Маскарад

Хуа Чэну показалась, что у него кружится голова. Он даже решил опереться на стену для верности. Что это? Насмешка? Ирония судьбы? Как такое в принципе может быть? Хуа Чэн оглядел белые стены, пустое помещение. Инь Юй с весьма потерянно-озабоченным видом оглядывался, стоя в центре. - Инь Юй! – Хуа Чэн не мог на него злиться или обвинять. Хранилище было секретным для всех! Он просто не мог отвечать за него. Но даже если обвинять в целом в проникновении чужаков-воров в их главное здание, это тоже не будет справедливым. Хотя бы потому, что он навесил на Инь Юя столько своих задач, что был сам виноват в возможных ошибках. Наверняка все случилось из-за какой-то мелочи. Годами проверенные бабочки пару раз ломались тоже, по сути, из-за мелочи. И тут, наверняка, кто-то где-то забыл про протокол безопасности. Итак, раз шантажировать людьми не получалось, Цзюнь У решил шантажировать картинами? Хуа Чэн закрыл лицо рукой. О, это были отнюдь не просто картины! И легко и просто о них Цзюнь У никогда бы не узнал… Хуа Чэна бросало то в жар, то в холод. Он ни за что бы никому постороннему бы их не показал, но понятно кому хотел показать их Цзюнь У! Хуа Чэну казалось, что его сердце остановится прямо здесь и сейчас. Если их увидит гэгэ! - Что тут такое? – Хуа Чэна едва не подбросило в воздух. – Ты хочешь сделать еще одну оружейную? - Да, оружейную, - выдавил из себя Хуа Чэн, чувствуя, что все потеряно. Цзюнь У не упустит своего шанса, но и торговаться с ним Хуа Чэн не имел возможности. - Можно. Но мне, кажется, тут раньше висели картины. Ты их куда-то вывез? Хуа Чэн притянул Се Ляня к себе, обнимая. Нужно просто уничтожить этого Цзюнь У раньше, чем тот покажет эти дурацкие картины. Почему он не сжег их все? Хуа Чэн замер. Если Цзюнь У не настолько мелочен? Если он решит погнаться за двумя зайцами сразу и покажет эти картины всеми свету? В пору было хвататься за сердце и падать в припадке, но его любимый открыл телефон – он купил ему новую корейскую раскладушку – и нахмурился, читая сообщение. - Мой дядя ждет меня в гости. Он хочет поговорить. Кажется, Се Лянь не ждал от разговора ничего хорошего, но и отказываться не видел смысла. - Один ты не пойдешь, - быстро сказал Хуа Чэн. - И не собирался, - Се Лянь помнил, что обещал и ему, и себе. ** Им надо было придумать план. Их сборище могло бы выглядеть привычно для Хуа Чэна, но время шло, и их компания естественным образом разрослась. У них было, как минимум, четверо человек неплохо осведомленных о том, как работает изнутри и снаружи Небесное царство. Был на самом деле и пятый, но Се Лянь считал аморальным вмешивать в это двоюродного брата. Хоть отношения с отцом у Ци Жуна были далеки от нормальных, Цзюнь У оставался его отцом. Се Лянь не хотел случайно поставить его перед тяжелым выбором, невольно заставить думать, что без этой помощи они отберут у него ребенка. Ци Жун сейчас напоминал Се Ляню загнанного шакала, что зализывал раны в маленькой пещерке. К тому же, у них оставались еще четверо. И Пэй Мин, и Хэ Сюань, и Ши Цинсюань, и Линвэнь владели огромным количеством информации. Так что план рос почти сам собой. Му Цин настоял на том, что он и Фэн Синь участвуют тоже, Хуа Чэн был неявно против, но промолчал, когда Се Лянь согласился. ** Нефритовый_ревень: Что ты скрываешь? Непревзойдённый_в третьем_поколении: Внезапно. Нефритовый_ревень: меня не проведешь. Непревзойдённый_в третьем_поколении: если скрываю, значит так надо. Нефритовый_ревень: уж мне-то можно сказать. Непревзойдённый_в третьем_поколении: ты сам-то понимаешь, с чем столкнешься? Выдержишь? Нефритовый_ревень: теперь да. Непревзойдённый_в третьем_поколении: удачный сексуальный опыт? Нефритовый_ревень: У Мин! Хуа Чэн долго не знал, что написать, просто смотрел на их дурацкую переписку. Му Цин, как всегда, обладал почти дьявольской проницательностью. Конечно, он думал о том, что Му Цину лучше воздержаться от встреч с домогавшимся до него персонажем, но при этом он считал Му Цина достаточно сильным, чтобы справиться. Конечно, все было намного проще, но и сложнее одновременно. Он не хотел, чтобы друзья Се Ляня тоже узнали или увидели эти картины! Ведь их мнение, их слова все так же имеют вес для гэгэ! Непревзойдённый_в третьем_поколении: есть вещи, которых я до сих пор стесняюсь. И я не хочу, чтобы их увидел не только гэ-гэ, хотя он в первую очередь. Нефритовый_ревень: в этот раз я буду на твоей стороне. Обещаю. Обещать, когда не знаешь, о чем речь, можно, о чем угодно, но Хуа Чэн все равно выдохнул. Какая разница? Чему быть тому не миновать. Если гэ-гэ будет его презирать, то смысла дальше жить эту жизнь нет, лучше стать удобрением для цветов, которые будут радовать бабочек. Непревзойдённый_в третьем_поколении: обещать - не значит исполнить. Нефритовый_ревень: в этот раз непременно. ** Хуа Чэн не имел привычки проигрывать. Нет, он не родился всесильным. И всегда был кто-то, кто был сильнее его. Но так или иначе, уже в процессе противостояния ему удавалось набраться опыта, сил и победить. Он всегда шел против движения, и всегда шел по грани. Хотя началось все именно с поражения. С того момента, как он заключил ту сделку, и предал своего гэ-гэ. С того момента, как своими руками вырвал собственный глаз. Только один человек смог принести ему это ощущение. Потери, безысходности, опустошения. И сейчас, когда они поняли, что план здания полностью не соответствует тому, что их четыре осведомителя помнили, Хуа Чэн почувствовал укол того же содержания, возможно, слегка разбавленный содовой. Цзюнь У и так горазд на выдумки, но свое поле остается своим полем. Он знатно спутал им карты, и в теории мог появиться, где угодно. Паника редко охватывала Хуа Чэна, он всегда предвосхищал решения противника. И лишь когда он мог потерять гэ-гэ его охватывала та паника, что сродни страху. Он просто не мог потерять его. Он не видел смысла жизни без него. Хуа Чэна охватило дурное предчувствие. Цзюнь У не просто взял и перестроил свое здание. Это изначально были опенспейсы, и все перегородки пусть и были до потолка на самом деле были относительно легко перемещаемы, но некоторые! Некоторые оказались слишком легко перемещаемыми, мобильными, хотя на вид так не казалось. Хуа Чэн понял это в тот момент, когда на горизонте замаячил Цзюнь У и поманил к себе Се Ляня. Они не собирались разлучаться, но определенно стоило крепко сжать его руку, а не просто быть рядом! Всего шаг и за спиной Се Ляня выросла стена, та самая перегородка, что разделила их. Хуа Чэн не успел среагировать, все произошло мгновенно. И все же, даже в это мгновение, кто-то успел больше. Он увидел, как Му Цин, схватив Се Ляня за плечи, шагнул следом. Хуа Чэн чувствовал, как бьется собственное сердце в конец обезумев. От волнения и от понимания, что кто-то оказался умнее его, проницательнее его, и быстрее. Кто-то знает его гэ-гэ лучше его! Но от ревности остался только один укол. В большей степени теперь было страшно не за одного, а за двоих сразу. Хуа Чэн тут же сломал ногой несчастную перегородку, но было поздно. За стеной они видели очередной лабиринт из перегородок и стен. - Фэн Синь! – Хуа Чэн с трудом промолчал. Если уж он не успел среагировать, имел ли он право обвинять ошарашенного менеджера? - От красной нити есть сигнал, - влез Инь Юй. – Как мы и ожидали он не глушится ничем. - Не волнуйся, мы его найдем, - поддержал друга Хэ Сюань. - Их. Кто, вы думаете, из них в большей опасности? – глухо сказал Хуа Чэн. Цзюнь У замыслил поссорить его и Се Ляня, наверняка рассказав своё видение той ситуации. Показать те картины… Но убивать он его никогда не думал. Довести до самоубийства или заставить принять его сторону. Но сам он его не тронет. А вот Му Цин… Его Цзюнь У будет готов убить своей рукой. Хэ Сюань и Инь Юй оперативно отдавали приказы, отлично работая в команде. Им было это абсолютно привычно. Хуа Чэн же собирался следовать за сигналом с браслета Се Ляня. К сожалению, как бы силен он ни был, Цзюнь У специально увел Се Ляня так, чтобы не получилось пробить все стены-перегородки и пройти напрямую. Толстенный бетон несущих конструкций все-таки был ему не по зубам. Взрывчатку использовать сейчас было бы плохой идеей, хотя очень хотелось. К удивлению Хуа Чэна, Фэн Синь от него не отставал и даже иногда будто чувствовал, где они могут сократить путь, пробив очередную перегородку. Силы Фэн Синю было не занимать, так что Хуа Чэн даже один раз многозначительно поднял бровь, удивившись. - Всё это ерунда. Если бы мне хватило силы выбить ту дверь… Они оба понимали, про какую дверь речь. - Я бы все разнес к чертям собачьим. Фэн Синь был предельно собран и серьезен. Он не собирался в очередной раз беспомощно смотреть, как его друзья сражаются в одиночку. В какой-то момент Хуа Чэн понял, что они где-то очень близко. Но как пройти было совсем непонятно, казалось, что лабиринт снова уведет их дальше от цели… хотя им уже слышны голоса! Хуа Чэн невольно вспыхнул. И он, и Фэн Синь слышали, что говорит Цзюнь У. Фэн Синь невольно вздрогнул, его плечи напряглись. - Разве это не форменное предательство бросить тебя на десять лет? Он просто прикрылся договором! Если бы хотел, он бы нашел тебя так, что я бы и не заметил, разве нет? А то, что скрывал свою личину и не собирался тебе говорить, кто он такой на самом деле? Разве это не лицемерно? Не двулично? Разве это не предательство? Скрываться так долго и встречаться? Он же делал с тобой все эти вещи… Фэн Синь, как деревянная марионетка, повернулся к Хуа Чэну. Тому нечего было сказать. Он считал, что Цзюнь У прав. Он форменный предатель. Нет, он не мог встретиться с Се Лянем так просто, Цзюнь У бы это точно понял! Но он помогал из тени, как мог… Но в остальном, что это, если не предательство? Он был слишком слаб, чтобы помочь. Он смог только вырвать себе глаз и подписать этот договор… Он был ничтожен. Но это не оправдание. Руки Хуа Чэна слегка подрагивали. - А эти картины! Хуа Чэн бросился вперед. Уж этого Се Лянь точно не должен видеть! - Уже ребенком он задумал такое… Разве это не отвратительно? У Хуа Чэна горели уши, потому что Фэн Синь это тоже слышал. - Он был тебе как сын, как младший брат, а думал о таком! Они были все ближе и ближе, но все равно недостаточно. - А эта? Хуа Чэн чувствовал, что его сердце сейчас остановится. Только не эта! По голосу Цзюнь У Хуа Чэн догадался, о какой речь. - Он и о таком думал! Даже о таком! Как это мерзко! Отвратительно! Они вынырнули в нужном месте, но Фэн Синь зачем-то схватил его за рукав. Они увидели в одну секунду их всех. Се Лянь закрывал собой Му Цина, который очевидно успел вступить с Цзюнь У в схватку и выглядел потрепанным, но не сломленным. Се Лянь очевидно пресёк дальнейшее. И Цзюнь У показывал рукой на картины, которые были полны довольно непристойных сцен, но при этом можно было бы восхититься качеством исполнения. Художник явно был мастером. А вот на последней… Было то, что Хуа Чэн тщательно скрывал. Он хотел не только, чтобы гэ-гэ был его, он хотел, чтобы гэ-гэ сделал с ним тоже самое. Он понимал это желание еще подростком, и оно никуда не делось, хотя решиться было не так-то уж и просто. Собственный маскарад ставил некоторые запреты, и просто что-то неосознанное мешало предложить это вслух. Се Лянь повернулся и увидел их. - Как ты мог? – Хуа Чэн не был уверен, что Се Лянь это сказал. В ушах стучала кровь, он не слышал, но ему так показалось, если читать по губам. Поэтому он рванул прочь. Ему казалось, от боли его грудная клетка просто лопнет. Он знал, что так будет. Никто подобного бы не простил. Особенно его маски… Он должен был признаться раньше! Сказать, кто он на самом деле, а не обманывать! Уж точно не тащить в постель! Он бежал по этому лабиринту, не разбирая дороги и в итоге вынырнул на какой-то открытый балкон, понимая, что он просто в ужасе. Все его тело била дрожь, а сам он не представлял, что делать. Наверное, ему надо уйти еще дальше, как можно дальше… Но прежде, чем он сделал шаг на перила, прежде чем раскрыл зонт и прыгнул вниз, его схватили за талию со спины и сжали мертвой хваткой. Не дернуться, и даже не сдвинуться с места. Зонтик выпал из его руки на бетонный пол. - Больше я тебя не отпущу. Хуа Чэну казалось, что он ослышался, что не понял. - Никогда! Слышишь? Хуа Чэн невольно вздрогнул в плечах. - Скажи мне… Его прижимали спиной к груди и заставляя откидываться назад и их щеки соприкоснулись. Щека Се Ляня была горяча. - Ты снова хотел меня бросить? - Я не… - А-Мин… Я никогда не буду считать тебя предателем. Но почему ты посчитал, что можешь решать такие проблемы в одиночку? Се Лянь со страданием провел рукой по пустому глазу. Он все уже знал, до всего догадался раньше слов Цзюнь У, всплыли лишь мелкие подробности, но именно они были длинными иглами, что кололи до боли. Нет, они не могли поссорить их, Се Лянь не смог бы увидеть предательства, он видел лишь отчаянную попытку спасти его. Особенно больно от понимания, его любовь, его У Мин, лишился глаза, пытаясь спасти его. Но и других образов хватало. Се Лянь, как всегда, видел скрытое за словами. Он догадывался, каким тяжелым мог быть год существования У Мина и Цзюнь У, чего стоило У Мину сбежать, захватив свой вырванный глаз. Что это был за год? Наверняка жизнь в аду милосерднее. - Больше я тебя никуда не отпущу, - твердо сказал Се Лянь. - Я врал тебе… Я… - Я все понял и так, пусть и недавно, но до того как. Они оба покраснели. - Я все знаю, У Мин, я знаю, - ласково сказал Се Лянь, еще крепче обнимая его, утешая. – И я так счастлив, что снова обрел тебя. Что ты жив. Что ты рядом. Хуа Чэна чуть укачивали в объятьях. - А тогда… Что ты сказал тогда? - Как ты мог мне не показать? – неловко рассмеялся Се Лянь. – Ну в самом деле. Раз я модель, то имею право. Разве нет? - Гэ-гэ… - У Мин… - его нежно поцеловали и щеку. – Даже не думай, что я откажусь от тебя. Ни за что и никогда. Хуа Чэн наконец смог вывернуться из мертвой хватки и обнять Се Ляня в ответ, крепко прижимая к себе. - Я так боялся, что из-за нашего прошлого ты продолжишь относиться ко мне как к ребенку. Но я давно не ребенок! У нас не такая уж и большая разница в возрасте! Се Лянь улыбнулся, глядя на У Мина. Как же ему убедить его, что все в порядке? Он мог понять, почему У Мин так переживал. В конце концов, любой другой был бы в ужасе. Но Се Лянь не мог. Он понимал, почему и когда У Мин их рисовал… Только тогда, когда мог только мечтать о новой встрече. Он дал волю фантазии, чтобы не сойти с ума. И нельзя не отметить, что его мастерство только росло день ото дня. А та картина, на которую особо плевался Цзюнь У, на самом деле была очень милой. Видеть У Мина снова подростком было прекрасно, они сидели на кровати, сжимая руки друг друга, Се Лянь слегка нависал над ним. Они вроде о чем-то смеялись, но взгляд У Мина передавал и желания, и страхи. В ней не было ничего пошлого, но было с избытком чувств. Се Лянь даже хотел бы повесить ее в спальне. Хотя У Мин вряд ли на такое согласиться. - Ты не ребенок, и резко им не станешь. Не волнуйся, я тебе обещаю, наши отношения не изменятся. Се Лянь тоже крепко обнял его в ответ. - Но, если продолжишь не верить и волноваться, унесу на ручках. Они тихонько рассмеялись, а потом нежно поцеловались. В этот момент на балконе и появился Фэн Синь с Му Цином. Кажется, они выясняли отношения. Му Цин был очень нахохлившимся. - Цзюнь У сбежал, сказал, что собирается отомстить тебе по полной, так что надо… - начал Му Цин, но Фэн Синь его оборвал. - Как ты мог?! Се Лянь почувствовал, как Хуа Чэн в его руках вздрогнул. У него совсем не было сил объяснять Фэн Синю правду. Доказывать, что он не извращенец, хотя бы мнению его гэгэ… - Как ты мог! К удивлению Хуа Чэна, его тоже обняли. - Му Цин знал и не сказал! Но ты сам! Ты же сказал, что мы друзья! Да, я старательно пытался забыть того мальчишку, и делал вид, что уже не помню, что уже забыл! Но это не так! Я всегда думал, куда ты делся, что с тобой случилось! Я помогал Се Ляню с поисками и прекрасно видел, насколько они тщетны! Как ты мог не сказать, что ты это ты! Как ты мог! Хуа Чэну достались несколько дружеских, но чувствительных ударов кулаком в спину, пока его обнимали. - Куда ты рванул вообще? Надо было ловить этого безумца! Кто знает, что он еще натворит! - Подумаешь, картины, ты что как девица на выданье, думаешь, наш Се Лянь не поймет? Он у нас вообще очень понятливый парень, - влез Му Цин. Хуа Чэн усмехнулся, когда услышал, как Му Цин что-то бормочет про “качественную порнографию”. В этот момент на балконе появился Инь Юй. - Босс, у нас проблемы. Цзюнь У взял нескольких людей и нацелился на наш фонд, который при церкви. А там сейчас почти никого из наших. Он хочет уничтожить то, что особенно тебе дорого. Это его месть. Все это было понятно и так. У них почти нет времени, чтобы предотвратить трагедию. Убить тех, кто не может сопротивляться, чтобы доставить боль тем, кто обещал защищать. Это было в его стиле. ** - Что за ерунда? – успел подумать Лан Цяньцю. Увы, это была не ерунда, и даже не фантастика. Он видел, как попадали охранники территории, и будет очень здорово, если они сегодня надели жилеты, потому что это был явно пистолет. Спутать этот звук было ни с чем невозможно, Лан Цяньцю не служил в армии*, но проходил добровольные военные сборы. Его отец, кажется, тут же понял в чем дело. Он все еще был очень слаб, ходил по стеночке. Но главное, что он ходил! И сейчас только он сразу понял, что это за ситуация. Случилось то, что Лан Цин подспудно ожидал. Кто-то явился по их души, но с целью отомстить Хуа Чэну. Тот не был безгрешен, и врагов у него было достаточно. Только его враги не благородные рыцари, в какие бы одежды они не рядились, а самые настоящие вурдалаки, охочие до чужой крови. Лан Цин очень бы хотел спасти ситуацию, но у них не было людей, способных противостоять агрессии. Кто здесь оставался? Женщины, дети, его сын, да… Как раз в этот момент раздался женский крик. - Это же просто дети! Он хотел защитить их всех, но как? Не было даже Ван Хао, чтобы придумать оригинальный ход. - Молодой господин Лан! – воскликнула женщина. Очевидно, его сын успел помочь. Но что он сможет один? Лан Цяньцю понимал, что ситуация патовая, и что лучше им поговорить словами. Стоит на них навести пистолеты во второй раз и все, крышечка спета. В этот раз ему помог эффект неожиданности, не более того. Он уже приказал всем прятаться, но тем, кто хотел устроить здесь кровавую баню, эти прятки не помешают. Наоборот, разожгут интерес. И все же, это лучше, чем стоять под дулами пистолета. Перед ним пятеро, и это много, потому что они вооружены. Но позади ощущается присутствие кого-то куда более сильного, Лан Цяньцю кажется, что он чувствует это загривком. Он знает, что должен. Это единственное, что он должен в этой жизни. Защитить детей! Лан Цяньцю сжимает зубы. В глубине души он понимает, что это последние мгновения его короткой жизни. - Ой, оядзи. Это моя территория. Лан Цяньцю видел такое только в фильмах, причем не очень реалистичных, со всякими там или монстрами или полетами на мечах. Рука пронзила тело человека насквозь. Тот был смертельно ранен, но все еще жил, в шоке глядя на эту руку. В другой руке Ци Жун спокойно держал орешки, которые бросил в лицо тому, кто первый оглянулся на него. В карман Ци Жуну прыгнул нож, раскладной, но отнюдь не перочинный, так что выпад в развороте располосовал живот противнику, вываливая на свет кишки. Лан Цяньцю, который думал, что ко всему готов и ко всему привык, почувствовал, что его может банально вырвать. На секунду он даже подумал, что такая жестокость ни к чему, но он прекрасно понимал, что иначе не они, а дети и он сам будут мертвые. Ци Жун схватил два пистолета и направил в противоположные стороны так молниеносно, что враги, не выпуская оружия из рук, выстрелили друг в друга. Остался один. - Ци Жун! Ты не можешь! Мы же люди твоего отца, ты… Он оказался в одну секунду перед лицом противника, будто мелькнул зеленый огонь из старинного фонарика, схватил того за шею и оторвал от земли. Лан Цяньцю не понаслышке знал, что Ци Жун силен, но до этого момента, он не понимал, насколько. Если бы он действительно был серьезен, от их церкви не осталось бы и следа. Оказывается, он был с ними мягок и вежлив. - Сын, и ты хочешь предать меня? Уверен? – раздался голос за спиной Лан Цяньцю. В этот момент хрустнула сжатая шея, и пустое тело упало на холодную землю. - Своего отца? Лан Цяньцю не мог не повернуться на голос. Цзюнь У! Он знал этого человека до того, как подружился с Хуа Чэном. И первый образ был исключительно положительным, но, как и многое в жизни, этот образ оказался лицемерной маской. Отец Ци Жуна. Лан Цяньцю уже знал много больше, возможно больше, чем знал Хуа Чэн, потому что Ци Жун поделился своими переживаниями, своими мыслями. И с этим человеком определенно оставаться в родственных связях было нельзя! Держаться подальше! Но все равно… драться с собственным отцом? Примерный сын любящего отца был еще слишком юн, чтобы представить это и понять. - Я тут пожил… и понял, что с ролью отца ты справлялся херово. Мне не понравилось, - ощерился Ци Жун. Лан Цяньцю знал, насколько милой могла быть его улыбка с двумя клычками. И сейчас ему было очень страшно, безумно страшно, что потеряет не свою жизнь, а потеряет ту, что дороже своей. Ведь этот Цзюнь У наверняка силен! - Поэтому ты решил предать меня? – усмехнулся лаобан Небесного царства. - Думаю, я имею право предать того, кто предал меня первым, - усмехнулся Ци Жун. – Ты же любишь такие пассажи? Потом Ци Жун бросил взгляд на Лан Цяньцю. - Уходи вместе с детьми. Никого не оставляй. Десять минут не больше, - совсем тихо он добавил: – На большее меня не хватит. Но Лан Цяньцю невольно услышал. Его тряхнуло всем телом. Он считал, что обязан остаться с тем, кого любит, но тогда все, кто здесь находились, погибнут тоже. Все будет напрасным! Лан Цяньцю чувствовал, что по щекам катятся слезы, но побежал собирать и выводить людей. Ему казалось, что после сегодня, его существование перестанет иметь всякий смысл. Его предчувствие чего-то очень нехорошего было очень сильным. Предчувствие никогда не обманывало его. - Гу Цзы. Позаботься о нем, - услышал он уже издалека. – Теперь у него есть только ты. Лан Цяньцю до крови прокусил губу, и вытирая лицо, потому что не видел куда бежал от слез, ускорил шаг. Его сердце обливалось кровью. А душа, казалось, разбилась на части.