***
Они сидели на кухне. В теплом доме вдруг повеяло холодом. Нин Инъин опустила голову, а Ло Бинхэ откинулся на стуле, погруженный в собственные мысли. Вероятно, ему следовало успокоить девушку, сделать вид, будто он решил, что произошедшее — какая-то злая детская шутка и притвориться, что он ничего не понял. Но ему не хотелось. — А-Ло… — голос Нин Инъин выдернул его из потока напряженных мыслей. — Я ведь знаю, какие слухи ходят в стенах вашего университета. Брат никогда не говорил об этом, но мне и без того всё известно. Он ведь именно из-за этого попросил меня поступить в другое место — чтобы оградить от проблем. Иногда я слишком много болтаю лишнего, но поскольку вы вроде как сблизились, пожалуйста, не делай поспешных выводов после того, что ты увидел. — Я не собирался. Я лишь зол на тех, кто это сделал. Вообще-то Ло Бинхэ думал о том, что следует выследить незваных гостей и провести с ними небольшую беседу. Нин Инъин с облегчением взглянула на него. Девушка несколько раз нерешительно открывала рот, пытаясь сказать что-то ещё, затем, набравшись уверенности, всё же продолжила: — В юном возрасте брат попал в исправительное учреждение… за тяжкое преступление. Но это была самооборона. Он всего лишь защищал себя, — она стала нервно перебирать пальцами. — Он может выглядеть безучастно и холодно, но он всегда заботился обо мне. Конечно Инъин видела Шэнь Цинцю лишь с одной стороны, с той, которую он показывал только ей. Ло Бинхэ видел и другую — тёмную, высокомерную, зажатую, не желающую проигрывать и кусающуюся, если тронуть там, где у него нет брони. Но именно потому что он мог видеть каждую из его сторон, их отношения, начавшиеся случайно, зашли так далеко. Шэнь Цинцю был одинокой волной, способной утянуть в пучину любого, кто рискнет в неё зайти и не сможет удержаться. Ло Бинхэ нравились эти беспокойные волны. С ним наедине он и сам мог быть собой, и Шэнь Цинцю принимал его всего не потому что чего-то не замечал, терпел, закрывал глаза, а потому, что для него это не было чем-то сложным. Всё стало легко, когда они узнали друг друга. Всё, кроме их чувств. — Когда я была маленькой и моей семьи не стало, надо мной взял опеку их хороший друг, добрый и отзывчивый человек. — Ло Бинхэ догадался, что речь шла о Юэ Цинъюане. — Но у него было слишком мало свободного времени, поэтому я все чаще стала оставаться под присмотром брата Шэня, который просто принял меня. В конце концов он стал мне родным. Иногда, крайне редко, но подобное тому, с чем ты столкнулся сегодня, происходит. Я не хочу, чтобы он это видел, хотя подобное не всегда удаётся скрыть. И я не хотела, чтобы это видел ты. Голос Ло Бинхэ наконец смог сделаться мягче. — Я верю. Тебе не нужно беспокоиться. На мое отношение к учителю это никак не повлияет. — Спасибо. Лишь когда Шэнь Цинцю наконец к ним присоединился, Ло Бинхэ полностью пришёл в себя, вновь ощутив волну нежности и сладость на языке. Нин Инъин казалось странным, что брат вышел к ним в тёплой водолазке с очень длинным горлом. Она спросила, не простудился ли он, на что Шэнь Цинцю уклончиво ответил, что у него просто немного болит горло, и сменил тему. Ло Бинхэ успел заметить на себе убийственно острый взгляд, но ему всё ещё, словно подростку, хотелось подойти и отвернуть горловину. Они обедали втроём. Шэнь Цинцю с нескрываемым восхищением отметил, что завтрак у Инъин вышел очень вкусным, но проглотить следующий кусок вдруг стало значительно сложнее, потому что он увидел, как Ло Бинхэ расплылся в слишком довольной улыбке. Вслед за этим Инъин гордо заявила: «В этот раз готовил А-Ло!» Шэнь Цинцю мастерски нарисовал сдержанную улыбку и поблагодарил юношу, хотя внутри ему казалось, что за эти сутки он растерял все остатки своего достоинства.***
Ло Бинхэ сидел рядом на пассажирском сиденье, наслаждаясь совместной поездкой. И не столь важно, что они не двигались, застряв в пробке. — Я тут вспомнил, — заговорил юноша. — Сегодня ты явился мне во сне и очень сильно обидел. Шэнь Цинцю неопределенно хмыкнул. — И как же? — Влепил мне столь хлёсткую пощёчину, что голова чуть не слетела с места. Шэнь Цинцю внезапно сильнее сжал руль и, сотрясаясь всем телом, удовлетворенно искренне рассмеялся. Ло Бинхэ любовался этим ярким зрелищем, хотя несомненно — обидно. — Очевидно, я не мог сделать этого дома, поэтому пришлось явиться тебе во сне, — довольный собой, изрёк Шэнь Цинцю, будто он в самом деле так и сделал. Ло Бинхэ молча улыбнулся в ответ. Он только «за», если Шэнь Цинцю хотел приходить к нему во сне. Да и против применения силы ничего не имел, главное, чтобы всё это было в определённой обстановке — постельной.***
Ло Бинхэ уже давно недостаточно просто встреч за дверями холодных номеров. Ему хочется по выходным вместе спать до обеда, вместе ужинать, дарить подарки и ходить на свидания. У них есть секс, но единственное, чего ему не хватает — это ощущения, что он тоже нужен Шэнь Цинцю. Порой Ло Бинхэ намекал на это, но быстро брал себя под контроль. Он знал, что мужчина старается держать дистанцию, знал, что эти отношения могут лечь ещё одним пятном на его репутации. Всё это сдерживало его от слишком необдуманных поступков и слов. А Шэнь Цинцю всё чаще слышал, как о Ло Бинхэ упоминали в преподавательском кругу. Юноше уже была гарантирована стажировка за границей. Он заточил все тревожные мысли в ненадежный ящик, и один за одним замки стали биться о воздух. Шэнь Цинцю не в первый раз говорил себе, что пора заканчивать, хотел перестать отвечать на сообщения и звонки, собирался игнорировать вне учёбы или, в конце концов, просто напрямую должен был со всем порвать. Но все его терзания откладывались в пыльный угол, когда он встречал взгляд тёмных, словно бездонные омуты глаз, касался тёплой кожи, слышал глубокий голос. Ему невыносимо, когда он видит Ло Бинхэ в окружении других девушек. Они прекрасные, и они рядом с ним смеялись, смущались, пока внутренности Шэнь Цинцю сжигались изнутри, а кровь закипала от злости на мальчишку. Подумать только, такое огромное здание, а он всё равно вечно на них натыкался. Какой позор — в конце концов однажды он поймал себя на том, что не смог спокойно уйти пока не убедился, что они разошлись в разные стороны. Это совсем не обязательно то, о чем он подумал, но когда в последний раз Шэнь Цинцю почувствовал едва заметный запах чужого одеколона и сигарет, исходящий от одежды мужчины, его стало раздирать. Таков был характер Шэнь Цинцю — он скорее вгрызся бы зубами в то, что принадлежит ему, чем позволил бы забрать. И это была еще одна из множества причин почему он отрицал Ло Бинхэ в своей жизни. Ло Бинхэ поистине самородок. В нём было скрыто всё то, что Шэнь Цинцю мечтал иметь сам. Конечно, мальчишке уготовано светлое будущее, только идиот этого бы не заметил. У Ло Бинхэ был интеллект, была сила, природная харизма, свобода и чистая репутация. Он красив, хитёр и умеет расположить к себе. Шэнь Цинцю лишь жалкая, не добившаяся большинства из этих пунктов, ступень в его жизни. Постель юноши ещё будут греть десятки женщин. А может, и смазливых мужчин. — Сука, — резко зашипел он, сжимая зубы, и с громким «бам!» ударил ладонью по интерактивной доске, что совсем не вовремя оказалась рядом. Если Шэнь Цинцю хоть раз осмелился бы заявить его своим, смог бы он потом от него отказаться? Конечно нет. Он снова и снова повторял себе, что однажды Ло Бинхэ и самому станут претить эти отношения. Шэнь Цинцю никак не мог допустить подобного. Уж лучше он первым сделает больно — так ему будет легче. Он стоял посреди пустой аудитории и долго смотрел на загорающийся экран мобильного. Входящий вызов подписан именем его ученика. Последний замок тихо упал вниз. Шэнь Цинцю сбросил вызов.***
Ло Бинхэ стал нервным, раздражительным. Всё чаще его начали одолевать систематические вспышки гнева. Даже дерзкая Ша Хуалин стала проявлять инициативу рядом с ним куда меньше обычного. Он мучил всех вокруг и мучился сам. Ему плохо, ему больно, ему хочется вырвать подонку сердце! Это ненормально! Шэнь Цинцю ничего не объяснив оборвал с ним все связи, заблокировал его везде и даже стал сбрасывать звонки с неизвестных номеров. Шэнь Цинцю провернул всё настолько ловко, что Ло Бинхэ уже вторую неделю не мог его поймать. Сначала он взял отпуск и пропал, затем вернулся, но его стало невозможно застать наедине. Ло Бинхэ всего-то и оставалось, что буравить мужчину тяжёлым взглядом на занятиях. — Ты же не куришь, — невозмутимо заметил Мобэй Цзюнь. Ло Бинхэ глубоко затянулся и медленно выдохнул. — Не курю. Сегодня настроение такое. Конец ноября сквозил зимним холодом. Полупустая пачка давно обветрившихся сигарет Ша Хуалин грелась в кармане его пальто. Иногда девушка, не задумываясь, накидывала его и выбегала курить на балкон. Им по-прежнему нужно было обсуждать дела, поэтому он продолжал с ней видеться. Они больше не спали вместе, но к черту всё это — он переспит с каждой, если это сделает хоть немного больно ему. Отвратительные сигареты, думал Бинхэ, сильнее затягиваясь. Он не был зависим от алкоголя, табака и тем более других веществ, но похоже одна зависимость у него всё же была — куда более ядовитая. Ло Бинхэ наконец удалось выждать Шэнь Цинцю, не потеряв его из виду. Время уже позднее, преподаватель, очевидно, не по своей воле задержался. Наверное, со стороны он был похож на обезумевшего сталкера, но ему уже плевать, как это выглядело. Шэнь Цинцю стоял у главного входа в длинном зелёном тренче с тонким шарфом, словно маска, прикрывающим нижнюю половину лица. Он приложил телефон к уху, кинул пару фраз, недовольно морщась. Потерев переносицу в хорошо знакомом для Ло Бинхэ жесте, он развернулся обратно к зданию. Наверное, что-то нужно забрать. Так даже лучше, думал Ло Бинхэ и пошел следом, держась на приличном расстоянии. Кафедра пустая, Шэнь Цинцю старательно что-то искал то в одном, то в другом шкафу. Он кинул беглый взгляд на открывшуюся дверь и ненадолго застыл, раздраженно выругавшись одними губами. Однако спустя мгновение вслух прозвучал лишь его бесцветный тон: — Разве занятия не подошли к концу? — Я на пересдачу, — огрызнулся Ло Бинхэ, подходя ближе. — Почему ты меня избегаешь? Холодный взгляд столкнулся с пламенным. — Потому что не хочу больше видеться, по-моему это и без объяснений должно быть тебе ясно. — Великолепно. А я-то думал, умные люди предпочитают использовать слова. — Ло Бинхэ, — повысил голос мужчина, разворачиваясь к нему всем корпусом. — Знай свое место. Чего ради ты явился сюда, еле гнев сдерживаешь? Хотел поговорить? Ну вот ты всё услышал. Надеюсь доволен, а теперь проваливай. Ло Бинхэ в самом деле хотел поговорить, но слишком зол, чтобы мыслить ясно. Желваки на его лице задвигались. Шэнь Цинцю велел проваливать и ему мгновенно снесло голову от злости. Он грубо схватил мужчину за плечо, тот напрягся, пытаясь вырваться и инстинктивно занёс удар кулаком, который Ло Бинхэ без труда блокировал. Второй рукой Шэнь Цинцю собирался его оттолкнуть, но юноша с силой слишком резко сам толкнул его к стене. От сильного удара его лёгкие покинули воздух. К счастью, он чудом не ударился затылком, вовремя наклонив голову вперёд. Бинхэ, в моменте пришёл в себя, сам испугался за учителя. У Шэнь Цинцю взгляд дикий, плащ с одного плеча съехал набок, волосы растрепались. — Да что с тобой?! — Ло Бинхэ от отчаяния стиснул его в объятиях, уткнувшись лицом в плечо, лишь бы не сбежал. — Я не верю тебе. — Отъебись от меня. Иначе, я обещаю тебе, Бинхэ, ты потеряешь своё место и всё, что к нему прилагается. — Ты повторяешься. Шэнь Цинцю собирался сказать что-то еще, только остановился, когда почувствовал влагу, просачивающуюся сквозь рубашку. — Ты... Перестань. Сколько тебе лет? — тон казался ровным, но голос предательски дрогнул. В растерянности даже его сопротивление в стальной хватке сошло на нет. — Заткнись, — прохрипел Ло Бинхэ. — Все из-за тебя и яда, что льётся из твоего рта. — Хватит. Не будь ребёнком. Рано или поздно это должно было произойти. Ты сам вскоре принял бы это решение, я лишь немного ускорил процесс. Болезненная усмешка прозвучала в хриплом голосе поникшей у его плеча фигуры. — Вот как, значит. Неужели решил пораньше дать заднюю, чтобы тебе было легче с этим жить? Шэнь Цинцю перебил: — Прекрати. — Вот только не решай за меня, Шэнь Цинцю. Ты мне, блядь, нужен. Шэнь Цинцю пустыми глазами смотрел перед собой — не верил. — Чушь собачья. Ты слишком юн, чтобы что-то понять. Этот огонь рано или поздно в тебе погаснет. Тебе нужна какая-нибудь очаровательная молодая девушка, которая будет греть тебе постель. Ло Бинхэ больше не мог это слушать. Ещё хоть слово, и он разорвёт этого человека. — Но если хочешь трахать мальчишек, то и здесь не вижу проб… — Я люблю тебя. Шэнь Цинцю замолчал. В его пустых глазах лишь на мгновение пробежал тусклый свет. Он вдруг снова попытался вырваться, но Ло Бинхэ только сильнее сжал его в объятиях. — Ты совсем рехнулся?! Ты вообще меня слышишь?! — И я не собираюсь от тебя отказаться только потому, что в твоей голове творится чёрт знает что. Вновь чувствуя, как тело в его объятиях постепенно перестало дёргаться, он расслабил руки и осторожно поднял их, взяв в ладони чужое лицо. Большим пальцем он провёл по подбородку и заглянул Шэнь Цинцю прямо в глаза. — Собираешься вышвырнуть меня отсюда? Пожалуйста. Я без этой дерьмовой бумажки добьюсь всего, что мне надо, я могу идти к цели любыми путями, но знай, что рано или поздно я приду стребовать с тебя за это, — он сглотнул подступивший комок. — Шэнь Цинцю, я наконец ощущаю, будто всё так, как и должно быть. Впервые. Если ты хоть что-то ко мне чувствуешь, останься со мной и клянусь, что не подведу тебя. Я буду рядом. Я дам тебе всё, что ты захочешь, только сначала дай мне время. Что за чушь нёс этот мальчишка? Он, верно, шутит? Что он вообще мог понимать в любви? Ублюдок… Зачем он давал такие обещания? Зачем ими бросался? Шэнь Цинцю молча смотрел в глубокие бездны темных глаз, не способный вымолвить и слова. Это ведь так просто, ему лишь нужно было соврать. Всего-то и надо, что произнести какие-то: «с чего ты решил, что я хоть что-то к тебе чувствую?» или «мы просто спали вместе», и он разбил бы это хрупкое сердце окончательно. Свое — каменное, наверное, тоже. Но молчание всё затягивалось. Выстроенная им стена начала слишком быстро осыпаться с углов. Почему он каждый раз ему проигрывал? Ло Бинхэ смотрел ему в глаза с отчаянной надеждой, словно пытался прочесть в них правду. Возможно, ему это всё-таки удалось, потому что он с исключительной осторожностью коснулся бледных губ своими. Как будто только так можно было растопить и отогреть заледеневшее тело перед собой. Он с особой бережностью начал целовать его, чтобы почувствовать, как губы разомкнулись и нерешительно ему ответили. Этого ответа, как и рук, что невесомо легли ему на талию, для Ло Бинхэ было достаточно, чтобы страх, окутавший его сердце, наконец неспешно начал отступать. Он поцеловал снова: в губы, в линию челюсти, в уголки глаз и снова в губы, на этот раз глубоко, с таким же отчаянием, с которым он сегодня обнимал мужчину и смотрел ему в глаза. Ресницы Шэнь Цинцю затрепетали, руки задрожали. — От тебя несёт чужим парфюмом, — Шэнь Цинцю вдруг вспомнил об этом, когда они уже просто обнимались. Ло Бинхэ по-прежнему отказывался его отпускать. Юноша устремил на него взгляд, полный недоумения, затем будто что-то осознал и разразился смехом. — Где в моих словах ты услышал шутку? — Шэнь Цинцю неодобрительно сощурился. — Ха-ха-х, нигде, нигде, просто в следующий раз, если тебя что-то беспокоит, говори мне сразу, — смех снова вырвался из его лёгких. Не выдержав подобного глумления над собой, Шэнь Цинцю ударил парня по макушке, прежде чем тот начал объясняться. Шэнь Цинцю по прежнему не верил ни речам про любовь, ни громким обещаниям. Он знает, что обещания — это всего лишь ничем не подкрепленные слова с неопределенным сроком годности — они ничего не значат. Ну и ладно. Может быть, потом он сгорит в этом огне, но до тех пор он может греться благодаря ему. У них впереди еще много работы: придётся разобраться с незваными гостями с лестничной клетки квартиры Шэнь Цинцю, дождаться, когда Ло Бинхэ вернётся с практики. Шэнь Цинцю предстоит узнать, что Ло Бинхэ копался в его прошлом, и непременно придётся пережить тот факт, что его Нин Инъин и Ци-гэ узнают об этих отношениях, пусть всё это будет даваться ему крайне сложно. Ло Бинхэ обязательно докажет Шэнь Цинцю, что тот ошибался, когда не верил его словам.