Корпоратка. Искушения Мередит Стаут

      Мередит долго еще вспоминала ту славную победу Кларксона. На него словно озарение снизошло, он ехал так, будто у него машина другого класса, он делал там всех, как стоячих. Один. Оба остававшихся на трассе напарника двигались хорошо если не в самой заднице. Борьба шла до самого конца, но в итоге фотофиниш даже не требовался, Кларксон, благослови его господь, шел на корпус с лишним впереди.       Гонки устроены так, что болиды стараются выстроиться друг за другом, а не идти рядом. Может на первый взгляд показаться глупостью, но вторая машина в пелотоне быстрее первой. Она движется в аэродинамической тени от лидера, что очень сильно снижает встречное сопротивление воздуха — до 40 процентов.       Все за ним ехали, хвостиком тянулись, кусаясь между собой. Каждый пробовал вылезти и обогнать, но так нихрена и не получилось. Другая команда, все четверо вместе, построились в паравозик и пытались его обойти по внешней стороне — их он тоже обоссал, просто перестроился лидером в их ряд, не потеряв ни мили в час.       И ведь скорость какая… В Талладеге трасса «суперспидвей», 190 миль в час — средняя скорость в борьбе. А он сколько тогда шел? Двести? Больше?       Он входил во все повороты идеально, наверное, даже педаль не бросал. Двигался по безупречной траектории. Не удивлюсь, что еще и рекорд поставил. Черт, Кларксон блеснул мастерством. А кто он такой-то вообще? Филдфиллер! Молодой совсем птенец.       Мередит пересматривала его интервью сразу после гонки.       Простой парень, реднек из Теннеси. До того, как взяли в команду, небось только на батином пикапе по грязище гонял.       — Зак, что скажешь о своей победе? — спрашивала его долговязая журналистка на голову выше него ростом.       — Да че сказать-то. Гы-гы. Ну я всех выебал нахуй. Ой, простите, у вас, наверное, так нельзя. Я просто первый раз.       Нельзя-то оно, может, и нельзя, думала Мередит, но слова-то верные. Именно так все и было.       Это было чудом.       Мередит не верила в чудеса.       Может, я становлюсь слишком подозрительной, но что-то мне подсказывает, что это телефонный парень как-то вмешался. Открытку мне отправил. Он же, мать его, кибербог, решил сделать своей возлюбленной подарок. И одновременно напомнить, что он меня везде достанет?       В любом случае публика осталась довольна гонкой. Талладегу 77 будут вспоминать еще долго. Было много борьбы, куча аварий, гоняли на огромных скоростях. К тому же после финиша уже и без того довольных зрителей ждал небольшой бонус — махач гонщиков.       Ругер ван дер Мирк, номер 14, выражал недовольство тем, как вел себя на трассе Кайл Лейстер, 33. Тот, в свою очередь, ничего предосудительного в своих действиях не видел, о чем громко и не стесняясь в выражениях заявлял в ответ. К этому он добавил, что если ван дер Мирку что-то из произошедшего на трассе кажется неприемлемым, то, возможно, он напрасно выбрал для себя карьеру гонщика. Эти слова четырнадцатому показались обидными и даже оскорбительными, и он вознамерился при помощи кулаков заставить соперника пожалеть о сказанном, но потасовке помешали команды механиков и персонал трассы. Возможно, все так и кончилось бы обыкновенной перепалкой, если бы не Алекс Рейвенер, номер 12, случайно оказавшийся рядом. Рейвенер разбился на сто шестидесятом круге в аварии, произошедшей не без участия Лейстера, и до самого финиша вынужден был маяться от безделья, засунув руки в карманы и с тоской глядя на трассу. Обнаружив себя в толчее совсем рядом с Лейстером, он тут же воспользовался ситуацией и легонько подтолкнул того в плечо — чего, мол, ты за своими механиками прячешься? Выйди, да повтори это сопернику в лицо.       Лейстер от неожиданности на несколько мгновений потерял равновесие и этого хватило ван дер Мирку, чтобы ухватить того за ворот и провести поверх голов механиков неплохой хук справа.       Сами по себе потасовки между пилотами не были чем-то неслыханным, к ним относились как к части шоу. Но в этот раз все кончилось тем, что команды механиков кидались друг в друга кувалдами. На такое рефери вынуждены были отреагировать, и следующий этап, легендарную Дайтону 500, оба гонщика вынуждены будут смотреть с трибуны.       Из приятных воспоминаний Мередит вывел вошедший в комнату врач.       — Мисс Стаут. Вы готовы?       Она убрала телефон, энергично встала и улыбнулась ему.       — Ведите, док. Давайте сделаем из меня конфетку.       Она кивнула Кэсс, та подхватила со скамейки кейсы с аппаратурой и последовала за начальницей.       Это была клиника корпорации Эротикорп, крупнейшего поставщика интимных имплантов и высокотехнологичных игрушек для секса. Они предлагали широкий ассортимент и славились высоким качеством продукции. На первый взгляд может показаться, что резиновые члены — не тот продукт, который сделает компанию транснациональным гигантом. Но если задуматься, то выйдет, что этот бизнес сравним с фастфудом или ритуальными услугами: оружием, к примеру, можно заинтересовать только ограниченную группу покупателей, пусть и весьма широкую. А вот жрут, умирают и трахаются все без исключения люди на планете.       Мередит уже бывала тут раньше, в ней стояло несколько наворотов от Эротикорп, которые наполняли ее жизнь красками. Но все они были незаметны, они находились внутри нее.       Пришло время добавить к ним кое-что еще.       Раньше она была не самой значительной работницей своей компании и посещала клинику без опасений. Но теперь вынуждена была настоять на усиленных мерах безопасности. Высокая должность в корпе автоматом делает тебя мишенью. Так что Мередит договорилась с клиникой на особые условия — в операционной будет находиться ее раннер со сканирующими программами и льдом, а также с ручным оружием. Понимая, о фигуре какого ранга идет речь, клиника согласилась на условия.       Мередит разделась, улеглась на операционный стол.       Кэсс сидела на стуле у стены, поставив локоть на подлокотник и подпирая щеку кулаком, при этом ухмылялась, глядя на Мередит.       Одними губами, полагаясь больше на взгляд, Мередит отправила ей послание:       — Че ты лыбишься?       Та только сильнее осклабилась.       — Ну что, мисс Стаут, — сказал рипердок Эротикорп. — Если вы не против, я готов приступить.       — Начинайте, док. Сделайте из моих малюток атомные бомбы.       Мередит долго выбирала по каталогу. Раз уж такое дело, решила она, то нечего жадничать. Я все-таки человек не последний, да и тело свое не на помойке нашла. В конце концов, будет выглядеть мелочным скупердяйством, если я пожалею денег и два простых шара себе в сиськи вкачу. Мне нужна реальная вещь. Рэйфилд Арондит от мира сисек.       Она остановилась на модели «Femme Narcisse», их было шесть вариантов: первые три еще вменяемые, следующие — для совсем отмороженных или профессиональных актрис фильмов для взрослых. Описание сообщало о стопроцентной идентичности натуральным ощущениям, никаких жестких частей, вся архитектура имитирует настоящую грудь. Есть возможность менять форму — опускать, поднимать, менять ширину постановки и направление сосков — наружу или внутрь. Также существовала возможность в достаточно свободных пределах менять объем. Это не говоря об особых функциях. Можно было активировать зоны стимуляции, связанные искусственными нейронами с общей нервной системой. В скрипте можно было настроить, где они будут расположены. Хоть вся поверхность сиськи, хоть отдельные области на ней. То же самое с соском: регулировался размер, высота, форма и фактура. Можно было сделать их твердыми одной командой. Скрипт имел автоматический режим, отслеживающий общее состояние организма и дающий поведение, неотличимое от естественного. Или же можно было активировать ручное управление и самой задать то, как сиськи будут себя вести.       На этом навороты не кончались. Для особых случаев импланты имели режим лактации с грудным молоком, идентичным натуральному, конечно же, которое производилось естественным образом, похожим на тот, которым его образуют молочные железы. Или же можно было заполнить сиськи чем-то другим, хоть текилой, хоть серной кислотой, если ты совсем больная — для этого под мышку под ребром проводился мягкий катетер.       Операция не продлилась долго. Сделать сиськи не так сложно, как что-то внизу. Мередит осматривала результат в зеркале. Ее натуральная грудь была под чашку 32C. Теперь как бы не пришлось все старое белье выбрасывать. C была нижней границей ее возможностей. Верхней — что-то там, что дальше четверной D.       Она ощупала себя. Но понимала, что будет сама к себе несправедлива. Она-то точно знала, что изменения случились.       — Кэсс, ну-ка иди сюда.       Та подошла. Из-за своего раздолбайского характера она так и не научилась прятать свои эмоции. Ее рот кривился в ухмылке.       Мередит, с голыми сиськами, развернулась к Кэсс, расстегнула ее китель и залезла рукой под ей под тесную майку. Она нашла ее грудь, вполне недурную для такой подкаченной бабы. Трогала ее, сжимала. В это же время трогала свою, внушительного размера сиську.       — Ну да, ну да, к вашим услугам, маам. — Кэсс вздохнула, подняв глаза в потолок. — Я ведь теперь, конечно, тоже могу так делать, правда, ежже?       Мередит взглядом дала ей понять: нет, не правда. Но потом задумалась — фидбек-то нужен.       — Один раз. Давай, нападай, извращенка.       Кэсс положила свои большие лапы ей на сиськи. Сначала погладила, взвесила в руках, потом посжимала.       — Что скажешь?       — Не, это просто пушка-гонка, ежже.       Мередит давно нащупывала мысль что-то поменять в себе. Взор, конечно, чаще всего падал на сиськи. Но то, что изменения были навязаны ей, конечно, ее бесило. Если же попытаться освободиться от этой мысли, то она не могла не признать: она нравилась сама себе.       Сиська Кэсс не отличалась наощупь. Мередит проверила все досконально. Ей нужно было знать наверняка, и тут нет места стыду       Но форму придется пошить новую.       — Как это будет работать, док?       — Всякое изменение размера и формы будет требовать энергии. Вы не заметите ничего кроме усилившегося аппетита. Два—три дня, и готово. Я имею в виду, некоторые думают, что они смогут все поменять сию секунду. Но так не получится. На это, все-таки, требуется время. В организме ничто не происходит мгновенно. Особенно рост, хоть, даже, и отрицательный, как говорят экономисты.       — Полезно. Хотя, я уверена, я надолго остановлюсь на чем-то одном, а остальное буду применять только в каких-то исключительных случаях.       — Так делают многие. Клиентов вашего уровня часто привлекает не столько полезность функционала в повседневности, сколько удобство для специальных, скажем так, операций.       — Специальных, ага. Это вы верно говорите, док.        В машине Кэсс не удержалась от вопросов:       — Маам, ну че, не томите, ежже. Как оно?       — Вес, — сказала Мередит, покривив губы. — Этот вес… Непривычно. А тебе что, понравилось? Себе такие же хочешь?       — Хе-хе, мне-то зачем? Шоб просто висели? Мой мужик в тумбочке живет, в среднем ящике, ему по барабану, ежже. Зато вам теперь будет легко в этих дипломатических заданиях. Как придете к каким-нибудь галстукам облысевшим — они вам сразу все согласуют!       — Давай, за дорогой следи!       Надо собраться, думала себе Мередит, волю в кулак — и прыгнуть в пекло. Первый бой — самый тяжелый. А на меня сейчас все зверье накинется.       Кэсс затормозила на КПП у главного входа в офис, Мередит вышла из машины и направилась, как обычно, к раме детектора угроз. Дежурная смена бойцов пронзила ее взглядами, пытаясь сообразить, что не так с директором Стаут и что она там напихала себе под броник. А когда до корявых мозгов доходило, брови на квадратных мордах ползли вверх.       — Здрасте, директор, — бросил ей начальник караула, ощупывая взглядом ее бюст, заметно оттопыривавший бронекорсаж.       — Мои глаза находятся здесь, — бросила она ему.       — Да я так… Все в порядке, мэм. Проходите, удачного дня.       В офисе ее тоже провожали взглядами. Особенно жарко было в лифте. Она не поехала на лифте для директоров специально, хотела устроить себе испытание, ну и просто ради эксперимента.       С ней ехали двое менеджеров из финансового и пара оперативников, одетых по форме и в броне. Наверное, только с задания, сопровождали в пустыне какой-то груз. Все потные, на лбу испарина.       — Доброе утро, директор Стаут, — поздоровались экономисты.       — Доброе утро, мэм, — оперативники.       — Привет, мальчики.       Она специально встала не спиной к ним, как обычно — лицом к двери, а боком, к стене лифта, и сделала вид, будто увлеченно что-то ищет в телефоне. А другой рукой отлепила липучку на талии, приподняла переднюю часть с бронепластиной и потерла бок локтем — как будто неудобно надела, и ей что-то мешалось или натирало. В эти моменты было хорошо видно, что под кителем у нее серьезно выпирает.       Экономисты изо всех сил делали вид, что не смотрят на нее, вернее, старались сделать так, чтобы она не запалила, как они пялятся. Оперативники — народ более прямой, они там все наглые, как паровозы.       Бойцы переглянулись, потом оба вернули взгляды к ней.       — Вы сегодня великолепно выглядите, директор Стаут, мэм.       — Так точно, мэм. Просто потрясающе.       Она тут же выстрелила сначала в одного, потом в другого опасным взглядом.       — Да?! Вы даже такие слова знаете? Ну я вам тоже комплимент сделаю. Для ОГ у вас, ребята, словарный запас явно выдающийся. Ты. Ну-ка, застегни мне…       Она подозвала того оперативника, который стоял к ней поближе, и подняла вверх левую руку, чтобы он застегнул ей броник.       Тот без возражений принялся за дело. Затянул крепко, негодяй. Вроде дело такое, что непросто придумать возможность облапать. Но парень оказался находчивым. Начал ей плечо поправлять, задирать переднюю бронепластину, за талию потрогал, даже за боковую часть сиськи. Голь, как известно, на выдумку хитра. К его сожалению, напарник, оставшийся не у дел, не позволит ему рассказывать в казарме, как он директора Стаут в лифте трахнул.       Ладно, я не динамлю. Пусть второй парень тоже поучаствует.       — Блядь! — сказала она. — Сколько нужно человек, чтобы надеть на меня броник?! Ты, иди тоже сюда, помоги другу, а то он, похоже, в тупике. Мне теперь с другой стороны не удобно.       Повторять два раза не требовалось. Они вдвоем отлепили липучки и принялись устраивать на ее сильно неровном теле броник. Теперь лапали ее уже два мужика.       — Так устроит, мэм?       — Да, к бою готова. Наконец нормально упаковали.       В Опергруппе это ежедневная рутина — надевать броник на своего друга или напарника. Самому это делать — дело не быстрое. Особенно с тяжелыми моделями, дающими высокий уровень защиты. Так что трогают там друг друга все, и мальчики, и девочки. Но на директора? Такое простому смертному недоступно.       Бойцы вышли на семнадцатом — им надо было в управление логистики.       Бросив взгляд им вслед, она увидела то, что и ожидала: они шли, глядя друг на друга, и молча жестикулировали, обсуждая произошедшее.       Сейчас они договорятся, какую легенду будут рассказывать в казарме. Как они, каждый, взяли по моей сиське, и клешнями своими мяли их, пока я стояла у стены, закатив глаза, и просила еще. Корпа живет сплетнями и дурацкими слухами. Хуже студенческого общежития.       Экономисты ехали на девятнадцатый — прямо в свое экономическое управление. Рядом двадцатый. Деньги поближе к боссам.       Им — хрен. Экономистов никто не любит, они никому денег не дают. Вот и я им тоже не дам.       Она достояла до их выхода, ковыряя телефон, листая бесполезные для нее новости. Экономисты торопливо вышли, и она наконец расслабилась, позволив себе довольную ухмылку. О, да. Она была центром внимания теперь.       На двадцатом она поздоровалась с Оливией, до своего кабинета. Там ее встречала Рози, красивая, как всегда.       — Рози, как я выгляжу?       Вопрос вызвал у нее смущение и замешательство.       — Э… Не так, как обычно, мисс Стаут.       — Наконец-то кто-то это сказал напрямую.       Она погладила Рози по плечу и прошла в кабинет. Там, первым делом, скинула бронекорсаж и китель, оставшись в одной блузке. Ее тоже расстегнула. Включила веб-камеру и уже толком себя осмотрела.       В этот раз ты отчебучила не по-детски, бабуля. Уверена, что такое тебе по масти?       Ничего, все быстро привыкнут. Телефонный парень прав. Мне многое позволено. Я и сама не до конца понимала, насколько многое.       Она давно представляла себе разговоры челяди с нижних этажей, что они думают и о чем тихонько судачат, пока она не слышит. С утра небось по офису оповещение идет:       — Сука приехала, на подходе, прием.       — Понял—принял, конец связи.       А теперь поводов для разговоров только прибавится.       — Сука приехала, приближается, да еще и сиськи себе сделала. Выглядит как полная блядища, прием.       — Да я уж и сам вижу. Небось генеральному в DC полетит сосать, прием.       Мередит, крутясь в кресле, злорадно смеялась своим мыслям.       Не обижайтесь, ребята. Просто я сижу здесь, а вы — там.       В середине дня, когда Мередит уже запарилась читать отчеты от подразделений в то время, как одним глазом приходилось еще и мониторить делооборот, чтобы понимать, чем там вообще корпорация занимается, ей вдруг позвонила Бланшетт.       — Аманда, я забыла поздравить тебя с назначением. Поздравляю!       После голосования совета акционеров, как Мередит и ожидала, Аманда Бланшетт получила предложение стать директором регионального отделения в Найт-Сити. Такие предложения отклонить нельзя, ты уже слишком высоко, остаться на месте не получится, отсюда только вверх или вниз.       — Спасибо, Мередит, — голос Аманды прозвучал обеспокоенно. — Но я тебе звоню по другому поводу. У нас акция протеста перед КПП. Политические активисты.       Сердце Мередит волнительно встрепенулось. Волнительно и с предвкушением.       — Эти комми, что ли? От Александрии Даллас?       — И она сама там, во главе.       — Ну, ты знаешь, моя ставка на тебя. Я уверена, ты растопчешь там весь этот плебс.       — Мередит… Я… — голос Аманды звучал неуверенно. Она будто боялась. Или даже просила. Мередит знала, о чем.       — Да расслабься, подруга. Я пошутила. Понимаю осторожность, тебе не хочется начинать в новой должности с драки в грязи с уличными фриками. Да даже если бы ты пошла, я бы тебя все равно остановила. Даллас — моя вендетта. Не благодари, я сейчас пойду и изнасилую ее, а ты посмотришь.       Мередит бросила телефон, сразу же закурила. От предвкушения кололо сердце. Она даже не докурила. Бросила едва начатую сигарету в пепельницу и набрала Тайрону.       — Мадам?       — Снайперов на крышу. И боевиков в штатском по улицам расставь, пусть в машинах сидят. Раннеров всех к бою. Я сейчас спущусь решать вопрос с этими либерахами.       — Понятно.       Мередит включила зеркало в стене, проверила, безупречно ли она выглядит. Поразмыслив, она решила не надевать бронежилет. Это было нарушением. Но так она добудет больше очков и сильнее унизит эту Даллас. Выйти с открытым забралом — это у публики котируется.       Она спустилась на директорском лифте. Внизу, на первом, атмосфера дышала суматохой. В глазах темнело от обилия черной униформы оперативников, подходили новые отряды.       Они батальон прислали, что ли? Мне не нужны войска, чтобы разделаться с горсткой красножопых. Я одна их всех разложу.       Группа во главе с Тайроном сразу последовала за ней. Все с автоматами, в полной боевой экипировке.       Едва двери офиса распахнулись перед ней, звук улицы ударил ей в уши. Рев толпы. Сотня или две человек собралось перед КПП. Караул чувствовал себя весьма неуютно.       — Киллертех! Пошел нахуй из Найт-Сити!       — КИЛЛЕРТЕХ! КИЛЛЕРТЕХ! КИЛЛЕРТЕХ!       — Убийцы детей! Убийцы матерей!       Мередит спрятала ухмылку.       Кричалки красных — это вообще номер. Может показаться поразительным, как им удается зацепить столько народу. Но на самом деле, ничего удивительного. Масса имеет интеллект гумуса, картошки. Юмор комми им вполне заходит. Просто, плоско, безвкусно, позорно. Это анекдот не только без панчлайна, но и без сетапа. Так же, как и их философия. Остроумие, красноречие, элементарная логика — об этих вещах им вообще неизвестно.       Впрочем, нет. О логике они знают, потому что она — их серьезный враг.       Во главе толпы, как и сказала Бланшетт, стояла сама Александрия Даллас. На этот раз обошлось без демонстраций с голыми сиськами, обыкновенный безвкусный крикливый митинг. Однако толпа фотографов и уличных журналистов была на месте — предупредили, собрали заранее. Тут стоял и 54-й канал, и WNS. Мередит это не беспокоило.       Александрия Даллас, конечно, уже заметила ее. Они с Мередит смотрели друг другу в лицо.       — Вы только посмотрите, кто явился к нам! Сама Мередит Стаут! — Александрия объявляла это в мегафон, заводя толпу.       Эта тупая пизда молода, сексуальна, энергична, носит эту одежду простаков — леггинсы и майку оверсайз, чтобы показаться «своей» народу. Но она абсолютно не шарит в том, что делает человека политиком.       Не Венера, молодая и привлекательная, решает настоящие дела.       Юнона делает это. Зрелая, могущественная женщина.       Мередит поднесли мегафон.       — Мисс Даллас. Как насчет побеседовать? Давайте подойдем поближе и перестанем кричать?       Перестать кричать — это страшная пытка для либерала. Но Мередит не сомневалась, Александрия не откажется от дуэли.       Мередит сделала первый шаг, вышла за ограду через раму детектора и показала своим людям не следовать за ней. Она прошла пять шагов по ничьей земле и остановилась. Такое поведение было серьезнейшим вызовом Александрии. Она уже не могла отказаться и вышла из толпы под овации и аплодисменты.       — Что случилось, мисс Даллас?       — На ваш вкус, мисс Стаут, пожалуй, ничего особенного. Массовые убийства, войны, которые идут теперь еще и прямо здесь, в Найт-Сити. Продолжать?       Мередит незаметно оглядела толпу: все стояли с телефонами. Будет целая гора записей в соцсетях. Но уж если решила биться, подумала она, то бейся насмерть. К тому же, у меня больше сиськи.       Она нахмурила брови:       — Ну… допустим. А что случилось-то?       Такого ответа они не ожидали. Даже толпа как-то охолонула.       — Вы признаете себя виновной? — тут же спросила Александрия.       — В том, что даю американцам работу? Не вызывайте адвоката, виновна.       — ВАША РАБОТА УБИВАЕТ ЛЮДЕЙ!       Толпа снова попыталась загомонить, но Александрия показала, что не надо. Она хотела сама подуэлиться с Мередит. Она тоже вошла в азарт.       — Оставим на мгновение то, что вы делаете в других странах, Стаут. Меня больше интересует то, что ваша корпорация вытворяет в Найт-Сити. В Джапан-Тауне идет бандитская война. Легион Красного Хрома атакует Тигриных Когтей. И уж вам об этом прекрасно известно. Хромеры под черной дланью Милитеха.       Мередит развела руками, и повела бровями: это все, что ты приготовила?       — Александрия. Давайте сразу условимся: без душных прогонов про нацизм. Хромеры? Не представляю, как вам взбрело в голову, что корпорация Милитех как-то связана с бандой расистов. Да, если откровенно, сами ваши убеждения устарели лет на сто. Вам прекрасно известна моя религия.       — Известна, — сказала Александрия, привлекая к себе объективы камер. — Америка. Единая и неделимая. Влажные мечты об империи с вашим логотипом вместо флага. Я надеюсь, вы не станете отрицать тесную связь корпорации Милитех с Вашингтонской диктатурой президента Розалинд Майерс?       — Эта песня стара как мир, — спокойно ответила Мередит. — Как всегда социалистам кругом видится заговор и диктатура. Но зато теперь мы хотя бы нашли общий язык. Банды, преступность — какая разница?! Вы ведь не за этим здесь. Вы пришли покрасоваться и поболтать о политике.       Народ зашевелился, зароптал. Мысль, высказанная Мередит, митингующим, конечно, не нравилась. Но подспудно все понимали: не без этого. Вытянулись руки с телефонами — дуэль Мередит и Александрии начинала становиться по-настоящему интересной.       — Так и быть, — сказала Мередит. — Давайте послушаем, что там нынче красные мне заготовили. Отнять и поделить, небось? Что дальше? А дальше — никому не отдавать то, что забрали. Красиво придумано.       — Вообще-то, — с улыбкой возразила Александрия, — социальная справедливость подразумевает распределение средств. Ознакомьтесь с матчастью, что ли…       — Ну отобрали вы у меня мои деньги, раздали всем по центу, дальше что? Где еще взять, когда кончатся? Второй-то раз меня уже не ограбить, у меня уже ничего не будет. Но вообще я понимаю, о чем вы, мисс Даллас. За все хорошее, против всего плохого, каждому по миллиону эдди, по вилле в Норт-Оуке и по личной шлюхе, которая сосет. И лучше не задаваться вопросом, кто будет сосать, ведь у каждого и так вилла и миллион. Я же популизмом не занимаюсь и иллюзиями людей не кормлю. Я говорю открыто: мир несовершенен. Мир вообще говно!       Мередит выдержала короткую паузу, слушая резко усилившиеся щелчки фотокамер и наслаждаясь сотней объективов, прикованных к ней, а не к Александрии.       — Мой же сизифов труд в этой проклятой вселенной — подавать руку тем, кто находит в себе смелость спастись, а не гнить на дне, ожидая манны небесной. Рабочие люди, плоть Америки. Те, кто хочет трудиться, сделать из себя человека. Вы только говорите, что защищаете их. А я защищаю их по-настоящему, и делаю это молча. Они — плоть. А вы — жир. Ожирение. Люблю это слово. Оно очень точно отражает бесполезность, бестолковость и ненужность. Ваше призвание — мешать организму жить.       Публика тихо роптала. Но не кричала. Они переговаривались между собой, переглядывались. Каждый находил логику в словах Мередит. Логику, которая им была противна, но понятна. Это была не просто победа — триумф. Мередит еще не сломила воинство Александрии, но уже сделала к этому серьезный шаг.       — Потрясающая речь, Стаут. – сказала Александрия с показным пренебрежением. — Вы почти увильнули от того факта, что вашим оружием убивают людей в Джапан-Тауне.       — Моим оружием? Увильнула? Александрия, не смешите. Если я виновна в том, что моим оружием кого-то убивают, и вы этим так обеспокоены, то я вам подскажу направление. Сразу, как убьете меня, отправляйтесь в Евробанк, там, на самом верху, сидит человек, который управляет выпуском евродолларов, за которые все дерутся. Вы же ищете главаря, а не исполнителей? Я вас просвещу, я в этой «криминальной» схеме — только продавец мороженого. Давайте уж сразу закроем производства молока и холодильников? Работяги ведь всегда в восторге от закрытия производств. Что касается организованной преступности — что я могу сделать? У меня связаны руки. Милитех готов предоставить любой объем услуг охраны правопорядка, но в эту игру нужно играть вдвоем, требуется официальный договор с властями. Раз уж вы спросили, я выбью вам скидку в двадцать… Даже двадцать пять процентов. Передайте мое предложение мэру.       — Вы сейчас озвучили предложение продать вам город?       Мередит невинно пожала плечами:       — Давайте поговорим конкретно, Александрия. Объясните мне суть вашего протеста.       — А что именно вам непонятно?       — Я — рабочий человек. Ваш электорат. Убедите меня.       — Вы? — Александрия рассмеялась, и публика тоже поддержала ее. — Да что вы говорите? Если вы — рабочий человек, то я — японская императрица.       Публика громко расхохоталась, Александрия сорвала аплодисменты. Но Мередит не волновало мнение ангажированной толпы:       — Выходит, ваше величество, что женщина, проработавшая всю жизнь, начиная с шестнадцати лет, отчего-то вашего покровительства не заслуживает? С самого низа, год за годом, вкалывая сутками. Но коммунисты мной все еще недовольны.       Разговор происходил под прицелом десятков видеокамер, многие из которых транслировали все в прямой эфир. Теперь, как и Мередит, Александрия была заложницей положения. Ей нужно было тщательно подбирать слова, чтобы выбраться из этой ловушки. Но она была слишком неопытна, чтобы избежать столкновения с айсбергом. Она решила атаковать, а не обороняться.       — Вы — корпоратка, Стаут. Вы не имеете ничего общего с рабочим человеком.       — Ничего, кроме всей моей жизни на работе, наверное? Где вы работаете?       — Вы не работаете, вы эксплуатируете труд людей.       Мередит усмехнулась. Александрия шпарила по методичке и заходила на территорию, где неверно оценивала свои силы.       Я тоже умею кидаться говном, подружка. Только ты не обижайся, если в тебя прилетит шлепок размером со слона.       — Мисс Даллас, я даю двадцать пять тысяч рабочих мест в Найт-Сити. Двадцать пять тысяч человек получают отличные средства к существованию и процветанию. Я не стану спрашивать, сколько рабочих мест даете вы — это было бы нечестно. Я только хочу спросить, сколько вы лично проработали за свою жизнь?       Мередит мило улыбнулась оппонентке:       — Вы ведь получили образование в Нью-Йорке, не так ли? В университете Рокфеллера, по специальности экономика. Восемьдесят тысяч за семестр, здорово, должно быть, вы зарабатывали, чтобы учебу оплачивать. Немногий работяга себе такое позволит. Или по стипендии учились? По стипендии какого-то фонда из Японии…       Толпа молчала, слегка потрясенная. Многим не были известны эти факты из биографии Александрии Даллас. А пусть и были известны — Мередит преподнесла их так, что они все равно заставляли задуматься.       Мередит, однако, не рассчитывала, что одним лишь этим сможет уложить соперницу. Александрии, быть может, слегка не хватало опыта, но это не делало ее дурой. Она была хитрой, сообразительной и изворотливой, иначе не сделалось бы той, кем являлась — социалисткой.       Все взгляды после выпада Мередит устремились к Александрии, все камеры и направленные микрофоны нацелились на нее, ожидая ответа на выпад. Но Александрия оставалась невозмутимой:       — Вы сделали домашнюю работу, Стаут. Я получила хорошее образование, верно. Это означает, что я прекрасно знаю все ваши финты и трюки. Я вас понимаю, вам, должно быть, некомфортно встретить соперника, который владеет вашими приемами борьбы.       Камеры и публика обратились к Мередит. Александрия выкрутилась и двинулась в контратаку, ее ответ устроил публику. Но она не подозревала, что идет прямо в расставленную на нее ловушку.       — Бог ты мой, какая борьба? — Мередит сделала нарочито удивленное лицо. — Мы с вами друзья поневоле, как две стороны одной монеты. Мы с вами трудимся для народа каждая по-своему. Вы говорите людям то, что они хотят услышать. А я даю им то, что они хотят получить.       — Никогда еще не слышала такой наглой брехни! — заявила Александрия с пренебрежительной ухмылкой на губах. Мередит ответила ей похожей ухмылкой.       Остросюжетное шоу подходило к кульминации. Публика следила за дебатами, затаив дыхание. Об акции протеста все давно позабыли. Да еще бы! Плебс быстро утрачивает желание бунтовать, когда ему дают зрелище. А тут было, на что посмотреть. Все присутствующие ощущали себя едва ли не свидетелями исторического события. Наблюдать за поединком Александрии и Мередит было не в пример увлекательнее, чем скандировать никому не интересные лозунги, пытаясь перекричать шум кольцевой автодороги на площади корпораций.       — Что касается брехни… — Мередит переходила к следующему этапу своей дипломатической операции, — Александрия, что вы забыли в нашей глуши? Вам бы работать на Уолл-стрит, а не у нас тут, на Диком Западе. Потому что тут считать умеют. Эдди за эдди, бумажка за бумажкой, слюнявят палец и отсчитывают. У нас знают цену деньгам. Вот чем я и занимаюсь: оплачиваю людям их труд, чтобы они могли кормить свои семьи. Но у вас же есть кое-что получше, не так ли? Обещания денег.       Публика несмело зароптала: хм! Александрия хорошо обработала своих людей. Она вдолбила пастве, что любое слово корпората — вранье. И Мередит на ее месте действовала бы так же. Но даже будучи глубоко убежденными в том, что речи Мередит это обман, некоторые наиболее сообразительные из митингующих вынуждены были признать, что обман этот подозрительно стройный и весьма метко отражающий действительность. Всем было известно, что социалисты с удовольствием принимают деньги на свою деятельность. Но едва ли кто мог, не кривя душой, утверждать, что получил от Александрии хоть эдди обратно.       — Как вы верно подметили,— продолжала Мередит, — Финты и уловки у нас с вами одни и те же. И они работают с вами, янки. Но с нами, южанами, такое не прокатывает. У нас все по-старому, порядки дикие, перед тем, как сделку заключить, сначала в ладонь плюют — знак доверия, почти клятва. Поразительно, но я не требую от своих людей ни веры, ни обожания, ни фанатичной преданности. Никакой ментальной акробатики и пятиминуток ненависти. Только честная работа за честную плату. Таков американский порядок. Вы это пытаетесь победить? Ну же, сыграем в открытую, Александрия. Давайте, объясните мне, за что вы боретесь? Или вы и впрямь явились сюда распекать меня за то, что мир не совершенен, а в Джапан-тауне стреляют?       Больше Даллас не пыталась атаковать. Она перешла в глухую оборону. Вот так всегда. Поскреби сильного политика из Нью-Йорка, и обнаружишь доходягу:       — Не смешите, Стаут. Какой мне смысл сотрясать воздух перед закоренелой корпораткой?       Мередит на это рассмеялась.       — Вот это да. Александрия, да что же вы за коммунистка такая?! Каких успехов достиг бы Ленин в России, если бы агитировал как вы? Представьте, залезает такой на броневик и декламирует на толпу, сжав кепку в кулаке: да хуй ли толку вам объяснять, все равно вы все — царские подстилки, и нихуя не поймете! Это только я один, в белом пальто, истинный смысл коммунизма разумею!       В толпе уже начали посмеиваться. В основном журналисты, не фанаты Александрии — те испытывали ярость. Они же обыкновенные люди, неподготовленные к по-настоящему кровавым политическим дуэлям. Саму Александрию выпад Мередит тоже поддел, по ее лицу было видно, что она не знает, как выкрутиться из этого положения. Закрываться — значит отдать очки, залезть на броневик — значит поддаться на уловку соперницы. Мередит потянула несколько мгновений, наслаждаясь молчанием Александрии — нужно было убедиться, что на это обратят внимание все. Это было унизительно, ох как унизительно. Но Александрии все-таки хватало самообладания, чтобы не мычать «ы-ы-ы», «э-э-э», она просто молча копила силы на ответный удар. Мередит не могла позволить ей нанести его.       — Теперь, если это все, что вы хотели обсудить, мисс Даллас…       В этот момент Мередит заметила движение в толпе. Из нее на их дуэльную «утоптанную землю» вырвался хиппарь в дреддах, голый по пояс, с пистолетом-пулеметом в вытянутой руке.       — СДОХНИ, ЕБАНАЯ ФАШИСТКА!       На последнем мгновении перед выстрелом его вдруг покривило, ноги подкосились, запястье неестественно вывернулось. Прогремела очередь — вся ушла в стенку КПП. А через миг грянули уже по-взрослому винтовки снайперов с позиций на крыше и верхних этажах офиса. Нападавшего энергией пуль впечатало в асфальт. Еще три или четыре попадания пришлись уже в мертвое тело, превращая его в кусок мяса.       Началась суматоха, паника, визг. Мередит схватили крепкие руки и повалили на асфальт — Тайрон накрыл ее своим телом, пока оперативники создавали живую стену. В это время она кричала в рацию на запястье:       — Снайперы! Огонь по этой шлюхе! Захуярьте ее скорее! На остальных похуй! В Даллас стреляйте! Завалите ее, блядь!       Но момент был уже упущен. Все смешалось в панике, Александрию унесло толпой, а выкашивать весь собравшийся народ ради нее офицер, командовавший ситуацией, рассудительно не решился.       Оперативники сработали слаженно. Тайрон подхватил ее с асфальта и понес на руках, бойцы в черной форме окружали их сплошной коробочкой, сверху закрывали бронированными щитами. Где-то в небе гудели вертолеты, готовые пустить в дело автоматические орудия и ракеты, садились авики с подкреплениями.       Только внутри офиса коробочка бойцов расступилась. К Мередит тут же подбежали медики.       — Я не ранена, спокойно, парни, только коленки немного ободрала. Дайте-ка лучше закурить и налейте. Хух, блядь, я аж вспотела.       Ей вскоре разъяснили, что именно произошло. Один из раннеров, следивших за ситуацией, вовремя обнаружил стрелка и хакнул один из его имплантов. Стрелка ударило током, потому и покривило, и он промахнулся. Этого времени хватило на то, чтобы снайперы с ним разобрались. Хром у него был слабый, недорогой. Это не крутой наемник. Все указывало на то, что стрелок действовал один, по личным убеждениям, не заказуха.       Аманда прибежала с двадцатого.       — Мередит, прости, это я должна была быть на твоем месте.       — Забей, было весело. Да и не могу я себе позволить тебя потерять. Что, если бы тебя убили? Кого мне потом назначать? Кому доверить Найт-Сити?       — Ты была без брони…       — Да, это было неразумно. Сама себе постоянно твержу: если не надела броник, вернись и надень. Ладно, все, кончайте суету. Поехали наверх, мне нужно немного успокоиться. Аманда, накинь по премии всем, кто в операции участвовал. Отработали хорошо.       Рози вскочила, когда Мередит вошла в приемную. На ней не было лица.       — Мисс Стаут, слава богу…       — Спокойно. Я под огнем не в первый раз. Такое будет случаться время от времени. Плесни мне сто грамм, надо привести себя в порядок. Не люблю, когда в меня стреляют, а я без оружия.       Должно быть, именно в тот момент, когда стрелок открыл огонь, думала Мередит, Рози по-настоящему прочувствовала всю опасность ситуации. Не только своей начальницы, но и собственной. Маленькая Рози ощутила все особенности своего положения. Она работала тут под огромной протекцией, никому не знакомая, никого толком не знавшая, но очень высокопоставленная. В тот момент она поняла окончательно: ее судьба целиком зависит от судьбы начальницы. Ведь если директора Стаут не станет, то не станет и ее. Ее выпнут отсюда моментально. Выкинут на улицу, даже уборщицей быть не предложат.       Рози внесла стакан и бутылку. Мередит плеснула в стакан и двинула его к секретарше, показав ей сесть рядом с ней на диване:       — Давай, хлопни, нервы успокой.       — А вы?..       — Мне не надо, я с горла.       Мередит звякнула краем бутылки по стакану и отпила из горла. Алкоголь успокаивал, дарил ватную расслабленность и отвлеченность от мирской суеты.       — Мисс Стаут, я смотрела, как все происходило…       — Испугалась? Не бойся, мамочка и не такие приколы на своем веку встречала. Меня много раз пытались убить, сегодняшняя попытка была даже скучной.       Мередит погладила ее по рукаву.       — Ну же, соберись. Идем сюда.       Она уложила Рози себе на колени и гладила по волосам.       — Мисс Стаут, — тихо произнесла Рози, — если вы хотите, чтобы я вам как-то помогла…       — Да очень хочу, детка! Но сейчас не до этого. Я уже предчувствую, сейчас пойдет самая веселуха по ТВ, в сети, сейчас генеральный звонить будет. Ага, вот и он!       Входящий вызов: Ричард Уильямс.       — Мередит, мне сообщили о произошедшем.       — Все в порядке, Ричард. Я цела, никто не пострадал. Оперативники сработали отменно.       — Вы действовали опасно. Вам вовсе не обязательно было лично заниматься разгоном этого митинга. Вам нужно хорошо усвоить, насколько вы ценны для всей корпорации. Риск — роскошь для вас.       — Иногда не могу отказать себе в желании пожить красиво.       — Мередит, я не шутил.       — Прошу прощения, босс. Этого больше не повторится. Это мое прошлое все еще играет в крови. Я же из ОГ. Привыкла все делать своими руками.       — Мне по душе ваш энтузиазм. Но я дорожу вами. Не подставляйтесь, Мередит, я вас прошу. Я рад, что вы невредимы. Давайте сделаем так, чтобы так продолжалось и дальше.       — Поняла вас, Ричард.       Потом была туча писем от всевозможных медиа — все звали на интервью, просили рассказать пару слов. Зигги Кью написал — звал к себе на передачу. Аманда позвонила рассказать о росте популярности Мередит в Северной Америке на пятнадцать пунктов и на пять по всему миру.       Сеть бурлила, повсюду были видеозаписи ее с Даллас дебатов, фрагменты с нападением и последовавшей паникой. Можно было изучить, как все выглядело со стороны, и Мередит отдавала должное выучке оперативников — свои деньги они отрабатывали по полной. Что вообще фокус — в толпе никого даже не убили, не считая самого стрелка. Если после этого Александрия захочет взяться за старое, ей будет сложнее рассказывать сказки о кровавом Милитехе.       Мередит смотрела ролики, записанные с разных ракурсов — приятно полюбоваться на себя красивую. А еще много пересматривала момент нападения. Видеоролики часто были озаглавлены «Не попал, мудак!» — слова, которые она выкрикнула уже мертвому стрелку.       Я сама этого не запомнила, все в запарке происходило… Ну я даю. Неудивительно, что вся сеть на ушах. Я даже в такой ситуации отыграла как истинная плохожопка.       Об обычной рутинной работе сегодня речи даже не шло. Требовался кризисный менеджмент — быстро реагировать на события и извлекать максимальную пользу из любой возможности попиариться и выставить корпу в хорошем свете, одновременно с этим гасить неудобные слухи, вбрасывать конспирологические теории, обсуждения внешности директора Стаут и так далее. Отдел PR работал на износ на связи со всеми остальными отделениями и с центром в DC. Координировала по старой памяти Аманда Бланшетт — в таком деле нужен был профессионал.       Ханако Арасака выступила с коротким заявлением о непричастности своей корпорации к нападению.       Ой, блядь! Да понятно, что это не вы! Уж вы-то меня, наверное, бабу без броника, завалить в состоянии. Завались вы на такой работенке — у меня бы к вам последнее уважение пропало. Вы, может, и подкидываете деньжат Александрии, чтобы она у меня кровь пила, но такое топорное нападение — это явно не в вашем стиле. Работал простой выскочка, рыцарь социальной справедливости, который верил в то, что может изменить мир.       Под конец дня, когда Мередит совсем вымоталась отвечать на звонки, и Рози делала ей массаж плеч, поступил еще один звонок, от которого холодом кольнуло сердце.       Входящий вызов: Реджина Джонс.       — Слышала, что с вами произошло, Стаут. Рада, что вы живы. Было бы досадно, если бы он вас достал, ведь я как раз сегодня добилась результатов. Кто бы мне тогда заплатил?       — Я слушаю тебя очень внимательно.       — Нашелся контакт в Травме. Он предлагает встретиться сегодня вечером.       — Ты же понимаешь, я не могу просто так встречаться с сотрудниками других корпораций. Меня за такую хуйню подушкой удушат прямо дома в этот же день!       — Я знаю, как все делается. Организую место встречи на нейтральной территории. Недорогая квартира у меня тут, в Десятке.       — Добро, сообщишь время и точный адрес.       Уезжая из офиса, Мередит отказалась от усиленной охраны. Она не верила, что нападение может повториться.       Строго говоря, она нарушала правила, причем регулярно. На ее уровне, заместителя генерального директора корпорации, сопровождать ее должны были на уровне главы государства. Ей полагался личный авик, вертолет, а она все так же, по старинке, гоняла на тачке, максимум с машиной сопровождения. Воздушный транспорт она считала более рисковым — если тебя собьют ракетой, то тебе еще и падать метров двести. А если нападут на твой автомобиль, то остаются неиллюзорные шансы уйти от погони, отбиться или дождаться подкрепления. Кроме того, воздушный транспорт видят все, а наземный в городе практически незаметен среди тысяч других автомобилей.       Она не могла дождаться, когда уже нужно будет ехать. Дома расцеловалась с Дэнни — та, конечно, уже все знала и была очень взволнована. Мередит успокоила ее.       — Зато классно я уложила на лопатки эту Даллас, разве нет?       — О да, тетя! Ты была на высоте! Блииин, я хочу научиться говорить, как ты. Ты так выступала… Хотя она, по сути, была права…       — Дэнни, черт возьми, только ты мне нож в спину не вонзай! Продавец бургеров виновен в том, что канцерогены убивают людей? Я — лоточница, больше никто.       Дэнни взяла Мередит за руку, как любовница, сплетая пальцы, и погладила по плечу.       — Что бы ни случилось, я на твоей стороне, тетя. Я всегда за тебя.       Потянувшись к Мередит, Дэнни нежно поцеловала ее в губы. Чуть отстранившись, она смотрела в лицо Мередит огромными влюбленными глазами.       Момент великолепный, просто романтика. А я как раз не могу думать ни о чем, кроме дела.       — Тыковка, я бы с тобой с радостью вечер провела, но мне нужно еще кое-куда сгонять.       — Все в порядке, тетя. — Дэнни улыбнулась. — Опять на вечеринку? Или мир спасать?       Да хуй ли мне мир, думала Мередит. Я тебя спасаю. А мир этот волоса с твоей головы не стоит.       На мустанге она домчала до Десятки по Скайлайн. Приехала пораньше. А Реджина — еще раньше. Она уже была на месте.       Мередит, конечно, оделась не так, как ее привыкли видеть. Плащ ниже колена, темные очки. Никто не догадается. Она шла мимо пьяных и обкуренных, по коридорам, усеянным мятыми стаканами, упаковками от жратвы, и другим мусором. Здесь не утруждали себя тем, чтобы пройти еще два шага и донести дерьмо до ведра.       — Вы рано, Стаут. Добрый вечер.       — Я, блядь, минуту на месте усидеть не могу. Кто он такой, Реджина?       — Я не знаю. Но важный тип. Я на него ничего не нарыла. Хотите, чтобы я с вами посидела, или мне за дверью постоять?       Мередит задумалась. Реджина была надежным партнером. Она не кидала своих клиентов, во всяком случае, такой репутации за ней не держалось. Хоть Мередит никогда напрямую не подтверждала ей ее догадки, Реджина все верно понимала о сути и деталях этого дела. Пора уже принять это и перестать морозиться.       — Останься.       В этот момент в дверь квартиры позвонили. Контакт тоже решил заявиться пораньше. Выходило, что все джентльмены — никто не заставил никого ждать.       Он был высоким негром с лысой головой, добрым лицом и спокойным взглядом. Одет неброско, не совсем по-уличному, но и не совсем официально. Мередит знала, что это за тип людей: он из контрразведки. Что он сам и подтвердил тут же.       — Мисс Стаут. Добрый вечер. Аарон Дэвис, служба контрразведки «Травма Тим».       Он сел за стол напротив Мередит и Реджины. Мередит кивнула ему:       — Мисс Джонс хочет со мной посидеть. Не переживайте, она — человек надежный.       — Хотите остаться с численным преимуществом?       — Мистер Дэвис, боже упаси мне еще замышлять вас завалить! Мне скандалов уже, блядь, предостаточно. Я затихариться пытаюсь и не высовываться!       — Понимаю. Значит, к делу. Вам, как никому другому, известно, что произошло в тот день на самом деле.       — Ваши орлы чуток перестарались.       — Я занимаюсь расследованием этого дела. Мы можем помочь друг другу.       — Я уж надеюсь. Только давайте договоримся на берегу: корпоративные секреты в стороне, никакого вымогательства. Только то, что относится к делу.       — Мы в одинаковом положении, мисс Стаут. Моя организация лишь хочет разобраться, что случилось.       — Ну, ничего нового я вам поведать не могу. Зато вы, похоже, мне кое-что рассказать хотите. Давайте по делу.       — По делу, так по делу. Мы не знаем, как это устройство было доставлено на наши склады медтехники.       — Да я ничего удивительного не вижу. Я нахожу только одно объяснение. Вас по-крупному хакнули.       — Верно.       Дэвис положил локти на стол и сложил пальцы в замок, пристально глядя ей в глаза.       — Для вас не должно быть открытием то, что наша служба разведки, скажем так, проявляет интерес к разработкам других крупных корпораций.       — Так…       — В том числе и к вашей организации, мисс Стаут.       — Ну и чего вы накопали?       — Нашей службе разведки известно о некоей разработке корпорации Милитех. Что-то вроде ударного софта, но совершенно ни на что не похожее. Оружие нового поколения. Оно во много раз совершеннее всего того, что сейчас считается передовыми разработками. Паттерны его работы, которые были установлены в ходе исследования факта взлома нашей защиты, очень схожи с теми, что описаны в технических спецификациях, обрывки которых удалось заполучить нашей службе внешней разведки.       — Вы хотите сказать, злоумышленник использовал оружие Милитеха?       — Верно.       Мередит задумалась. Сильно и недобро задумалась. Ее лицо ожесточалось.       — Мне нужны полные данные.       — Передаю.       — Что хотите взамен на свою информацию?       — Вашего содействия.       — Получается, вы в тупике, мистер Дэвис.       — Не буду отрицать. Но я пришел к вам с добрыми намерениями. Цели у нас одинаковые: разобраться с тем, кто это сделал.       — Ладно, разнюхаю, что смогу.       — Насколько я понимаю, вам не нужно объяснять…       — Аарон, блядь! — Мередит перебила его. — Если я хоть кому-то из своих об этом скажу, меня в этот же день отправят изучать фарватер залива.       — Значит, мы поняли друг друга.       — Не сомневайся.       Меня атаковали свои, думала Мередит, выходя на улицу и закуривая.       Свои. Новая информация безжалостно размывала значение этого слова.