…
Всю дорогу Симон сидел, забравшись ногами на кресло, и влюбленно смотрел на Вильгельма. Он ничего не говорил и не позволял прикоснуться к себе, чтобы не спугнуть отзывчивость Малин, поэтому Вилле не знал, куда деть руки. Ему хотелось ответить на каждый взгляд парня… своим способом, и он ждал момента, когда сможет это сделать. Малин несколько раз пыталась завести с ними разговор, но каждый раз останавливала себя — любая тема из ее уст прозвучала бы неуместно. Она не хотела никого смущать, но все-таки напомнила: времени у них немного. Однако подъезжая к отелю ни Симон ни Вильгельм еще не знали, что главное препятствие ждет их впереди: попрощавшись с Малин, они прошли к парадной двери, но та оказалась закрыта. — Черт, — Симон уже поверил своим сомнениям, что не могло все быть слишком просто. Ужаснее было то, что ключ от номера на руках у них был, но о такой преграде они даже не подумали. Вильгельм постучал в дверь, но естественно никто не открыл. Тогда он осмотрел крыльцо в поиске любых подсказок, которые могли бы помочь, но взгляд притянула только маленькая камера в углу. Был ли шанс, что кто-то сейчас смотрит на них через нее — парень сомневался. Однако все равно замахал руками. Симон проследил за ним и сделал то же самое. Со стороны они выглядели еще глупее, чем себя чувствовали — на секунду Вильгельм даже предположил, что, наверное, где-нибудь на первом этаже открыто окно, и они смогут забраться через него. Но эта идея слишком напоминала об Августе. А о нем он думать не хотел. После пятиминутных попыток быть увиденными, парни почти сдались. К счастью, в тот же момент послышался щелчок замка. Дверь открылась, и они увидели Томаса. — Привет! — Симон еще никогда не был так рад видеть их нового знакомого, как сейчас. — Ура! — Ты нас спас, — Вилле расцвел и чуть ли не бросился к Томасу в объятия. — Что здесь происходит? — спросил парень, зевая. Он решил вздремнуть между сменами и возвращением учеников и учительского состава школы и надеялся, что никто его не будет беспокоить. — Вы что, уже все вернулись? — Нет, только мы. Дверь была закрыта. Возвращаться не хотелось, — Вильгельм успокоился и выпрямил спину, чтобы казаться серьезнее. Симон сразу заметил в нем эту перемену и чуть не рассмеялся. — Я случайно увидел, что кто-то маячит на камере, думал, что приехали новые постояльцы, которые не в курсе, что мы пока никого не принимаем, — Томас вздохнул. Он все еще хотел спать, но был рад видеть Кронпринца. Даже с Симоном. Против него он ничего не имел, но простились они в клубе немного странно. — Проходите. Томас отошел от двери, дав парням пройти. Закрыв за ними, он поспешил к стойке за ключами, потому что был уверен, что им понадобятся запасные. Однако Вильгельм и Симон уже были готовы подняться к себе. — Не говорите мне, что вы сбежали, — медленно, но до рецепциониста начало доходить, почему они вернулись только вдвоем. В голову сразу полезли всякие мысли, от которых он покраснел. — Мы приехали собрать вещи, так как надо уезжать, — на щеках Вильгельма тоже появился румянец. Симон вновь с удовольствием наблюдал за разворачивающейся сценой. — Разумеется, — Томас в точности повторил слова Малин и прыснул со смеха. Вильгельм и Симон кивнули ему и уже собирались уходить, но тут в голову Вилле что-то стукнуло, и на прощание он сказал парню: — Спасибо. За все. Оба поняли, что он имел в виду не только то, что тот пустил их в отель, но и то, что произошло за эти два дня. То, как он принял их, не задавал лишних вопросов, несколько раз выручал и, конечно то, как поделился историей своих друзей. Эту искренность и даже вдохновение Вильгельм не забудет.…
— И все равно я вижу, как он на тебя смотрит, — мурлыкающе проговорил Симон, оборачиваясь к парню, когда дверь их номера открылась, и они зашли внутрь. Минуя бесконечные ступеньки, парни обсуждали Томаса. Больше всего мыслей на его счет, конечно, было у Симона, в котором не унималась ревность — пусть даже и самая крошечная. И если для него это было игрой, то Вильгельм слишком серьезно ее воспринимал. Поэтому на последних словах парня он не мог дать ему продолжить — Вилле потянулся к его талии и в одну секунду тот оказался в его объятиях. Он был прав — Симон сразу замолчал. Его тело мгновенно стало податливым, и еще чуть-чуть, ноги бы оторвались от пола. И в тот самый момент Вильгельм слишком легко подхватил его и поднял на руки. — Что ты делаешь? — Симон пытался спрыгнуть, но его ноги спутались и наткнулись на стену, когда Вилле медленно направился к кровати. Оказавшись у края, парень аккуратно опустил уже слабо сопротивляющегося Симона на подушки и склонился над ним, вглядываясь в черты лица. Симон улыбался в ожидании. У него буквально перехватывало дыхание от долгожданного момента близости. Вилле опустился чуть ниже, припав к шее парня — одной рукой он начал последовательно расстегивать пуговицы рубашки. — Мы… собираем вещи? — шутливо произнес Симон, пока мог сконцентрироваться на этой мысли, потому что чем ниже уходили пальцы парня, тем сложнее было контролировать то, что он говорит. — Я этим и занимаюсь, — Вилле на секунду отвлекся от процесса, где за каждой расстегнутой пуговицей следовал поцелуй оголенной части кожи груди, а затем живота. — Собираю вещи. С тебя. С каждым прикосновением дыхание учащалось, и Симон чуть не попросил парня остановиться и больше так не шутить. Он не понимал, отчего его тело так дрожит — от смеха или возбуждения, потому что Вильгельм доводил его во всех смыслах. Вместо того, чтобы отвести руки в стороны, Симон ласково провел ладонями по спускающейся вниз голове парня, а затем запустил пальцы в волосы и нежно потянул за них. Это был знак, что пора возвращаться — Вилле как раз дошел до ремня брюк и потянул за застежку, но в этот момент Симон еще раз дернул его за кончики волос. С макушки пальцы опустились к ушам, а затем к шее, пока не добрались до подбородка. Симон чуть приподнялся, чтобы потянуть парня на себя и поцеловать, но когда Вилле оказался на уровне глаз, его руки наконец-то вытащили край рубашки из брюк и добрались до тела. Осталось стянуть ее вместе с пиджаком, и выгнув спину, Симон помог ему в этом. Губы сомкнулись в поцелуе, ленивом и медленном, замерев на несколько секунд, чтобы перевести дыхание, но продолжая дышать друг другом. Симон опустил ладони парню на грудь и повел края пиджака в сторону, стягивая с плеч и выкидывая на пол. Утром он любовался тем, как Вилле надевает форму, но смотреть, как он от нее избавляется — было приятно вдвойне. Затем пальцы нащупали пуговицы рубашки. Искусно расстегнув первые и, не дожидаясь пока справится со всеми, Симон прильнул к яремной ямке. Язык медленно скользил вниз, и парень не успевал за своими же руками. Осторожные мягкие касания языка сменялись жадными и влажными — наконец-то с рубашкой было покончено, и она полетела к другой одежде. Вильгельм запрокинул голову, предоставляя Симону еще больше места для поцелуев, но еще чуть-чуть, и они бы свалились с кровати. — Иди сюда, — смеясь, Симон потянул Вилле на себя, но как только они столкнулись, он перевернул его на спину. В этот момент сверху хотелось быть ему, но не медля ни минуты Вильгельм все-таки вернулся к застежке ремня парня и расстегнул ее, а затем молнию брюк. Оттянув резинку, холодные цепкие пальцы проникли под трусы — перед этим спустив штаны до уровня ягодиц. Симон слабо застонал и прикрыл глаза — непроизвольно его ладони потянулись сплошной линией по животу парня, до груди, и вновь назад — тоже к ремню. В отличие от партнера, Симон справился с молнией и брюками быстрее — в какой-то момент он просто рывком стянул их, а затем помог избавиться себе и от своих. Ему нравилось то, как и в какой последовательности они двигались — прислушиваясь к языку тела, зная, в какой момент стоит остановиться… Но пока хотелось только ускориться. Заведенный механизм словно отсчитывал секунды — дыхание парней участилось. Симон наклонился еще ниже — к алым сухим губам, желая их облизнуть. Пальцы Вильгельма, почти уже стянувшие с партнера и нижнее белье, проникали все глубже. И как только парень увел их вперед, он сразу почувствовал, как член Симона уперся ему в ладонь. От этих прикосновений тело парня невольно дрогнуло и опустилось на Вилле почти полностью. Стоя на одной руке, Симон увел одну из ладоней к рукам партнера. Вильгельм держал его… всего — проводя по основанию члена, но не сжимая его, лишь поглаживая и иногда переключаясь на яйца. Симону это напоминало прошлую ночь и то, как парень не давал ему кончить, почти также пуская по телу волны тока. — Прекрати, — Симон не отнимал ладони с запястья Вильгельма шепча это ему на ухо. — Извини, что? — парень чуть приподнялся и сильнее сжал свои пальцы вокруг головки члена Симона, целуя его в шею. Симон не смог ответить — он даже не услышал вопрос. Поцелуи вдоль шеи перешли на ключицу, и тогда Вильгельм воспользовался положением и сам перевернул парня на спину. — Ты что-то говорил? — Вилле не замолкал, продолжая делать все то же, что делал, находясь внизу. Симон был полностью… его. В крепких объятиях. Рядом. Доверяющий каждую частичку своего тела и, возможно, даже больше, но все еще не научившийся не улетать от удовольствия при каждом ласковом касании этих мягких подушечек пальцев. Это было легко объяснить себе будущему, еще легче — себе прошлому. Так что в ответ Симон только неразборчиво промычал — его руки тоже продолжали касаться тела Вильгельма, его рук, живота, иногда находя лицо и поднимаясь к волосам. Изредка он приоткрывал глаза и смотрел затуманенным взглядом на парня, на каждом взмахе ресниц сохраняя картинку перед собой, как снимок воображения. Ему нужно было сохранить все моменты, чтобы никогда их не забывать — и хранить в омуте памяти. Что бы ни произошло. Симон пообещал себе это еще вчера. Когда Вилле понял, что его член тоже встал, и с этим пора что-то делать, он небрежно поцеловал Симона в плечо и потянулся к тумбочке за презервативом. Пришлось чуть соскользнуть с парня и лечь на спину. В этот момент Симон поймал его за резинку трусов и помог их стянуть. Тюбик смазки остался лежать на том же месте, поэтому как только Симон повернулся к нему спиной, Вильгельм выдавил немного на пальцы и распределил ее между ягодиц парня, уходя чуть глубже. Им не нужно было долго готовиться — по правде говоря, у Вильгельма сводил низ живота, желая освободиться от желания получить удовольствие как можно быстрее. Они лежали на боку, поэтому он крепко схватил Симона за бедра, а затем чуть приподнял их, сжал другой рукой основание своего члена и вошел в него. Они двигались сначала медленно, но с каждым последующим толчком ритм ускорялся. В порыве экстаза Симон завел правую руку за голову, ища за что схватиться, но Вильгельм смог поймать его ладонь только с третьего раза. Они начали двигаться одновременно. Симон повернул голову в сторону, и тогда Вилле на ходу поцеловал его в щеку. Руки парня, еще незадолго до того, как они поймали общий темп, начали блуждать — от бедер к животу Симона, а затем спускаясь ниже — лаская его член. Губы касались плеча, несильно покусывая его. Симон застонал от бессилия, чувствуя, что находится в секунде до исступления — тело дрогнуло приятной разливающейся волной наслаждения. Вильгельм дернулся вперед в последний раз и ощутил тоже самое — его руки обвивали талию парня и он прочувствовал каждую проходящую через него мурашку. Он был не только в нем, он слился с ним — проник под кожу, в самую душу — и вряд ли они смогли бы так просто друг друга потерять. Даже если бы их все же заставили это сделать. Вилле отстранился, чтобы снять презерватив, и затем вновь прильнул к коже парня. Он все еще находился сзади и не мог отказать себе в удовольствии пройтись россыпью поцелуев — от шеи по спине, до ее изгиба и ниже. Нежно покусывая за ягодицы и облизываясь от удовольствия. Симону было щекотно, но он любил это ощущение. Каждый раз вместо того, чтобы сказать об этом, он сжимал в пальцах мочку уха парня — только до нее и мог дотянуться. Но больше он никогда не смог бы сказать Вильгельму — «прекрати». Как бы у него не зудело в паху и как бы он не хотел кончить, отныне — только вместе. Уже зная каждый миллиметр тела и все равно находя то, от чего коленки буквально подкашивались. На меньшее Симон был уже не согласен. Когда Вильгельм остановился, положив голову парню на бедро, он поднял щенячий взгляд — хотя знал, что Симон не увидит его, пока не повернется — и после этого уже привстал на руках и медленно, продолжая целовать, начал подниматься выше, чтобы дойти до губ. Симон вальяжно улыбался и ждал. Теперь он сам запустил пальцы в свои волосы и принялся накручивать кудри. — Я тебя люблю, — Вилле был уже совсем рядом и прошептал эту фразу ему на ухо и чмокнул сначала в ухо, а потом уже в уголок рта — Симон повернул голову в нужный момент. — А я люблю тебя, — губы парня коснулись носа Вильгельма, а затем он сам полностью повернулся к нему. В глазах затухал огонек всепоглощающей страсти, но загорались искры безграничной любви.