***
спустя сорок минут их матча счет составлял 10:9 в пользу школы пальметто, что, казалось, должно было заставить их капитанов радоваться, что их команда наконец то может не вылететь в самом начале, но лица ваймака и джостена оставались непоколебимыми. это была смесь недовольства, серьезности и сочувствия, проявляющаяся на них лицах каждый раз, когда грубость шакалов опять брала верх над их рассудительностью. школа брекенриджа заполучила три красных и две желтых карточки за все время, что было ужасно несправедливо: ваймак насчитал вдвое больше случаев, где они должны были посадить на скамейку хотя бы трех нарушающих правила игроков. здесь все понимали, что экси жестокий вид спорта, но никто из тренеров не стремился оправдывать свирепый нрав шакалов на игре, наоборот, споря с судьей. но фанаты, к сожалению, не переняли их беспокойства, с упоением наслаждаясь битвой на поле, игнорируя количество синяков, которыми могли покрыться защитники лисов к концу дня. это было ужасно, смотреть как его лисы травмируются, а их обидчики поворачивают все так безнаказанно, что временами не меняют своих игроков по пол игры. но первый тайм стремительно кончался, так что нил уже стоял возле их раздевалки с бутылками воды и полотенцами для пота. а потом джостену пришлось наблюдать, как шакалы выводят большого парня на поле к концу игры, и это заставляет его сдерживаться, чтобы не выбежать за ними на поле, что было бы очень глупо. но он видит, как сжимаются губы мэтта, когда горилла кидает его на искусственную траву, как рене, недавно вышедшая на ворота, тяжело дышит, ведь с выходом нового игрока шакалы будто заново научились играть, атакуя ее ворота с новой мощью. и нила накрывает такая злоба, что когда кевин касается его плеча во время перерыва, но почти скидывает его руку, но вовремя замечает, кто это. — ты в порядке? — все хорошо, кевин, — вздыхает он, когда к ним подходят остальные лисы. нил видит в каком ужасном оно состоянии: кевин держится за свой бок, еле стоя на ногах; рене обессилено опустила руки вниз; ники сидит на корточках, жадно вдыхая кислород, а на его ногах видны ушибы и расцветающие синяки; мэтт опирается о стенку, а на его разбитой губе все еще видна кровь. остальные, может, и выглядят чуть лучше, но каждый лис помят и выведен из строя еще десять игровых минут назад. но нил знает, что они готовы бороться вновь. он сам подходит к ним, чтобы не заставлять их больные конечности лишний раз двигаться, — кевин, рене, садитесь на первые двадцать минут матча, — он видит, как широко раскрываются глаза обоих, но продолжает, прерывая их возможные возмущения, — сет и эндрю, выходите вместо них. последние кивают. сет оскаливается, глядя то на шакалов, то на свою изнеможенную девушку, элисон, а его зубы скрипят. брови кевина соединяются посередине. — я не могу просидеть половину второго матча, тренер! — бросает он ваймаку, потому что знает, доказывать нилу что-либо сейчас бесполезно, ведь ему будет глубоко начхать на результаты, если кто-то из них может серьезно пострадать. — доверься мне, дэй, — также устало произносит сет, когда элисон виснет у него на плече, — я не так плох, как ты думаешь. джостен кивает, отправляя кевину слабую улыбку. — что я говорил насчет эгоистичной игры? — что она плохо сказывается на игре, — буркает кевин обижено. — нет, я сказал, что тебе пора прекращать, — начинает нил, провожая взглядом уходящую в раздевалку половину лисов. у них было пятнадцать минут на отдых, так что джостен решил не тратить время их передышки на нравоучения. он сделал это два дня назад, — остальное ты должен был додумать сам. я рад, что у тебя вышло. его рука опускается на плечо дэя и слегка треплет, приводя его в чувства. кевин непроизвольно улыбается ему в ответ. — я понял, тренер. нил кидает взгляд стоящего рядом эндрю, и тот, восприняв это по-своему, уходит за остальными, закатив глаза. — знаешь, ты мог бы называть меня по имени, кевин. я не настолько старше тебя. верно, думает кевин. разница в их в возрасте составляет какие-то жалкие 5 лет, что из-за внешнего вида нила казалось почти несуществующей. — хорошо, нил. следующие десять минут они разговаривали, обсуждая игру и иногда обычную жизнь вне поля. тренер ваймак с лисами появился рядом, что напомнить об скором начале, и все игроки приготовились выходить на поле. кевин остался сидеть, наблюдая, как его сокомандники собираются вырвать победу, оставив его позади. и лишь джостен рядом не позволял ему сойти с ума. *** трибуны взорвались восхищенным визгом болельщиков, когда над воротами противника загорелись красные лампочки. кевин тяжело дышал с клюшкой в руках, пока чужие ладони все еще держали его, оттаскивая подальше от ворот. но красный не переставал гореть, а мучительные секунды до конца матча превратились в нули на табло. судья объявил их победу. вратарь шакалов переводил дыхание, опираясь на свои колени. мяч лежал рядом с его ногами так близко, что будто бы показывал расстояние от ничьи до победы лисов, которую голкипер упустил в эту секунду. тяжелые руки пропали, заменившись на множество чужих — лисы напрыгнули на него сзади, крича от радости и стискивая кевина в своих объятиях. в горле застрял радостный вопль. трясущиеся ноги не позволили долго держать чужой вес, а потом он рухнул в объятиях остальных игроков. эндрю стоял на воротах с отрешенным выражением лица. победа не была для лисов чем то обыденным, но она никогда не была тем, к чему миньярд стремился, потому он позволил себе грубо покинуть поле, даже когда его сокомандники безумно обнимались на стадионе. джостен встретил его восторженной улыбкой. — молодец, эндрю, момент на двадцатой минуте был хорош, — бросает он, но остаётся без ответа. нил не следует за миньярдом в раздевалку, дожидаясь остальных игроков, чтобы похвалить каждого из них. ники бежит вперед, только чтобы встретить раскрытые объятия эбби, которая с улыбкой потрепала его по голове. ваймак рядом усмехнулся, бросив скромное «молодцы» всем членам команды, оставшись лишь чтобы переговорить с кевином об его игре. элисон громко смеялась рядом со своим парнем, напоминая обо всех смешных моментах во время игры, где шакалы имели наглость угрожать им и в итоге так позорно продуть. аарон фыркает, когда ники пытается стиснуть его в своих руках, и просто отмахивается от его объятий, направляясь прямиком к черлидершам. потом они садятся в автобус, уставшие и до ужаса довольные собой.***
— эй, джостен. эндрю падает на сидение перед нилом, садясь задом наперед, чтобы опираться локтями на спинку своего места. джостен поднимает на него глаза, отвлекаясь от телефона с новостями по сегодняшней игре. он улыбается одной из своей благосклонных улыбок, которые, эндрю помнит, обычно использовал на непослушных членах команды, чтобы заполучить их доверие. миньярд хмыкает, а тренер, ожидаемо, не реагирует на это фривольное поведение. наверняка уже привык, даже не стараясь бороться за уважение голкипера. его голубые глаза сверкают озорным интересом, что заставляет эндрю поморщиться. — ты что-то хотел, эндрю? — он склоняет голову вбок, уже убирая телефон в карман, чтобы переключить все свое внимание на собеседника. эндрю в голове примечает его измученное выражение лица, пускай и не достигающее той усталости, что оставляла след на лицах всех лисах после игр, но все еще заставляющее рыжего страдать. он измучен, но все еще в строю, чтобы продолжать напрягать их гребанным экси. наверняка снова посвятил всю ночь сбору информации по шакалам и составлению плана тренировок. глупый мученик — думает он, а вслух бросает: — не присоединишься к остальным обезумевшим болванам? — он кивает на переднюю часть их автобуса, в то время как они сами находятся в самом конце, до куда почти не доходили их радостные песни и только начавшее разгораться празднование. нил мотает головой. — а ты? — а я похож на болвана? нил посмеивается в свою ладонь. — разве твой брат не участвует в этом всем? эндрю оборачивается. и правда, аарон, пусть и не так громко, как остальные, но подпевает их песне, включающей в себя в основном лишь восхваления их команды. знакомый мотив миньярд слышал лишь в детских мультиках, которые они изредка смотрели по инициативе ники. его близнец сидит сбоку от всего празднества, окруженный мэттом и сетом и незаметно для всех улыбающийся. — аарон как раз-таки туда вливается. нил сразу понимает смысл его слов. — разве у вас не одно лицо на двоих? — поддразнивает с ухмылкой. — разве ты не говорил, что мы не похожи? — говорит в ответ, укладывая свой подбородок на сложенных ладонях. он позволяет своим глазам на секунду замереть, рассматривая лицо напротив. нил смотрел за его спину, улыбаясь своей новообретенной команде, которая продолжала радоваться без него. он не спешил присоединиться к ним и разделить это счастье от внезапно свалившейся на них победы, которая редко шла в ногу с их играми. (разве что, когда-то давно, когда команда была только создана, а все старшекурсники, что уже выпустились, имели достаточно потенциала, чтобы компенсировать неумелых новичков. эти времена эндрю не застал, но помнил каждую фотографию в кабинете ваймака, где лица всех бывших лисов горели гордостью и счастьем, а в руках их обязательно был кубок. неважно, за первое или за третье место.) все морщинки на его лице разгладились, оставляя лишь одну выразительную ямочку на его лице от яркой улыбки, скрывающей ряд чужих зубов, сделанной лишь одной стороной лица. глаза были прищурены, как у спокойного, урчащего животного, и были наполовину скрыты под густыми рыжими ресницами. в них эндрю видел все: гордость за лисов, что выдавали не только глаза, но голубизна его радужки показывала все куда лучше, умиротворение и смирение, будто бы он наконец нашел то, что давно искал, а также толику грусти. внезапно даже для самого себя, эндрю бросил: — почему ты не играешь в экси? глаза нила резко метнулись к нему. они были растеряны лишь на миг, из них исчезли все те яркие эмоции, заменившись на смесь удивления и страха, а потом вновь стали прежними. они горели озорством, а ослабевшая на миг улыбка расширилась вновь. — это твой вопрос? сейчас, вроде бы, моя очередь, — он выглядел почти также искренне, как и минутой ранее, но эндрю не был так глуп, как тренер мог подумать. он мог отличить искренность от нервного срыва, а это медленно приближалось к последнему. — помнится, ты говорил, что я могу задавать вопросы просто так, — миньярд поднимает бровь. — все-то ты помнишь, эндрю, — он мотает головой, — но я хочу сыграть, а сейчас моя очередь. эндрю пожимает плечами, а джостен продолжает. — сколько вам было лет, когда вы с аароном познакомились? эндрю хмурится. — как ты узнал, что мы не знакомы с рождения? нил фыркает, принимая более расслабленную позу, так, что ничего из его секундного выхода из себя не остаётся видимым глазу. — не буду врать, я искал информацию на каждого из вас, — он откидывает голову назад, издавая легкое шипение от дискомфорта, — и в первых документах, что я видел, ты значился под фамилией доу. у аарона была одна та, что у него сейчас, лишь с несколько месячного возраста. глупый, но такой умный. эндрю это так бесит. — мы познакомились, когда нам было четырнадцать. кабан хиггинс поймал его за руку, назвав моим именем, чтобы спросить, что я забыл так далеко от дома, — он хмыкает, вспоминая свое волнение от этой новости. эндрю как вчера помнил свою реакцию. гнев, разочарование и глупую надежду. — я тогда уже пару лет как жил с би, так что воссоединились мы, когда умерла его мать. «его», аарона, мать, как и сказал эндрю, умерла от передозировки, оставив за собой грязный дом, скудное наследство и парня-подростка, подсаженного на наркотики собственной же матерью. аарон нашел ее в их ванной, но спасти ее не успели, так что вскоре он переехал к ним с би, сразу после того, как прошел терапию в реабилитационном учреждении. он помнил твердую уверенность би, когда та подавала заявку на его поступление туда, и это было единственной вещью, которую она не обсудила ни с одним из них. ведь знала, что это обязательно, а двое трудных подростков не смогут этого понять. и оба близнеца были ей благодарны. нил прерывает его мысли своим утвердительным кивком, в ожидании вопроса наклоняя голову. — я жду ответ на свой вопрос. джостен делает вид, что задумывается и протяжно мычит. — мне уже поздно вступать в школьную или университетскую команду, — начинает он, переводя свой взгляд на окно, давая эндрю полное право бесстыдно разглядывать его профиль, — не сомневаюсь, что смогу устроить себе контракт с какой-либо командой, но быть игроком экси на таком уровне — значит быть в центре внимания. эндрю молчит, также, как и нил, давая ему пару минут на передышку от такого откровения и для осмысливания своего ответа. — это значит, что я должен давать интервью, ходить на шоу и прочую ерунду, где люди будут жадно копаться в моем прошлом, заставлять меня выдавать все подробности моей жизни и искать все секреты, что только могут быть в моем личном деле, — он вздыхает, провожая взглядом уплывающие деревья, что на скорости их автобуса превращаются в одно зеленое пятно, — думаю, ты догадываешься, что прошлое у меня не самое хорошее, — нил указывает рукой на свое лицо, где блеклыми следами красуются старые шрамы, но в этом нет необходимости. эндрю мог понять это, лишь увидев его манеру поведения перед угрозами миньярда и пулю, что тот, по его словам, вытащил из себя в пятнадцать лет. — конечно, — кидает он, на что нил поворачивает свой обреченный взгляд, — твои глаза кричат о том, что ты бегунок. и миньярд ожидает чего угодно. криков, обид и проклятий в его адрес. но нил лишь заливисто смеется. — ну, я точно был им несколько лет назад. но я больше не убегаю. конечно, — эндрю мысленно прижимает брови друг к другу, — теперь ты не бегунок, а кролик. — но это все еще не ответ на мой вопрос. почему ты не играешь в экси с нами? нил удивленно на него смотрит. — я… я не состою в вашей команде, я же не ученик пальметто. эндрю закатывает глаза, будто бы джостен сказал что-то глупое, хотя, так оно и было, и кладет свои пальцы на переносицу, устало ее потирая. — хватит притворяться тупым, джостен, — миньярд окидывает взглядом лисов, — эти идиоты не будут против пускать тебя на поле во время тренировок, если ты не будешь вести себя как кевин. — только они? — игриво ухмыляется он, скрывая свой печальный взгляд, полный поражения и надежды. эндрю почти задыхается от его нахальства. — может быть, тренер ваймак также не огорчится, получив еще одну головную боль на поле. и ты, и дэй терпимы, когда ваши рты на замке. нил кивает ему, а лицо полно серьезности, которую эндрю не ожидал услышать от этого простого жеста, как приглашения на игру. миньярд действительно был удивлен, что джостен никогда не присоединялся к ним раньше. — думаю, мне пора вразумить их, — заявляет эндрю, когда музыка становится все раздражительнее. но она также была чуть легче, чем эта счастливая улыбка на лице джостена, давящая не на уши, а на разум, — не захлебнись своей радостью, наркоман. он уходит оставляя джостена позади. а нил может лишь смотреть в чужую спину, на которой толстыми буквами была выгравирована цифра три.