Корпоратка. Искушения Мередит Стаут

      Мередит была в одном халате и с полотенцем на волосах. С замиранием сердца она отворила дверь. Отворила и увидела ее.       Так много лет прошло, что Мередит казалось, она уже не помнит этого лица. Но как можно забыть, как выглядишь сама?       Это я.       Просто я.       Я минус двадцать лет.       Все в ней — это я. Все мои гены. Моя внешность, мой характер. Я как в зеркало смотрюсь. Передо мной стоит мой клон. Молодая я.       Она носила рокерскую косуху, изобилующую шипами и значками. На шее цепи, на лице развратный молодежный макияж, синий с розовым. Роскошная копна волос цвета созревшей пшеницы. Штаны в обтяг. Поношенные военные берцы.       Один ее глаз был с радужкой розового цвета — имплант или киберлинза. Другой остался родным, синего цвета.       — Мать.       Слова гостьи повисли в воздухе.       — Грейс.       Мередит многого стоило произнести это единственное слово. На протяжении лет она вымарывала ее из своей жизни. Будто ее вовсе не существовало, никогда не было.       — Грейс?! — донеслось из-за спины Мередит.       Дэнни в халатике спустилась на шум как раз чтобы поприветствовать свою сестру.       Лицо Грейс Стаут было копией лица Мередит. Мать хорошо его помнила, хотя пообещала себе забыть. Помнила так хорошо, что безошибочно определяла, что оно выражает. Она знала точно, какие линии на нем отвечают за злость, а какие за радость.       Это — я.       Маленькая я.       А это значит, под капотом все то же, что и у меня.       Не стоит обманываться и думать, что она еще молодая и несмышленая. Она не хуже меня.       — Дэнни, — сказала Грейс и улыбнулась. — Что, она выпросила тебя у тети Элли поиграть в дочки-матери? Я так и думала. Она всегда любила тебя больше, чем меня.       Что?!       Мередит задрожала от ярости. Она с размаха влепила Грейс пощечину.       — Ау!       Грейс схватилась за щеку. Но Мередит не дала ей времени защититься. Она схватила дочь за шею, потом за руку, вывернула запястье, развернула, прижала к стене и язвительным тоном прошипела на ухо:       — Как продвигается борьба с корпоративным колониализмом?       Мередит оттянула ее за волосы и с силой ударила лицом в стену.       — Ай! Сука! Дэнни, видишь?! Она меня ненавидит!       — ЧТО?! Ты, падаль, забыла, что пыталась меня убить?!       — Тетя! — завопила Дэнни. — Не надо! Не бей ее!       — Если бы ты только отпустила мою руку, я бы тебе показала, как продвигается борьба, — зашипела Грейс. Мередит нажала на нее сильнее, снова, взяв за волосы, ударила ее еще сильнее. Стену окрасило брызнувшей из носа кровью.       Это Стауты. Южане. Их разборки не заканчиваются без крови.       — Я скорее сломаю тебе эту руку! И другую! И все твои ебаные пальцы переломаю!       Мередит ударила по ногам и повалила Грейс на пол. Прижала ее голову коленом.       — Что, сука? Думала, можно вернуться, и все забудется?       — Просто посмотри, Дэнни, кого ты боготворишь! — прорычала Грейс окровавленными губами. — Посмотри, кто твоя любимая «тетя Мередит»! Она готова убить родную дочь!       — Ты, падла, как-то очень легко обижаешься для сучки, которая хотела убить родную мать!       Мередит привстала на коленях, обыскала Грейс, но не нашла никакого оружия.       Хм.       — Что, неужели настолько в себя поверила? Решила, что убьешь меня голыми руками?       — Только послушай эту шлюху, Дэнни! — выкрикнула Грейс. — Она ненавидит меня!       — Но ведь ты правда пыталась убить ее! Грейс, пожалуйста, не провоцируй ее!       — И ты туда же! Что, понравилось купаться в лучах внимания?! Она никогда не любила меня так, как тебя!       — Грейс, пожалуйста, перестань! Это не так! Тетя всегда любила тебя! Просто ее любовь нужно понимать!       — Что эта змея навешала тебе на уши?! Ты всегда была ее любимицей, не я! Не я, ее родная дочь!       — Заткнись! — Мередит дала ей подзатыльник. — Тебе напомнить, как ты тыкала стволом мне в лицо? Что я жива осталась лишь благодаря бронику? И как благородно я поступила с тобой? Не убила на месте, а отпустила бежать, чтобы ты там, где-то, прыгала на хуях и позорила мое имя. Я откровенно не понимаю, почему мне не закончить начатое прямо сейчас.       — Нет! Тетя, пожалуйста!       Дэнни упала на колени перед Мередит, оседлавшей свою дочь. А Мередит обожгла ее взглядом:       — Ты в этом замешана? Что ж, моя вина. Я не ожидала от тебя такой подлости.       — Я просто хочу, чтобы вы наконец помирились! И Грейс этого хочет тоже! Прошу, тетя! Не злись на нее!       — Я тебе говорила, ничего не выйдет, а ты не верила! — мрачно прорычала Грейс, фыркая разбитым носом.       Мередит была в гневе. Из-за дерзостей дочери, из-за предательства Дэнни. Было понятно, что это ее замысел от начала и до конца. Мередит закрыла для себя раздел своей жизни под названием «Грейс» и строго-настрого запретила себе вспоминать о нем. Но один лишь взгляд в лицо дочери моментально выпустил всех демонов наружу.       — Долго будем так валяться? — осведомилась Грейс. Мередит хмыкнула. В глазах Дэнни стояла мольба.       Совладав с кипящей яростью, Мередит сняла колено со спины Грейс и отпустила ее заломанный локоть.       Они сидели в гостиной за столиком на П-образном диване, держались на расстоянии друг от друга. Мередит напротив Дэнни, Грейс между ними. Грейс умылась, из ноздри торчал ватный тампон. Смотрела волком, с недоверием, хотя с Мередит взглядом старалась не пересекаться, — в этом они были единодушны и демонстративно друг от друга отворачивались.       Дэнни осторожно нарушила напряженное молчание:       — Давайте просто успокоимся. Мы не с того начали, вот и все.       Она переводила взгляд от Грейс к Мередит и обратно. В глазах ее стояло опасение. Любое неправильное слово могло привести к обострению конфликта. Мередит злилась и на нее. Это Дэнни была архитектором этого нелепого представления.       — Здесь все по-старому, я смотрю, — сказала Грейс, оглядывая помещение. — Ничего не изменилось. Все как я помню.       — Да, тетя не любит перемен.       Мередит хмыкнула.       Она не могла перестать злиться. Ее раздражало то, что она осталась в меньшинстве.       Грейс Стаут никогда не видела своего отца. Он погиб в Центральной Америке, когда Мередит была на седьмом месяце. Ей было девятнадцать, ему чуть больше. Они познакомились в ОГ. Молодые, горячие головы, им обоим казалось, что это любовь до гроба. Для Джека так оно и вышло. Они даже не успели пожениться. Джек хотел сделать это, когда вернется с войны с кругленькой суммой в кармане. В дальнейшем Мередит так больше и не попыталась завести серьезных отношений. В некотором смысле смерть возлюбленного подавила ее.       У Мередит неплохо шли дела на работе. Она получала повышения, росла зарплата. Но, чтобы продолжать в том же духе, ей приходилось посвящать работе все время. Так что Грейс не видела не только отца, но и мать. Сначала с ней была Элизабет или наемные сиделки, потом, когда девочка подросла, Мередит отдала ее в школу-интернат при военно-морской академии Милитеха в Сан-Франциско. Какое-то время казалось, что все идет своим чередом. Но Грейс была дочерью своей матери и унаследовала ее тяжелый характер. Отсутствие взаимопонимания стало наиболее заметно в бунтарский период, который проходят все дети. Все разговоры дочери с матерью заканчивались скандалами. Воспитание можно было считать полностью проваленным.       В семнадцать лет Грейс связалась с бандой уличных музыкантов. Их лидера звали, вроде как, Зажигательный Харви или что-то похожее. Связь, которую Мередит никак не могла одобрить. Она видела в дочери будущего морского офицера, для такого требовалась соответствующая репутация. Ну а Грейс хотела понятно, чего — того же, чего хотят все девочки в семнадцать: трахаться с крутыми парнями и жить вольной жизнью без ограничений. Такой стиль жизни был несовместим с военной карьерой. Поэтому Грейс сбежала со своими корешами-панками.       Мередит их выследила, заявилась к ним с парочкой наемников из Милитеха и доступно втолковала, чтобы больше с ее дочерью не связывались. Саму ее забрала и закрыла на домашний арест. Мередит была в ярости от поведения дочери. Ярость была взаимной. Грейс не собиралась мириться с тиранией матери и во второй раз бежала уже хорошенько подготовившись — она вооружилась и настроена была серьезно. Она собиралась отомстить матери.       Мередит осталась живой благодаря тому, что пуля попала в бронекорсаж. Ей удалось обезоружить дочь, но останавливать ее она в этот раз не стала. Если дошло до такого, что уже ничего нельзя сделать, кроме как приковать к полу цепью… Все было кончено.       С тех пор прошло семь лет. Грейс сейчас было двадцать четыре года.       Вернее, исполнится через пару недель, поправила Мередит сама себя. Все это время она не имела ни малейшего представления, где находилась дочь, в порядке ли она, чем занимается, да и вообще жива ли. Мередит удалила Грейс из своей жизни, запретила себе ее искать и вообще интересоваться хоть какой-то информацией о ней. Такого человека больше для нее не существовало. У нее был выбор, что поможет ей пережить утрату: печаль или гнев. Она выбрала второе.       Никто из близких Мередит также не знал ничего о судьбе Грейс. Как выяснилось, до недавнего момента.       — Как ты вышла на нее? — спросила Мередит, закуривая. Глядела при этом в сторону, демонстративно не пересекаясь с девочками взглядом. Вопрос был адресован Дэнни.       — Я ее просто узнала! Она — музыкант, солистка в группе «Кибернервы». Они выступали по всей Америке. Вот и в Найт-Сити заглянули. Когда я увидела афишу в сети, я сразу поняла, это она!       Мередит теперь посмотрела в лицо Грейс прямым взглядом. Вся ее внешность говорила о страшном желании быть непохожей на свою мать. Все эти панковские примочки, дырявые шмотки…       Грейс взгляд выдержала. Мередит укоризненно покривила губы и пренебрежительно фыркнула:       — Исполнила, значит, мечту всей жизни — стала клоуном и кривляешься на потеху отребью.       — Зато я счастлива. А ты можешь так про себя сказать?       — Все, что я делала, было для тебя! Я хотела сделать из тебя человека.       — И много хорошего от жизни таким «человеком», каким ты меня хотела сделать? Жизнь на работе? Нет времени ни на что, даже на собственную дочь?       — Не смей ставить это мне в укор, — произнесла Мередит недобрым голосом.       Дэнни поспешила остановить заново разгоравшийся конфликт. На некоторое время снова повисло напряженное молчание.       — Ну и как продвигается сценическая карьера?       — Нормально, — буркнула Грейс.       — Они в чартах, — несмело добавила Дэнни, надеясь немного подбодрить разговор, чтобы не стояло молчание. — Их музыка популярна.       — Музыка! Пфф. Какая это нахрен музыка? Знаю я вашу музыку! Одни дурацкие вопли и шизофазическая ахинея. Недалеко ушли от папуасов. А публика тоже достойнейшая. Одебилевшие от наркоты обезьяны, трясущие немытыми гривами.       — Тоже своего рода признание, — огрызнулась в ответ Грейс. — Если корпораты критикуют мои песни, значит, я все делаю правильно.       — Да при чем тут критика? Этот шум не стоит времени на его прослушивание.       — Ты всегда была глухой к искусству.       — Это не искусство, это убожество.       — Ладно-ладно! — Дэнни вновь спешила прикрыть опасные разговоры, ведущие к эскалации. Ей было нелегко. Кажется, она начинала понимать, во что ввязалась. Мередит и Грейс были способны выстроить конфликт на совершенно любой почве.       Мередит встала из-за стола с сигаретой, прошлась по гостиной. У нее много сил уходило на то, чтобы держать себя в руках. Поддерживать подобие светской беседы с дочерью было тяжело.       Грейс тут же демонстративно закурила и смотрела в лицо Мередит вызывающим взглядом: давай, обругай меня и за это!       Мередит лишь пренебрежительно покривила губу. Не в ее стиле было размениваться на мелкие уколы, когда можно врезать в полную силу.       — Значит, у тебя теперь своя группа? А что с твоими старыми дружками-объебосами?       Грейс ответила не сразу.       — Большинства уже нет. Роя убили менты. Флинт и Мария сторчались, а сам Харви застрелился.       Мередит злорадно посмеялась.       — В тебе есть хоть что-то человеческое? — укорила ее Грейс. — Они были моими друзьями!       — Как будто это что-то для тебя изменит. Мне интересно, а что же ты не торопишься за друганами? Стать историей, м? Разве не об этом ваш брат грезит?       — Меня не интересует слава сама по себе. Я хочу поделиться с людьми своим миром.       — А, ну понятно. Слушай, эти байки про «корпоративный колониализм» рассказывали еще полвека назад. Не пора ли сменить пластинку?       — Я не надеюсь, что ты поймешь.       Мередит, в свою очередь, не надеялась, что дочь ее поймет. Эти болезни лечатся только временем, а его у панк-рокеров часто не так много. Люди такого сорта не доживают до старости. Мередит держала в голове мысль, что ей, возможно, придется хоронить и дочь.       — Давай уже к делу. Чего тебе от меня надо?       — Я хочу мира.       — Ничего себе. А с чего бы это?       — У меня… Не так уж много близких людей осталось. Я поняла, что я только теряю их. Больше их не становится. Я хочу попытаться ради разнообразия приобрести близкого человека. Ну или хотя бы самой избавиться от обиды. Ты мой близкий человек. Самый близкий,в теории. Хоть и ты — это всегда ты.       Мередит остановилась напротив Грейс, молча смотрела ей в лицо.       — Вот как… Ну что ж, это оказалось не так просто, да? Нелегко переступить через себя.       Грейс молча встала из-за стола и приблизилась к Мередит так, что их разделяла пара шагов.       — Мама, прости меня… Если сможешь.       Взгляд Грейс был прямым, в нем чувствовалась необычайная сила. Мередит на мгновение опешила и растерялась.       Либо она превзошла меня в коварстве настолько, что даже я не могу разглядеть в ее словах обмана, либо годы и впрямь придали ей мудрости…       Но еще больше потрясло Мередит другое. В тот момент, когда Грейс произнесла эти слова, Мередит почувствовала странную досаду. Она будто потерпела поражение. Она теперь понимала: ее долгом было первой сказать дочери эти слова. Все будто в один миг перевернулось. И теперь Мередит не могла отделаться от мысли, что вражда, тянувшаяся все эти годы, была какой-то нелепостью, унижавшей ее саму.       Ей пришлось отвести взгляд. Грейс ее обыграла.       Но стоило ли звать это играми?       У Мередит не было слов, чтобы ответить.       Какой еще ответ, думала она, я могу дать? Она — моя кровь. Мое наследие.       Она чуть протянула руку вперед, к дочери, будто делала робкое приглашение. А та несмело шагнула к ней, положила ладони на плечи матери. Мередит обняла дочь.       Из-за стола на них со счастливой улыбкой смотрела Дэнни.       Малявка оказалась мудрее нас обеих…       На следующее утро во время завтрака Дэнни сияла и не могла перестать улыбаться. Мередит и сама украдкой улыбнулась, но так, чтобы племянница не заметила.       — Что, празднуешь победу? Обвела меня вокруг пальца, интриганка? Я это запомню!       — Тетя, это называется «преступление без потерпевшего».       — Ну да, ну да. Победителей не судят, так? Давно вы с Грейс…       — Нет, всего пару недель. Может, месяц.       — И ты целый месяц вынашивала план? Ты коварная маленькая тыковка! Я ничего не заподозрила, даже когда ты уложила меня в постель и трахнула. Я чувствую себя использованной.       — Тетя!       Дэнни обняла ее сзади и погладила по плечу.       По дороге на работу все мысли Мередит были только о дочери. Ее сокровище, потерянное на годы, было возвращено так нежданно и таким до смешного простым способом. Нужно было всего-то сесть и поговорить по душам.       Путь, конечно, предстоит еще долгий. И Мередит сомневалась, сможет ли она стать дочери другом, которым никогда не была. Но начало было воодушевляющим: они уже не были врагами.       Локард позвонил с результатами расшифровки.       — Все готово.       — Микки, я тебе говорила, что ты душка?       — Сегодня еще ни разу. Я рассортировал все по датам. Дакота снимала разные свои проделки. Чаще всего они проходили в пустыне или в пригородах, в Санто-Доминго, например, в заброшках и гаражах.       — Интересно, зачем она это делала? Документировать собственные преступления?.. Нахрена?       — Это же Альдекальдо. Может, она готовила материалы на случай своей смерти. Чтобы подсказать своим, кому мстить. Кто разберет этих гребаных кочевников? У них могут действовать какие-нибудь традиции кровной мести. Не мне тебе рассказывать, какими доставучими они могут быть.       — И не говори. По моему делу что-нибудь полезное нашел?       — Да, сразу несколько записей. Эти штуки покупали у нее мусорщики. Тот парень из Тигриных Когтей взял сразу партию из трех штук. Самым любопытным мне показалась запись с доставкой в Мексику. Ездила не сама Дакота, отправила наемников, но с устройством записи брейнданса. У тебя редактор БД есть?       — Да, достался от телефонного парня. Отправь материалы мне в кабинет. Спасибо еще раз, Микки. Не знаю, что бы я без тебя делала.       У себя в кабинете она сразу же уселась за ПК и запустила скрипт редактора брейндансов. Одновременно звонила Крепаковски.       — Джимми, у меня записи Дакоты о том, как она эти штуки толкала. Я тебя сейчас подключу.       — Хорошо.       Они начали с самой важной записи. С той, которая вела в Мексику. Запись начиналась в тачке кочевников, она тряслась на дороге. Перед глазами качался брелок, изображавший то ли эмблему их клана, то ли просто крутую звериную рожицу.       — Все, я включил эту хуиту.       — Не рано? Она не разрядится?       — Да похер. В следующий раз пусть Дакота сама едет. Я не особо фотогеничный для такого жанра порнушки.       — Ха-ха-ха!       — Хы-хы-хы!       Джеймс поставил на паузу.       — Открой сразу карту Мексики. Возможно, нам удастся сейчас сократить район поисков. Вот эта дорога — две полосы широко разнесены друг от друга грунтовой полосой безопасности, — я знаю, где это. Это отрезок трассы «Мигель-Аумада — Чиуауа», судя по знаку, на котором до Чиуауа сто пятьдесят километров прямо. То есть примерно столько же они проехали на юг от таможенного пункта в Эль-Пасо, Техас.       — А ты был там?       — Проездом. Брали кое-кого совместно с мексиканцами. Это еще до войны. Могу тебе так сказать: в этих местах, если кто-то не хочет, чтобы его нашли, то его не найдут. Не жди, что будет легко и мы с тобой сейчас все раскроем.       — Мы же прямо их глазами смотрим. Мы проедем с ними до самого конца.       — Просто не расстраивайся, если не все пойдет гладко.       Вскоре Мередит поняла, что имел в виду Джеймс. По брейндансу было тяжело толком сориентироваться, прикинуть, сколько и куда они проехали. Устройство Дакоты снимало не очень далеко, буквально метров на десять вокруг, не более. С того момента, как они свернули с дороги на грунтовку, понять что-либо становилось очень тяжело. На карте не было всех тех дорог, по которым они колесили. Порой кочевники вообще срезали через пустыню, и ориентироваться становилось еще тяжелее. Ну а тот, кто снимал, смотрел куда угодно, только не на дорогу. То на ботинки свои, то в телефон — переключал песни и листал идиотские новости, то вообще с закрытыми глазами ехал, надвинув на лицо кепку, чтобы солнце не светило.       О месте назначения кочевников тоже было сложно сказать что-то определенное. Простой мексиканский городок или деревушка, захолустье. Круг поиска сужался до области от мексиканской границы и до Чиуауа. То есть сотни городков и деревень. Остановились кочевники у беленого каменного забора. На заднее сиденье забрался смуглый пацан, мексиканец. Тот, кто писал брейнданс, специально заглянул в зеркало заднего вида чтобы записать внешность пацана.       — Тебе, что ли, доставка? — спросил кочевник.       — Да, сеньор. Вот деньги, сеньор, — парень протянул им мешок. Кочевник заглянул внутрь: в мешке лежали пачки купюр.       — Нихуя! Слышь, muchacho, а тебя не пугает, что мы можем сейчас тебя грохнуть и уехать?       — Я просто курьер, сеньор. Как вы.       Кочевник деньги не пересчитывал, лишь оценил на глаз количество, кивнул своему другу: все в порядке.       — Отдай ему товар.       Получив знакомый Мередит контейнер с эмблемой Арасаки, шкет вежливо распрощался с сеньорами и покинул автомобиль. Брейнданс на этом заканчивался.       — Это он? — спросил Джемс. — Ну, по ощущениям. Это может быть он?       — Черт возьми, Джимми, да хуй его знает!.. У моего базар более прокаченный, более зрелый, такой, знаешь, интеллигентный, как у учителя литературы. Говорит без акцента. Скорее всего, это не он.       — Я тоже так думаю. Вряд ли такой осторожный тип сам пошел бы забирать свой товар. Можно попытаться найти этого пацана, если узнаем, что это за деревня. Отмотай немного назад.       Они снова посмотрели конечный отрезок брейнданса.       — Обрати внимание на этот штукатуренный забор. Над аркой ворот распятие. Это может быть религиозное учреждение.       — Церковь-то? В Мексике? Джимми, их там, блядь, больше, чем жителей!       — Да, не сильно помогает. Но деталь любопытная. Раз встречу назначили у этого места, то это главная достопримечательность деревни, ее легко найти приезжему.       — Как и в десятках тысяч деревень Мексики. В таких захолустьях церковь — всегда самое капитальное строение… Или ты думаешь, на меня насел монах-извращенец? Ебаный растлитель в рясе?       — По-твоему, такое возможно?       — Черт его знает, Джимми. Исключать не будем. Я думаю, это подходящий тип людей. Священники красноречивы и уверенны в себе, говорят спокойно, но убежденно. Мой как раз такой. Если так, то все хуже, чем мы думаем. Сам Господь отправил своего человека заставлять меня показывать сиськи.       Они с Джеймсом посмеялись.       — Ладно, напарница, я пойду собирать чемоданы. У меня есть пара знакомых в Мексике. Возможно, они смогут меня сориентировать. Поприсматриваюсь к местным достопримечательностям, может удастся что-то разнюхать. Одно ясно: тут придется поработать в поле.       Мередит на пару мгновений осеклась. Заготовленные слова оказались не нужны. Этот коп умел быть козлом. Но и джентльменом он тоже быть умел.       — Джимми, блин… Я собиралась тебя уговаривать, а ты сам…       — Я не был бы копом, если бы не понимал, к чему идет дело. На таком задании никто, кроме меня, не поможет.       — Я устрою тебе первый класс до Эль-Пасо. Там возьмешь тачку, какую тебе надо, я тебе денег накину.       — Благодарю за заботу, но предпочту экономом. Не хочу смущать богатеев из первого своей легавой мордой. А вот эдди лишними не будут.       — Будь осторожен.       Мередит улыбалась, качаясь в кресле. Она чувствовала возбуждение, оживление от развития событий. Расследование двигалось, и она ощущала, что зарылись они уже глубоко. Уже вот-вот, совсем скоро прогремят фанфары. Истина где-то рядом.       Она была директором Милитеха, личным замом генерального директора. Она была одним из крупнейших феодалов современности. Районной императрицей. Но это и накладывало на нее свои рамки. Тот, кто верит в то, что там, наверху, в деньгах и власти есть свобода и вседозволенность, тот ни в свободе, ни во вседозволенности ничего не понимает. Чем ты выше, тем больше на тебе цепей. Тем больше прицелов видеокамер и снайперских винтовок смотрят на тебя. Они отмечают каждый твой шаг, каждое движение, каждое слово или жест.       Но в том и назначение директора как правителя: он не может, но и не должен сам ходить от врага к врагу и лично ломать им лица ломом. Задача правителя — умело подбирать себе подчиненных и руководить ими. Быть объединяющим фактором, направлять их и поддерживать.       Мередит собрала себе отличную банду. Каждый из них был по-своему плохим, но каждый был профессионалом. Джеймс оказался отличным детективом. «Мы сработаемся» — так сказал он в их первую встречу. Сейчас Мередит не представляла, что делала бы без него.       Да и без них всех.       Она провела пару совещаний с региональными представительствами в Южной Америке по вопросам взаимодействия с правительством и полицейскими структурами, ничего особо важного.       Корпоративный авик доставил ее в Аэрокосмический порт Найт-Сити. Джеймса она нашла в зале ожидания. Тот был одет в свой классический костюм — тренч со шляпой. Он настолько просох и похорошел, что хоть на обложку журнала фотографируй. Ему пошли бы черно-белые фотографии.       — Пришла вот проводить тебя.       — Это большая честь.       — Просто ты делаешь все это для меня… Я ценю это. Может показаться, что нет, но я ценю.       — Я знаю.       — Джимми. Спасибо.       Она положила ладони ему на плечи и быстро поцеловала в щеку. Это вызвало некоторую неловкость. В каком-то смысле это было событием более значительным, чем то, что он трахал ее во всех позах, на какие хватало воображения.       — Это было… неожиданно. Но слушай, напарница. Я задумывал мою поездку как секретную операцию. Это не говоря уже о тебе… Нас могут увидеть.       — Я знаю. Просто не удержалась. Ты такой джентльмен, Джимми. Доброй охоты. Возвращайся поскорее. Мне уже не терпится сжать руки на кое-чьей шее.       — Посмотрю, что смогу сделать. Каникулы в Мексике, черт возьми, давно я не выбирался из Найт-Сити… Опять забыл прихватить с собой гавайскую рубашку.       Мередит вернулась в офис. Там Рози встречала ее приятным известием: она все подготовила для Мередит.       — Что?! Ты что, вчера всю ночь сидела? Это была работа на несколько дней!       Мередит только сейчас обратила внимание на то, что одета секретарша в тот же костюм, что и вчера. Похоже, пахала тут без сна всю ночь и весь день.       Рози виновато дернула плечом:       — Простите, мисс Стаут. Я думала, вам нужны эти данные как можно скорее.       — Ты же спишь на ходу! Дай объявление о закрытии офиса и идем со мной.       Мередит ввела ее в кабинет и усадила на диван. Налила ей виски, заставила выпить и уложила.       — Вот так, молодец. Отдохни немного. Я гляну одним глазом, и мы с тобой поедем домой.       Мередит уселась за ПК, открыла подготовленные секретаршей отчеты.       Четвертая корпоративная война, 2021 — 2023. Дела давно минувших дней. Но отголоски тех мрачных времен ощущаются до сих пор. Две крупнейшие в мире акватехнические корпорации — французская КИНО («Корпорасьон интернасьональ наутикаль э ошеаник», CINO) и американская ОТЭК («Оушен технолоджи энд энерджи корп», OTEC) — вступили в противостояние за владение остатками третьей — ИХА («Интернационале хандельсмарине актинзегельшафт», IHA). Все быстро скатилось к взаимному шпионажу и диверсиям, и обе корпорации встали перед необходимостью привлечения значительных сил безопасности для охраны своих активов. ОТЭК наняла Милитех, КИНО — Арасаку.       Когда война вступила в горячую фазу, боевые действия развернулись по всему Тихому океану. От Аляски до Австралии, от Сингапура и Владивостока до Найт-Сити и Консепсьона. Океан стал самым опасным местом на Земле. Что, конечно, не означало, будто остальной мир эта война не потревожила. Корпорации обменивались страшными ударами, они стремились нанести друг другу как можно больше ущерба любыми способами, какими только возможно. Везде, куда могли дотянуться, Арасака и Милитех учиняли друг над другом расправу.       Война никогда не меняется. Во все времена она была и остается мероприятием крайне затратным. Финансовые отчеты за тот период наглядно это демонстрировали. Каждый следующий год в разы превосходил по расходам предыдущий. Это были миллиарды. Сумасшедшие миллиарды, которыми топилась ненасытная печь войны. Страшные убытки, в обморок упасть можно. Никто не был в восторге от того, что компания теряет деньги, а не зарабатывает их. Но в этом противостоянии никто не намерен был отступать. Конкуренты, нанятые конкурентами, схватились насмерть, они воевали уже не по контракту, а из принципа, и живым из схватки мог выйти только один.       Но, помимо самих военных действий, отнимающих огромные средства, война — это еще и непрерывная технологическая гонка. По этой причине вместе с ростом расходов на прямые военные действия, закупку техники, боеприпасов и оснащения, должны были круто и непрерывно расти расходы на исследовательские подразделения. Самые значительные из них в корпорации Милитех объединял в себя отдел специальных разработок. Строго засекреченный, как и все его расходы. Финансирование велось нарочно запутанными путями с посредниками и частым применением наличных. В этих процессах участвовали схемы, неотличимые от мафиозных схем отмывания грязных денег: переводы частным лицам, наличные платежи, услуги, оказанный объем которых затруднительно оценить финансовому эксперту.       Но математика оставалась математикой во все времена. Ничего не изменилось в бухгалтерском деле со времен венецианских купцов: страница делится на две части — доходы и расходы за период. Они суммируются и складываются, после чего получившийся остаток складывается с остатком на предыдущий финансовый период. В современной бухгалтерии анализировать требовалось миллионы статей. С этим помогали компьютерные программы и незаменимая Рози. При этом итог еще и не давал ничего конкретного. Но Мередит не была копом, ей не нужно было искать прямых улик. В этом деле она искала только косвенных подтверждений своих догадок. Ей нужны были финансовые аномалии.       Рози, маленькая умница, разбила все статьи отчета на группы, особенно выделив группу риска — те виды расходов, которые с наибольшей вероятностью могли использоваться для сокрытия финансового обмена секретных служб корпорации. Это были деньги, исчезнувшие, но так и не появившиеся. Транзакции, назначение которых сложно проверить, услуги, оказание которых могло быть фиктивным. Некоторые аномалии были видны невооруженным взглядом. Рост подозрительных расходов пришелся на конец 2022-го года. Это могло означать, что у разработчиков Альтимека начало получаться. Но в следующие кварталы финансирование росло не сильно. Третий квартал года был обозначен стабильностью. Именно тогда, в августе 2023-го года, произошел взрыв в Арасака-тауэр, положивший конец войне. В четвертый квартал года «секретные» расходы пошли на спад, а в 2024-м рухнули скачком — финансы корпорации находились в плачевном состоянии, сворачивались все проекты, которые должны были помочь в затяжной войне, но которые теперь, после капитуляции Арасаки, более не считались необходимыми.       В отчете Рози была приведена также и аналитика в разрезе отдельных статей «странных» расходов, дававших в сумме показатели, схожие по динамике с общей картиной по категории, а также по суммам наиболее динамичных, наиболее гладких, с наивысшими экстремумами.       Это все еще ничего не давало. Только при наложении на более современный период, с анализом динамики по статьям и категориям расходов, с поиском затрат схожего характера и размеров. Но и тут Рози потрудилась изрядно. Она установила несколько совпадений, которые могли оказаться закономерностями. Период охватывал больший срок — с 2070-го по 2077-й. Расходы могли быть размазаны во времени, не показывать таких головокружительных скачков, как во времена войны. Да и обороты корпорации за полвека вымахали в разы, и на этом фоне было уже заметно сложнее обнаружить аномалии по одному лишь наитию. Здесь Рози проявляла аналитические способности. Объединяла годы и кварталы в периоды, выводила совпадения по категориям трат.       Она отличный аналитик.       Мередит выглянула из-за монитора посмотреть, как там секретарша. Рози лежала неподвижно, подложив ладошки под голову, ее грудь мерно поднималась и опускалась в такт спокойному дыханию. Уснула.       Мередит позвонила Тайрону.       — Мадам?       — Не жди, поезжай домой. Я полечу на авике.       Она подняла Рози на руки, прошла к директорскому лифту, оттуда — в ангар авиков.       — Диспетчер!       — Готов доставить вас в любую точку, мэм.       — Чартер-Хилл. Дом мисс Делинье.       Авик взлетел на автопилоте. Рози очнулась, она оглядывалась сонными глазами.       — Мисс Стаут… Куда летим?       — Укладывать тебя спать. Завтра не приходи на работу.       Мередит указала ей на бокалы с виски, заботливо наполненные бортовыми системами авика, и взяла свой.       — Ты хороша в финансовой аналитике. Почему бы тебе не подать на повышение? В экономическом управлении нужны люди вроде тебя. С моей рекомендацией ты пройдешь с гарантией.       Но на это Рози только испуганно вытаращилась на Мередит.       — Э… Вы нашли кого-то другого на место секретаря, мисс Стаут?       Мередит рассмеялась. Она все еще не до конца понимала, с чем столкнулась. Интуиция подсказывала ей, что это искренность, опыт же подталкивал к подозрениям.       Она карьеристка или все еще девчонка из школы? Не понять.       Ясно только одно: Мередит была для девочки отличной ставкой. В то время как для любого, кто был в курсе ее проблем, Мередит была дохлым номером. От расстрельного приговора ее отделяло всего ничего. Штайнер, нет сомнений, исследовала активность Мередит. А все действия, все запросы, что проводились с ее ПК, фиксировались в журнале и были доступны контрразведке. У Штайнер могут возникнуть вопросы. Пока еще такие, на которые Мередит способна была придумать ответы. Но так будет не всегда. И теперь Мередит стояла перед выбором: вломить вместо себя секретаршу и избавиться от проблем либо самой оставаться мишенью.       Подставить Рози ей ничего не стоило. Секретарша, которая слишком много времени проводит в кабинете начальницы? Контрразведка страшно возбудится. Может, и не получится провести Штайнер, зато общие подозрения будут отведены. Рози очнется в заливе, Мередит — в своей кровати и продолжит борьбу за выживание.       Но, кроме прочего, Мередит не только дорожила своей жизнью, но и была между тем корпораткой. Она варилась в этом деле более двадцати лет и знала, что ценные активы нельзя выбрасывать.       — Не беспокойся, — сказала Мередит с милой улыбкой, — я просто шучу. Ты далеко пойдешь, Рози. Но пока ты нужна мне рядом.       — Я всегда буду рядом, мисс Стаут!       В глазах Рози Мередит видела благодарность.       — Расскажи мне о школе. Скучаешь по одноклассникам?       Мередит понимала, что вопрос был провокационным. В тот день, прямо на глазах у Рози, один из них был застрелен.       — Я стараюсь забыть школу, мэм.       — Могу понять. Ну а друзья?       — Иногда мы видимся. Но я уже не та, что прежде. Это все замечают. Я стараюсь не терять контактов, но, понимаете… Я ведь уже не могу сбежать с уроков и пойти тусить с ними по первому зову.       Рози улыбнулась немного виновато, как показалось Мередит, и она почувствововала, как укололо сердце.       Да, Рози, я жестоко с тобой обошлась. Я отобрала у тебя беззаботную юность и закрыла работать в бетонный гроб Милитеха.       Они сидели в тишине, авик почти бесшумно нес их над утонувшим в ночи городом. Столбы голограмм за окном ползли вверх. Одна реклама сменялась другой. Тишина окутывала их двоих. Мередит безмолвно пересела к Рози, положила руку ей на плечо и приобняла.       — Если тебе будет нужен выходной, просто скажи мне. Моя секретарша не должна чувствовать себя рабыней.       — Спасибо вам, мисс Стаут. Вы очень добры.       Авик приземлился на площадку для аэродайнов на крыше здания. Мередит вышла вместе с Рози вдохнуть ночной свежести и полюбоваться огнями Найт-Сити.       — Не хотите зайти, мисс Стаут? — спросила вдруг Рози.       В голове у Мередит сразу пронеслись картины того, чем они там будут заниматься.       — Только без приставаний, — предупредила Мередит с ухмылкой. — Веди.       Квартира Рози была просторной, с высокими потолками, с большими настоящими окнами. Со своей зарплатой Рози могла теперь позволить себе снимать такое комфортное жилье. Все еще не особняк вроде дома Мередит, но уже гораздо больше, чем есть у большинства жителей Найт-Сити.       Вот чего Мередит никак не ожидала увидеть, так это необычного отпечатка, который хозяйка нанесла на квартиру. Свечки, вазочки, китайский фарфор. В горшках на полках курятся зажженные палочки.       — Ничего себе. Ты, получается, увлекаешься этой… Как ее…       — Эзотерикой, да… — Рози улыбнулась.       Мередит была искренне удивлена. Кто бы мог подумать?       Более того, как ей удается совмещать в своей светлой головке такие аналитические способности с мистикой и спиритуалистическими приколами? Верно говорят: талантливый человек не бывает без придури.       — Хотите, я вам погадаю?       — Мне?       — Да. На ваше будущее. Разве вам не хочется знать, что будет дальше?       — Знать-то, конечно, хочется. Но я сомневаюсь, что твои карты могут помочь. В такие штуки я просто не верю.       С другой стороны, добавила про себя Мередит, чем ее гадания по картам отличаются от моих по графикам и отчетам?       — Понимаю, — Рози легко приняла решение Мередит и нисколько не расстроилась. — Тогда позвольте, я угощу вас выпивкой.       — Что там у тебя? Самогон со вкусом астральной магии?       — Нет, просто виски, — Рози снова улыбнулась, убежала, вернулась с бутылкой и стаканами. Они сняли туфли, расположились на диване у широкого окна с видом на канал между Виста-дель-Рей и Арройо. Выпили.       — Ладно, давай! — Мередит сдалась. — Тащи свои карты, гадалка!       Она была слишком заинтригована, не могла уже устоять перед искушением. В конце концов, кто не хочет знать свое будущее?       Пусть нагадает мне, что я умру, и мы обе успокоимся.       Но для Рози этот сеанс был действительно таинством. Она будто преисполнилась неощутимых сил, карты держала бережно, точно сокровище.       Одну за другой Рози выложила на стол три карты.       — Ну что там? Я умру?       Взгляд Рози переменился. Теперь он был не загадочным, а скорее потрясенным.       — Дьявол, Шут и Император… Это плохие карты, мисс Стаут.       Мередит удовлетворенно хмыкнула.       Ну естественно! Еще бы я ждала чего иного. Все гадалки только и делают, что обещают тебе всякие ужасы, чтобы доить тебя дальше.       — Ладно. И что они означают?       Рози коснулась пальцем стола рядом с первой картой. Заговорила полушепотом, будто боялась потревожить что-то страшное.       — Дьявол — это катастрофа, насилие, решительный антагонизм. Этот аркан указывает на темные страсти, искушения, зависимости. То, что нас не отпускает, упрямо держится за нас. Он несет с собой чувство чего-то страшного, неприятного. Дьявол велит бояться своих слабых сторон, он будет играть на них.       Мередит слушала, не перебивая. А Рози поставила палец напротив второй карты.       — Шут — это слепой прыжок веры. Каждый из нас немного Шут. Он означает новые начинания, захватывающие приключения, граничащие с безумием. Решения, исполненные безрассудства. Это аркан невинности и риска. Шут не знает ни своих возможностей, ни опасностей, которые его поджидают.       Рози указала пальцем на третью карту:       — Император — это власть, это аркан закона, он навязывает свою волю, устраивает свой порядок. Но закон императора может быть и жестоким, его воля — свирепой и беспощадной. Император важнее всего в этом раскладе. Но рядом с шутом он может означать безумный порядок, опасную авантюру великих сил, в которой все поставлено на бросок монеты, а с Дьяволом — противоположное Императору, беспорядок, хаос, анархия. Отсутствие контроля.       Чрезвычайное упорство Дьявола, беспечность Шута и могущество Императора могут дать как полный крах и беду, так и спасение от бедствий, разрешение проблем решительными и опасными действиями с полным напряжением сил.       Рози замолчала, неотрывно глядя на Мередит. А та изучала взглядом карты. Они были красивые, стильные. Дьявол был оскаленной пастью чудовища. Шут — путник, отвлекшийся и занесший ногу над краем пропасти. Император — черная фигура с горящим взглядом, восседающая на исполинском троне.       Неприятное ощущение поселилось в груди Мередит. Ей будто только что вкратце пересказали ее историю. Ей казалось, будто Рози теперь видит ее насквозь.       Да ладно, бред. Все это расплывчато. Это могло бы подойти кому угодно…       Мередит отогнала от себя тревожное чувство и натянула улыбку.       — Вот, значит, как… Получается, я все-таки умру. Вот так неожиданность!       — Нет, что вы, это не так…       Рози непроизвольно схватила Мередит за рукав. Тут же опомнилась, собиралась отдернуть руку, но Мередит ей не дала. Наоборот, привлекла к себе ближе.       — Не переживай, к смерти я готова. И к смерти, и к бедам, и к действиям. И все у меня под контролем.       Она потянула Рози на себя и улеглась на спину. Они поцеловались.       Дьявол, Шут и Император, думала Мередит, пока Рози расстегивала ей бюстгальтер, следует ли делить их?       И я, и телефонный парень — в нас обоих есть все от каждого из этих ребят.       Но я — Дьявол более прочего. Он это обязательно прочувствует на своей шкуре.