N’aen aedwiim, me tearth

Никогда не любила походы. Приходилось вставать ни свет ни заря, без остановки карабкаться наверх, есть остывший сэндвич, изрядно помятый в рюкзаке и обливаться потом, словно каторжник. Бр-р-р. Вот только сейчас было ещё хуже. Вместо удобных кроссовок на мне были, в буквальном смысле, ЛАПТИ. Дело в том, что мой горе-похититель удосужился украсть меня в самой, мать его, неудобной обуви на всём свете. Но, хрен с обувью. Вместо помятого сэндвича в желудке была пустота, густая чернота, космический вакуум, бездна. За последние два дня туда попало разве что 5 желудей (вы знали, что они на вкус, как бычьи яйца?), несколько коричневых грибов и лепестки мяты. Вместо приятной компании мне достался самый что ни на есть обыкновенный безумец. Дело в том, что миновав гористую местность, мы спустились в долину и прошлись вдоль речного русла. Остановившись, чтобы утолить жажду, я предложила устроить здесь привал. Уже вечерело и мне не хотелось бродить по местности ещё и по ночам. Элеас, в свою очередь, и не хотел меня слушать: — Здесь неподалёку точно есть деревня. А я не хочу, чтобы меня увидел случайный житель, отправившийся за водой. — Какое им может быть дело до тебя? Элеас не отвечал, постоянно то и дело озираясь по сторонам. — Не знаю как ты, а я никуда больше не пойду. Я устала, —  с этими словами я принялась расшнуровывать свои лапти. Они порядком натёрли мне ноги: водяные мозоли напоминали о себе при каждом шаге. Эльфа такой план не устраивал: — Ты что делаешь? Быстро вставай, не то нас скоро заметят. Это не горная местность, здесь за скалами не спрячешься. — Если ты не расслышал, я сказала, что устала. Вот тебе, а не очередное блуждание, — я показала соответствующий жест и с наслаждением сорвала обувь с ног, вызволяя их из колючего плена. Прохладная прибрежная трава ласкала пятки. Элеас вмиг переменился в лице: эльф начал терять терпение. Бесстрастным голосом он озвучил прикрытую угрозу. — Если ты сейчас же меня не послушаешь, отдыхать будешь уже в аду. Меня такое дешёвое запугивание даже позабавило. — О, мне ужасно обидно, что ты думаешь обо мне так плохо. Я, по твоему, настолько скверный человек, что попаду в ад, а не в рай? — я скорчила обиженную рожицу. — Я говорю серьезно, — эльф как-то странно покосился на меня, злобно сверкнув глазами. Что ж, война, так война. — Я тоже, — я привстала, чтобы отчитать пустоголового эльфа. — Послушай меня, во-первых, ты должен быть благодарен мне за то, что я, ну ни капельки не разозлилась на тебя за то, что ты впутал меня во всю эту историю. Даже наоборот, мне стало тебя жаль, искренне жаль! Я хотела помочь тебе, полночи придумывала тебе планы действий и ни разу, за целые 2 дня, не сказала тебе и слова в упрёк. Потому что я понимаю: у тебя — сложная жизненная ситуация, а у меня — ну, просто болезненная тяга к многострадальным, несчастным и циничным эльфам, которым не повезло в жизни. И я, настолько сумасшедшая, что продолжаю идти с тобой, куда бы ты меня не вёл. Возможно, я делаю это потому, что пока не осознаю, на что я подписалась. Возможно, я делаю это потому, что без тебя я просто пропаду и умру с голода. Но я не испытываю к тебе ненависти, не испытываю страха перед тобой, не злюсь на тебя, хотя надо бы! Ведь именно из-за тебя, я вынуждена скитаться по пустым долинам и скакать по скалам, словно горный козел. Но прямо сейчас, ты испытываешь моё терпение, остроухий. Я сказала, что устала, так что я остаюсь прямо здесь на всю ночь. И ты меня никуда не заставишь сейчас идти, понял? Элеас дослушал моё утверждение, но что-то в моих словах его явно разозлило. Он, точно человек, в которого вселился бес, не на шутку разбушевался и почти налетел на меня с кулаками. Не успей я вовремя среагировать и увернуться, он бы врезал мне по кумполу со всей силы. — Ты что творишь? Совсем что ли, слабонервный? Я, пятясь, быстро отошла от него на пару шагов. Элеас издал животный рык. Он, будто изнывая от боли, шатался то взад, то вперёд, словно душевнобольной — точно будущий пациент психиатрического учреждения. Затем, ударив пару раз себя за голову, он схватился за свои волосы и, крепко сжав их в бледных ладонях, принялся рвать пряди хаотичными движениями. Он всё кричал: «Стой», «Не хочу», «Отпусти»... Передо мной встал вопрос: «Остановить его или нет?» Картина, конечно, душераздирающая. Но у человека конфликт с самим собой, может, ну его, не вмешиваться? Потом я вспомнила, что только благодаря этому эльфу у меня, городской девчонки, у которой не ладится контакт с дикой природой, есть шанс выйти живой из этой необжитой равнины. Я подошла к эльфу, который к этому времени уже успокоился, и аккуратно похлопала его по плечу. — Эй, с тобой всё в порядке, чудак? Элеас воззрился на меня чёрными, как смола, глазами. Глазами безумца. — О боги, что с тобой? Опасное расстояние. Очень опасное. — Я же сказал, ты идёшь со мной, — он схватил меня за волосы и крепко стиснул кулаки. На глазах сразу же проступили слёзы. — Ты чего? Я же помочь тебе хочу, — прохрипела я, пытаясь выпустить свои локоны из-под его сжатой руки. Чёрт, захват-то крепкий! — Помочь? — Элеас оскалился страшной ухмылкой. — Это всё происходит со мной из-за тебя. — Что значит из-за меня? Это ты вынуждаешь меня таскаться за тобой в... да один чёрт знает куда! Была бы моя воля, спокойно сидела бы в лагере, траву собирала, да от любви умирала. — Не будь тебя той ночью в лесу, никакого шума бы не было. И я бы сейчас был с ней, а не с тобой! — простонал Элеас. Кажется, до меня дошло. Любовный приворот, оказывается, вещь долгосрочная и качественная. Стоило эльфу чуть дальше отойти от своей возлюбленной, и ему сразу же показалось, что чары-то прошли, а с ним и его безумие. Но не тут-то было! Они вернулись, точно как возвращаются бывшие, после того, как ты их благополучно забываешь. — Послушай, несколько дней назад, я бы не удивилась, увидев тебя в таком состоянии. Но реальный ты — просто душка (пришлось соврать, ведь жизнь дороже). Просто сейчас, на тебя действуют её чары. Но вчера ты прозрел, а значит, есть шанс на то, что ты меня услышишь и послушаешь сейчас. Суровые черты Элеаса немного смягчились. Я поняла, что он был в состоянии некого гипноза. Сейчас, как никогда, помогло бы одно деревянное весло и хорошая амплитуда при замахе, чтобы просто вырубить его, пока он не буянит. Но пришлось использовать более гуманные методы решения конфликтов. — Элеас, твой суккуб хотел бы, для начала, чтобы ты отпустил мои волосы. Ей неприятно, когда ты делаешь мне больно. Во-вторых, она будет рада, если ты отдохнёшь. Здесь так уютно и намного теплее, чем было в горах. Твоя возлюбленная хотела бы, чтобы ты хорошенько выспался на этой...пушистой и мягкой земле (точнее, влажной и каменистой, но не суть). Ты ведь её так любишь! Может сделаешь так, как она просит? — Она так сказала? — Да-да, так и сказала. Он вылупился, словно истукан. Но кулаки разжались и я освободила свои волосинки, хотя добрую сотню он, скорее всего, мне вырвал. — Вот так. А теперь, ложись и засыпай, — я указала пальцем на растоптанную поверхность берега. Элеас, как ни странно, послушался и свернувшись в калачик, лёг на землю. — Что за херня это только что была? — подумала я, опустившись рядом с эльфом на траву. Видимо чары суккуба отравляли разум скоя'таэля так, что у него возникали вспышки гнева, ярости, ревности или злости в любой момент. Я благополучно избежала последствий такой бурной реакции. А тот человек в лесу и трое скоя'таэлей — нет. Кстати, а этот суккуб знает, какие беды она навлекла на эльфа? *** — Он помеша-а-ался на мне, точно одержи-и-имый! — низкий хрипловатый голос с явным удовольствием растягивал слова. Изумрудный глаз сжался в щёлочку. Убежище находилось глубоко под землёй, но внутри было слишком ярко из-за сотен свечей из спрессованного жира. Дорогие, — подумал Иорвет. Должно быть, они были подарены ей одним из богатеньких ухажёров. — Ревнова-а-ал, — короткие рубленые фразы были её фишкой. Лёгкая виноватая ухмылка появилась на лице женщины. Её притворное смущение раздражало эльфийского командира. — Зато стра-а-асть — была-а-а, — на этот раз вселенская скорбь сменила прежнее игривое выражение лица. — Ты знаешь, где он сейчас? — пока остальные скоя'таэли осматривали логово суккуба и переворачивали там всё вверх дном, Иорвет взял на себя обязанности следователя. Всё это время женщина смотрела на него пронзительным взглядом. Он хотел выяснил у дьяволицы, как именно она познакомилась с Элеасом. Она ответила: "Он заглянул ко мне случайно, однако, больше уже не мог меня забыть". Он задал ей вопрос и о привороте; она же, с мнимой невинностью, опровергла этот факт: "Сердце его — пустовало. И оно само решило впустить меня внутрь". Он уточнил, известно ли ей о его планах. Она залилась румянцем: "Куда бы он не бежал, никак меня стереть из памяти не сможет". Иорвета выводило из себя её напускное безразличие, а от оттенков иронии в её словах у него вздувались жилы на шее. Дьяволица почему-то считает, что ей ничего не угрожает. Её уверенность в своей неприкосновенности задела Иорвета за живое. Она что, не знает кто он? Тут она тихо шепнула и щёлкнула пальцами. Игра началась. Эльфу показалось, что на минуту у него помутился рассудок. Он что-то сказал на Старшей Речи двум скоя'таэлям. Те переглянулись между собой. Один из них, с короткими светлыми волосами, натянул хмурую гримасу. Но спустя мгновение они оба повиновались приказу и полезли наверх, закрыв за собой люк. Иорвет проводил их взглядом и перевёл внимание на суккуба. Дьяволица даже и не смутилась, продолжая, задрав одну ногу на другую, сидеть на пуфе, обтянутом красным бархатом, и с деланным равнодушием вглядываясь в своё отражение в маленьком зеркале. Один в один — маленькое театральное представление. — Сказать честно, я надеялся, что это твоих рук дело, — когда скоя'таэли покинули логово суккуба, голос Иорвета стал тише и нежнее. — Было бы намного легче, просто прикажи ты этому глупцу явиться сюда. Или это только в сказках прекрасные девы подчиняют своей воле мужчин чарами? — эльф широко улыбнулся. Озорные чёртики заиграли в глазах у женщины. — Жаль, что я не причём. Приходится довольствоваться тем, что пока они подчиняются мне только во время любовных утех. — Что ж, я узнал всё, что хотел. Однако, ты ничем не помогла. — Вот как? — женщина выдержала паузу. — Мне показалось, что я рассказала всё, что знаю, посодействовав тебе в твоих поисках, эльф, — лишь полнейшее спокойствие было слышно в её бархатном голосе. — Бессмысленная шелуха из сотни слов, — Иорвет просмаковал каждое слово. — Если я приму это за помощь, то потеряю к себе уважение, — уже давно следовало развернутся и уйти, а не продолжать пустой треп с этой женщиной. Но Иорвета будто что-то держало. Она мягко улыбнулась, приподнимаясь с мягкого сидения. Бережно откинув волосы назад, она представила вниманию обнаженную грудь. — Ты уверен, что я больше ничем не могу помочь? Дьяволица подошла ближе к эльфу и остановилась перед ним. Она провела тёплой ладонью по высоким скулам. Карие глаза женщины настойчиво вглядывались в эльфа, а он в ответ лишь отрывисто дышал. Очертив полукруг вокруг строгого лица, её рука опустилась вниз по мундиру Иорвета. Миновав несколько застёжек, пальцы опустились еще ниже. Нащупав что-то твёрдое, она украдкой улыбнулась. Её ладонь покрыла ладонь Иорвета. Это была рукоять. — Опусти меч в ножны, эльф, — глубокий женский голос теперь ласкал слух командира. Он повиновался: отточенный клинок с сопутствующим скрежетом вошёл обратно. Скрытая насмешка промелькнула в её голосе. — Не противься чувствам, скоя'таэль. Гипнотический голос и взгляд суккуба будто одновременно бросал в дрожь, даровал Иорвету неземное блаженство и сводил с ума от наслаждения. А значит, работа была проделана идеально. — Ты не будешь мучаться, как Элеас, обещаю, — обаятельная улыбка женщины выражала чистую искренность. Её руки нежно сложились в замок на затылке эльфа. — Будешь моим са-а-а-мым больши-и-им трофе-е-е-ем, — пропев последнюю фразу, она разразилась игривым смехом, обнажив жемчужные зубы. Но внезапное прохладное прикосновение к фарфоровой коже оборвало очевидное удовольствие дьяволицы. Мужская ладонь в перчатке крепко стиснула нежную кожу вокруг её шеи. — Thaess aep, d’yeabl. Больше ты свой рот не откроешь. Дьяволица отчаянно боролась со стянувшими её горло пальцами, пока глаза выражали явный ужас от внезапной смены положения. Женщина начала брыкаться, попытавшись освободиться от хватки и пустила в ход копыта. Иорвет увернулся от выпада, всё ещё крепко стискивая её за шею. Несколько дюжин свечей поблизости погасли от тоненького дуновения, исходящего от тщетных попыток высвободиться. Он заметил, как на коже под его пальцами появлялись багровые кровоподтёки. Дьяволица попыталась что-то прохрипеть. Иорвет вопросительно приподнял бровь. — Что? Хочешь ещё раз мне соврать? В ответ лишь последовало еле слышное змеиное шипение. Скрюченные пальцы суккуба царапали перчатку Иорвета, свернувшуюся в тугое кольцо вокруг её горла. Он вдруг подумал, как было бы приятно резким движением заставить кости хрустнуть, в одно мгновение оборвав её мерзкое существование. Но посмотрев на клацающие зубы, дергающиеся от боли губы, бисеринки пота на вздувшихся венах и на кровавый пузырь, из которого вытекала вниз по направлению к перекошенному рту тоненькая алая струя, он понял, что продолжать лицезреть её гримасу боли ему было в разы приятнее. — Думала, что одурачила меня, ведьма? — процедил Иорвет сквозь зубы. Женщина уже побледнела, а крепкая рука вдавилась в кожу ещё сильнее. Зубы на обоих челюстях впились в язык, и было так больно, что её свело судорогами. Обжигающая боль пронизывала легкие из-за нехватки кислорода, а глазные яблоки так вытаращились, словно вот-вот выпрыгнут из глазниц. — Мою голову тебе не вскружить. Услышав это бледная, как мел дьяволица, всмотрелась в единственный изумрудный глаз эльфа и её осенило, почему её страстный манящий взгляд пришёлся по вкусу всем, кроме командира скоя'таэлей. «Промахнулась. Сердце... это сердце уже занято», — это было последнее, что она подумала, прежде чем дух покинул её безжизненное тело. Заметив наконец остекленевший взгляд суккуба, Иорвет разжал пальцы. Обмякшее тельце распростёрлось по твёрдой земле. — Дьяволица сыграла на моём лучшем воине, как на лютне, а Элеас был слишком глух, чтобы слышать эту музыку. Он должен был понимать, что в чувствах правды нет; она есть только в поступках и их последствиях, — подумал он. Нашедшая свою гибель, она всё же принесла мало утешения Иорвету. Закрыв уставшие глаза, он наощупь стянул с себя перчатки, но что-то влажное пощекотало перепонки его пальцев. Он заметил, что правая перчатка обагрилась кровью суккуба. Эльф задумался. «Куда бы я не пошёл, за мной тянется кровавый след. А теперь жизнь играет со мной в игру, заставляя меня впервые отречься от своих убеждений, вырывая меня из привычного мира. Зачем судьба посылает мне свет средь беспроглядной ночи? Что она такое — неотвратимая беда или надежда на спасение? Непременно найду ответ. Но прежде, нужно наказать предателя и вернуть её домой».