Fluorescent Adolescent

Симон хотел задать столько вопросов, но смог только повернуться и влюбленно посмотреть на Вильгельма, вглядываясь в светящееся лицо — каждую складку и морщинку. В его глазах горели огоньки любопытства и ожидания, что произойдет дальше, а рука невольно приподнялась и опустилась Вилле на грудь. Ему нужно было проверить, действительно ли этот момент реален или ему все снится, видится… Но песня продолжилась, а вместе с ней весь зал и Вильгельм закричали в потолок: «Oh, we were born to get together, born to get together!» Он сжимал ладонь Симона в своей, и каждое принятое сегодня решение казалось единственно правильным. Разговор с Малин это подтверждал, и он мог наконец-то поблагодарить себя за пройденный путь. Так не терпелось рассказать обо всем Симону, но потанцевать с ним хотелось еще сильнее. Хотя он знал, что ужасно плох в танцах, причем любых, но сейчас он чувствовал, что хочет именно этого, и наконец-то доверял себе. На импровизированном танцполе становилось все теснее, и от этого адреналин бил в голову. Симон сжал ладонь парня в ответ, но почти сразу же повел свою руку вверх, при этом медленно и пристально смотря ему в глаза. Через пару секунд он обнимал его за шею, а Вилле, словно ожидая момента, с уверенностью, граничащей с мягкой властностью, опустил ладони парню на талию. Они не прекращали двигаться в такт музыке, но не отпускали друг друга. Момент почти напоминал вчерашнюю ночь и первую возможность быть ближе среди других людей, пусть и украдкой, но вынужденно. Сейчас же они не боялись, что их кто-то увидит, им не нужно было переодеваться и скрываться. Парни также танцевали, но чувствовали себя в разы свободнее — их движения были более плавными, а прикосновения чувственнее. Не оглядываясь на других, Вильгельм на секунду отпустил Симона, чтобы тут же взять его за руку и закружить вокруг. Он хотел сделать так еще в клубе, но побоялся, что это привлечет внимание. Невозможно быть собой, делать чего так хочется и скрываться, опасаясь, что истинное «я» будет обнаружено. Вилле чувствовал себя по-мальчишески глупо, и это ощущение ему нравилось. В кои-то веки над ним не гремели безыменные голоса осуждения. Симона переполняла детская радость и полный восторг от того, как легко и непринужденно его тело приняло этот танцевальный порыв. Порой ему было сложно даже стоять, переживая, куда деть руки — двигаться под музыку у него и вовсе не получалось. Но сейчас он смог раскрыться — ему не нужен был блестящий пиджак Фелис, чтобы почувствовать себя раскованным и непринужденным. Ему очень не хватало этого. Очень давно и, кажется только в мечтах, он видел их с Вильгельмом такими, какими они были сейчас. От осознания, что это реально, по спине пробежали мурашки, и Симону очень хотелось, чтобы Вильгельм поймал их всех — запустив руки под рубашку. От вспыхнувшей в голове сцене Симон вновь покраснел, но все равно прижался к парню еще сильнее, а затем они хором вместе с танцполом пропели: — SHUT UP AND DANCE WITH ME! — Окей, — будто бы получив разрешение, Симон прильнул к груди парня и приподнявшись на носочках, чуть ли не подпрыгнув, быстро, но сильно поцеловал его в щеку. Это был его маленький шаг — прежде всего — навстречу себе. Вилле остановился — не слыша ни музыку, не замечая танцующих вокруг людей. Он наблюдал за Симоном, который продолжил танцевать — неуклюже раскидывая в стороны руки и качая головой. И все же он потянулся к нему — чтобы вновь обнять или поцеловать — Вильгельм не знал, но сделал шаг вперед, чтобы первым поймать его в своих объятиях. Через несколько секунд он держал лицо парня в своих руках — подушечки пальцев нежно касались щек. В лучах софитов Симон выглядел еще обаятельнее — кудри мерцали огоньками, а кожа светилась ярким блеском. Во взгляде парня — мягком и ласковом — светилось обожание, он словно говорил: целуй меня, люби, будь рядом, будь близко, еще ближе. На этих мыслях сознание поплыло — Вильгельм коснулся его губ, словно впервые. Хотя в каком-то смысле так и было — но уже среди толпы танцующих людей, а не в полутемном коридоре на подоконнике во время школьного кинопросмотра. Симон стоял завороженный, не смея пошевелиться. События всех прошедших месяцев промелькнули перед глазами — хорошее, плохое, невыносимое, счастливое и несбывшееся, но этот момент точно стоил всего. Как только песня смолкла, парни «очнулись» от своего первого танца и поцелуя на виду у всех… В какой-то момент так захотелось, чтобы их узрел весь мир и, наверное, в какой-то параллельной вселенной так уже и произошло. — Хочешь пить? — руки Вильгельма спустились Симону на плечи, и только после этого он осмотрелся и сглотнул. Его очень сильно мучила жажда — особенно после пережитого стресса и безудержных танцев. — Пойдем, — кивнул Симон и повел парня за собой, взяв за руку. Он знал, где найти воду или хотя бы оставшийся лимонад, который скорее всего уже закончился, так как стал основой для коктейлей, который намешали себе все присутствующие. Протиснуться через толпу нетрезвых одноклассников было сложно. Тем более почти каждый хлопал то Симона, то Вилле по плечу и кивал, выражая одобрение. Им обоим не хотелось уточнять, чем именно они восхищены — потасовкой с Августом или же тем, что наконец-то открыты. Пока что они не были готовы к таким разговорам, и больше всего хотелось просто видеть их молчаливое принятие. Пробираясь к фуршетным столам, Вильгельм то и дело озирался на скульптуры, которые заметно покачивались от музыки и стоявшего гама. Он бы не удивился, если в какой-то момент одна из них упала и вдребезги разбилась. Однако администрация музея должна была понимать, на что она соглашается, когда принимала решение о проведении вечеринки в своих стенах. Первым оказавшись у кувшина с лимонадом, Симон сразу же потянулся за стаканом, но в этот же момент чья-то рука легла ему на плечо. Повернувшись, он увидел Мэдисон, которая отрицательно качала головой. — Я бы не советовала. — В чем дело? — тут же подключился Вильгельм, стараясь перекричать музыку. — В нем алкоголь, — девушка закатила глаза. — И не самый хороший. Сама видела, как туда влил какую-то бурду Винс. Кажется в этот раз он даже не смог найти проверенного человека, и не удивлюсь, что все будут страдать завтра от похмелья. Мэдисон не уточнила, почему говорит это Симону и Вильгельму, скрывая свой секрет. Люди, которые не дружат с алкоголем, но продолжают его потреблять, обычно всегда замечают тех, кто от него и вовсе отказывается. И в Симоне она каждый раз видела этот взгляд — скрываемого отвращения. В такие моменты ей хотелось запить свои проблемы еще сильнее. — Почему он просто не выпил его сам, — Вильгельм вновь пытался найти справедливость там, где ее не существовало. — Потому что он мудак, — воодушевленно крикнула Мэдисон. Она была трезва — и сама удивлялась себе, потому что на вечеринках ее лучшим другом и спутником всегда была выпивка. Парни переглянулись, соглашаясь с этим утверждением. Но Вильгельм никак не мог выбросить из головы то, что ему рассказал Генри в галерее наверху. Винсент поцеловал Нильса, и тот вел себя весь вчерашний день очень странно, а это значит только одно — он совершенно не представляет, что делать. Как и Винс, который не может себя принять. — Может у него проблемы? — все-таки задал свой неоднозначный вопрос Вильгельм, и Симон и Мэдисон уставились на него как на сумасшедшего. — Это он наша проблема, — девушка даже не сомневалась в своих словах. — Ты видел как он общается с Вальтером? — Я знаю. Видел много раз. Да и ко мне он всегда относился как к дерьму, — Симон с ужасом вспоминал все тренировки по гребле и то, как Винсент сливал на него свою ненависть. — Но я согласен с тем, что ему нужна помощь. Он псих. Пока Мэдисон и Вильгельм обдумывали его слова, парень осмотрел стол в надежде найти воду, но вокруг были только кувшины с противным пойлом и уже почти полупустые тарелки с закусками. — Скоро он выпустится, и об этом можно будет забыть, — пожала плечами девушка и подумала, что с ними всеми, вонючими третьекурсниками, скоро действительно можно будет попрощаться. Плюс ко всему ей совсем не хотелось говорить о Винсенте и его приступах гнева. В эти выходные она насмотрелась на их стычки с Нильсом, от которого ее тошнило еще сильнее. Наверное, только в этот момент она поняла, как хорошо ей быть здесь и сейчас… одной. Не одинокой, а просто с самой собой. Трезвой и не ищущей компании парней, которые наутро остаются только смешным рассказом для встречи с подругами. — Осталось дожить до выпуска, — Симон безутешно посмотрел на девушку. В какой-то степени он ее прекрасно понимал. — Их или нашего? — Мэдисон рассмеялась, но заметно повеселела. — Я посоветую ему сходить к Борису, — Вильгельм выглядел серьезным и все еще думал о том, что узнал от Генри. — Возможно его просто гложет то, что невозможно пережить. — Это точно говоришь ты? — Симон потянулся к парню за поцелуем, довольный своей дерзостью. Иногда Вилле сам очень плохо справлялся с гневом и в целом с эмоциями, парень это знал и видел, но он никогда не был задирой. Наоборот — даже эти его слова — звучали как призыв помочь. В голове не укладывалось, как это все в нем уживалось. Вильгельм не успел ответить — серьезно и подготовлено — его отвлек короткий, но пылкий поцелуй в уголок рта. Он даже забыл, какие аргументы хотел привести — в этом и заключалось коварство Симона. Больше о Винсе он слушать не желал. — Мальчики, — умилилась Мэдисон, сложив на груди ладони. — Теперь я понимаю, почему Фелис хотела сделать вас королями бала. — Что?! — тут же повернулся к девушке Симон, оставив Вильгельма с полуоткрытым ртом и недополучившим того, чего хотел. — Я ей так и сказала. Что ты взбесишься. А следом и Вильгельм, — Мэдисон слишком хорошо считывала эмоции людей, и за этот год прекрасно поняла, насколько эта тема триггерная. — Я вас спасла. Не благодарите. До Вилле не сразу дошел смысл сказанных ею слов, но потом он понял, и да, это действительно стало бы катастрофой. Меньше всего хотелось навешивать на себя такие титулы, пусть даже копируя американские традиции школьных балов. — Почему ей вообще пришла эта идея? — осторожно спросил Вилле, и не смотря на Симона, нащупал его ладонь. Он должен был ему как-то сказать, что с него поцелуй, и это не обсуждается. — Насмотрелась романтических комедий? — предположила Мэдисон, но прекрасно знала, в чем дело. — Когда в жизни не происходит буквально ничего, а вокруг то и дело горят страсти твоих друзей, чувствуешь себя очень уязвимо, а потом тебе приходят интересные, но странные идеи. — Оу, — Симон почувствовал легкий укол совести. — Но мы даже не знали… — Конечно, но все нормально. Поверь мне. И это должен был быть сюрприз. Но мы переиграли, надеюсь. Осталось найти Фелис, чтобы в этом удостовериться, — Мэдисон осмотрела толпу, приподнявшись на носочках, но подругу уже давно не было видно. — А вообще спасибо вам. Неотошедшие от «новости» парни вновь непонимающе взглянули на девушку. — Вы встретились мне в нужный момент, — говорить загадками у нее получалось всегда. Поэтому хихикнув на прощание и собрав всю силу волю, чтобы провести остаток дня с любовью и вниманием прежде всего к себе, в кулак, девушка оставила Симона и Вильгельма наедине. — Что-то приятное есть в этих словах, — Симон лукаво взглянул на Вилле, а затем ладонь скользнула вверх по рукаву пиджака парня. — Хотя я ничего не понял. — Я тоже, но хорошо, что Мэдисон переубедила Фелис, — он повернулся к Симону, чуть подтолкнув его к столу. — Это ведь хорошо? Его голос звучал неуверенно — его реакция была связано только с внутренним отторжением всего, что было связано с монархией, титулами и прочими вещами, с которыми Вильгельм не хотел себя ассоциировать. Он был уверен, что Симон считает также, но они никогда это не обсуждали — и сказать, что парень полностью разделяет это мнение, было бы неправильно. — Да, — не мешая парню несильно прижимать его к столу, Симон опустил свои ладони ему на плечи. Ткань пиджака была чуть шершавой, но все равно достаточно мягкой — однако точно не настолько, как скрывающаяся под одеждой бархатистая кожа. От этих фантазий у него перехватило дыхание. — Но я бы посмотрел на лицо Августа. Парни одновременно рассмеялись. Да, зрелище было бы тем еще. Но даже ради минутного злорадства дело того не стоило. — Лучше буду смотреть на тебя, — Вилле проговорил это с удовольствием, уже не смущаясь и не краснея от флирта, которому еще только учился. Одно дело было говорить что-то такое, когда они были в постели вдвоем, и другое — когда их окружали одноклассники. — Ха, — по довольному Симону было видно — у Вильгельма получается лучше, чем он себе представляет. В тот же момент руки потянулись вниз, и когда каждый из них опустил голову, парень все-таки сказал: — Жду, когда ты расскажешь мне, почему вернулся. Но сначала надо найти воду. Краем глаза Симон увидел, как на другой стороне зала пара людей достает несколько бутылок из-под стола, и ему пришла идея. Отпустив партнера, он присел рядом со столом и приподнял золотистую скатерть. К удивлению обоих, под ним скрывались не только упаковки с водой, но и Вальтер. — Что ты здесь делаешь? — Симон испуганно взглянул на одноклассника. — Прячусь, — логично заметил он, но понял, что после того, как его раскрыли, больше в этом нет смысла. — От кого? — Вильгельм тоже наклонился к Вальтеру и Симону. Парень не решался назвать имя, хотя увидев его неуверенность и скованность, Симон и Вилле все поняли. — Понятно. А где Генри? — Симон взял несколько бутылок воды, а затем привстал и протянул Вальтеру руку. — Он… с ними, — парень и так говорил тихо, но на фоне музыки услышать его было сложнее. — А мне лучше не попадаться на глаза. — Пойдем с нами, — кивнул Вильгельм. — Никто тебя не тронет. И хотя обещать такую защиту было слишком обнадеживающе — оставлять Вальтера здесь, дрожащего и переживающего, казалось невозможным. Особенно после того, что они обсудили с Мэдисон. Парень не сразу вылез из-под стола. Он что-то крепко держал в руках и видно, очень сомневался, брать это с собой или нет. Но в итоге взял, и после того как они втроем поравнялись, Симон увидел в его руках планшет. — Расскажешь, что случилось? — осторожно спросил Вильгельм, тоже не отводя взгляд от его рук. Вальтер сначала отрицательно закачал головой, а затем все-таки кивнул в сторону двери. Он не собирался ничего рассказывать, но все-таки если бы это пришлось сделать, перекрикивать музыку ему не хотелось. Как только троица вышла из зала и за ними закрылась дверь, впереди раздался крик: — Они здесь! Голос принадлежал Генри, и он явно предупреждал о том, что недоброжелатели уже здесь, и лучше парням побыстрее скрыться. — Генри! — Вальтер не смог сдержаться. Все те минут двадцать, что он провел под столом, он только и думал, что его другу придется пережить из-за него и его дурацких идей. — А вот и твой друг, которого мы не могли найти. Вальтер, тащи свою задницу сюда! Живо, — так звучал Винсент, и абсолютно все поняли, что настроение у него еще хуже, когда они проиграли на соревнованиях по гребле. — Стой здесь, — тихо велел Вальтеру Вильгельм. Они втроем так и остались стоять около двери в зал, из-за которой гремела музыка. Их взгляд был устремлен на Винсента и Нильса, которые чуть не прижимали Генри к стенке — им явно что-то от него было надо. — Это касается только нас и их, — категорично заявил Винсент, но все-таки отпустил парня и повернулся к остальным. — Не уверен, — Вилле сделал шаг вперед. — Не могу сказать, что ты спокоен и готов говорить, а не применять насилие… — Да перестань, — Нильс выглядел разочарованным. Если утром день казался ему хуже некуда, сейчас слов и вовсе не оставалось. И если Винс отпустил Генри, то он продолжал прижимать его плечом к стене. Этот приступ гнева и чувства несправедливости после того, как они узнали, что вся школа в курсе того, что Винсент поцеловал Нильса, их объединил. Что удивительно. Так что теперь пришла очередь отомстить сплетникам. — Просто отдай эту штуку, — Винс подошел к Вальтеру еще ближе, совершенно игнорируя Вильгельма, и кивнул на планшет. — Нет, — испуганно замотал головой парень. — Давай, — Винсент был непоколебим, и нерешительность Вальтера бесила его еще больше. Он начал заводиться сильнее, когда парень захлюпал носом. В итоге Винс оказался слишком близко и вырвал из его рук устройство — парень уже почти не сопротивлялся. Внутри себя он уже жалел о том, что не остался под столом. Вильгельм попытался вовремя среагировать и лишить скандалиста полученного трофея, но не успел — Симон остановил его. В этот же момент Винсент начал просматривать все сохраненные файлы, и с каждой картинкой краснел все сильнее. — Тебе пиздец, — наконец произнес он и бросил планшет на мраморный пол, а затем побежал к двери, ведущей в зал, где все танцевали. На треснувшем дисплее красовалась картинка с сердечком, в котором были вписаны имена Винсента и Нильса.