──────── ※ ────────
Путешествие над меридианскими просторами под бушующей грозой без спасительных крыльев обернулось кошмарным сном наяву. Нервные окончания стянулись в стальной узел, а пальцы сжимают стебель до чётко очерченных белеющих костяшек. Порывы шквального ветра треплют волосы и бьют по ушам с хлопаньем развевающегося в ураган флага. Стражницу природы шатает из стороны в сторону, а ноги так и норовят соскользнуть с единственной опоры. Поначалу шелковистое полотно изумрудного леса кажется мягкой пружинящей периной. Теперь же, чем ближе подлетает Корнелия, тем ощутимей твердеет чаща. — Нет-нет-нет… Мать твою! Не туда-а-а-а! — испуганно верещит Хейл, стремительно несясь на ветвистую крону раскидистого дерева. Девушка на полной скорости влетает в массив густой листвы и, чуть не напоровшись животом на обломанный сук, врезается в широкий ствол. Оглушённая болью от столкновения стражница отпускает стебель и срывается вниз, навстречу извилистым лабиринтам. Падение кажется бесконечным, тело обжигает от ударов о крупные ветви, из груди выбивает весь воздух, а по лицу нещадно хлещут хворостина и мелкая листва. Бесполезные попытки уцепиться, чтобы хоть как-то замедлить болезненный полёт, приводят к тому, что Корнелия, кажется, травмирует плечо. Приземление оказывается не таким жёстким, как она предполагала. Дерево находится на окраине торфяного болота, и мягкая почва уберегает Корнелию от перспективы разбиться насмерть. Стражница ещё долго лежит на прохладном и влажном мху, боясь пошевелиться. Глухая боль сдавливает, мешает отдышаться. Последствия её приключения могут быть катастрофичными: вдруг она на всю жизнь останется инвалидом и никогда не встанет на ноги? Нервно сглотнув, Хейл осторожно шевелит пальцами рук и ног, опасливо крутит шеей, проверяя свою физическую целостность. Вроде сносно. Ей просто несказанно везёт. Корнелия аккуратно приподнимает спину и, опираясь на левый локоть, садится, стараясь не тревожить повреждённое плечо. Сердце пропускает удар, когда взгляд девушки ловит странное движение со стороны кустарников можжевельника. Радоваться слишком рано: в таком состоянии она не сможет убежать от волков или других хищных представителей местной фауны. Проделать такой путь, чтобы быть сожранной заживо. Блестяще. Придвинувшись к стволу дерева, Корнелия здоровой рукой нащупывает крючковатую палку и предостерегающе вытягивает её вперёд — без боя не дастся. Шевеление в кустах становится более явным, и вскоре из них показывается незнакомый стражнице галгот, который держит её на прицеле, натянув тугую тетиву лука. Мужчина дважды характерно свистит, подражая пению лесных птиц. Можжевельник снова шевелится, и вскоре из-за него выглядывает знакомое лицо. Если бы Корнелия могла, то пустилась бы в пляс от чувства сладостного облегчения. — Корнелия?!.. — изумлённо подаётся вперёд Калеб, но его тут же хватает за предплечье третий спутник, показавшийся из тени дерева. — Это может быть морок, не ведись, — с подозрением смотрит на неё кряжистый мужчина с заячьей губой. — Мы не можем сдохнуть так глупо, тем более — ты. Калеб замирает на месте, словно врезавшись в невидимую стену. — Откуда ты здесь взялась? — внимательно вглядывается в неё парень, пытаясь уличить любой подвох. — С неба, блин, свалилась, — их подозрительность обоснована, но Корнелии категорически не нравится, что в неё целятся из лука, — лучше спроси меня о чём-то, что могу знать только я. — Почему в прошлую среду закрыли Золотой дракон? — находится Калеб и заметно напрягается, расправив атлетичные плечи. Если ответ будет неверным, отряд мятежников тут же нашпигует её стрелами. Однако Корнелия не боится — улыбается, сразу различив уловку. А Калеб молодец. Фобос может проникнуть к ней в голову и просмотреть воспоминания, но вряд ли обратит внимание на подобные мелочи. — Бланк устроил в вентиляции тайник из своего барахла, разило так, что дошло до общего зала, и кто-то вызвал службу по санитарному надзору, — наблюдает стражница за окаменевшим Калебом, а затем едко добавляет: — И не Золотой дракон, а Серебряный. — Корнелия! — с облегчённым выдохом. Парень бросается к ней и, опустившись на одно колено, осторожно дотрагивается пальцами до расцарапанной девичьей щеки. — Как тебе удалось уйти от этих выблядков? Тебя пытали?.. Постарайся не двигаться, сможешь? — быстро засыпает её вопросами повстанец, параллельно пытаясь оценить ущерб, нанесённый здоровью стражницы. — Калеб, полегче! Даже будь я в полном порядке, то не успела бы ответить на сотни твоих вопросов! — Корнелия тихо ойкает, когда лидер сопротивления берёт её на руки, случайно потревожив вывихнутое плечо. — Сотни вопросов?! Да из-за твоей выходки все чуть не чокнулись! Стражницы уже собирались брать замок штурмом, а мы с Ватеком начали подтягивать к окрестностям своих ребят! — голос парня становится ниже, а в глазах сверкает недобрый огонёк. — О чём ты думала?! Знаешь, что он делает со своими пленниками?! На груди тяжелеет. Корнелия отворачивается, делая вид, что устраивается поудобнее, но на деле стремится уйти от взгляда, который проходится тупым ножом по сердцу. Они думали, что она мертва… — Не знаешь? Так я поясню. Фобос отрубает конечности, ведь с культями не побегать и не помахать оружием. Скармливает заживо арахнидам из своего зверинца. Отдаёт придворным колдунам, чтобы те попрактиковались в проклятиях, — хлёстко вводит её в курс дела Калеб. По щекам проходится волна жара, хочется отмотать время и заткнуть себе рот. Забрать назад язвительную насмешку и надменную издёвку над подозрительностью оппозиционера. Корнелия совершенно не подумала, чем может обернуться её отчаянная вылазка и что в это время будут испытывать остальные. От себя становится тошно. — Здесь может быть опасно, поговорим позже, — сухо бросает Калеб, а затем поворачивается к своему отряду, — идём к болотной хижине, и быстро.──────── ※ ────────
Сквозь мутное потрескавшееся стекло пробивается пасмурный дневной свет, тускло освещая заброшенную хижину среди болот. Запах затхлости и сырости мешается с ароматом бадьяна и хвои, входящих в состав целебной мази, которой врачует её раны Калеб. Корнелия сидит на накренившемся верстаке, вперившись взглядом в кусок мха на прогнившей половице. После подробного допроса гнев Калеба поугас, и теперь между ними царит неловкое молчание. Парень сноровисто накладывает на плечо девушки фиксирующую повязку, используя холстину и обломанную ножку стула. Не в силах выносить немой укор, Корнелия нарушает тишину, цепляясь за первое, что приходит в голову: — Не знала, что ты так хорошо разбираешься в медицине. Стараниями Калеба вкупе с повышенной регенерацией стражница завесы практически полностью восстановилась, если не считать перелома плечевой кости, с которым придётся мириться ещё несколько дней. — В чём? — хмурясь, переспрашивает лидер повстанцев, не отрываясь от своего занятия. — Ну, в целительстве, лекарстве… Или как у вас тут это называется. Калеб молчит. Корнелия уже успевает подумать, что он не собирается поддерживать её неуклюжие попытки завязать диалог и решает продолжить наказывать своим молчанием, как вдруг парень произносит: — Когда ты знаешь, что такое война, с малолетства, и я не о сражениях на деревянных мечах, то латать друг друга становится привычным делом, — Калеб тяжело вздыхает, завязывая конец бинта в тугой узел. — На Меридиане никогда не было спокойно? — решает уточнить стражница, невольно вспоминая свой разговор с тёмным князем. — Можно и так сказать. Жизнь тут идёт с переменным успехом, но, сколько я себя помню, мы постоянно с чем-то боремся, — Калеб подаёт Корнелии руку, помогая ей слезть со старого верстака. — То твари из леса, то голод, то болезни, то мародёры. Теперь ещё и Фобос, чтоб его три раза через колено. — Ты же знаешь, для этого мы и пробудились. Чтобы помочь вам его свергнуть, — пытается приободрить его девушка. — Ага, только что-то получается наоборот, — сухо бросает Калеб, припоминая Корнелии её выходку. Боже, да сколько можно. Ей ещё предстоит выслушивать от девочек и от родителей заодно, если Вандом не додумалась создать её астральную каплю. Решив высокомерно проигнорировать выпад парня, Корнелия сосредотачивается на насущных проблемах: — Ты не знаешь, когда девочки откроют портал на Меридиан? — Завтра, ближе к вечеру. Я же говорил, что они собрались брать штурмом замок, чтобы спасти твой зад? — гнёт свою линию Калеб, пытаясь надавить на больное. Только вот не на ту напал. — Калеб, завязывай нарываться, — резко выпаливает Корнелия, отходя в сторону. — Да, я накосячила, но ещё один комментарий, и я утоплю тебя в болоте. — Могла хотя бы повиниться, — сбавляет свой напор парень, чувствуя, что задел осиное гнездо. — Я никого не заставляла меня спасать. Я не могла забить на Элион и мирно плыть по течению, — начинает распаляться девушка, активно жестикулируя одной рукой. — Лучше побереги свои и мои силы, а? — Калеб скрещивает руки на груди. — Нам тут ещё полтора дня торчать, и я не буду это выслушивать. — Ты первый начал, — вскидывается девушка, уверенно усаживаясь на хлипкую скамью, которая тут же издаёт недовольный треск, и, сломавшись ровно посередине, заставляет Корнелию переместиться на пол. Повстанец мгновенно подлетает к стражнице и, бережно обхватывая её, помогает подняться на ноги. — Видишь, даже лавки не выдерживают, когда ты бесишься, — харизматично улыбается Калеб, а затем резко переходит на серьёзный тон: — Я промываю тебе мозги не потому, что хочу погрызться. Просто мне не всё равно. Он замолкает, но его живые сияющие глаза красноречивее любых слов. Калеб — лучший разведчик, лидер сопротивления, человек с железной выдержкой и волей, — кажется сейчас таким уязвимым и открытым. — Я… я понимаю, Калеб, — тихо шепчет Корнелия, горячо ощущая его ладонь на своей талии. — Ты тоже для меня важен. Правда. Стражница не сдерживается и подаётся к нему в объятия, обхватывая жилистую спину здоровой рукой. Такой тёплый. Пахнет утренней росой и лесом. Корнелия кладёт голову повстанцу на плечо. Калеб застывает неподвижной статуей, его напряжение ощущается всем телом. Мгновение, и парень, победив внутреннюю борьбу, бережно притягивает её к себе, смыкая руки на хрупкой пояснице. Они стоят долго. Молча. Одни в хижине посреди лесной топи.──────── ※ ────────
Это так волнующе, так пьяняще и так необходимо, до судорожной дрожи в пальцах. Обнимать её, ощущать, как грохочет сердце, и ловить трепетное дыхание на изгибе шеи. А ещё это чертовски неправильно… Калеб как никто другой знает, что чувства на войне — непозволительная роскошь; любая привязанность в его мире приравнивается к слабости, которая может закончиться трагедией. Он прекрасно помнит, что произошло с одним из предыдущих лидеров повстанцев, — Торшеком. Его жена и старшая дочь собирали травы для раненых и случайно забрели туда, куда не следовало. Женщины угодили в плен к отряду врага. Сколько галготов он тогда повёл на верную смерть, лишь бы освободить свою семью… Ему одному удалось выжить, но цена была слишком высока. Калеб предпочёл бы любые мучительные пытки такой участи. Когда на глазах Торшека обезглавили всех его соратников, его охватило сводящее с ума отчаяние. Бывший лидер оппозиции стал молить о том, чтобы его близких отпустили взамен на его жизнь и любые сведения о сопротивлении. И в этом была его страшная ошибка. Фобос и его свита проявляли невиданную жестокость ко всем, кто был как-то связан с оппозицией. Жену и дочь Торшека избивали, калечили и насиловали прямо у него на глазах. Если бы не его мольбы, если бы не его ошибка, то несчастные отделались бы дюжиной ударов плетью за то, что шныряли рядом с лагерем. Отряд Фобоса не знал, кто попал в их грязные лапы. Не знал до того, как объявился Торшек. Калеб услышал эту историю от него лично. После того, как оппозиционеру стало нечего терять, его отпустили, но это был уже не Торшек, а жалкая, сломленная оболочка. Если бы его убили, то народ Меридиана запомнил бы галгота как сильного, волевого лидера, который вдохновлял сердца людей и пожертвовал собой ради спасения семьи. Но Фобос не любил возводить памятники героям. Через неделю Калеб нашёл Торшека повесившимся на плакучей иве у окраины леса. С тех пор его старались больше не вспоминать. Калеб резко отстраняется от Корнелии, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности. Так горько, но это всё — не для него. Он уже сделал выбор, принёс себя в жертву Меридиану и своему народу, приняв бремя возглавлять оппозицию. — Хватит на меня вешаться. Надо разведать обстановку, не время сопли на кулак наматывать, — произносит быстро, не глядя в глаза. Хочется убраться из этой лачуги, убежать от предательской горечи, разливающейся по грудине. — Я? Вешаюсь? Ты ничего не перепутал? — тут же меняется Корнелия. Лидер повстанцев игнорирует фразу, брошенную в спину. Широкими шагами направляется к хлипкой двери, как вдруг она распахивается прямо перед его носом. В хижину влетает запыхавшийся Готт — один из разведчиков в его отряде. — Калеб, портал в поле… — чуть согнувшись, жадно втягивает ртом воздух галгот. — Если бегом, то за час доберёмся. — Нет, слишком рисково, — железно отрезает юноша, — нет никаких гарантий, что портал уже не нашли выродки из замка. За спиной раздаются быстрые шаги. Сбоку подходит Корнелия, но он изо всех сил старается и дальше смотреть на Готта. Дьявол, как же всё невовремя. — Я не собираюсь торчать в этой дыре до завтра, — звонкий девичий голос непривычно строг и холоден, — говори, куда идти. — Корнелия, — Калебу всё-таки приходится посмотреть на неё, и он отчего-то резко замолкает. От этого взгляда хочется отправиться в изгнание на самый край Меридиана. Парень отворачивается и снова обращается к Готту, пытаясь придать своему голосу твёрдости: — Как давно? Если портал открылся не больше получаса назад, то у них есть все шансы добраться до него первыми. Эта идея уже кажется не хуже перспективы провести почти сутки с разъярённой стражницей земли, дожидаясь прибытия Вилл. — Совсем свежий! Я сам с дерева видел, как открывается! — оживляется и сверкает глазами Готт. Это несказанная удача. Мало кому воочию удаётся застать, как образовывается брешь в завесе между мирами. — Значит, решено, — кивает Калеб, — я доведу её, а отряд пусть возвращается в Подземный город, там и пересечёмся, — быстро и чётко, чтобы не дать себе передумать. У них нет времени на колебания. Вдвоём будет быстрее, и его люди не пострадают, если что-то пойдёт не так.──────── ※ ────────
Калеб уже трижды проклинает себя, этот лес, этот грёбаный портал и эту невыносимую склочницу. Ну почему, почему каждый раз, когда она появляется на горизонте, всё идёт через полную задницу?! Стоило им преодолеть половину пути, как совсем рядом послышались завывания баргестов, знаменующих приближение Охотника. Ринувшись в противоположную сторону и преодолев расстояние в несколько верст, они слишком поздно понимают, что направляются прямиком к вражескому отряду, который теперь следует по пятам. Бежать назад нет никакого смысла, их единственный шанс на спасение — портал на Землю. Стук неистово колотящегося сердца бьёт по ушам, лёгкие жжёт от нехватки воздуха. Они бегут, выжимая из своих тел пределы возможностей и не обращая внимания на хлёсткие удары ветвей и цепляющуюся за сучья одежду. Когда, кажется, враг уже дышит в спину и им не оторваться от погони, впереди брезжит просвет меж чернеющих стволов. Чувству безнадёжности уступает проблеск надежды на спасение, который дарит вторые лёгкие. И вот они уже мчатся через колосья спелой пшеницы, навстречу ко входу в рай — лазурно-голубому порталу, так ярко контрастирующему на фоне золотого поля и тёмного грозового неба. Успеть. Успеть. Успеть. До заветной цели остаётся несколько метров — почти спасены. Корнелия спотыкается о камень, притаившийся во ржи, но Калеб реагирует молниеносно: хватает её за предплечье и рывком выталкивает вперёд. Мысленно готовится к телепортации. От энергии, излучаемой дырой в завесе, рябит в пространстве. Глухой удар плашмя выбивает жалкие остатки воздуха из грудины. Неизвестная сила откидывает Калеба назад, прямо под ноги вражескому отряду. Злато поля мешается с антрацитом грозового неба размашистыми пятнами. Секунды, которые тратятся на то, чтобы вернуть зрению чёткость, кажутся бесконечными. И вот наконец… Он видит… Видит своего злейшего врага, прижимающего к себе девичью спину, прячущуюся за шёлковой россыпью волос. Фобос держит крепко, алчно и жадно, закрывая длинными рукавами мантии, словно заявляя на Корнелию свои права. Никчёмный выблядок. Не получит. Только не её. Калебу хочется оторвать ему руки: взамен на такую возможность он готов отдать собственную жизнь. Фобос ловит его взгляд, смотрит сверху вниз. Уголок выточенных в мраморе губ хищно ползёт вверх, и князь проводит ладонью по волосам стражницы. Длинные пальцы с какой-то извращённой нежностью скользят по пояснице, рядом с тем местом, до которого дотрагивался Калеб, когда так трепетно обнимал её в лесной хижине. Взор снова застилает мутной пеленой, кровь обжигает вены, из глотки вырывается разъярённый рёв. Всё вокруг — вязкое болото, затягивающая тина, замедляющая ход времени. Лидер повстанцев прыжком поднимается на ноги и, сделав рывок вперёд, всем своим весом толкает Фобоса и Корнелию в утробу лазурно-голубого портала, который тут же захлопывается прямо перед его носом.