──────── ※ ────────
Корнелия садится за длинный стол на двенадцать персон, на котором уже накрыт идеальный американский завтрак. Вся посуда расставлена с педантичной аккуратностью, прямо как на кукольном чаепитии. Бодрящий аромат чёрного кофе и пышные сэндвичи с беконом, зажаренным до шкварчащей рыжей корочки, совсем не пробуждают аппетит. Причина, по которой она решила выйти из комнаты, заслышав утреннюю суматоху, сидит прямо напротив. Лилиан брезгливо вытягивает из-под хрустящих тостов кусочки помидоров и откладывает их на край тарелки. — Корни, милая, почему ты ничего не ешь? — слащаво интересуется «не мама», подливая в стакан сестры апельсиновый сок. — Опять на диете? Сварить тебе овсянки? Корнелия пренебрежительно смотрит на фальшивку, сошедшую с обложки журнала для домохозяек. Завитое волной каре блестит от изобилия лака и походит на синтетический парик. На выглаженную юбку с накрахмаленной блузой так и подмывает опрокинуть кофейник. — Нет, у меня просто приступ сахарного диабета, — показушно улыбается Корнелия, отвечая на приторность, от которой уже начинает сводить скулы. — А что такое «диапет»? — интересуется Лилиан, раскачивая ногами. Присутствие сестры вынуждает быть втянутой в этот нелепый цирк. Хейл должна убедиться, что младшая — в безопасности. Вдруг поддельная «не мама» додумалась бы подать на завтрак губку для мытья посуды заместо тоста с клубничным джемом. — Это такая болезнь, звёздочка, — проходит в широкую и светлую столовую копия отца, одетая в костюм тройку. — Корни, давай я попрошу водителя отвезти тебя к врачу? — Сама доеду, — пренебрежительно отмахивается девушка, оборачиваясь на часы. Сходка в «Серебряном Драконе» скоро начнётся. Вопреки той жути, которую она увидела ночью, в повседневной обыденности подделки ведут себя вполне сносно. Вся эта учтивая обходительность доводит до тошноты, но невооружённому взгляду не различить подмены. Оставлять сестру с астральными каплями категорически не хочется, но, судя по всему, Лилиан и вправду ничего не угрожает. А ведь… этот завтрак может оказаться для них с сестрой последним. Сегодня стражницы отправятся на Меридиан. К Лилиан вернутся родители, но вот… вернётся ли она? Хейл поднимается из-за стола, направляясь к мелкой. Опускается на корточки под светлый вопросительный взгляд и кладёт ладонь на маленькую коленку. — Лил, — коротко поджимает губы Корнелия, перед тем как заговорить через мягкую, грустную улыбку, — хочу, чтобы ты не забывала. Ты важна для меня. Очень. — И ты мне, — беспечно отзывается младшая, а затем с серьёзностью уточняет, — но только когда не злюка. — Я больше никогда не буду злюкой, договорились? — тянет мизинец Корнелия, чтобы скрепить серьёзное обещание детским жестом. — Правда? — удивлённо подбрасывает солнечные бровки сестра. — Правда, — подтверждает Корнелия, переплетая пальцы. — Дорогая, ты только посмотри, какие у нас чудесные дочки! — портит прощание «не папа», поливая его липким сахарным сиропом. — Как насчёт того, чтобы устроить семейные выходные? — воодушевлённо хлопает в ладони Элизабет. — Я хочу в конфетный магазин! И в тот парк с утками, а потом на лазилки! — тут же начинает канючить сестра, переключая своё внимание с Корнелии. — Хорошо, звёздочка, — хором соглашаются астральные капли, сияя пластмассовыми улыбками. Корнелия поднимается на ноги, чтобы направиться к выходу из дома. На воздух. — Корни, ты же поедешь с нами? — окликивает её то, что исполняет роль Гарольда. Девушка героически молчит. Едва сдерживается, чтобы не высказать, что скоро от них не останется ничего, кроме магических отголосков.──────── ※ ────────
Такой знакомый Хитерфилд шагает в новый день. Рассвет гасит огни ночных фонарей, распахивает веки роллетов и заполняет улицы потоками прохожих. Для горожан эта осень отличается от всех прочих обилием непогожих дней, в то время как для Корнелии с приходом холодов изменилось абсолютно всё. Родной город теперь кажется чужим. Становится местом, в котором у неё больше нет дома. И ей не хочется возвращаться сюда ровно настолько же, как и отправляться на Меридиан. Почему потеряла своё место? Как снова найтись? А здесь ли она вообще должна быть? Корнелия кутается в кашемировый шарф и сворачивает в неширокий прогал меж городских зданий, направляясь к чёрному входу «Серебряного дракона». Чем дальше в переулок, тем сильнее отходят на задний план звуки городской суеты. Вот уже виднеется увесистая железная дверь — вход для персонала и особых гостей. Предвкушая скорое спасение от мерзко моросящего дождя, Хейл начинает складывать зонт. Нейлоновое остриё резко уводит в сторону. Ручка вырывается из рук, проходясь по пальцам тупой болью. Корнелия порывисто оборачивается, но застаёт лишь захлопнувшуюся крышку мусорного контейнера. — Бланк, чтоб тебя! — резко выпрямляется девушка, сжимая руки в кулаки. Из глубин бака раздаётся приглушённое шуршание, будто там копошится гигантская крыса. — Прихер-рела, навар проглядела! — шамкает мусорка. — Тебе нужнее, а то вымокнешь и перестанешь вонять, вот трагедия-то будет, — зло бросает Корнелия. — Дождина — херина, — соглашается бак. Из помойки снова доносится какая-то возня. Вдруг заслонка приоткрывается, обдавая Корнелию запахами стухшей рыбы и чем-то ядрёно скисшим. — Что ты тут делаешь? — спрашивает девушка, отшатываясь назад и брезгливо закрывая нос ладонью. — Бланк найти сундук сокровищ, — лыбясь во все жёлтые, покрытые слоем налёта зубы, заявляет карлик. — Я про Землю, — старается не дышать блондинка. — Вчера Бланк найти портал, метнуться-херануться, позвать стражниц и теперь ждать портал назад, — сверкает глазами-блюдцами щель приподнятой крышки. Спереди раздаётся недовольный скулёж стальных петель. Из дверного проёма показывается Хай Лин. Стоит Хейл посмотреть на подругу, как она тут же забывает про коротышку и его выходку. Руки Хай — чистые, без рисунков, лицо — такое же, без выражения. Под глазами проступают оставленные бессонницей тени. И без того худощавый силуэт вытянулся и теперь выглядит болезненно заострённым. Разбита и кое-как собрана заново. — Лин-Лин? — зовёт Корнелия, направляясь в сторону оранжевого безразмерного свитера, из-за яркости которого китаянка кажется ещё бледнее. — Корни? — разворачивается к ней яркое пятно среди дождливой пасмури. Хейл заключает слегка сгорбленную фигурку в крепкие объятия. От одежды подруги пахнет чем-то искусственно фруктовым. Снова начала курить вейп. — А где остальные три прохерились? — из-под мусорной крышки вылезает болотно-зелёная рука, показывающая три пальца. — Вилл, Тара и Ирма вот-вот придут, — слегка вздрогнув, отвечает Хай Лин, а затем переводит выжидающий взгляд на зазор меж зданий. — Ты как, готова? — с внимательной обеспокоенностью вглядывается в лицо подруги Корнелия. — Да, просто… сама понимаешь, что нас ждёт, — тускло отзывается китаянка. — Эй, когда мы вместе, нам даже не страшен человек-жаба, чего там Фобос, — пытается взбодрить Хай Лин Корнелия. Внутренний раздрай ворует вложенную теплоту, делая слова жалкими пустышками. Её ответ отдаёт такой фальшью, что Хейл жалеет, что не промолчала. От неловкости спасают замаячившие в начале переулка пятна зонтов. Все стражницы пришли ровно ко времени. Корнелия тут же агрессивно порывается навстречу, подаваясь вперёд всем телом и отстукивая каблуками сапог. Взгляд замирает на знакомой белой жилетке и безвкусной жёлтой шапке, из-под которой торчат рыжие всполохи волос. Теперь-то Вандом её не проигнорирует. Ещё не поравнявшись с девушками, Корнелия громко и требовательно произносит, смотря прямо в глаза хранительнице сердца: — Когда вернут моих родителей? — Привет, Корнелия, — отзывается неизменно замороченная Вилл, останавливаясь перед блондинкой, — не раньше, чем вернёмся с Меридиана. Недосказанность — бесит, буквально выворачивает наизнанку, подначивая продолжать нападение. — Я не с тобой, а с теми, кто поселился у тебя в башке, — стучит пальцем по виску Корнелия, — отвечайте, я знаю, вы меня слышите. Полоску неба над переулком накрывает занавесом туч. — Корнелия, я понимаю, ты на взводе, и не без причины, но Вилл тут не при чём, — заступается за Вандом Тарани, поднимая взгляд на разбушевавшуюся непогоду. — Знаете, сейчас вообще не время ругаться. Корни, как вернёмся, можешь хоть Вилл за волосы оттаскать, — начинает с очередной глупости Ирма, — но… конечно бы, не хотелось… — Я жду ответа, — Корнелия игнорирует все попытки сгладить углы. Вилл мнётся. Неуверенно косится за спину Корнелии — хочет найти поддержку в Хай Лин? Карие глаза вдруг замирают, опускаются под ноги, избегая прямого взгляда. — Оракул говорит, с твоими родителями всё в порядке, завтра они будут дома, — поднимает голову рыжая, неумело остужая назревающий конфликт натянутой полуулыбкой. Почему не кривится, будто съела лимон? Вандом всегда мучается мигренью, когда слышит Кондракар. Корнелия подозрительно сощуривается. — А ты точно… — претензию обрывает опустившаяся на плечо рука. — Корни, ты совсем промокла, — мягкая речь кутает утешением, унимая спесь, — пойдём… Сама знаешь, сейчас ничего не сделаешь… Корнелия сжимает челюсть. Задерживает дыхание до тяжёлого давления в лёгких. Снова дышит, отсчитывая количество вдохов и выдохов. — Нам пора, девочки, — шагает вперёд Вилл. — Калеб передал: чем раньше, тем лучше. — Бабушка разрешила в подвал с Бланком, чтобы мы спокойно открыли портал и… — говорит Хай Лин, но затем осекается, затравленно переводя взгляд на Корнелию. — Я не буду делать себе астральную каплю, — ставит жёсткую точку Хейл.──────── ※ ────────
Серое меридианское небо вымачивает заболоченную трущобу тяжёлыми каплями. Плотный намагниченный воздух вот-вот начнёт высекать молнии из придавленных к земле туч. Но громовых раскатов так и не раздаётся. Грозы замерли в тихом, нагнетающем ожидании. Корнелия приподнимает голову, подставляя лицо навстречу дождю, который приятно освежает кожу и сгоняет лёгкую дурноту после перемещения меж мирами. Девушка оглядывается по сторонам, проходясь взглядом по стволам кривых деревьев. Узловатые изломанные ветви опутаны белыми липкими верёвками, свисающими до самого подножия. Имей араханидская паутина болотистый цвет, то вполне бы сошла за вытащенную c мелководья тину. Она — единственная, кто стоит на ногах. Отмеченные взглядом Вилл и Тарани только-только начали приходить в себя, в то время как Корнелия уже готова двигаться дальше. А остальные… — Херанись тяжёлая! — раздаётся натужный грубоватый голос вперемешку с мокрым хлюпаньем. Внимание Хейл привлекает сгорбившийся Бланк. Пасслинг беспорядочно проскальзывает босыми стопами по осклизлой почве, пытаясь вытянуть из затопленной канавы… — Лэр! — кидается к ним девушка. Корнелия реагирует молниеносно: из цветущей жижи лезут эластичные лианы. Щупальца цепляют Ирму под плечи и волокут к берегу безвольным мешком. Хейл падает на колени перед стражницей и, сложив ладони крестом, давит на грудину. Толчки энергичные и рваные. Реакции — ноль. Вечно хохочущее лицо всё сильнее отдаляется, становясь восковым. Она не могла умереть. Не так глупо. Не так сразу. — Дыши, чтоб тебя! — делает вдох в холодные губы Хейл, начиная качать сильнее. Из вздутого горла доносится глухое булькание. Ирма отвечает водой, распахивая ошалелые глаза. Изо рта пробивается илистое устье, которое разливается мутными разводами по подбородку и щекам. Корнелии хочется кричать от облегчения. Лэр приподнимается в корпусе, отрыгивая пенистые остатки. Заходится кашлем и наконец-то с рваным хрипом жадно втягивает воздух. Хейл измученно откидывается назад, измазывая облачение стражницы завесы в бурой лесной грязи и зарывая пальцы в мясистой глине. Перед глазами плывут тёмные круги, а под рёбрами — одно сплошное сердце. — Идиотка! Почему не стянула магию в точку?! — шипит блондинка, уставившись на скрюченную Ирму. — Ещё б чуть и минус стр-ражница! — подскакивает на трухлявый пень Бланк. — Не с-сделала что? — пришибленно покачиваясь, приближается к ним Тарани. — Не сжала ману до точки, перед тем как зайти! Вы что, забыли, как пользоваться порталами?! — раздаёт Корнелия на Кук. — Корнелия… о чём ты? — приподнимается на локтях лежащая на земле Вилл. — Чтобы не крыло после перемещения, нужно сжимать ману в одну точку! — раздражённо сверкает глазами Хейл. — Откуда ты это знаешь? — девушки смотрят так, будто на ней не форма стражницы завесы, а подробный план княжеского замка. Корнелия порывается окатить их новой волной яда, но вдруг останавливается, плотно смыкая губы. Где она этому научилась? Коридоры воспоминаний сжимаются, сдавливая голову и не пропуская дальше. Чёрные границы обступают, принуждая довольствоваться обрывочным знанием из утерянного источника. — Я думала… это очевидно, — через паузу отвечает Корнелия, чувствуя себя бесконечно глупо. — Может, она пришла в себя быстрее из-за Сердца Земли? — делает предположение Тарани, помогая подняться Вилл. — Проверим это, когда вернёмся на Землю. Надеюсь, потом порталы нам больше не понадобятся… — наконец-то возвращает себе способность рассуждать Вандом. — Ненавижу порталы, — сипит почти отдышавшаяся Ирма. — Где Хай Лин? — вмиг напрягается Корнелия, начиная бродить глазами по чаще. — З-здесь я, — раздаётся откуда-то со стороны замшелого валежника. Из-за поваленного и подгнившего до влажной трухи дерева показывается чёрная макушка. Девушка поднимается на ноги, брезгливо пытаясь вычесать из длинных хвостиков арахнидскую паутину, налипшую на волосы подтаявшей жвачкой. — Вот же, — неприятно морщится Корнелия, мысленно меняясь с подругой местами. — А я ненавижу пауков! — хныкает Хай, раздирая волосы. — Отстричь и отдать Бланк! Бланк торговать! — заявляет сидящий на пне карлик. — Поговори мне ещё тут, — приказывает вздыбиться корневищу Хейл, скидывая пасслинга. — Хватит шалять-валять! Идти за Бланк, кто отстать, тот… — не договаривает карлик, уворачиваясь от снарядов из летящих шишек, подхваченных Хай Лин.──────── ※ ────────
Перешёптывание дождя с лабиринтами голых ветвей разбавляется перекатами голосов. Меж угольных росчерков стволов маячат снующие здесь и там фигуры. Пёстрая речь становится отчётливее и громче, мешаясь со стуками топоров и кузнечным лязгом. В оппозиционерском лагере близ кромки леса под скалами Подземного города кипит жизнь. В галготском полку собралось около восьмисот воинов. Каждый из них занят своим делом. В царящей суете на глаза попадаются даже дети. Меридианцы сколачивают носилки, передают по шеренге грубые ящики с припасами и натягивают меж ветвей жёсткую холщу, чтобы сберечь снедь от нескончаемого дождя. Вышедшие к стану стражницы в сопровождении бодро прыгающего Бланка теряются в предвоенных хлопотах и совершенно не привлекают внимания. — Прихерились, айда к башенникам, — Бланк указывает на самый большой шатёр, натянутый бичевой на вогнанные колья. Процессия девушек следует за пасслингом по вытоптанной сапогами почве. Карлик юркает за мешковатый занавес, скрываясь в палатке лидеров восстания, из которой доносятся обрывки оживлённого спора. Корнелия сразу же узнаёт грубый и сиплый голос — радует слух, не уступая любимым песням. Уголки губ слегка подаются вверх. Ещё толком не оправился, а уже вовсю спорит. Корнелия помнит, как Калеб выкрикивал её имя, так истошно, что аж у самой саднило глотку. Помнит, как была рядом, когда очнулся. Помнит и никогда не забудет, что всё-таки — важна. Иначе… почему звал именно её? Девушка решительно проходит в шатёр, даже не придерживая тканевую ширму перед идущей вслед Ирмой. В палатке со слегка провисающими стенами из бурой и грязной холстины стоит подрагивающий сумрак. Темноту разгоняют банки с бьющимися о стекло светляками, которые беспорядочно расставлены по примитивно сколоченной мебели. Над слегка покошенным столом, заваленным учётными свитками и планами замка, происходит оживлённый обмен крепкими ругательствами. — Ты не будешь мне приказывать, чтоб тебя! — сжимает кулаки Калеб. — Да как мне до тебя достучаться, остолбень?! У тебя мозг чумой тронулся? — агрессивно надвигается на парня Ватек. — Пойти может только один! На ком будет стоять народ, если всё к чертям в омут?! — Значит это буду я, тебя ждёт Яра, — не уступает ему Калеб, не сделав ни шага назад. — Тебя она тоже ждёт, — Ватек надавливает тяжёлой рукой на плечо товарища, — пойми ты уже, я знаю замок лучше и… Внимание лидеров восстания наконец-то привлекают заявившиеся гостьи. — Чего вылупились, проходите, — рявкает ещё не остывший Ватек. В ответ на грубость Корнелия надменно вскидывает подбородок. Смотрит на Ватека сверху вниз — плевать, что неотёсанный мужлан намного выше. Не отводя хлёсткого взгляда, Хейл углубляется в шатёр, ненавязчиво оказываясь поближе к Калебу. — И тебе здравствуй, Ватек, — проявляет деловую сдержанность Вилл. — Мы ко времени, введёте в курс дела? — Хер-рас-два! — отрицательно мотает головой Бланк, забравшийся на невысокую тумбу. — Никто не знать, вдруг наша кр-рыса — стражница! — А ну живо стих, ерпыль, — пришпоривает пасслинга Ватек, — сомневаюсь, что это кто-то из них. — Крыса? — схмурившись, поправляет очки Тарани, — что пошло не так? — Фобос выкупил, что мы готовим нападение, в замок созвали всех боевых магов, — проходится цепким взглядом по каждой из стражниц Калеб, избегая лишь Корнелии. Шатёр замирает в напряжённом молчании. Каждая из девушек переваривает услышанное. Новости — хреновые. — Думается, это кто-то из голубых кровей, кто-то, с кем добазарился Калеб, но баргест его знает, — выдвигает предположение Ватек. — В любом случае, поздняк метаться, мы не можем дать заднюю. Сейчас или никогда. Понимание, что это может быть кто-то из своих, заражает голову и проникает под кожу зудящей манией. Бланк? Его можно подбить на что угодно, нужно только назвать выгодную цену. Ватек? Зачем идти на риск, когда можно пойти на сделку и выиграть лучшую жизнь для своей дочки? Калеб? Кто знает, что с ним делали в Кавигоре. Пытки или убивают, или делают из врагов союзников. Научиться бы читать мысли и обзавестись парой глаз на затылке. Непринуждённо заведённая за спину рука может сжимать кинжал, а шум дождя становится выгодным аккомпанементом для крадущегося убийцы. Это неизлечимо. Вне сомнений только она и стражницы. Как ни крути — победа Фобоса никогда не станет для них выгодной. — Как можно быть за этого садиста?.. — вырывается тихое изумление у Хай Лин. Ей доводилось видеть княжеские пыточные. — Когда я узнаю, кто это, а я узнаю, — аж перекашивается Калеб, агрессивно повышая рычащий голос, — я сниму с него скальп и скормлю падальщикам. Корнелия впервые видит в Калебе — не героя — озлобленного убийцу. Война уродует всех и каждого. Она понимает, прочувствовала на своей шкуре. Но отчего-то сердце протестующе сжимается. — Калеб, остынь, — Корнелия подходит к вздыбившемуся парню и дотрагивается до отвердевшего от напряжения предплечья. Калеб хмурится сильнее, начиная поворачиваться в её сторону, как вдруг хватается за горло, заходясь в удушливом, грузном кашле. Неожиданная реакция — отталкивает, заставляя Корнелию шарахнуться назад. — Кх, глотка, чтоб её, першит, не отошла ещё, — хрипло произносит Калеб, потирая шею. — Теперь я тоже в твоём клубе, — отзывается наглотавшаяся воды Ирма, голос которой слегка осип. — Ладно, хватит время разбазаривать, давайте к делу, — смотрит на них исподлобья Ватек, разглаживая лежащую на столе карту. Стражницы подаются ближе, внимательно рассматривая на пожелтевшем пергаменте грубые и грязные наброски, выведенные куском угля на скорую руку. Судя по соотношению и размаху помещений — перед ними центральная часть княжеского замка. — Как луна начнёт сходить на нет, переметнувшиеся маги откроют у лагеря портал в замок, — толстый палец Ватека указывает на крест посреди одного из помещений, выполненного в форме круга. — И куда нас телепортнёт? — вскидывает бровь Тарани. — На ристалище. Там нет шепчущих, эти твари не приживаются из-за постоянных магических дуэлей и каких-то там колебаний, — вносит ясность Калеб. — Что ещё за шепчущие? — продолжает допрос Кук. — Глаза и уши Фобоса, говорят это какие-то цветы, — презрительно хмыкает повстанец. Перед мысленным взором вырисовываются странные образы. Чёрные розы с глянцевыми шипастыми стеблями. Под зелёной кожей не сок — ещё тёплая галготская кровь. То не цветы — души похороненные в гробах бутонов. Корнелия жмурится, смаргивая наваждение. — Нам нужно не ристалище, а Фобос, — скрещивает руки Вилл. — Я выведу всех к тронному залу, — ведёт по хитросплетениям линий Ватек, — и удави меня ламия, если этот выблядок не соизволит явиться, когда я плюну на его трон. — Главное, не засветиться во время рокировки, а там уж мы разберёмся, — заключает Калеб, делая акцент на «мы» и заглядывая в глаза Ватеку с прямолинейным нажимом. — Перетрём об этом позже, — гаркает мужчина. Корнелия вспоминает оживлённый спор, разгар которого они застали. Ватек расшибётся в кровь, но не возьмёт с собой Калеба… Кто-то всегда должен оставаться в тылу. Без волевого лидера от оппозиции ничего не останется. — Вы же понимаете, нас будут ждать? — решается произнести то, о чём все молчат, Тарани. — Тара, откладывать нельзя. Тот магический всплеск. Фобос нашёл себе подзарядку, и, если он научится питаться от неё постоянно… — напряжённо подбирается Вилл. — Будем рассчитывать, что Сердце Земли не подкачает, даже если крупно подставимся, — Кук достаёт из небольшой поясной сумки заветную пачку сигарет и прикуривает от пальцев, косясь на Корнелию. — Надейтесь и верьте, я даже не знаю, что умею, — осекает Тарани Корнелия, отчего пламя вспыхивает, чуть не подпалив стражнице огня ресницы. — О чём я и говорю, — отшатывается от всполоха Кук. — Сила сердца Земли схожа с силой сердца Кондракара. Ты можешь создавать щиты, двигать предметы, ну и усиливать нас, конечно же, — объясняет Корнелии Вилл. — Не дрейфь, Корни, попрактикуемся, до ночи ещё есть время, — пытается поддержать непривычно молчаливая Хай Лин. — Во время атаки будем действовать в наглую. Ходят слухи, что Фобос начал хиреть, вот и ищет, где бы поднатаскать сил, — даёт всем надежду Ватек. — Хер хереет! Хер хереет! — взрывается визгливым смехом Бланк, притягивая к себе осуждающие взгляды. — Вот бы сделал всё за нас и прихерел окончательно, — вздыхая, комментирует Ирма. — Значит, скрытно перенести войска в замок, дойти до тронного зала и убить? На этом всё? — возвращает всем серьёзный настрой Вандом. — Ну если у вас есть другие идеи и предложения, — разводит руками Калеб, мимолётно переглядываясь с Ватеком, что не ускользает от внимания Корнелии. Ведь явно что-то недоговаривают… — отмечает про себя Хейл. — Видимо, нет. В таком случае — попрошу, — комментирует затянувшуюся паузу Ватек, указывая взглядом на выход из шатра. — Нам с Калебом надо ещё кое-что перемолоть. — Не прощаемся, — кивает Вилл. — Пошли, девочки, пора протестировать наши новые возможности.──────── ※ ────────
От небольшой поляны на окраине пролеска расходятся волны магических колебаний. Корнелия тяжело продвигается вперёд, выставив перед собой напряжённые руки с растопыренными пальцами. Девушка выглядит так, будто медленно, но верно сдвигает стену, на деле — блокирует скоординированно направленные атаки стражниц завесы магическим щитом. Одна против четырёх. Если сможет дойти до шеренги стражниц — победит. Если опустит щит — проиграет. Барьер, отливающий небесной лазурью, облизывают хлысты пламени из рук Тарани. Огонь со злым шипением гасится о высокие волны, которые призывает из дождевых луж Ирма. Обжигающий пар тут же закручивает Хай Лин и направляет его ветром, пытаясь подобраться со спины. Стоящая в центре Вандом усиливает резонирующие вибрации стихий. Стражницы действуют слаженно и сообща. Корнелия до боли закусывает губу и глухо взрыкивает. Приходится остановиться. Девушка вынужденно ослабляет щит спереди, чтобы хватило сил заключить себя в непроницаемый купол. До них остаётся около пяти метров. Стоит ей дать слабину, как тело прошибает разрядами электричества. Каждая вена и каждый крошечный сосуд превращаются в колющие током провода. Хейл мучительно морщится, порывисто мотает головой, пытаясь стряхнуть пронзающую боль. Держаться. Не терять магическую концентрацию. Бесполезно. Чёртова рыжая стерва со своей телепатией. Корнелия злится. Личная неприязнь превращает командную тренировку в выяснение отношений. Уделать Вандом — дело принципа. Она не может проиграть. Потемневшие от напряжения глаза встречаются с сощурившимися карими. Вилл хмурится сильнее, готовясь выдержать встречную ментальную атаку. Сосредотачивает всю ману в голове, напрягаясь так, что рыжие волосы начинают казаться вспыхнувшими. «Явить один помысел, чтобы претворить иной умысел», — вдруг чётко и внятно подсказывает брать хитростью интуиция. И Корнелия прислушивается. Впервые делает то, что ждёт от неё хранительница сердца. Чтобы обвести вокруг пальца. Хейл даёт отпор чужому разуму, ещё сильнее ослабляя купол и начиная пятиться назад. — Поднажмём! — отдаёт команду стражницам Вилл, распробовав преимущество. Корнелия продолжает отступать. В действительности: бережёт ману — подначивает победой — изматывает — неприметно осматривает местность. «Наблюдательность — верный союзник», — радостно отзывается память, когда Хейл натыкается взглядом на уже знакомую араханидскую паутину, которой увешано одно из деревьев на краю поляны. Сейчас-то они выкусят. На губах — едва заметная ухмылка, в голове — стратегия, гарантирующая победу, на кончиках пальцев — сбережённая мана. Хейл оступается на скользкой глине, слегка покачнувшись вместе с защитным куполом. Расцветающее торжество на лице Вилл так и хочется окатить грязью из ближайшей лужи. Ещё пара шагов, и… Корнелия взмахивает рукой, приказывая потокам маны сорвать с дерева шматы паутины. Белёсое месиво взмывает в воздух и выборочно нахлобучивает каждую из стражниц прямо как сачок бабочку. Паучья сеть, облепленная грязью, сотлевшими останками зверьков и пятнами мошкары, накрепко пристаёт к дёргающимся силуэтам. Мерзкая белая пакля лежит драной простынёй, дезориентируя в пространстве. — Га-адость! — взвизгивает Ирма. Магический натиск тут же обрывается. Враждебная магия отступает, давая полную свободу действий. Получилось, чтоб её! У неё получилось! Успех захватывает дух, а адреналин кипятит кровь. Грудь вздымается часто-часто, и, кажется, что крылья за спиной — выросли. «Отключать чувства, не терять время, думать о стратегии», — жёстко осаживает внутренний командирский голос. Она ещё не выиграла. Девушка тут же берёт себя в руки, не позволяя чувствам затмить бдительности. И вовремя. В воздухе начинает смердеть палёным. Серо-белая субстанция схватывается карминовой каймой и начинает скукоживаться, осыпаясь почерневшими хлопьями. Тарани уже освободилась. Ещё чуть, и вызволит остальных. Корнелия делает подсечку телекинетической волной, сбивая всех с ног резким ураганным шквалом. Из почвы тут же вылезают путы корней, которые сковывают рыпающихся на скользкой глине стражниц крепкими силками. Хейл взмывает в воздух и пикирует на девушек, придавливая их магию глухим щитом. Она не просто дошла — полностью обезвредила. — Ну всё, всё, Корни, сдаёмся! — отплёвываясь и пытаясь счистить с лица нити, произносит Вандом. Выбитое магией признание хочется зациклить и поставить на повтор. Корнелия победоносно опускается вниз, демонстративно отряхивая руки и закидывая волосы за спину. Грязь под ногами — красная ковровая дорожка. Девушка неспеша приближается к поверженным стражницам, которые усердно избавляются от ошмётков паутины. Внутри просыпается лёгкая досада. Жаль, что никто не снимал на камеру. Кто-то бы точно оценил её триумф. — Ловко ты нас… Не думала, что ты дружишь со стратегией, — впервые с уважением смотрит на неё Тарани. — Да уж, Корни, оказывается, не типичная блондинка, — пытается сесть Ирма, растягивая вязкие нити. — Как хорошо, что от этой дряни есть чистящее средство «Сердце Кондракара», а то б лысина стала частью магического дресс-кода. — Раз уж мы команда, — подкрадывается к Корнелии Хай Лин, чтобы заключить её в липкие объятия, — то надо делиться! — Эй! — возмущённо отпихивается Корнелия, не в силах сдержать звонкого — первого за долгое время — смеха.──────── ※ ────────
Прошедший спарринг помог всем выпустить пар и разрядил обстановку. Повеселела даже понурая Хай Лин, которая разогнала нависшие тучи и остановила дождь, чем расположила к себе добрую половину войска. Задаётся тёмный и свежий меридианский вечер. Похолодевший воздух заостряется запахами почвы, лишайника и сырых листьев. Лёгкий и непринуждённый ветер разносит по округе дым чадящих костров, разожжённых не без помощи Тарани, а вместе с ним: ароматы чего-то жареного и спиртного. Лагерный ореол жизни и света ограждает царящее здесь веселье от зубоскалящих скал и угрюмого леса, который с наступлением сумерек выглядит ещё зловещей. Ожидание портала в замок — совсем не тягостное. Кажется, многие и вовсе забыли о предстоящем бое и собрались просто так: попеть песни да потравить байки под ядрёное пойло. Стражницы завесы в компании Ватека и нескольких галготов сидят у кострища на приволоченных из леса брёвнах. Жалящие искры отскакивают от трескучих поленьев и взмывают вверх под звуки пошарпанной лютни. Бликующие пламенем взгляды примагничены к менестрелю, пальцы которой лелеют тонкие струны. Мелодично-медовый голос ласково напевает: В стране, что далече ярчайших светил, Дурак озорной и решительный жил. Влюбился дурак тот в девицу одну, Проник за подарком он в дом к колдуну. Похитил у мага дурак артефакт Кулон, чтоб устроить средь звёзд променад. Иначе не сможет завлечь в сеновал — В судьбу слепо веря, открыл он портал. Судьба благосклонно к нему отнеслась — Меж звёзд их дорога с любимой вилась. И с каждой планетой, как будто на бал, Фривольно танцуя, заходят в портал. Но вместо полей и скалистых вершин, Лишь мрачная пустошь, безветренный сплин, Дурак обернулся, чтоб деву позвать, Но начал истошно он в голос орать. От девицы той, что хотел соблазнить, На память осталась одна только кисть. Дурак артефакт колдуна вновь достал — Не смог как обычно открыть он портал. Дурак обезумел от страха совсем — Один на планете провёл он дней семь. И руку, что бережно он целовал, От голода яро зубами глодал. Судьба, отсмеявшись над ними сполна, Вернулась в объятья того колдуна. Заключительный аккорд сопровождается улюлюкающим гвалтом и стуком грубо отёсанных кружек. Ловко подскочившая на ноги галготка фривольно кланяется и подбирает лютню. — Ну всё, девочки и мальчики, бывайте, — собирается уходить бард, лавируя меж вытянутых к огню ног и петляя бёдрами. — Креста, ну куда, душу рвёшь аки гарпия, — цепляет девичье запястье галгот с наполовину обожжённым лицом. Корнелии уже доводилось пересекаться с ним в Подземном городе. — Жжёный, а ну оглоблю убрал, — беззлобно отвечает менестрель, игриво стреляя взглядом, — у меня ещё с дюжину таких кострищ. Галгот кривится в мученической гримасе, которую тут же сбивает прилетевший в лоб щелбан. Жжённый расплывается в глупой улыбке уцелевшей стороной лица. И даже разлитый топлёным воском шрам не мешает ему казаться помолодевшим. Хохочущая Креста ловко перескакивает через бревно и ускользает из их круга. Корнелии становится теплее. Такие простые. Живые — вопреки всему. Это то самое, за что хочется бороться. — А почему Жжёный? Из-за ожога? — бестактно интересуется Ирма под неодобрительные взгляды стражниц. — Из-за него самого, — отвечает за товарища Ватек. — Тогда странно, что не боишься костра, и… Тарани, — продолжает гнуть свою линию Ирма. — Ирма, если б огонь его пугал, то к нему бы не пристало такое прозвище, — прикладывает руку ко лбу Тарани. — Его пугают дохлые василиски! — заявляет парень с колчаном стрел за спиной, шутливо пихая Жжёного плечом. — Дохлые василиски? — аж подаётся вперёд от любопытства Хай Лин. — Да расскажи ты им уже, чего там, — отхлёбывает из кружки Ватек, обращаясь к поддавшему Жжёному. Галгот тяжело вздыхает и отрывает взгляд от отдаляющейся Кресты. Выдерживает паузу и демонстративно закатывает глаза, будто на него свалили муторную и однообразную работу. — Ну позвал меня Гейл, значит, погонять василисков. Уложили жирного такого, на вид центнера три уж точно. И тут этот мудень пошёл отлить, а мне и слова не сказал, что зверюге остыть надо. Ну я и думаю, чего тянуть, вскрою брюхо там, освежую. Нож в пузо воткнул, а он как… — Окатил так окатил, — закатывается грубым смехом Ватек. — В общем, расклад такой: никогда не ходите с Гейлом на василисков, — ухмыляется Жжёный, прикладываясь к кружке. — Ну и гадость, — кривится Корнелия, представляя фонтан кислоты, брызнувший из желудка. Жаль, что здесь нет нормального вина, чтобы разбавить им услышанное. — После таких историй, да и Меридиана в целом, нам всем бы не помешал психолог, — расщедривается на улыбку обычно серьёзная Вилл. — Тебе хочется на курорт в дурдом? — поднимает бровь Ирма. — Можешь просто посидеть с моим братом. Внимание со стражниц, говорящих чудными земными терминами, перетягивает Ватек. Мужчина настороженно хмурится, вглядываясь в ночь. — Ну неужто перестал ерпениться? — комментирует лидер восстания идущую к ним фигуру в потрёпанном походном плаще. Как только Калеб подходит достаточно близко и костёр окончательно разгоняет густую темноту, синий тут же меняется в лице, замечая семенящую за парнем Яру. — Ты только посмотри, кто мне попался, — Калеб слегка подталкивает девочку меж лопаток, вынуждая её оказаться прямо под суровым взглядом отца. — Чтоб меня, Яра! Я же сказал тебе и носа не высовывать! — отчитывает мужчина сникшую дочь. Корнелии становится грустно — узнаёт себя в возмущённо озлобленном тоне. А ведь сейчас Лилиан совсем одна среди бездушных кукол. Выжить бы, чтобы тёплых моментов стало больше. Чтобы они перевесили все скандалы и глупые ссоры. Чтобы заходить в нежно-розовую комнату так же часто, как к ней врывалась сестра. — Па, тут же костры, звёзды… — обиженно шмыгает носом девочка, поднимая на отца глаза, полные несправедливости. — Я не хочу просидеть в нашей норе весь праздник. Праздник. Ватек порывается ответить, но вдруг меняется в выражении, теряя строгость и становясь по-грустному спокойным. Следом за ним неловко замолкают и остальные. Корнелии не нужно угадывать причины. Как можно злиться на ребёнка, для которого праздник — ночное небо над огнями рыжих костров? Сегодня многие из подгорных детей вышли на поверхность впервые. И им не важны причины. Вокруг нет ничего, кроме лютни, разноцветных голосов и скользилок босыми пятками по глине на перегонки с друзьями. — Ладно уж, — даёт своё добро Ватек и, сделав голос более строже, добавляет, — но от лагеря ни на шаг. Яра сияет ярче, чем все лагерные огни вместе взятые. Девочка неловко пробирается к отцу через растаявших как плавленый зефир стражниц и потеплевших глазами галготов. — Ты — самый лучший на Меридиане! — Яра вешается на шею бывалого вояки, целуя его в широкоскулую щёку. — Ну не знаю, не знаю, я бы поспорил, — выдаёт Жжёный под поднявшийся смех. — Беги уже, — треплет редкие пряди, перетасованные с проплешинами, Ватек и отпускает дочку, которая тут же юркает ему за спину и убегает за палатку. — Пойду, проверю периметр, — бормочет Калеб, настрой которого заменяет все разогнанные Хай Лин тучи. — Мы, значит, к тебе всем составом, когда дохал в лазарете, а ты нас даже не проводишь? — упрекает Калеба молодой галгот, сидящий рядом с Жжёным. — И правда, Калеб, харе бабиться, сам же знаешь, всё как надо делаем. Нельзя тут всех без присмотра. Садись уже, — почти просит Ватек, кивая на единственное свободное место на бревне рядом с Корнелией. Сердце девушки замирает и начинает гулко отсчитывать секунды в ожидании ответа. Младший лидер восстания смотрит на близкого товарища и наставника с холодной непроницаемостью. Изумрудные глаза цвета свежих сосновых иголок проходятся по чернеющей кромке леса, но так и не находят ни заплутавшего хищника, ни другой причины отказаться. Парень молча подсаживается к Корнелии под одобрительные возгласы. Девушка отворачивается: ни за что не покажет, что Калеб значимее перепалки меж потянувшейся к выпивке Ирме и остановившей её Тарани. Глаза натыкаются на по-лисьему подмигнувшую Хай Лин. На лице Корнелии — совершенное равнодушие. А в то время с правой стороны зажигается ещё один костёр — их с Калебом разделяет всего несколько сантиметров. — Корни, а ну-ка подвинься, совсем меня зажала, — играет ей на руку китаянка. — Скажи это своему бардаку в комнате, — фыркает блондинка, мысленно благодаря подругу и отодвигаясь к Калебу. Внешнюю сторону бедра и предплечье прожигает близостью, расходящейся приятным мандражом. Как хорошо, что мурашки можно списать на промозглый меридианский вечер. — Сколько раз повторять, это не бардак, а… — обрывок фразы падает в колодец. Хай Лин подрывается с места. Всех сидящих у костра накрывает как взрывом. Говорливая весёлость вмиг подменяется испуганным недоумением. Вполоборота от Корнелии — причина, согнавшая беспечность. — Калеб! — резко обернувшись, вскрикивает Хейл и хватает за плечо заваливающегося парня. Кто-то задевает костёр, который тут же взбрыкивает снопом искр и рассыпается на тлеющие головешки. Грубая ткань плаща вырывается из пальцев. Калеб падает ничком, вцепившись в собственную глотку до проступивших на фалангах костяшек. Корнелия переваливается вслед за парнем и рывком тянется к его торсу, начиная расстёгивать застёжки, чтобы обнажить хрипящую грудь. Тут же бросает пряжки: мелкая моторика — в хлам. — Ты сам же себя душишь! Хватит! — отчаянно пытается оттянуть стальные пруты рук от белеющей шеи девушка. — Альта сюда! Живо! — доносится смазанным фоном крик Ватека. Корнелия слышит только надсадный кашель вперемешку с обрывочными и затяжными сипами. Почти без вздохов, которые так отчаянно хочет вернуть. Отдать свой воздух, чтобы задышал снова. Кто-то жёстко оттаскивает её назад. Корнелия осатанело вырывается, прыгая глазами по мельтешащим картинкам. Под нарастающий гомон мелькают фигуры, лагерь и маревое сияние. — Портал, открывают портал! — раздаётся эхом откуда-то из-под водяной толщи. Рядом бьют в звонкий колокол. Голова заходится дребезжанием от хлёсткой, отрезвляющей пощёчины. Всё вокруг замедляется, начиная приобретать чёткость очертаний. Ей до боли сжимают плечи, судорожно встряхивают, заставляя почувствовать опору. За спадающей паникой проступает лицо Хай Лин. — Корни, очнись, нам пора, ему помогут! — куда-то тянет её подруга.