ним все относительно хорошо, как прочтет информацию о хирурге, - холодно ответил Хуа Чэн. – Не думай лишнего. Мы прояснили с ним наши разногласия, и теперь он мне такой же друг, как и ты. Когда Фэн Синь положил трубку, он снова уставился на Му Цина за пояснениями. Тот, глядя на свои руки, пояснил: - Я извинился. - И? - И мои извинения приняли. - И всё? Фэн Синь был поражен. - Он тебя ненавидел до зубного скрежета! И ты просто извинился? Что ты вообще ему умудрился сделать, что он тебя так ненавидел, но не размазал по стенке? Му Цин безрадостно вздохнул. - Я не могу тебе сказать. Хуа Чэн должен рассказывать сам, это его секрет. Наверное, когда-нибудь, ты тоже узнаешь, что было. Но это не просто слова! Я очень долго к этому шел. Я думал, что слов недостаточно, поэтому никогда их не говорил. Но в какой-то момент оказалось, что нужны именно слова. Фэн Синь вдруг улыбнулся. - Он не просто принял извинения. Он сказал, что вы теперь друзья. Му Цин снова улыбнулся. - Ты только не ревнуй. - Я к друзьям не ревную! - Ага. Помню я, как ты не ревновал меня к Се Ляню. Фэн Синь был возмущен, но, когда он, кипя этим чувством, уселся на диван к Му Цину, его опять оглушило любовью. И он снова сжал Му Цина в объятьях, едва не запачкав все кофе. - Ладно-ладно, признаю! – Му Цина буквально затискали. – Ты не ревнуешь! Не ревнуешь! Господи, дай мне уже отдохнуть! Если мы и вечером не придем в хирургию, Хуа Чэн явится сюда! Когда Фэн Синь от него отлип, потянувшись за пультом, Му Цин спросил: - Как там Се Лянь? - Хуа Чэн не поделился, но сказал, что волноваться не надо. Он будет рядом. Ты думаешь, он справится? - Ты интересный, - усмехнулся кивавший до этого момента Му Цин. – Кто еще кроме него может справиться? ** Когда он склонился к нему, для него не существовал весь окружающий мир. Этот мир стал просто фоном. Его била дрожь, но он пытался обмануть сам себя, и выглядеть “нормально”, не очень представляя, каким ему сейчас надо быть. Кто-то внутри него кричал от паники, кто-то хотел сначала погрузить все вокруг в кровавую кашу, кто-то хотел схватить Се Ляня и бежать… Но в любом случае, он видел только Его. Остальные просто были фоном его, как бы сказал Хэ Сюань, полуобморочного состояния. Не важно, что в таком состоянии он вполне способен рубить всех в капусту. Можно сказать часть его мозга существовала вполне разумно и была сама собой, другая часть приказывала “быть похожим на человека”: стереть кровь с щеки, лицо попроще сделать, улыбнуться наконец. Но он никогда не пытался быть кем-то рядом с гэ-гэ. Он всегда был собой. Сейчас в его душе было столько всего, что руки дрожали, а язык заплетался. В тот раз он не успел его спасти. Все оказалось напрасно. В итоге он предал гэ-гэ. Оставил одного. Каким бы не было оправдание, он оставил гэ-гэ одного. - Я… Он опустился к нему, касаясь дрожащими пальцами его лица. - Я… успел? Он видел, что на бледном лице почти не проступают краски, но его гэ-гэ был смущен. Поэтому Хуа Чэн поспешил снять свой плащ. Он услышал еле слышное: - Ты успел. Все хорошо. Только дышать тяжело, - его гэ-гэ говорил с трудом, безуспешно пытался поправить на себе остатки одежды, явно нервничая. - Не волнуйся, все уже закончилось, - Хуа Чэн завернулся его в свой плащ, прижимая Се Ляня к себе и крепко обнимая, - все будет хорошо, я с тобой, я здесь. Гэ-гэ? - Сань Лан… - услышал он ласковое на ухо, но почувствовал, как чужая одинокая слеза скатилась по его щеке. - Я здесь, - повторил он, еще крепче прижав к себе, а потом, подняв на руки. Он глядел в эти теплые глаза цвета солнца, думая о том, что снова мог все потерять, и в душе его поднимался кровожадный вихрь. - Хочу домой, - Се Ляню явно было тяжело дышать, но при этом его начало знобить. – В наш дом. Кровавый туман, что окружал Хуа Чэна, плавно отступил, стоило этим словам дойти до его сознания. От его возмездия не уйдет никто, это было очевидно. Но он тут не единственное действующее лицо, его люди позаботятся обо всем не хуже. Инь Юй горазд на выдумки не меньше его. Хэ Сюань на его фоне даже иногда кажется душкой. Хуа Чэн, правда, отдавал себе отчет, что он к ним слишком привык и стал слегка субъективен. - Да, сейчас идем. Расслабься. Мы отправимся на вертолете, чтобы было быстрее. Сейчас твоя самая важная задача, сосредоточиться на дыхании. Ты же знаешь правильную технику дыхания? Сосредоточься на ней. Тебе сразу станет легче. Он легонько коснулся губами его носа, запечатлев нежный поцелуй. Но Се Лянь так на него смотрел, что Хуа Чэн поцеловал его в губы. Только тогда Се Лянь едва заметно улыбнулся, слегка расслабился и сосредоточился на дыхании, вполне возможно даже не заметив, как появился Фэн Синь, и как Хуа Чэн говорил с ним. Убедившись, что Се Лянь нормально дышит, он дал знак своим людям, а сам прыгнул в вертолет. Губы Се Ляня безмолвно шевелились. У Мин предполагал, что это какие-то мантры, которые Се Лянь учил в своей элитной школе и почему-то помнил до сих пор. Сам Се Лянь всегда подчеркивал, что таких не помнит, помнят только Фэн Синь и Му Цин. Может это тогда какие-то молитвы, что читают настоятели в храмах, ведь большинство приютов, что посетил за эти годы Се Лянь при храмах… С его памятью легко запомнить и сутры, и даже христианские молитвы. Некоторые из них отлично использовались для контроля и сознания, и дыхания. Хотя, конечно, лучше лечь в кроватку и разобраться более медицинским образом. Хуа Чэн, глядя на гэ-гэ, тоже пытался вспомнить какие-нибудь техники дыхания, из тех же боевых искусств, потому что на него периодически накатывало, он сжимал руки в кулаки, с трудом расслабляясь, иногда не в силах ничего с собой поделать, снова крепче обнимал гэ-гэ. Тот с трудом открывал глаза, шепча ему, что все хорошо. Его утешали! Его! Хуа Чэн злился на себя, но рядом с гэ-гэ, когда тот смотрел на него, все черное и плохое отпускало его. Пока его сокровище рядом… И накатывало снова, стоило Се Ляню закрыть глаза. Как же ему хотелось заявиться в “Небесное царство” и сравнять его с землей, а его дядю четвертовать на месте! Но ради Се Ляня, чтобы он не отвлекался на него, Хуа Чэн взял себя в руки, чуть покачивая его в ритм дыхания, не зная, сделает ли возможный сон хуже или лучше, ведь как во сне контролировать дыхание? Нужно ли будет его контролировать? - Наш врач уже на месте, - сообщили ему из особняка. - Мы скоро будем, - сказал негромко Хуа Чэн, скорее не своему управляющему, а Се Ляню, который снова открыл глаза, глядя на него. Тиан Йен встречал их на вертолетной площадке. Собственно, Хуа Чэн увидел его еще на подлете, тот, нервно дергаясь, ходил кругами, изводясь от беспокойства. Когда Хуа Чэн вынес из вертолета Се Ляня, руки Тиан Йена слегка дрожали, брови сошлись на переносице. - Пойдем быстрей. Хуа Чэн поспешил следом. Они быстро поднялись на второй этаж в спальню, Хуа Чэн только кивнул управляющему и повару, чтобы они занялись своими делами (или хотя бы попытались), а не сходили с ума от переживаний. Вот Тиан Йен склонился над осторожно уложенным на кровать Се Лянем. - Господин Хуа, - гениальный доктор обращался так только в каких-то исключительных обстоятельствах, чаще бросал фамильярно насмешливое, но привычное им двоим “Чэнджу”. – Я думаю, вам стоит выйти. Голос врача был полон беспокойства. Се Лянь приоткрыл глаза в удивлении. - Я буду осторожен, - очень мягко, даже слишком сказал Тиан Йен Се Ляню, - но мне надо посмотреть. Быть может, стоит ехать в больницу. И он потянулся к плащу, собираясь его распахнуть. Хуа Чэн, увидел, как Се Лянь широко распахнул глаза, попытавшись сказать “не надо”, а потом чуть напряженно глянул на У Мина, прося о помощи: - Сань… Лан… Хуа Чэн тут же бросился к доктору и схватил его за плечи. - Мы пришли вовремя. Просто проверь его общее состояние. - Правда? – врач судорожно выдохнул, Хуа Чэн крепче сжал его плечи, выражая признательность за чужие искренние переживания. У Мин с трудом подавил вздох. Возможно, ему надо было быть внимательнее и позвать кого-то другого, но Йен так давно рядом с ним во всех самых сложных ситуациях, что, увы, он не подумал об этом, напомнив о личной драме главного врача Призрачного города. Тиан Йену понадобилось какое-то время прийти в себя. В это время Хуа Чэн блеклым голосом рассказал некоторые подробности с одной целью, убедить, что все хорошо. Он все так же держал руки на плечах доктора, утешающе похлопывая и растирая. Хуа Чэн видел, как именно смотрит Се Лянь на Тиан Йена, всё понимая без слов. Когда врач смог слабо улыбнуться, то продолжил осмотр: общие манипуляции, расспрашивал про ощущения и прочее, а Хуа Чэн сел на подоконник, сложив руки на груди. Все, что сегодня могло утечь в интернет, они поймали, потому что кадры не сливались в сеть сразу, у Цзюнь У были на то свои причины, свои мысли, которые обернулись им в плюс. Однако, Хуа Чэн был уверен, что Цзюнь У так просто не сдастся, попытавшись найти ту старую историю и выставить ее на обозрение. Хуа Чэн глянул на Се Ляня. Врач задавал много вопросов, но на все можно было ответить да или нет. Поэтому моргнуть глазами два раза это было да, один раз – нет. Говорить так много было бы тяжело. Но под конец опроса Се Лянь замучился моргать и предпочел шептать да или нет. Хуа Чэн не мог не улыбнуться. В его душе все кричало от любви и желания защищать. Если бы он только мог обратиться в дракона и свернуться вокруг гэ-гэ… Вот Се Лянь даже приподнял руку, зовя его, и Хуа Чэн тут же уселся рядом на кровать, взяв его ладонь в свои руки, бережно гладя длинные красивые пальцы. Врач взял кровь на анализ. Потом ни слова не говоря все-таки немного ощупал Се Ляня через одежду. Хуа Чэн подавил возмущение внутри себя. В конце концов эти прикосновения не касались интимных мест. Вот Тиан Йен внимательно уставился на Се Ляня. - Анализ будет готов через час. Но я уже догадываюсь, что тебе вкололи. Врач поджал губы. - Для тела ничего критичного, обойдется без последствий. Разве что могла быть аллергическая реакция, или если есть нюансы с почками, то была бы проблема. Увидев два кивка, подтверждающие, что все нормально, Тиан Йен глянул на потолок, будто подбирая слова, а потом посмотрел на Хуа Чэна, потом вернул взгляд к Се Ляню. - Избавиться от страха можно двумя путями… - Йен… - попросил Хуа Чэн. Он не очень-то хотел, чтобы врач говорил то, что возможно будет напрягать гэ-гэ. - То, что он мужчина, не дает тебе право на легкомыслие, - отрезали Хуа Чэна. - Господин Се… - Тиан Йен набрал в грудь воздуха, а потом, выдохнув, наконец решил говорить. – Ваш любовник наверняка очень нежен и талантлив. Я не видел никого прежде, кто бы так любил и уважал своего партнера. Так же он не видел, чтобы Хуа Чэн краснел, но это была совсем другая история. На пациента врач сейчас не мог посмотреть, но был уверен, что тот тоже смущен. - Конечно, он вас утешит и поласкает психику лучше любого мозгоправа, но вы вернетесь к тому, что и было. И то, что было, не норма. - Йен… Тиан зыркнул на Хуа Чэнджу и тому пришлось смириться. Есть ли смысл спорить с врачами такого уровня? - Я знаю, что похожее уже случалось. Вы проработали ту травму? Се Лянь едва заметно удивился осведомленности врача, с трудом удержавшись, чтобы не глянуть на Хуа Чэна, но не стал врать, едва заметно отрицательно мотнул головой, потупив взор. Он не считал проблему настолько критичной, чтобы работать над ней вместе со специалистом. Хотя и признавал, что проблема есть. Ему до сих пор иногда снятся кошмары с тем днем. - Тогда сейчас самое время. Они все трое молчали, Се Лянь недоуменно глянул на врача и тот продолжил. - Когда вы беззащитны и беспомощны отдаться во власть другого человека. Но этот человек будет самым добрым, нежным и родным для вас. Хуа Чэн нахмурился, он сомневался, что это хоть каким-то боком правильно. Разве что одним. Вместо обнимашек, и ласк он просто пойдет дальше. Но учитывая, что они прежде этого не делали, правильно ли делать это в первый раз в такой ситуации? Поэтому Хуа Чэн покашлял в кулак. - Мы еще не, - негромко признался он. Тиан Йен поднял на него такие огромные глаза, что у парочки перед ним синхронно запламенели уши. Когда врач снова заговорил, его тон сменился, став отстраненным деловым: - Действие укола пройдет полностью примерно через два часа. Если завтра будет кружиться голова, или будет еще какой-то дискомфорт, учащенное сердцебиение или просто какие-то странные боли, следует прийти к нам в больницу. Насчет остального, так как я все-таки не психолог, я бы предложил обратиться к нему. Хуа Чэну даже послышалась в конце привычная ирония их главного врача (не в том смысле, что он занимал роль главврача – это был другой человек, а именно главного по важности для них, все самые сложные операции Хуа Чэн поручал именно ему). Прошептав Се Ляню, что он сейчас вернется, У Мин вышел следом за доктором. Закрыв дверь, они остались вдвоем в коридоре. Хуа Чэну редко когда было неловко, смутить его тоже было сложно, в основном удавалось только Се Ляню. - Ничего не говори на эту тему, - предупредил его врач. - Йен… - Ты не можешь и не обязан думать обо всех сразу, когда ты не в себе. Я прекрасно понимаю, что тебе было не до мыслей обо мне. Тиан Йен, сжал его плечо. - Чэнджу, расслабься. Но Хуа Чэн только вздохнул. Боль потери не уйдет никогда. Те, кто говорят про время, которое лечит, всего лишь пытаются утешить, не зная, что сказать. - Как там Ян Ян? Врач только улыбнулся. - Ты ее видел совсем недавно. Как она? – вернул вопрос врач. Хуа Чэн слабо улыбнулся в ответ на такую же улыбку друга. - Ты знаешь, быть может, забвение – это благо. Если она вспомнит… Как она будет жить? Хуа Чэн не знал, что ответить. Не помнить того, кого любил больше жизни и потерял, это счастье? Если бы он потерял гэ-гэ, и мог забыть его навсегда, разве он был бы счастлив? Трудно даже представить. У Ян Ян и не было выбора. То, что она жива, пусть и не помнит своего мужа, это уже чудо. То, что она счастлива и снова любит его, это ли не счастье? - Ты боишься, что она вспомнит? Тиан Йен покачал головой. В его взгляде было слишком эмоций. - Она вспомнит. Рано или поздно вспомнит, потому что ее амнезия частичная. Что я тогда буду делать? - Будешь рядом. Тиан Йен улыбнулся. Хуа Чэн всегда полон коварных планов, но иногда он очень прост. - Пока я пытаюсь убедить ее, что она меня достойна. Ян Ян очень переживает, что больше не сможет иметь детей. Ей, конечно, это кажется очень критичным, и она настойчиво желает мне лучшей доли. Хуа Чэн усмехнулся, но усмешка его была полна боли. Когда она узнает, что у них мог бы быть ребенок, и они его тоже потеряли… Ей не станет легче. Все будет только хуже. С той лишь разницей, что теперь они не одни. У них есть семья, клан, который о них позаботится. Когда Тиан Йен ушел, Хуа Чэн вернулся к Се Ляню, закрыв дверь в спальню и сев на кровать, он взял его за руку. Если сначала Хуа Чэн представлял, что делать, то после слов врача и его взгляда, как на непутевых детей, он, как и положено “ребенку” перестал представлять, что ему делать. Сам Хуа Чэн прекрасно знал, что сам он далеко не нормальный человек, но так же знал, что никогда не пойдет к психологу, чтобы стать нормальным. Он был тем, кем был и вполне себя устраивал. А вот гэ-гэ в его понимании был самым нормальным из нормальных, самым лучшим, самым светлым человеком на свете, на которого свалилось столько всего, но он все равно остался белоснежен. Так как может “ненормальный” помочь “нормальному”? Его едва заметно потянули на себя, поэтому Хуа Чэн подчинился, скидывая сапоги и залезая с ногами на кровать. - Сань Лан? – позвал его Се Лянь. Его голос еще не окреп, поэтому был очень тих. В таком голосе очень трудно разобрать эмоции, но Хуа Чэн чувствовал беспокойство своего гэ-гэ. – Посади меня… Хуа Чэн коротко кивнул, приподнимая за плечи, и устраивая с комфортом на кровати, подкладывая подушки под спину. Руки Сэ Ляня безвольно лежали поверх одеяла, а сам он о чем-то думал и что-то хотел сказать, но молчал, не глядя на Хуа Чэна. Тот тоже думал о том, что надо переодеть гэ-гэ в пижаму. Плащ, который он снял, надо отнести в стирку, потому что запах чужой крови мог угнетать Се Ляня. Но когда У Мин приподнялся с кровати, пальцы Се Ляня дрогнули, а губы прошептали: - Не уходи. Хуа Чэна буквально замкнуло на месте. Он подумал о том, что в прошлый раз он тоже ушел. Ушел ради гэ-гэ, ушел за помощью. А быть может стоило остаться. Нет, не делать того, что гэ-гэ не хочет, и не уговаривать его на это, само собой! А просто остаться рядом! И сейчас им совершенно не нужно делать лишних, поспешных шагов. Все будет в свое время, главное быть рядом! Поэтому он, стянув с себя штаны, нырнул под одеяло, устроившись где-то между ног гэ-гэ, так чтобы головой упираться ему в живот, и обнимать руками за талию. Руки Се Ляня теперь оказались на его волосах, касались его щек и ушей. Хотя Се Ляню это давалось с трудом, им обоим это очень нравилось. Хуа Чэн наслаждался, как тот едва слышно мягко шепчет его имя. Хуа Чэн повозился, чтобы лишний раз поласкаться будто большая кошка, и покрепче стиснуть своего гэ-гэ. - Больше я никуда не уйду. Никогда, - уверенно пообещал он. Они обнимались так довольно долго, пока руки Се Ляня не упали. Хуа Чэн забеспокоился и приподнялся, но его гэ-гэ просто спал, тихонько улыбаясь. Какое-то время У Мин смотрел на эту улыбку, размышляя, удалось ли вернуть гэ-гэ привычное тому спокойствие. Ведь это не просто какой-то эпизод. Его дядя осознанно давит на одни и те же точки. Хуа Чэн вздохнул про себя. Цзюнь У не был слабым противником, но и не был приятным. Как и в случае с Хэ Сюанем, Хуа Чэн собирался дать Се Ляню возможность отомстить за своих родителей, но не хотел, чтобы тот марал руки. В конец концов, это не только месть его гэ-гэ, это и его месть, за Се Ляня. Хуа Чэн горько улыбнулся. К сожалению, не только. Столько имен всплыло разом в голове, Йен и Ян Ян в том числе. Тех, кто точно так же вместе с ним работал, только ради одного, чтобы тот, кто превратил их жизнь в кошмар, познал подобное. Хуа Чэн нежно коснулся щеки Се Ляня, уводя ладонь под голову, и аккуратно уложил его на подушки. Стянув рубашку через голову, не желая возиться с пуговицами, он улегся рядом, прижав свою любовь к себе двумя руками. Больше он никогда его не отпустит. ** Хуа Чэн резко проснулся, почувствовав себя зябко. За окном все еще была непроглядная тьма. Комнату едва заметно освещал ночник, его мягкий свет никогда не мешал спать, но делал спальню слегка волшебной. Се Ляня в кровати не было, и его тут же подбросило. Но пока он уселся на кровати, потирая лицо, чтобы до конца проснуться, Се Лянь уже вернулся. - Привет, - Се Ляня схватили за руки и утянули на кровать, усадив на колени и обняв. – Я ходил пить. Ты бы поспал. Хуа Чэн ощупал своего гэ-гэ. Казалось, тот немного замерз, ночи были уже не такими теплыми, но в особняке было совсем не холодно. Выходил на улицу? Сжимая руки, он невольно заметил, что они слегка влажные. Ходил умываться? - А ты? – Хуа Чэн видел и сам, что сна у его гэ-гэ ни в одном глазу. - Мне не хочется, - неловко признался Се Лянь. Хуа Чэн пытался понять, что у гэ-гэ на душе. Думает ли он сейчас об уже вчерашнем? Все еще переживает? Хуа Чэн никогда не оказывался в подобной ситуации, он мог только умом понимать, насколько это унизительно. Вчера он тоже испытал такой стресс, с которым мало что могло сравниться в его жизни, но его отпустило, как только он увидел, как гэ-гэ улыбается сквозь сон. Вряд ли все было так просто для самого Се Ляня. Хуа Чэн не собирался спрашивать, но вопрос как будто висел в воздухе. Се Лянь тихонько вздохнул, мучая пальцы рук. Он не мог рассказать, что вчерашнее отпустило его через сон. Вернее, через кошмар. Он не мог рассказать, что ему снилось такое, что пришлось идти в ванну, обливаться холодной водой, а потом идти до кухни, пить что-нибудь холодное, чтобы унять жар, охвативший все тело. Сейчас, в объятьях Сань Лана, он понял, что даже слегка замерз. Сон все равно всплыл в памяти. Сначала это был кошмар, из которого он никак не мог проснуться. Его ноги и руки были связаны так, что было не двинуться, мышцы бедер и запястья буквально сводило от боли, эта была та самая вчерашняя боль, когда он прилагал все усилия, чтобы двинуться, но не мог. Его горло будто пережимала удавка, не давая сделать даже маленький вдох, а шрам на щиколотке стал снова ныть. Во сне Се Лянь мог разглядеть, как края шрама разошлись, и кровь медленно стекала вниз по ноге… Вокруг был слышан тот ужасный смех, который делал сон слишком похожим на реальность. Те же самые разговоры о том, кто же будет первым… Се Лянь совсем потерял ощущение, что это сон. Ему было так же страшно, как в реальности. Его трясло, его знобило, ему было тошно. Его губы непроизвольно, как мантру, шептали только одно имя. То самое имя, что, казалось, было с ним две жизни. Две такие разные вечности. Пусть вечность у людей абстракция. Лишь самый-самый дальний уголок сознания понимал, что это просто сон. Но этого было недостаточно, чтобы проснуться, чтобы успокоиться. Повторяя имя, которое он придумал сам одному брошенному ребенку; которым наделил того, кто появился перед ним внезапно, протягивая руки, и тоже стал его не просто опорой, а его семьей… Се Лянь понимал, что только этот образ спасает его психику сейчас. - Это буду только я, - Се Лянь замер, там, во сне, ему получилось наконец сделать вдох, а голову перестал сжимать болезненный обруч. Этот голос он узнал бы из тысячи. Будто его мантра действительно смогла вызвать его, если и назвать его демоном, то для него самым прекрасным на свете. Будто окруженного красным и белым из серебряных бабочек и белоснежных и алых цветов… В тот момент Се Лянь осознал, что находится уже не в том офисно-жилом здании, а там, где выступал когда-то, в той самой комнате, куда сбежал, пытаясь спрятаться. - Я больше не уйду, - этот голос был спасением от любого страха, от любого ужаса. От него уходила боль, исчезали раны… В прошлый раз во сне Хуа Чэн ласкал его, заставив кончить. В этот раз… Се Лянь ядовито вспыхнул. Но и во сне он не мог сдержать ни красок, ни обжигающего жара. Там во сне он бесстыдно подался чуть вперед, раздвигая бедра и открыто предлагая себя. Его смущение было сметено его же желанием. В этот раз У Мин вошел в него. Одним движением, сразу до конца. Се Лянь остро помнил это ощущение, сладости и свободы. Сразу путы, что сковывали руки и ноги исчезли, он смог обнимать его, продолжая наслаждаться. Се Лянь подозревал, что в реальности все должно быть иначе. Не может быть так просто, не может быть так сладко! Пока у них была вынужденная передышка в работе из-за оползня, он немного полюбопытствовал в интернете, как это происходит, и сейчас морально был готов. Если это Сань Лан, он вытерпит боль. Сон всего лишь сон. Так как во сне, не может получиться, но наверняка будет не только боль. Тот сон вернул его в реальность, заставив мозг осознать, что кошмара нет, кошмара не случилось и не случится. Все хорошо. Сань Лан спит рядом. Се Лянь проснулся резко, судорожно глотая ртом воздух. Его организм хотел продолжения, страдал от неутоленного жара, но в остальном… Се Лянь с любовью взглянул на спящего Сань Лана. Тот подарил ему настоящую свободу от оков. Позволил быть собой и всегда был готов прийти на помощь. Сейчас Се Лянь ощущал себя, как никогда хорошо. Будто прошлое окончательное отпустило его. Тогда он едва заметно коснулся щеки Сань Лана в тонком поцелуе и отправился в ванну, а потом на кухню… В тот день, когда Се Лянь читал об особенностях такого секса, на самом деле он много что просмотрел, из самых разных других областей, потому что ему банально было нечего делать, и снова невольно наткнулся на совершенно разную информацию о Хуа Чэне. Кое-что, в купе с другими мелочами, которые он отмечал и замечал все это время, в том числе тот странный разговор с доктором, который знал лишнего, навели его на очень странные мысли, в которые так просто было не поверить. Но он никак не мог отделаться от этих мыслей, интуиция говорила ему, что он прав, поэтому сейчас он очень нежно гладил Хуа Чэна по щеке и шее. Как такое может быть? Разве судьба может быть так добра к нему? - А что хочется? Се Лянь прошептал на ухо. Мужчина под ним ощутимо смутился и не спешил с ответом. Он так долго медлил, что Се Лянь невольно смутился тоже. Он слегка отдернул руки, собираясь встать с колен Хуа Чэна. Лицо Се Ляня пылало. Ему было слишком неловко и даже стыдно. Пристать с такими пошлостями к уставшему человеку! Сань Лан наверняка безумно хотел спать, и за прошлый день он вымотался наверняка не меньше. Ведь Се Лянь исчез фактически не предупредив, он догадывался, каких нервов стоило все это Хуа Чэну. Но его схватили за запястья, стоило ему лишь привстать. - Ты не все знаешь обо мне, - хрипло сказал Хуа Чэн. – Что если… Когда узнаешь… Ты пожалеешь об этом? Его руки сжимали с силой, но Се Лянь чувствовал не свою боль, а Сань Лана. - Глупый… - Се Лянь придвинулся к нему, втягивая в нежный поцелуй. Хватка на руках ослабла, потом руки отпустили, но при этом крепко обняли за спину. - Ты тот, кто ты есть. Другим ты не будешь, - уверенно сказал Се Лянь, когда разорвал поцелуй и прижался к Хуа Чэну. Неважно, что было в прошлом, Се Лянь был уверен, что достаточно хорошо знает этого человека, чтобы понимать на что он способен, а что не совершит никогда в жизни. - Что, если ты будешь упрекать себя за это? – вдруг спросили его. – Что, если получится, что ты нарушил свои принципы этим? Се Лянь сжал щеки Хуа Чэна, чувствуя, как тот дрожит. Се Лянь чувствовал, как его сердце тоже трепещет. Может ли он верить своей интуиции, своим выводам? Если он все-таки ошибается, то он сильно ранит человека перед собой, сказав эти выводы вслух. Но мысль, что он не ошибается, пустила его сердце в безумный ритм. И все же, смиряя себя, Се Лянь нашел в себе силы совершенно спокойно сказать: - Какие принципы я нарушу? Ты же не ребенок, мы уже много чего сделали. О чем ты? Твоя деятельность вообще к этому отношения не имеет. Так что я могу нарушить? Хуа Чэн внимательно смотрел на него, лаская взглядом. Это было выше его сил, оттолкнуть сейчас Се Ляня. Но и сказать правду он все так же не мог. Он чувствовал, что загнал себя в угол, но гэ-гэ снова так нежно и тепло ему улыбнулся, что Хуа Чэн не мог не приникнуть к нему в жарком поцелуе. - Уверен? – спросил он, когда оторвался от него, чувствуя, как внутренний жар разливается в их телах. Се Лянь кивнул, но опустил ресницы. Хуа Чэн ласково поцеловал смущенного парня. - Я невовремя начал все это, да? – тихонько спросил Се Лянь, заставляя Хуа Чэна испытывать такой список чувств, что лучшей идеей было сбежать с Се Лянем на руках в ванну, чтобы доказать, что очень даже вовремя! - Не надо меня так намыливать! – Се Лянь был возмущен, но Хуа Чэн лишь посмеивался, его гэ-гэ выглядел очень мило, будучи весь в пене. Сань Лан коснулся пальцем его носа, оставляя пену и на кончике носа. Он так переживал о гэ-гэ, что умудрился своими сомнениями доставить ему боль. Заставить думать, что его не желают! Хуа Чэн никогда не думал, что сможет так ошибиться. - Не надо… Там… Не надо! – Се Лянь был в шоке. Он смотрел огромными глазами на Сань Лана, сжимая его плечи и пытаясь расслабиться. – Я сам! Там я сам! Хуа Чэн слегка усмехнулся, целуя его. - Все нормально. Это же я. Се Лянь потихоньку смирился и расслабился, чуть расставив ноги и расслабив бедра, позволяя и это. Лишь тихонько постанывал, догадываясь, что Сань Лан делает чуть больше, чем надо для просто гигиенических процедур. Мыться вдвоем в душе было очень удобно. Можно было бы даже продолжить прямо здесь, но идея не подходила для первого раза. Хуа Чэн, убедившись, что Се Лянь прекрасно тянется, легко принимая его пальцы, решил не усердствовать в смущающих методах. Его гэ-гэ и так было неловко, он смотрел в сторону, будучи красным как маков цвет и что-то бурчал себе под нос. Хуа Чэн не мог не умиляться ему, улыбаясь. Смыв пену, он наскоро вытер их обоих и слегка просушил длинные волосы Се Ляня. В комнате Се Лянь остановился возле кровати, тревожно разминая руки. Он начал волноваться. Хуа Чэн видел, как тот прикусил губу, не глядя на него, будто потерявшись в мыслях. Се Лянь же вернулся мыслями к своему нулевому опыту. Если Сань Лану с ним не понравится? Даже в нормальных парах было столько историй, что после первого раза возлюбленные расходились. Сейчас он думал, что может, он действительно начал все это невовремя? Се Лянь прокручивал слова Хуа Чэна. Быть может, тот хотел сначала признаться ему? Признаться в том, кто он на самом деле? Тогда это значит, что его интуиция, его выводы, верны! Тогда не лучше ли подождать? Се Лянь очень сильно взволновался, думая, что он заставляет У Мина спешить! Он прикусил губу, чувствуя отчаяние. Он переживает за У Мина и страдает от своих глупых надежд! Он так хочет, чтобы выводы были правильными, так надеется на это, но в то же время понимает, что если он ошибся, то какая разница, если он любит Сань Лана, любит больше жизни? И все же, эта надежда всколыхнула все его естество. Очнулся Се Лянь, когда его не только уложили на кровать, но и улеглись сверху, целуя шею. Этот вес было безумно приятно ощущать. Будто его полностью закрыли от внешнего мира. Поцелуи были привычно нежными, Се Ляню, казалось даже, что его просто пытаются успокоить. - О чем ты так задумался? – спросил Хуа Чэн мягким голосом. – О вчера? - Нет… - О… - кажется Хуа Чэн попытался скрыть свои удивление и радость отрицательному ответу, и потерся щекой о его шею. Се Лянь не мог не усмехнуться. Он часто сравнивал Сань Лана с грациозной хищной кошкой, и сегодняшний день не был исключением. Этот опасный хищник мог загрызть насмерть, но с ним он был ласков, нежен и игрив. Вот и сейчас Хуа Чэн смотрел на него ясным взглядом полным любви. - Что… Се Лянь не мог сейчас сказать правду о своих душевных муках. Он просто смотрел на любимое лицо, находя все больше и больше сходств, не веря, что мог быть так слеп. Он все время думал, что не узнает его в толпе за столько лет, что пройдет мимо. Он и не узнал, хотя был рядом. Как он мог не узнать этот прекрасный удивительный цвет… Не понять намек, скрытый в кулоне. Се Лянь ласково провел пальцами под глазом Хуа Чэна. Как мог не понять, почему доверился ему с самой первой встречи… Кажется, его подсознание узнало его само, оставив мозг заблуждаться дальше… Неужели? Се Лянь пытался не дать надежде расцвести в душе, чтобы потом не расстроиться, но это было невозможно. Это не могло быть совпадением. Те тридцать три имени, что когда-то Фэн Синь не дал успеть ему дочитать до конца, и которые он дочитал недавно, не могли быть случайностью. Хуа Чэн отомстил всем, кто был в том лагере, кто издевался над ним, выгоняя из лагеря. Под раздачу попали все, кроме Му Цина. И Хуа Чэн в то время все еще никак не пересекался с ним… Десять лет… Десять лет он был вдали от него. На то наверняка были причины. Се Лянь, сняв повязку с глаза Хуа Чэна и притянув его к себе, чтобы нежно поцеловать, обнимая за шею, с болью думал об этих причинах. Сейчас его мозг вспоминал абсолютно все мелочи, все реакции Сань Лана. - Я ничего не умею… - надо было что-то ответить. Се Лянь вспыхнул. Он сказал это, чтобы не говорить о том, что волновало его на самом деле, но внезапно попал в точку. Его смущало, что он ничего не умеет до сих пор. Хотя это было немного глупо. Хуа Чэн некоторое время оторопело смотрел на него, а потом слегка усмехнулся, проводя носом по щеке, опаляя ее своим дыханием, чуть щекоча. - Как это ничего? – коварно осведомился Хуа Чэн. Се Ляня смутил этот очаровательный, остро намекающий тон. Хуа Чэн склонился к его уху, рассказывая, что именно его гэ-гэ умеет. Се Лянь попытался его оттолкнуть, чувствуя, что от жара просто сгорит. Надо же говорить такие пошлости и совершенно не смущаться! Слушать, как именно он сосет и как именно пускает в себя пальцы было просто выше его сил! Оттолкнуть Хуа Чэна не получилось, но тот приподнялся, наблюдая за своей поверженной булочкой. Се Лянь был слишком смущен, чтобы смотреть на него, но при этом, кажется, все лишние мысли отпустили его. Хуа Чэн провел рукой по шрамам на лице, раздумывая не надеть ли повязку обратно. Ему очень хотелось быть красивым перед своим любимым гэ-гэ. Се Лянь заметил это движение и взгляд, брошенный в сторону повязки. Поэтому он тут же взял его за обе щеки и потянул на себя, заставляя почти падать на него, а потом глубоко целовать. Так, чтобы его любимый человек не страдал. Нет, Се Лянь никогда не скажет, что ему “не важно”, потому что Хуа Чэну это важно. Но Се Лянь любил его таким, какой он есть, и он всегда будет самым красивым для него. Это он и прошептал Сань Лану на ухо. Самым красивым, самым лучшим, без всяких “но”. Хуа Чэн не выдержал, загнав своим порывом Се Ляня к изголовью кровати, и стянул с него пижамные штаны. Оглаживая длинные стройные ноги, он подобрался к бедрам и сжал их. Сам он потянулся к Се Ляню, и тот не мог не раздвинуть ноги, чтобы пустить Сань Лана ближе к себе, чтобы дать себя крепко обнять за талию и спину, а потом медленно потянуться к губам. Сань Лань так внимательно за ним наблюдал, что Се Лянь чувствовал, что от переполнившей его сердце любви, ему даже больно. Поэтому он первым коснулся красиво очерченных, таких ярких сейчас губ. В тот же момент, побежденный ответным напором Хуа Чэна, Се Лянь ударился затылком об изголовье кровати. - Ой… Прости… - ошеломленно прошептал Сань Лан, но Се Лянь только тихонько рассмеялся. Ему, конечно же, не было больно. Хуа Чэн улыбнулся в ответ, слегка успокоившись. Но вот он снова продолжил, приникая в терпком поцелуе к своему гэ-гэ, заставляя того стонать ему в рот, от глубокого, слишком далекого от понятия “невинный”, поцелуя. Одновременно с этим раздвигая его ноги, согнутые в коленях, в стороны. Как Се Лянь и догадывался, Хуа Чэна действительно слишком возбуждала эта поза. Се Лянь чувствовал, что он слегка дрожит. Это было не только ответное возбуждение, это было и волнение. Почему так? Се Лянь резко вспыхнул, потом попытался не крутить отрицательно головой, чтобы не смущать Хуа Чэна своими мыслями. Неужели тогда? Се Лянь помнил, как У Мин на него смотрел в тот день. Но тогда он не отдавал себе отчета в этом взгляде. Все, о чем он думал, чтобы подросток не увидел еще больше лишнего! Слегка испуганный своими же мыслями, он вдруг вздрогнул, когда его лизнули. - Сань Лан… - Се Лянь сомневался, что там стоит делать что-то такое, пусть они и хорошо помылись в ванной… Но он был прижат к спинке кровати, под поясницей у него была подушка, так что сбежать он не мог, а Хуа Чэну было очень удобно растягивать его не только пальцами. Се Лянь не мог не застонать. Его возбуждение росло на глазах, и он не мог больше ни о чем другом думать. - Сань Лан… Не… надо… - свободной рукой Хуа Чэн принялся ласкать член гэ-гэ, заставив того вскинуть подбородок и закусить губу. Его пробило резкой волной возбуждения и бедра сначала слишком сильно напряглись, а потом расслабились, позволяя ласкать его так, как хочется Хуа Чэну. Се Лянь не смог долго наслаждаться, он начал паниковать, пытаться сбежать. Все потому, что он реагировал слишком остро и считал себя неправильно пошлым. В его понятии организм девственника не может себя так вести. Он читал, что должен быть зажатым, ему должно быть больно. Уж точно он не должен вести себя как ночная бабочка, толкаясь на пальцы и страстно стонать! Се Лянь был в ужасе от себя. В голову полезли картинки того дня. От афродизиака он вел себя похоже? Так же? Но сейчас в его крови точно ничего не было! Его запястья поймали, потом уложили вниз, на спину. Се Лянь невольно перестал вырываться. Разве Хуа Чэну не нужна была именно та поза, чтобы удовлетворить воображение? Он попытался сесть обратно. Пусть его это смущало и напрягало, он хотел, чтобы Сань Лану было максимально хорошо. Но ему не дали, придержав бедра. - Куда ты пытаешься сесть… - глухо спросил Хуа Чэн. – Пожалуйста, гэ-гэ… Подними ноги. Если не готов, я пойду в ванну. Просто не могу терпеть. Хуа Чэн вытер рот, чувствуя, что мозг от возбуждения почти не готов мыслить, как человек. - Сидя… - Не хочу. Хочу войти и лечь на тебя. Ты мой. Только мой. К тому же сидя тебе будет больно. Нет. Се Лянь оторопел, чувствуя, что просто ошеломлен накатившими на него чувствами. Этот человек! Се Лянь выдохнул. Насколько же Хуа Чэн, говоря о своих желаниях, продолжает думать о нем. Се Лянь подтянул ноги повыше, позволяя Сань Лану действовать. Когда в него толкнулась крупная головка, он смог только пораженно выдохнуть, чувствуя, как растягиваются подготовленные мышцы, и как она медленно проникает внутрь. Он тут же в испуге крепко сжал ее. Он держал его член во рту, поэтому прекрасно представлял размеры, которые сейчас были внутри него! - Сань Лан! – Се Лянь был испуган. В него вошло. Ему казалось, что он какой-то неправильный. Такой большой член, так легко проник в него, пусть только головкой, но… Он не испытывал боли, только какое-то натяжение, которое почему-то доставляло ему удовольствие, а не то, как писали… Что надо просто перетерпеть, пока член не упрется в место, способное доставить удовольствие. - Гэ-гэ… Я нас обоих хорошо смазал, расслабься. У тебя хорошо получалось. Се Лянь сглотнул, глянув на тумбочку. Значит, едва заметный аромат клубники ему не почудился?.. - Не больно? - Нет… - смутился Се Лянь, но его лицо развернули за подбородок и жадно поцеловали. А потом толкнулись, стоило тому отвлечься на поцелуй. Се Лянь судорожно застонал, шире раздвигая бедра и пытаясь выше поднять колени, а потом смущаясь. - Не надо напрягаться. Мне нравится, как ты реагируешь, - прошептал Хуа Чэн, сглатывая. Он снова вошел глубже, не пытаясь скрыть свое удовольствие от глубокого погружения. Се Лянь же ошеломленно застонал, остро чувствуя движения внутри, и как Хуа Чэн постепенно заполняет его. - Обхвати меня ногами, - возбужденно сказал Сань Лан. Хуа Чэн едва сдержался, чтобы не кончить, когда Се Лянь послушно сделал это. Се Лянь увидел, как у Сань Лана покраснели уши. Он сам тоже снова вспыхнул. Се Лянь вдруг понял, что тому нравится, как он старается принять его. Быть послушным и расслабляться, принимая глубокие проникновения. Се Лянь обнял его за шею, привлекая к себе, принимая часть веса Хуа Чэна на себя и расслабляясь сзади, стараясь позволить Сань Лану абсолютно все. Он был очень старателен, но сам сходил с ума. Он чувствовал, что просто не может не кончить от таких погружений. Казалось, У Мин заполнил его полностью, без остатка. Эти сладкие, жгучие движения терпеть не было никакой возможности. Он отчаянно старался держаться, сглатывать стоны, но это было выше его сил. Ему слишком нравились эти ощущения. Удовольствие накрывало его с головой от каждого толчка. Он не был готов к подобному. Он готовился совсем к другому! Терпеть, страдать, хоть как-то доставить Сань Лану удовольствие… Но сейчас, он, цепляясь за плечи Хуа Чэна, пребывал в полной растерянности от своих ощущений. Хуа Чэн быстро подвел его к грани, совершенно не собираясь выбрать менее сладкий для него темп. Поэтому Се Лянь кончил, подавив судорожный стон. Он начал крепко сжимать член Хуа Чэна, а тот замирал в своих движениях, не сбивая, помогая излиться до конца в нескольких движениях. А потом Се Лянь снова расслабился. - П-продолжай… - смущенно прошептал он, приглашающе двинув бедрами в нужную сторону, будто притягивая к себе. Хуа Чэн снова продолжил, глядя на смущенного сверх меры гэ-гэ. - Ты точно хочешь дальше? – спросил он на ухо. – Я могу просто… - А ты? Тебе не… Се Лянь посмотрел глазами между их разгорячёнными телами было довольно липко. - Меня не смущает ничего, что относится к тебе, - прошептал Хуа Чэн. – И я правда очень хочу в тебя кончить. Но я не хочу, чтобы тебе было больно. - Мне не больно, - тихонько признался Се Лянь. – Продолжай. Ему не было больно, но он невольно почувствовал жжение по стенкам, поэтому глянул на тумбочку. - Сейчас, - тут же понял его Хуа Чэн, добавляя смазки. Хуа Чэн видел его смущение, но толкнувшись в очередной раз, убедился, что его принимают без боли. Мало того, он вполне способен довести гэ-гэ до конца еще раз. Се Лянь, постанывая уже в голос, чувствовал, что ему хочется наслаждаться дальше и в то же время испариться прочь! Он снова возбудился и готов был кончить. Он чувствовал, что сзади уже все слишком подозрительно мокро, но, кажется, Хуа Чэн не собирался оставлять его и себя без повторного конца. Се Лянь не мог сдержать жар. Вот сейчас скользило особенно хорошо, а толчки доставляли особое наслаждение, так что сдерживаться было тяжело. Се Лянь невольно глянул вверх, на альков кровати. Ему было слишком хорошо, но он начал чувствовать дрожь в бедрах, поняв, что все-таки подошел к физическому пределу для собственного тела. Мысленно он собирался терпеть до конца, но когда Се Лянь слегка нахмурился, Хуа Чэн тут же это заметил, касаясь рукой напряженного члена и тут же давая Се Ляню возможность разрядиться, а сам кончая второй раз, потому что уже и так был на пределе. Поднявшись над ним, на вытянутых руках, он видел, как гэ-гэ под ним имел совершенно потерянный смущенный вид, тяжело дыша, тот пытался прийти в себя, и выглядеть привычно, чего у него, конечно, не получалось. Мелко двигаясь, Хуа Чэн осторожно вышел из него, слушая протяжный стон своей булочки. Его бедра слегка дрожали, может не только от перенесенного, но и банально от пота и прохлады. Хуа Чэн навис над своим гэ-гэ. - Сань Лан? – на него наконец-то посмотрели. Так невинно и смущенно, что У Мин с трудом сбросил повторное напряжение. Для первого раза гэ-гэ и так слишком много позволил ему! Кажется, Се Лянь хотел что-то спросить у него, но не решался. Хуа Чэн смотрел на него, а потом не в силах бороться с собой, упал на него, зажимая в объятьях. Он так крепко обнимал и судорожно целовал его, что Се Лянь запросил пощады, нежно рассмеявшись и прильнув к груди. - Что тебя так смущает? – тихонько поинтересовался Хуа Чэн. - Ты, наверное, ожидал другого… Хуа Чэн невольно усмехнулся. - Другого я точно не ожидал! Мне нужен только ты!* Се Лянь не мог не фыркнуть, а потом слегка стукнул его по плечу. - Я серьезно. - Гэ-гэ… - Хуа Чэн глубоко вздохнул, а потом вжал Се Ляня в подушки, целуя. Их поцелуй длился долго, пока не обеспокоил их обоих. Се Лянь вспыхнул. - Будешь послушным? – предложил Хуа Чэн, но Се Лянь не заметил искорки в его глазах. - Да… Сань Лан не мог не облизнуться от вида, как его гэ-гэ снова раздвигает ноги. Те чуть дрожат, но он упрямо готов отдавать всего себя. Хуа Чэн, проведя рукой между его бедер, чувствовал, как Се Лянь напрягся, а потом послушно расслабился. Сань Лан заглянул в лицо своего любовника. Его гэ-гэ был обеспокоен, слегка неуверен, сможет ли он принять еще раз, и все равно готов был продолжать, даже если это доставит ему страдания. Хуа Чэн чувствовал, что избытка чувств, готов умереть. Как такой как он заслужил такого человека? Что он такого сделал, что его так любят? Он сгреб свою любовь в объятья и понес в ванну. Конечно же, он даже не думал доставлять ему страдания! И все, что он хотел предложить это пойти в ванну, и там позаботиться о нем… Но… Хуа Чэну было тяжело дышать. Ему были готовы отдать все и даже больше, чем все. От мысли, что его настолько любят, он сходил с ума. Ему не терпелось показать, что он любит не меньше! Если бы гэ-гэ попросил, он мог вырезать свое сердце и подарить, он бы сделал это! - Сань Лан! - Я тебя поласкаю и помою. - Но разве… Ты не хочешь?.. - Очень хочу. Мы помоемся, еще немного отдохнем, может доспим часик-два, и проснувшись, ты поймешь… Что нам надо было быть сдержаннее. Поэтому давай ограничимся ты руками, а я… Се Лянь попытался сбежать, но его поймали. По ванне разнесся сладкий стон. Когда они наконец закончили, смущенный, вымытый и вытертый насухо Се Лянь был усажен на кровать. - Ну прости, - Хуа Чэн сел рядом, он явно веселился, но пытался сдерживаться. - Ну как так можно! – возмутился Се Лянь, наблюдая как у Хуа Чэна проснулась совесть, и он слегка покраснел. Все дело в том, что пока он прижимал Се Ляня к раковине, доводя его до разрядки, глубоко вбирая, ему самому хватило нескольких движений собственных рук, чтобы кончить. Уж очень ему нравилось доставлять удовольствие Се Ляню и слушать его стоны. Так что Се Ляню работы, кроме общей помывки, не досталось. Хуа Чэн еще немного поизвинявшись, уложил их обоих в кровать, накрывая одеялом. Ночь выдалась бурная, но рано утром им не надо было никуда идти, так что время немного поспать у них было. Се Лянь тут же прижался к нему, будто не дулся только что. - Неужели так бывает в первый раз? – прошептал Се Лянь. Ему было неловко. Он уже все сказал Хуа Чэну в прошлый раз, но все равно находил себя неправильным. Его покрепче обняли. - Мне очень понравилось. Я чувствовал, как ты стараешься, гэ-гэ. Не надо себя очернять и накручивать. Ты самый классный. И мой единственный любимый человек. Все, что ты сделаешь, будет правильным. Отдохнешь и повторим. Се Лянь расслабился, услышав нежные слова. - Закрепим успех? – слегка поиронизировал он. - А то, - фыркнул Хуа Чэн, нежно целуя своего гэ-гэ в висок. – Спокойной ночи, гэ-гэ. - Спокойной ночи, - Се Лянь поцеловал его в щеку, и про себя добавил: - А-Мин.