──────── ※ ────────
Устало облокотившись о стену, стражница завесы несёт свой пост рядом с дверью в женский туалет, дожидаясь, когда из него выйдет беснующаяся блондинка, попросившая дать ей несколько минут, чтобы прийти в себя. Только вот несколько минут уже давно проходят, и Хай Лин уже порывается заглянуть внутрь, но получает дверным полотном по лбу. — Ай, блин! — она хватается за ушибленное место. — Корни, не бей, белый флаг! — У-у-пс, я не думала, что ты… — морщится Корнелия, словно по лицу прилетело ей. — Сильно больно? — Давай лучше поговорим о тебе, — вздыхает девушка, потирая будущую припухлость. — Что на тебя нашло? ПМС? — Сама не знаю… Мне просто резко захотелось придушить эту рыжую, а потом закопать где-нибудь за беседкой, — блондинка стыдливо отводит взгляд в сторону и виновато заводит руку за затылок. — Я… чуть не ударила её, Лин-Лин. Наверное, мне действительно нужно отдохнуть… — Если хочешь выплеснуть эмоции, давай запишемся на бокс, а если серьёзно, у тебя просто нервы на пределе, что совсем неудивительно. Да и Вилл самой надо остыть, не стоило ей на тебя так накидываться, — Хай Лин касается поникшего плеча. — Прогуляешь со мной пары? — с мольбой смотрят на неё измотанные глаза с залёгшими тенями. — Мы уже их прогуливаем, — улыбается обладательница двух озорных хвостиков. — У нас, кстати, новый препод по истории. Тарани от него в полном восторге, а вот мне он почему-то кажется жутковатым типом. — Это потому, что он заваливает домашкой? — вяло пытается пошутить Корнелия. — Если бы! Ладно, хватит торчать у тубзика, пойдём, проветримся. — На самом деле, у меня есть к тебе просьба, — Корни замолкает и начинает шарить в карманах джинс. — Ты говорила, что Ян Лин почувствовала в тебе пробуждение магии ещё до того, как мы узнали, кто мы? — Ну да… — подтверждает девушка, не понимая, к чему клонит блондинка. — А она сможет почувствовать магию, если она, например, заключена в предмете? — Понятия не имею. К чему вообще ты об этом спрашиваешь? — вопросительно приподнимает бровь китаянка. — Я нашла это в замке, — Корнелия протягивает ей чёрный перстень, зажав его между большим и указательным пальцами. — Ты знаешь, я питаю слабость к бижутерии, но вдруг это кольцо проклято или что-то типа того. Хай Лин с интересом осматривает находку подруги, отмечая на кольце разводы от воды, но не придаёт этому должного значения. Ювелирное изделие кажется довольно мрачным, но это ничуть не умаляет его изящной красоты. Неудивительно, что оно так приглянулось Корни. На внутреннем ободке она различает сияющую золотом гравировку на неизвестном языке. — Ты знаешь, что тут написано? — щурясь, она вглядывается в витиеватые буквы, высеченные курсивом. — Если честно, то я сама только заметила. Может, это меридианский? — Ладно, что тут гадать… Пойдём, покажем его бабушке. Умеешь ты заинтриговать! — Хай Лин возвращает ей перстень и, беря блондинку под руку, тянет её к выходу из Шеффилдского университета.──────── ※ ────────
Ну наконец-то, выдыхает Корнелия, перешагивая порог своего дома. Сейчас ей как никогда хочется запереться в своей комнате и проспать в кровати все грядущие выходные. Она всё равно не может ничего сделать. Ей не попасть на Меридиан без согласия Вандом, остаётся только ждать, когда Вилл и Тарани свяжутся с сопротивлением и соизволят поделиться информацией с остальными. Девушка не столько переживает за Калеба, сколько стремится узнать о последствиях того, о чём осведомлена только она. Если Фобос мёртв, то престол займёт Элион. И тогда… Неужели её подруга детства продолжит дело своего брата, эскалируя конфликт на Меридиане, и им придётся вступить с ней в личное противостояние? Корнелии не верится, что скромная и добрая девчушка, с которой она познакомилась ещё в младших классах, способна на жестокость, пытки и убийства. Нет, о Калебе переживать точно не стоит, она его не тронет. Из мрачных мыслей её выбивает режущий по ушам восторженный визг: — Она вернулась, ве-е-ернулась! — по лестнице босыми пятками громко топает Лилиан, нацепившая на голову салатовую панаму и одетая в детский спортивный костюм. Вслед за ней спускается глава семейства — Гарольд Хейл, — нагруженный множеством походных сумок. Только не это. Из огня да в полымя… Она совсем забыла о предстоящем сплаве на байдарках и семейном уикенде у реки, на который так охотно подписалась её астральная капля. — Привет, дочка, — улыбается Корнелии отец, — а мы только тебя и ждали. Я уже спустил твой рюкзак, готова к приключениям? О да, па, конечно готова… Выдержать бы предстоящий скандал и не сдохнуть. Если бы она не забыла о планах на выходные и не поругалась с Вилл, то все проблемы могла бы решить её копия, но теперь поздно посыпать голову пеплом. Корнелия, собирая остатки своего терпения, глубоко вздыхает и пересекает Рубикон: — Я не поеду… Мне нездоровится, — сил продумывать более аргументированную отмазку совсем нет. — Но ты… ты… обещала! — нижняя губа младшей сестры начинает дрожать. — Я уверена, вы отлично повеселитесь и без меня. Я только всё испорчу. На секунду Лили замирает, накапливая солёную влагу над нижними веками, а затем широко раскрывает рот, и вместе с надрывным детским рёвом на пухлые щёки срывается поток слёз: — Ма-а-а! Ко-о-орнелия обманщица! Обманщица-а-а! — верещит девочка, убегая в сторону кухни. — Корнелия, что это за выходки, потрудись объяснить? Ты же знаешь, как долго Лили ждала этой поездки! — отец строго смотрит на старшую дочь из-под сведённых на переносице бровей. — Теперь придётся успокаивать её всю дорогу. Заканчивай весь этот цирк шапито и собирайся! — Я же сказала, не поеду. — Что, опять всю ночь сидела в телефоне? — в прихожую заходит Элизабет Хейл, держа на руках ревущую Лилиан. — Нет, мама, я не хочу ехать не из-за того, что не выспалась, — Корнелия держится из последних сил. — Она-а-а просто мен-а-а ненавиди-и-т! — заливается на руках матери малышка. — Ну-ну, милая, не говори так, уверена, Корни передумает, — поглаживает её по спине женщина. — Пойдём лучше достанем твои любимые крекеры, а папа пока поговорит с твоей сестрой, — Элизабет вместе с источником шума снова удаляется на кухню, успевая одарить мужа требовательным взглядом. — И кого я только воспитываю… Свои обещания нужно сдерживать, Корнелия, — Гарольд устало прикладывает руку ко лбу. — Иди, переодевайся, мы будем ждать тебя в машине. Сам того не подозревая, отец бьёт по самому больному. У Корнелии нет никаких сил продолжать выяснять отношения. Она чувствует себя слишком опустошённой и решительно не понимает, откуда у неё появляется энергия, чтобы выпустить терзающие эмоции: — Сдерживать обещания?! Ты серьёзно?! — тело девушки подаётся вперёд, словно она является коброй, готовящаяся совершить бросок. — Кто бы говорил, папа! Или обещания в твоём понимании это только то, что касается Лилиан? — Да как ты разговариваешь с отцом? — от неожиданности он выпускает сумки из рук и возмущённо ахает. — Как вовремя ты вспомнил, что у тебя есть вторая дочь. Жаль, что этого не произошло, когда у меня был выпускной, соревнования по фигурному катанию и этот чёртов показ мод, на котором я вывихнула лодыжку! — распыляется Корнелия, в конец срывая уже и без того осипший голос. — Вы с мамой всегда так сильно заняты моей сестрой, что даже сейчас не удосужились спросить, что же со мной не так, раз я в кои-то веки не сдержала своё дурацкое обещание! Вперившись сверкающими глазами в лицо дочери, Гарольд, словно выброшенная на берег рыба, открывает и закрывает рот, пытаясь подобрать слова, чтобы ответить на эту гневную триаду. Небрежно скинув ботильоны на невысоком каблуке, Корнелия устремляется к своей комнате, минуя негодующего отца, и наконец-то, громко хлопая дверью, остаётся в долгожданном одиночестве. Она бы разрыдалась, да понимает, что не сможет. Её состояние пугает до чёртиков: все эти гневные припадки, чередующиеся с депрессивной меланхолией. Недостаток сна и оголённые, словно провода, нервы ничуть не улучшают ситуацию. Так и чокнуться недалеко. Корнелия, кинув сумку на стул, заваливается на кровать и сворачивается в позу эмбриона. В бедро что-то неприятно впивается, и девушка тянет руку в карман, доставая из него княжеский перстень. Вопреки всем её опасениям, Ян Лин не обнаружила в кольце следов магии. Выяснилось, что гравировка на внутренней стороне написана на древнемеридианском. Быть может, когда-нибудь она расшифрует загадочную надпись. Поддавшись то ли сентиментальности, то ли другим неведомым ей порывам, девушка решает оставить кольцо себе на память. Всё-таки его предыдущей владелец заступился за неё, лишившись жизни. Возможно, она зря так идеализирует его поступок и в его действиях таятся не только благородные мотивы, но почему-то отчаянно хочется верить, что деспотичный и жестокий колдун заслуживает того, чтобы о нём не забывали. Снизу доносится какая-то возня, и с хлопком входной двери голоса родителей и плач Лилиан наконец-то стихают. Услышав звук заведённого двигателя и шелест шин по дорожке из мелкого гравия, Корнелия позволяет себе окончательно расслабиться. Веки тяжелеют, и стражница погружается в царство Морфея.──────── ※ ────────
Корнелия вскакивает от собственного истошного крика и, давясь воздухом, заходится в приступе кашля. Дрожащая рука тянется к настольной лампе, и темнота сменяется мягким полумраком, который наполняет девичью комнату длинными причудливыми тенями. Совладав с приступом удушья, девушка садится посреди кровати, скрестив ноги, и с силой сжимает одну из декоративных подушек, хаотично разбросанных вокруг. Электронный будильник, злорадно насмехаясь, показывает 22:27. Так необходимый ей отдых снова оборван жутким кошмаром, и, точно как в прошлый раз, она не помнит ничего, кроме угольной черноты и доводящего до паники чувства одиночества. Несмотря на накопленную усталость, сон как рукой снимает, но повелительница природы решает бросить вызов своему организму и выиграть себе хотя бы ещё несколько часов сладостного небытия. Если она как следует не отдохнёт, то завтра начнёт накидываться на людей. Хейл измотана настолько, что уснула, даже не смыв макияж и не переодевшись. Теперь кожу лица неприятно стягивало, а одежда была изрядно помята. Всё это заставляет Корнелию, которая обычно так пристально следит за собой, почувствовать себя извалявшейся в грязи тряпкой. Поднимаясь с кровати, девушка снимает с себя джинсы и плиссированную блузку с открытыми плечами, которую она предпочитает носить без белья. Убрав вещи в высокий зеркальный шкаф, направляется в прилегающую к её комнате ванную и пытается совладать с навязчивым трепетом, скользнувшим по лопаткам и затылку. Тёплая вода смывает небрежно смазавшийся макияж вместе со вчерашним днём. Опираясь руками о раковину, Корнелия изучающе смотрит на своё отражение в зеркале, обрамлённым в тонкую серебряную раму. Нд-а, видок тот ещё. Действительно, похожа на зомби, вспоминает слова Ирмы девушка, а заодно и дневную ссору. До боли прикусывая щёку, стражница проклинает свои приступы агрессии. Да, она часто язвит Вилл, но чтобы опускаться до личных оскорблений — никогда. А как она повела себя с отцом? Пусть родители и обделяют её вниманием, но они явно не заслуживают такого хамства. Выкрутив вентиль крана до предела и набрав в ладони ледяную воду, она снова ополаскивает лицо, пытаясь заморозить жгущие изнутри эмоции. Не помогает. Закончив с банными процедурами, Корнелия возвращается в комнату и, прежде чем расстелить постель, направляется к лоджии, чтобы впустить в комнату ночную прохладу. Повернув балконную ручку, Корнелия ощущает на лице ласковый порыв летнего ветра, который приносит с собой еле заметный аромат… ирисов? Девушку с силой откидывает назад, и она, мощно приложившись головой о продольную раму кровати, чуть не теряет сознание. Во рту чувствуется металлический привкус крови, глаза застилают чёрные пятна, сквозь которые она пытается сфокусироваться на высоком тёмном силуэте. Он плавно приближается, всё больше прибавляя в росте. Корнелия упирается локтями в пол и неуклюже пытается подтянуть к себе коленки. Пятки в панике скользят по лакированному паркету. Над ней величественно возвышается меридианский князь, статную фигуру которого обрамляет холодное лунное сияние. Свечение рун над бровями окрашивает его лик в алый, заставляя девушку подумать, что к ней в спальню заявился дьявол. Фобос небрежно вскидывает рукой, и Корнелию подбрасывает вверх, словно тряпичную куклу. В следующую секунду на тонкой девичьей шее с силой смыкаются длинные аристократические пальцы, украшенные перстнями, металл которых неприятно холодит кожу. Девушка не может понять, задыхается ли она по-настоящему или причиной острой нехватки воздуха становится пронизывающий до самых костей ужас. Сквозь сотни лихорадочных мыслей и нарастающий гул в ушах слух улавливает хриплый от гнева голос, напоминающий тигриное рычание: — Попрощайся со своей жалкой жизнью, стражница завесы.