Маскарад

Когда ты много работаешь, отпуск чаще всего бывает очень кстати. Он позволяет не только отдохнуть физически и морально, но и порефлексировать. Но когда этого отпуска много, а ты по натуре трудоголик, то невольно начинаешь нервничать. Фэн Синь прекрасно знал своего любовника и друга. Не мог тот сидеть почти три недели без работы, пусть Фэн Синь активно устраивал его пустой досуг. Где они только не побывали! Куда только не съездили и не сходили. Было очень весело и здорово. Они путешествовали и вдвоем, и втроем. Мать Цоцо выписали домой. Фэн Синь ходил помогать ей через день, хотя и не оставался на долго, а сам Цоцо с удовольствием жил на два дома, выпросив у матери разрешение жить у них хоть все время. Цоцо нравилось у них, но бросить сейчас мать он, конечно, не мог. Хотя Фэн Синь старался самое сложное или взрослое брать на себя. Тем не менее, Фэн Синь считал, что три недели для Му Цина это слишком. У них не было сейчас своего агентства. Цзин Вэнь исчез, и Фэн Синь не питал на этот счет иллюзий. Если тот и жив, то его существование похоже на жизнь в Аду. Хуа Чэн, злопамятный и мстительный, когда дело хоть краем касается Се Ляня, это Фэн Синь видел и сам. Поэтому Фэн Синю всегда было боязно, не перекинутся ли в итоге эти чувства и на самого Се Ляня? Зло всегда остается злом, в какие одежды бы не рядилось, кем бы не прикидывалось. При этом Фэн Синь не мог не верить в Хуа Чэна, слишком много всего было пережито вместе. Он действительно думал о нем, как о своем друге. Но Му Цин? Да, они якобы помирились, якобы стали друзьями… Но сейчас от Хуа Чэна ни слуха, ни духа. Очевидно, что он не собирается предлагать Му Цину контракт и что-то делать со слухами, что распустил Цзюнь У. С ними без поддержки актеру справиться было непросто. Фэн Синь выждал какое-то время, понимая, что из менеджера ему придется стать директором, и взвалить все это на себе. Он не собирался дать такому таланту исчезнуть из-за наветов и глупых пересудов. Фэн Синь знал, что он способен в теории на это, но понимал, что, если Цзюнь У серьезен, они обречены на провал. Му Цин обнял его со спины. - Не надо. Я найду другую работу. Му Цин слабо пока представлял какую, но бороться с Цзюнь У только вдвоем? Это невозможно. Фэн Синь остался при своем мнении, промолчав и усадив их на диван, он включил телевизор. Бессмысленно щелкая каналы, он вдруг остановил палец, когда услышал знакомый голос. Хуа Чэн выглядел очень довольным жизнью, общаясь с журналистами. Се Лянь сидел с ним рядом, с тонкой улыбкой поглядывая на своего Сань Лана. Тот как раз рассказывал о том, что главное агентство Призрачного города заполучило контракт с тем, на кого давно имело виды, и лишь безответственность и глупость прошлого директора позволили им заключить договор с таким верным и лояльным человеком… Хуа Чэн, как всегда, стелил очень гладко, и все вокруг таяли. - Вы говорили, что господин Се не единственный актер, которого вы приобрели? - Да. Фэн Синь тяжело вздохнул, чувствуя, как начинает дрожать пульт в руке. Еще кто-то? Но, конечно, не Му Цин? Может, он просто объявит о Сюй Ли? Хуа Чэн взял драматическую паузу, оглядывая журналистов. - Конечно же, это мой давний друг. Фэн Синю было до слез обидно. - Но дело, безусловно, не только в этом, а в его актерских навыках. Что еще за давний друг? Что касательно новых друзей? Как ему спасти Му Цина от Цзюнь У? - Это господин Му Цин. Пульт выпал из руки Фэн Синя. Он медленно повернулся к Му Цину. Тот был на удивление спокоен. В тот момент, когда Хуа Чэн сказал про “давнего друга”, он понял, что тот назовет его имя. “Давний враг однажды станет ближе друга”, это был намек на эту старую хрестоматийную мудрость. - Почему его здесь нет сейчас? Насколько я знаю, они хорошие друзья с господином Се? - Он и его менеджер имеют право на отпуск. Как только они отдохнут, то оба вернутся к работе. Фэн Синь сжал плечи Му Цина и затряс его. - Мне это не снится? Хлопнула входная дверь. - Па! Дядя Хуа спрашивает, вы еще неделю будете отдыхать или работать уже начнете? Кажется, у него скопилось проектов для Цин-гэ. Мне показалось еще неделя его напряжет! - Про господина Му ходит много разных слухов, как вы их прокомментируете? - Все слухи ложь, и я их последовательно опровергну. Никто не смеет порочить моих актеров безнаказанно, - дьявольская улыбка смутила даже журналистов. - Насколько нам известно договор еще не заключен? Вопрос был с подтекстом, задавший его журналист был воодушевлен, и хотел продолжить эту тему, но Хуа Чэн улыбнулся одной стороной губ: - Наш договор будет подписан в ближайшее время, но все права на актера были переданы нам директором Цзин Вэнем, который на тот момент был действующим директором агентства Му Цина. Как Фэн Синь и ожидал, не каким-то журналистам поставить в неловкое положение Собирателя цветов под кровавым дождем. Цоцо уселся рядом. - О. Я там был, когда они снимали пресс-конференцию. - Это когда? – удивился Фэн Синь. - Позавчера после школы. Дядя Хуа позвал делать макияж дагэ. Так что мне написать дяде, Цин-гэ? - Конечно, я начну, когда он захочет. Цоцо обрадовался и принялся набирать сообщение. Парнишка весь светился. - Когда я почти две недели назад хотел попросить дядю помочь тебе, он сказал, что это даже не обсуждается… Потому что все решено. А тебе и папе надо просто хорошенько отдохнуть, прежде чем вернуться. Фэн Синь неловко улыбнулся. Он остро чувствовал, насколько его ребенок любит своего “дядю”, насколько им восхищен. Му Цин же смотрел в телевизор. Там Хуа Чэн со слегка меланхоличным видом ломал всю паутину лжи, что накрутил вокруг него Цзюнь У. Му Цин сжал руки вместе. Только Хуа Чэн мог не просто распутать, а так красноречиво донести до слушателей, что даже без доказательств бы поверили именно ему. Но Му Цин так же понимал и то, что было за кадром. За этими красивыми словами. Объявление войны. Теперь, когда те, кем Хуа Чэна могли шантажировать, официально принадлежат ему, Собиратель цветов под кровавым дождем сделал свой ход. И сейчас те, кто мог понять, и кто должен был понять, чувствовали этот шаг. Больше он не отступит ни йоту. И тем, кто попытается отобрать то, что принадлежит ему, предстоит прочувствовать на себе, что такое борьба с князем демонов. Только Му Цин, глядя на Хуа Чэна сейчас, сомневался, что описание подходящее. Как минимум король, может император. Ведь на его стороне и равные ему, но он все равно выше. Конференция была окончена. Вставая, Хуа Чэн вежливо подал руку Се Ляню, и тот непринужденно коснулся ее в запястье, демонстрируя в высшей степени отточенную вежливость. - Как такой как вы, может быть рядом с Собирателем цветов под кровавым дождем? – выкрикнул вдруг кто-то. Обычно после завершения конференции остальные вопросы игнорировались, иначе это могла быть бесконечная канитель. - Я с тем, кто всегда был на мой стороне. Его титулы меня никогда не волновали. - Гэ-гэ… Ты мог бы не отвечать. Се Лянь ласково улыбнулся Хуа Чэну. - Больше не буду. Идем, - и предложил ему идти. ** Се Лянь не мог сдержать своего волнения, касаясь старинного инструмента. Именно его предоставили им для съемок, потому что Хуа Чэн решил, что так будет лучше, потому что по сюжету это духовный инструмент. Конечно же, он должен впечатлять! Но Се Лянь считал, что съемки это одно, а тренироваться на нем, это уже слишком. Сотрудник музея тоже был на нервах, Инь Юй уже отводил его попить чайку, успокоить нервы. Но Сюй Ли заскочил на обед, и Инь Юй тут же, казалось, забыл обо всем. Се Лянь его и не винил. Он с улыбкой поглядывал на эту парочку. Энтузиазм Сюй Ли, принесшего перекус, поднимал настроение всем. Он не был особо шумным, но был юморным, радостным и полным жизненной энергии. - Господин Се Лянь, вы хотите чаю? – Бань Юэ появилась в дверях. Наконец-то ее выписали из больницы, и хоть она все еще была бледной, ей не только разрешили вернуться домой, но и позволили работать. Правда, Хуа Чэн выделил ей самую простую обязанность. Она должна была приглядывать за Се Лянем в отсутствие самого Хуа Чэна, но тот прекрасно догадывался, что все может перевернуться с ног на голову. Се Лянь и так относился к ней как к младшей сестре или дочери, как бы он мог что-то просить или требовать с только поправившейся девочки? Но Бань Юэ только на вид была милой и слабой. У нее были четкие указания от своего второго благодетеля, так что первому было просто так не отвертеться! Пэй Мин и Пэй Су не были такими уж близкими родственниками по крови, но сам Пэй Мин относился к Пэй Су как к единственному сыну, а Бань Юэ считал своей снохой. Поэтому Пэй Мина они тоже стали видеть намного чаще. В этот момент в их тренировочный зал, в котором кроме этого гуциня было еще три таких же инструмента попроще, вплыл мастер-гуциня – оучжэ*. Всем своим видом он излучал недовольство и превосходство, хотя и был довольно молод. Се Лянь смутился. Уж точно моложе его! Вот что значит не отвлекаться от цели… При этом был уже мастером, достойным того, чтобы Хуа Чэн настаивал на выборе именно этого оучжэ. Даже на вид всем было очевидно, что характер у молодого парня не очень, но Се Лянь лишь улыбнулся. Ли Сиантин был безумно популярен у молодежи, но и старшее поколение к нему выказывало особое уважение. Конечно же, он не был доволен приглашению в Призрачный город, подобному приказу. Ему совсем не хотелось ехать в место с соответствующей репутаций. - Не надо смотреть на меня так снисходительно, господин Се, - сходу заявил молодой мужчина. – Силой заставить прийти можно кого угодно. Инь Юй схватил Сюй Ли за плечо. Бань Юэ замерла, потому что поймала взгляд Се Ляня. - Ну раз деньги заплачены, посмотрим, какому бездарю я настолько понадобился… - Господин Ли, - начал Инь Юй, и от его голоса по спинам всех без исключений побежали мурашки, - то что… - Инь Юй, - предложил замолчать Се Лянь. – Я действительно не играл на гуцине. Звание мастерства не означает умение хорошо преподавать, но я уверен, что Сань Лан учел это и выбрал способного преподавателя. Если это его метод, почему бы не взглянуть на него. Ли Сиантин почувствовал, что от чужой тонкой иронии его впервые бросило в краску. Хуа Чэн? Сань Лан? - Давайте сядем за инструмент попроще, - пересел Се Лянь. – Что вы хотите от меня услышать для начала? - Вы играли на пианино? - Пианино, гитара, да. Ли Сиантин уселся рядом. - Сыграйте, что хотите. В голове были его старые песни. Се Ляню всегда казалось, что их было бы неплохо переложить на гуцинь… А с того момента, как его прошлое и настоящее стали единым, осколки его песен тоже начали собираться воедино, словно память решила постараться. Он не стал играть ту песню, что больше всего нравилась У Мину, Се Лянь собирался сыграть ее на пианино, когда тот наконец решится сказать ему правду, но он решил сыграть ту, что будоражила душу едва ли не больше, потому что ему казалось, он придумал ей подходящее продолжение. Оно отражало все его волнения, все переживания, недоумения и страхи, оно несло его надежду и веру, в себя, Хуа Чэна и друзей. Но была положена на старую мелодию, которую он играл не раз, выступая с гитарой в то далекое время. Сейчас он играл ее же на гуцине. Не сказать, что он вообще не прикасался к гуциню, он знал, как звучат его струны, как настраивать инструмент, и поэтому, обладая идеальным слухом, он мог сыграть что угодно сходу, подобрав на слух. Мелодия разнеслась по залу, завораживая слушателей. Каждый в ней находил свое, думал о своем, будто попадая в другую реальность. Инь Юй с трудом увидел, что Хуа Чэн появился в дверях и тоже слушает, прислонившись к косяку. В этой мелодии было что-то, что заставляло верить в себя, что-то, что возносило вверх над проблемами, но было в ней и что-то нереальное. Эту мелодию хотелось слышать вечно. Сотрудник музея, казалось, окончательно завис, но и Ли Сиантин не мог вымолвить ни слова. Когда мелодия стихла, он хотел что-то сказать, но никак не мог решиться. Тогда Хуа Чэн подошел к ним, отдавая Се Ляню его маску. - Я думал, фанат хотел встретиться со своими айдолом, и готов был предоставить такой шанс, учитывая мастерство господина Ли. Но если тому настолько не нравится это место, что он ругается на моего гэ-гэ… Ли Сиантин подскочил, замахал руками, прося Хуа Чэна смилостивиться и перестать. - Господин Се, я и подумать не мог! – он уже развернулся к Се Ляню и бухнулся рядом с ним на колени. Се Лянь сжимал эту маску, а Хуа Чэн наблюдал за выражением его глаз. Сань Лан был уверен, что Цзюнь У не будет удостоен снисхождения. Только не в этот раз. - Господин Се? Ли Сиантин потянулся к нему руками, чтобы тот обратил внимание на него, но руки его замерли на расстоянии. - Простите своего глупого фаната. Я был на всех ваших выступлениях, но я не настолько внимателен, чтобы узнать только по половине лица. Се Лянь очнулся и слегка улыбнулся. Приветливое и чуть виноватое лицо Ли Сиантина было совсем другим. - Гэ-гэ, позанимайтесь часик до обеда. На сегодня этого достаточно. У нас еще много других дел. Се Лянь тепло улыбнулся своему Сань Лану, и предложил Ли Сиантину начать урок. Се Лянь догадывался, зачем Сань Лану господин Ли. Тот был доволен популярен, и съемки их уроков наверняка сделают отличную рекламу и сериалу и самому Се Ляню. Но о финансах Се Лянь сейчас не думал. Он чувствовал, что готов летать. А еще в нем поднимался ворох отнюдь не светлых чувств. Больше он не позволит дяде вредить его семье! ** Это были первые съемки после долгого перерыва. Се Лянь чувствовал, что его даже немного потряхивает от волнения и предвкушения. Им пришлось немного перенести место съемок, поэтому ряд сцен тоже придется переснимать. Сюй Ли, кажется, совсем не переживал по этому поводу, хотя из-за этих сцен его график становился безумно напряженным. Хуа Чэн, как и обещал, загрузил его рекламой по полной. Сам Хозяин Призрачного города постоянно что-то обсуждал с Мэй Няньцином, который почти полностью воспрял духом и готов был генерировать потрясающие идеи. Таким образом дорама грозила стать еще более претензионной, чем до оползня. Се Лянь очень хотел сыграть еще раз пару сцен с Му Цином, они и в прошлый раз запали ему в душу, так что он был не против ощутить это все еще раз. Как раз этот момент Му Цин и Фэн Синь появились на территории съемок. Се Лянь видел, как сначала Му Цин подошел к Хуа Чэну, а Фэн Синь сразу направился к нему. Се Лянь с легкой улыбкой наблюдал за этими двумя. Му Цин что-то нерешительно сказал, Хуа Чэн усмехнулся и что-то ответил. Му Цин слегка удивленно глянул на него, расцветая и кивая. Почти тут же он отвернулся и пошел к Се Ляню. Тому было немного интересно, о чем они говорили, но Се Лянь и так догадывался, потому что отчасти ко всему этому был причастен. Он хотел попросить Хуа Чэна помочь Му Цину, но не знал, как к этому подойти. Сказать, что они стали друзьями и быть друзьями, совершенно разные вещи. Сказать, что простил и действительно простить, иногда расходятся во времени. Се Лянь предполагал, что Сань Лану нужно еще какое-то время, чтобы окончательно разобраться в себе, но помогать Му Цину следовало уже здесь и сейчас. Цзюнь У не собирался так просто отпускать его. Казалось, что он буквально рушит мост под ногами Му Цина, лишая его всякого пути, заставляя падать в огненную бездну. Пока Се Лянь думал, как это предложить, Хуа Чэн предложил сам. - Если я буду относится к нему не как к другу своего гэ-гэ, а как к своему другу, ты не обидишься на меня? Се Лянь и не думал обижаться, но внимательно глянул на Сань Лана. Когда-нибудь они определенно начнут общаться мысленно! - Не волнуйся, я как раз к друзьям не ревную, - он намекал на Фэн Синя, но вспыхнул вместо этого Сань Лан. Пришлось убеждать его, что он не про него. - Привет! – Му Цин неловко провел руками по джинсам. – Не против снова работать вместе? Се Лянь потрепал его по макушке. - Где Цоцо? – встрял Фэн Синь, почти привычно чувствуя запах уксуса*. Только если в детстве он ревновал Се Ляня, то теперь Му Цина. А ведь ничего не поменялось, эти двое пережили многое, но всегда были только друзьями. Фэн Синю стало казаться, что их трио будет неразлучно вечно. Хотя уже не трио… Кажется, у них квартет. - Он уже в гримерке. За последние месяцы и так не подверженный гиперопеке подросток стал очень самостоятельным. - Почти все собрались. В этот раз зрителей будет много больше, чем актеров. Потому что кроме персонала есть просто сотрудники Призрачного города, которые вроде как по делам, а вроде как просто посмотреть, - заметил Се Лянь. – Но ты, если увидишь знакомые лица, постарайся не удивляться. Му Цин пожал плечами. Когда он играл, на фоне хоть потоп. Главное, чтобы не оползень. ** - Привет… - раздалось смущенное. – Можно? Се Лянь как раз отдыхал между сценами, в палатке, которую навесил для него Инь Юй по приказу Хуа Чэна. Планировалась, что Му Цин, Фэн Синь и Цоцо будут тоже отдыхать здесь, но пока Се Лянь был один, и от нечего делать принялся раскладывать столовые приборы и обеды. Обеды были модными, в саморазогревающихся коробках. Очередной писк походной техники. Раз уж Хуа Чэн взял их на пробу, у них было свое будущее в Призрачном городе. Днем было еще не особо холодно, поэтому они предпочли растянуть тенты, а не отправиться в восстановленные постройки. Этот голос он почти узнал… И тут же поднял голову. Этого человека он знал… И в тоже время нет. Разве у нее был брат близнец? Очень быстро, меньше чем за пятнадцать секунд затянувшегося молчания, для Се Ляня сложились в единую картинку все отголоски разговоров Хуа Чэна и нескольких вопросов лично от Хэ Сюаня к нему. Сейчас он видел их совсем иначе. - Заходи, - тут же предложил Се Лянь, невольно разглядывая смущенного Ши Цинсюаня. В молодом пусть и очень красивом парне совершенно невозможно было бы увидеть девушку. - Хэ Сюань сказал, ты очень волновался за меня. Пришел посмотреть, как ты играешь, и сказать спасибо. Он сказал… ты пытался меня спасти. Се Лянь подошел к нему, чтобы взять за судорожно сжатые вместе руки. Он слегка растер его ладони и поймал взгляд. - Теперь все хорошо? Ши Цинсюань уверенно кивнул, но все равно вспыхнул. - А ты… Как ты к этому относишься? - К тому, что ты теперь чувствуешь себя в своей тарелке? – Се Лянь в этот момент почувствовал, что манера Сань Лана говорить к нему прилипает очень легко. Правда Се Лянь говорил максимально мягко, приглушая иронию теплом и заботой, что звучали в его голосе. - Ты всегда будешь моим другом, Ши Цинсюань. Я за тот любой выбор, что не принес бы тебе боли. - Спасибо, Се Лянь… Как ты думаешь… остальные друзья будут так же благосклонны? - Друзья всегда все поймут. Те, кто не поймут, не могут быть друзьями. Ши Цинсюань слабо улыбнулся. Се Лянь же продолжил. - Мы идем своим путем, мы меняемся и остаемся неизменными. Тоже самое касается наших друзей. Наши пути могут разойтись, мы можем перестать понимать друг друга, но настоящие друзья всегда будут рядом, как бы далеко ни были. А кто-то не отпустит никогда. Тот, без кого наше существование станет блеклым отголоском жизни. Се Лянь указал на коробки. - Кажется, кто-то предусмотрел, что нас будет не четверо. - И даже не шесть, - улыбнулся Ши Цинсюань. – Хэ Сюань ест за троих. Но не волнуйся, теперь я заставлю его заняться здоровьем. Се Лянь кивнул, с удовольствием усаживаясь рядом. Слушать привычный веселый голос Ши Цинсюань было на удивление приятно, будто свалился один камень с души. В этот момент к ним в тент одновременно, рассуждая о чем-то забавном, зашли Хуа Чэн и Хэ Сюань. Се Лянь понял, что не может оторвать от своего Сань Лана взгляд и все-таки с трудом уставился на коробочки с едой. Но почти тут же Хуа Чэн уселся рядом, обнимая гэгэ за плечи. Это был самый спокойный счастливый обед за последнее время. Се Лянь надеялся, что так будет всегда. - У тебя же больше нет сцен сегодня? – спросил Хуа Чэн, когда они остались только вдвоем. Се Лянь покачал головой. Тогда Хуа Чэн повязал ему на руку красную нить, как он повязывал себе. - Бабочки нас уже несколько раз подводили. А ее я как раз дотестил. Теперь, я всегда буду знать где ты. Ничем не заглушить. Правда небольшая погрешность есть… Ему не дали договорить, обнимая за шею и сладко целуя. - Может ну их, сцены коллег. Наш дом буквально через поле. - Не думаю, что они обидятся, - лукаво улыбнулись Хуа Чэну в ответ. ** Ци Жуну казалось, что он никогда так много и тяжело не работал, даже когда начинал свой бизнес. Оказалось, что в фонде, что в церкви в это время куча проблем. Не сказать, что он был трудоголиком или альтруистом, но работать он действительно умел, особенно, что касалось “поговорить”. Он не был альтруистом, но видел, что его желание помочь там, где даже не просили, меняет очень многое. Он хотел бы сказать, что его мало волнует, что к нему стал относиться лучше весь персонал, хотел бы сказать, что ему важно только, как относятся к ребенку, но это было бы неверно, и Ци Жун это четко понимал. Когда его благодарили и хвалили, это было так непривычно и необычно, что первое время он даже слегка огрызался и никак не мог подобрать правильных слов в ответ. Но Лан Цяньцю такие ответы откровенно веселили, он заимел привычку потрепать его по плечу или голове, будто ребенка, поэтому остальные быстро поняли, что Ци Жун просто не знал, что говорить на добрые слова, и продолжали хвалить за старания и результат. Еще Ци Жун стал свидетелем странной сцены, но она не могла не согреть его сердце. Гу Цзы был хорошим мальчиком, но адаптация в новом месте проходила не так легко, как казалось, и как говорили воспитатели. И вот молодая воспитательница вызвала поговорить не его, а Лан Цяньцю, объяснив это тем, что Ци Жуну будет тяжело решить эту проблему. Поэтому Ци Жун стал свидетелем того, как Лан Цяньцю играл с Гу Цзы и остальными, вовлекая ребенка Ци Жуна в коллективную деятельность. Детям, оказывается, кто-то, скорее всего, случайно, сказал, что Ци Жун не такой уж хороший человек, что не могло не привести к конфликту в детской среде, потому что Гу Цзы всегда его защищал. В итоге Гу Цзы стали игнорировать или задирать. Лан Цяньцю потратил на это несколько дней. Ци Жун об этом знал, хотя остальные дни не следил за ним, решая дополнительно самолично возложенные на себя проблемы. На следующий день Лан Цяньцю на собрании выглядел особенно довольным. Ци Жун не мог это не отметить, хотя ворох проблем все еще оставался в наличии. - Теперь нам будет проще, - вдруг заявил Лан Цяньцю. – Благодаря Ци Жуну, те проблемы что мы решали обычно месяца два-три и в итоге чаще всего просили Хозяина вмешаться, уже решены. Осталось много всего, но нам просто надо продержаться. Да, все устали, хочется лечь и спать сутки, а лучше трое. Но потерпите немного. Ци Жун не помнил, что такого он сделал, для него все было обычно рутиной. А вот играть с детьми, вовлекая всех в общую игру и делая Гу Цзы своим в новом коллективе… Вот это, по его мнению, отдельное мастерство. И все же, последние два дня выдались особенно выматывающими. Нет, с делами фонда он справлялся. А вот с личными делами… Ци Жун снова попытался начать решать проблемы с опекой. Он попытался понять замысел Хуа Чэна, но в этой сложной схеме, казалось, у него все равно нет ни единого шанса получить заветную бумажку… Хуа Чэн все целиком и полностью завязал на Лан Цяньцю. От него была необходима одна рекомендация с подписью. Тогда можно было начать двигать всю это бюрократическую машину в нужную сторону… Но Ци Жун, устало усевшийся на кровать, растер руками виски. Он не очень представлял, что у них за отношения сейчас. Иногда они было почти дружескими. Иногда напряженными. Иногда насмешливыми. Иногда будто бы переходили границы дружбы, но обоих это устраивало. Лишние касания не казались лишними, хотя иногда вызывали румянец. По работе они всегда приходили друг другу на помощь, Лан Цяньцю всегда помогал ему с Гу Цзы, но достаточно ли этого, чтобы попросить написать бумагу? Ци Жун прислушался. Гу Цзы крепко спал. Поэтому Ци Жун решил пойти и спросить. За спрос же денег не берут? Ци Жун не верил в бескорыстие. Если уж на то пошло, он в долгах как в шелках. Тот долг, из-за которого вся семья Лан Цяньцю едва не попала в опасную ситуацию, как определить выплачен ли он? Новый долг появился с их пребыванием здесь, начал ли он его выплачивать вообще? Что захочет Лан Цяньцю за эту бумажку? Ведь с этой бумажкой они в итоге смогут отсюда съехать и начать жить в своей квартире. С этой бумажкой он просто уволится отсюда. Ци Жун, тяжело вздохнув, постучал в дверь комнаты Лан Цяньцю. Он жил не так уж далеко от них по коридору. - Заходи. Сяо Цзин?* - удивился Лан Цяньцю, когда увидел его. Ци Жун тоже смутился. Так он звал его только, когда они были наедине. - Почему ты меня так зовешь? – вдруг решил спросить Ци Жун. – Потому что я похож на твоего любимого Се Ляня? Ци Жун замолк, он сам почувствовал, что взял и решил разлить горшок с уксусом. Он невольно вспыхнул. Лан Цяньцю удивился. Что-то странное мелькнуло в его улыбке. Он сидел за столом и поэтому задумчиво постучал по нему пальцами. - Это каким местом ты похож на моего прекрасного Учителя? – поинтересовался он. Ци Жун сжал вместе пальцы. Ему почему-то это показалось замечательным, несмотря на тон, который был скорее удивленным, чем насмешливым. Разве здорово не быть чей-то копией?.. ..Для него. - Тогда почему? - В зеркале лучше видны собственные пороки, - вдруг сказал Лан Цяньцю. Ци Жун не понимающе глянул на него, а потом дошло. Считается, что приемные дети, приходя в семью, переворачивают ее до основания, показывая истинный характер приемных родителей, их слабости и пороки, их глупость и не сдержанность. Приемным ребенком его, конечно, не считают, но, видимо, проводят аналогию. Что с его приходом, Лан Цяньцю будто заново увидел себя. Он бы ни за что не догадался, что имел ввиду Лан Цяньцю, если бы они не работали вместе в одной сфере. - Мне нужно от тебя рекомендательное письмо для опеки, - продолжил с заминкой Ци Жун. – Я смогу начать процесс усыновления. - И уйдешь от нас? – поднял бровь Лан Цяньцю. – Думаешь, сделал уже достаточно? - Не думаю, - сказал, как есть Ци Жун. – Но мне очень нужна эта бумага. - Зачем? Все здесь и так знают, что это твой ребенок. Ци Жун сглотнул. Да, это так, но временная опека это просто бумажка, хуже осеннего листа. - Я хочу быть уверенным, что его не отберут. - В жизни так бывает, ты уверен, что у тебя не отберут, а потом раз… Ци Жун прекрасно понял намек, это был камень в его огород. - Процесс усыновления будет идти не меньше полугода, а может и год, - примирительно сказал Ци Жун. - То есть ты считаешь, что года достаточно, чтобы закрыть свой долг и вернуться к себе? Ци Жун понимал, что он виноват, но ему казалось, что время жгучей ненависти в его адрес уже прошло. Почему снова? - Мы можем подписать контракт на два года. - Два? - Насколько ты хочешь? – нахмурился Ци Жун. Он не был против продолжать тут работать, но интонации Лан Цяньцю пугали. Он вполне мог просто предложить какой-то обязательный долгосрочный контракт в рамках обычной беседы, они оба знали, что Ци Жун согласился бы! Лан Цяньцю, казалось, что-то прикидывал в уме, а его рука продолжала выстукивать ритм. - Лет сорок пять? – вдруг выдал он. Это был совершенно нереалистичный бред. Любой обязательный контракт можно было расторгнуть, чай не в рабовладельческий строй живем. Но сорок пять лет? В чем логика? - Вот нужная тебе бумажка. Не хватает только моей подписи, - Лан Цяньцю помахал ей, держа двумя пальцами на весу. - Я так понимаю, тебе что-то нужно за подпись? Этот контракт? – что еще он попросит за это? Ци Жун невольно насторожился, тяжело вздыхая про себя. Он рассчитывал… Определенно рассчитывал на другое, хотя, наверное, ожидал… - То, что заверит контракт куда эффективнее. Ци Жун был в полном недоумении, пока его не повалили на кровать, сжимая волосы и агрессивно целуя в шею, распахивая халат и тут же залезая руками в белье. Ци Жун вспыхнул. Ему казалось, он покраснел всем телом. Он не оказывал сопротивления, потому что не мог поверить, что это происходит в реальности. Его продолжали целовать, уходя по груди ниже, и тут Ци Жун, который постанывал от болезненных кусачих поцелуев вдруг понял, что что-то не сходится, поэтому схватил Лан Цяньцю за плечи и потянул вверх. Они уставились друг другу в глаза. Как он и ожидал, потенциальный насильник смутился. - Ты так не хочешь меня отпускать? - Не хочу, - буркнул, подтвердив Лан Цяньцю. - Ты хочешь хоть как-то меня удержать? - Хочу. - Ты думаешь, это правильный способ? - Нет. Но разве… разве… Ты? Ты согласишься быть со мной? Ци Жун невольно усмехнулся, обнимая Лан Цяньцю за шею. - Какое-то из меня выходит глупое кривое зеркало, раз ты додумался до такого. - Я в отчаянии! – вдруг сказали ему. Ци Жун охнул. Лан Цяньцю упал на него и сжал в крепких объятьях. - В полном отчаянии! Я знаю, что эта бумажка нужна тебе, я не могу ждать ни полгода, ни год, я просто не имею на это морального права! Я не могу мучить вас! Это было бы настоящим свинством! Я хочу, чтобы у Гу Цзы и у тебя было все хорошо! Я пониманию насколько сильно на тебя давит временная опека! Но я не готов… Ты не дал мне времени влюбить тебя в меня! И вот я должен отпустить вас. Я всегда все делал в интересах детей. Должен и сейчас, но… я не хочу! Я хочу и дальше быть с тобой, работать вместе и постепенно показать себя с хорошей стороны! Постепенно добиться ответных чувств! У меня ощущение сейчас… Что у меня нет ни шанса! - Поэтому сначала ты предложил контракт на сорок с лишним лет, а потом набросился на меня? Ци Жун усмехнулся, но при этом гладил Лан Цяньцю по голове, утешая. Если вдуматься, какая глупость. Если у кого и нет шанса, то только у него самого, едва не угробившего все семейство Лан Цяньцю. Все перевернулось с ног на голову только потому, что кто-то уж очень совестливый. - Я не собирался идти до конца, - мрачно сказал Лан Цяньцю. – Целовать и ласкать до куда ты мне позволишь, потом подраться и расстаться навсегда. Его плечи вздрогнули. Ци Жун понял, что Лан Цяньцю действительно готов заплакать, настолько он не хочет расставаться. Поэтому коснулся его губ в нежном поцелуе, сжимая руками скулы. - Если ты собираешься это сделать, я хочу, чтобы ты был нежным… И я… я все равно не уверен, что смогу… я никогда… никогда не принимал. Они оба стремительно краснели. - Мы встречаемся? – внимательно глядя в зеленые глаза спросил Лан Цяньцю. - Да, - смущенно кивнул Ци Жун и с легкой иронией продолжил, - но, чтобы ты знал, мне не нравятся летящие в меня вазы. - Ни той ненависти, ни того гнева, ни того человека больше нет, - как Ци Жун и ожидал, ему ответили на полном серьезе. - Ты что, ходил к психологу? – хотел снова пошутить Ци Жун, потому что в их сумасшедшем графике единственное на что выкраивал время Лан Цяньцю это на Гу Цзы. - Да. Два сеанса взял онлайн. - Всего два? Лан Цяньцю рассмеялся, нежно целуя удивленное лицо. - Зато денег отвалил как за десять. - И как, есть эффект? Лан Цяньцю с нежной улыбкой гладил Ци Жуна по щеке. - Я и тогда не хотел тебя поранить. Сейчас я буду нежен и бережен. Доверишься мне? Ци Жун с легкой опаской кивнул и отдался в чужие руки. Говорить можно что угодно. Когда люди чувствуют власть над другим человеком, они могут резко поменяться, причем чаще всего в плохую сторону. Но его целовали, ласкали, и Ци Жун постепенно потерялся в удовольствии, уже не думая о плохом. Кажется, Лан Цяньцю задумал подвести его к пику рукой и дать кончить. Получалось у Лан Цяньцю на редкость хорошо. Ци Жун только и мог, что цепляться за его плечи и постанывать в такт. В этот момент в коридоре и раздался плаксивый писк. Они оба замерли. Лан Цяньцю глянул на Ци Жуна, и понял, что сходит с ума. Эта обеспокоенная, почти испуганная мордашка с супер ядовитым характером просто обязана быть только его! Он коротко поцеловал его в губы. - Я уложу Гу Цзы обратно, не волнуйся, ты знаешь, я умею. Лан Цяньцю накинул на него одеяло, сам запахнул халат и вышел в коридор, закрывая дверь. Ци Жун слышал ласковый и терпеливый голос Лан Цяньцю, кажется, тот поднял Гу Цзы на руки и отнес обратно. Лан Цяньцю не приходил достаточно долго, и Ци Жун начал волноваться. Но вот дверь отворилась. - Читал сказку, его любимую. Они встретились глазами, и Ци Жун приподнял одеяло, будто намекая. Лан Цяньцю смотрел на его покрасневшие щеки и шею и не стал заставлять его долго ждать, нырнув под одеяло и сразу устроившись между бедер своего Сяо Цзина. - Я буду нежен, - прошептал он на ухо, наваливаясь всем весом. Ему хотелось показать, что он принадлежит ему, а Ци Жун, смешав любовь и благодарность, решил, что можно пойти на поводу и потерпеть некоторые нюансы первого раза уже сегодня. - Ой… - его глаза широко распахнулись, а ногти почти до крови впились в плечи Лан Цяньцю. – Ты меня… - Растяну, конечно, я представляю, что делаю. Больно не будет, обещаю, - его снова нежно целовали. Ци Жун расслабился, позволяя владеть им и обоюдно получать удовольствие. Жаркие стоны сменились пошлыми и успешно разносились по маленькой комнатке. Лан Цяньцю, обнимая Сяо Цзина и нежа, не мог понять, как так вышло, но глядя с каким доверием и теплом на него смотрят, он вдруг понял, что обрел самое важное. И он его не отпустит. ** - Сегодня у нас супер важное событие, - заявил за ужином Лан Цяньцю. В столовой собрались все сотрудники, так что ужин вполне можно было назвать корпоративным. - Я поздравляю Ци Жуна и Гу Цзы. Опека одобрила пакет документов, они были переданы в суд и была назначена дата первого заседания. Все зааплодировали и принялись поздравлять Ци Жуна. Гу Цзы сидел на его коленях и тоже радостно хлопал в ладоши, слабо представляя что именно происходит, но радуясь вместе со всеми. Но вот хлопки стихли, и один мужчина спросил: - Ты же не уйдешь от нас, как пройдут суды? Лан Цяньцю боялся этого до кишечных колик, но и нам будет непривычно и тоскливо. - Не уйду, - пообещал Ци Жун. – Мне тут еще сорок лет работать. Он собирался поиронизировать, но почти все расхохотались, будто это была великолепная шутка. Ван Хао, который сидел тут же за столом, когда все отсмеялись, глубокомысленно сказал: - Значит, мой братец Цяньцю именно так решил признаться в любви? Работать вместе до конца жизни? По-своему даже романтично. Ци Жун и Лан Цяньцю стремительно краснели. Но к их удивлению, их принялись поздравлять. - Наконец-то разобрались и ладно. - Сколько можно было бить посуду. - И так все было понятно. - Ну а что тянуть? - И ребенок уже есть, разве не замечательно? Лан Цяньцю невольно тихонько рассмеялся. Раньше их коллектив ни за что не принял бы подобного, но сейчас почти все, кто был здесь, это люди, прекрасно знающие Хуа Чэна, либо вообще его люди. Другой реакции быть просто не могло, здесь “дядюшку Се” уважают не меньше, чем самого Хозяина, а может и больше, потому что Хозяин не простит ни единого обидного слова или косого взгляда. Но, конечно, не только поэтому. Господин Се Лянь личность интересная сама по себе. - Я буду с ним на всех судах, так что вам, господа, придется потрудиться сверхурочно еще немного. - Ничего, я помогу, - заметил Ван Хао. – Да и отец скоро вернется. Но я думаю от него стоит держать в секрете ваши… отношения. Да, пожалуй, отец к такому готов не будет никогда. - Хотя бы временно, - добавил Ван Хао, слабо улыбнувшись. – Я думаю, постепенно он все поймет сам, наблюдая за вами. Если уж мы все всё поняли. Гу Цзы недоуменно поглядывал то на отца, то на Лан Цяньцю, то на Ван Хао, но, вероятно, это были слишком неоднозначные разговоры для него. Уже после ужина он попросил пояснить. - Дяди Лана станет просто больше в твоей жизни, только и всего, - ответил Ци Жун, укладывая его спать. - Еще больше? – обрадовался малыш. – Дядя! Тот как раз показался в дверях с книжкой сказок. Появление Лан Цяньцю избавило Ци Жуна от каверзных вопросов, на которые четырехлетка, сам того не подозревая, был уже горазд. Ци Жун тоже улегся на свою кровать, и стал наблюдать, как Лан Цяньцю, усевшись на кровать Гу Цзы, читает тому сказку. Зрелище умиротворяло настолько, что Ци Жун почувствовал, что засыпает. Похоже, он заснет быстрее мальчика! В тот момент, когда ему показалось, что он уже заснул, он почувствовал, как его пододвинули и обняли. Ци Жун слегка возмутился, но поворочался и вполне себе удобно устроился в объятьях Лан Цяньцю. Странно. Ему казалось будто он только теперь начал жить. Ведь теперь… … он не один.