Дорогой Драко,
В свете последних новостей я возвращаюсь из Парижа портключом. Встретимся вечером в Британия Роу.
Твоя Астория.
Драко смотрит на первую страницу газеты, не понимая, о каких новостях говорит Астория. Ничего о его или ее семье, друзьях, экономике или даже плохой погоде. Впрочем, уже не в первый раз Астория раздувает из мухи слона. Она это хорошо скрывала — поначалу. Драко и не знал, что она так склонна к драматизму, пока их родители не заключили брачный контракт, но к тому времени было уже поздно. Мать говорит ему, что подготовка к свадьбе пробуждает в Астории худшее и все успокоится, как только они поженятся. Однако Драко не слишком-то этому верит. Он просто вздыхает, бросая загадочное письмо на другой конец стола. О чем бы ни шла речь, Драко все равно скоро узнает, ведь пока он работает в Отделе тайн, день пролетает как один миг. Именно по этой причине он тянет время, добавляя в свою утреннюю рутину чтение объявлений в Пророке. Программа разделения — далеко не первая его попытка устроиться в Отдел тайн. Драко несколько раз подавал заявление, не думая, что они действительно всерьез отнесутся к его кандидатуре, пока он не начал делать себе имя в нужных научных кругах. Он знал, что в отделе имеется программа алхимии, поэтому попытался доказать свою состоятельность, опубликовав несколько статей о своих личных открытиях. Когда Драко наконец получил письмо с предложением о работе, то был разочарован, узнав, что может расширить исследования только в строгой секретности — даже от самого себя. Каждый день по пути на работу он думает, что скрывается по ту сторону двери. Драко никак не может понять, почему его заставили разделить собственный разум, но предполагает, что это как-то связано с его далеко не безупречным прошлым и опасением Министерства, что он может воспользоваться полученной информацией. Когда ему пришлось сделать выбор, он решил хотя бы половине себя дать возможность, о которой мечтал. Вторая половина просто тихо тоскует дома по ночам, желая выяснить секреты другой. Драко надеется, что однажды они отменят действие разделяющего заклинания и две части его разума вновь станут единым целым. Он жаждет узнать, над чем работал последние полтора года и какие открытия уже совершил. Когда часы в коридоре пробивают девять, Драко понимает, что его промедление обернулось опозданием. Он вскакивает с места и надевает мантию. По пути к камину в главной столовой он замечает Эдгара, притаившегося в холле. — Пожалуйста, накрой сегодня на двоих, — говорит Драко эльфу. — Мисс Гринграсс присоединится ко мне за ужином. Он произносит заклинание, позволяющее переместиться сразу в атриум Министерства магии, и бросает под ноги горсть летучего пороха. Кашляя от пыли, он выскакивает из камина на другом конце и сразу врезается в кого-то. — Прошу прощения, — говорит он прежде, чем понимает, кто перед ним: Гарри чертов Поттер. Избранный стоит во всей своей красе, в праведном негодовании сжимая палочку в вытянутой руке. Не успев закатить глаза, Драко осматривается и замечает еще нескольких авроров, палочки которых также направлены на него. Он оглядывается на камины, недоумевая, кого они хотят арестовать. Никого там не увидев, он замирает, понимая, что ждали его. Внезапно сова Астории не кажется ему такой уж претенциозной. — Драко Малфой, вы разыскиваетесь для допроса, — в голосе Поттера звучит угроза. — Не сопротивляйтесь, в противном случае нам придется применить силу. — Для допроса? — переспрашивает Драко. — За что? — Ты не читал сегодняшний выпуск Ведьмополитена? — спрашивает один из авроров. — Я не читаю эту мерзость, — Драко морщит лицо от отвращения. — Малфой, отдай мне палочку, — Поттер делает шаг вперед. Драко смотрит на свою кобуру. Он даже не пытался дотянуться до нее. Зачем, если он не сделал ничего плохого? Они, естественно, неправильно расценивают его замешательство, и аврор выбрасывает жалящее проклятие. Драко хватается за руку, вскрикивая от боли. Другой выпускает связывающее заклинание, и Драко падает на пол, ударяясь головой о твердый мраморный пол. — Блядь! — кричит он. — Мы предупреждали тебя, — раздается откуда-то сверху. — Я не сопротивлялся, — шипит он сквозь зубы. — Я просто не понимаю, что за чертовщина творится? Поттер подходит ближе и взмахивает над ним палочкой. Последнее, что Драко слышит, перед тем как заклинание вырубает его: — Сейчас наша очередь задавать вопросы.***
Драко приходит в себя в темной комнате и понимает, что полулежит на столе. Когда он пробует подняться, то обнаруживает, что на месте его удерживает прилипающее заклинание. Он тянет руку к пульсирующей голове, вспоминая, как ударился об пол в атриуме Министерства. — Ты в Отделе магического правопорядка, — слышится голос из-за спины. Хоть Драко и прикован к стулу, он все еще может повернуться, чтобы увидеть главного аврора, выходящего из тени. Тот делает несколько громких, целенаправленных шагов вокруг стола, а затем выдвигает стул напротив. Ножки мерзко скребут по полу, отчего голова Драко пульсирует еще сильнее. — Что ты сделал с Гермионой Грейнджер? — спрашивает Поттер, переходя прямо к делу. — Грейнджер? Я тысячу лет ее не видел, — Драко как никогда растерян. — Не видел ее? — Поттер цепляется к словам. — Тогда что это за заклинание, которое ты использовал на расстоянии? Темная магия? — О чем ты говоришь? — Драко потирает висок. — Я ничего не делал с Грейнджер и не применял никаких заклинаний. Я не видел ее, не разговаривал с ней, не писал ей — черт, я много лет о ней даже не думал. Что происходит? С ней что-то случилось? Аврор смотрит на него сверху вниз. Его взгляд напоминает Драко о шестом курсе в Хогвартсе. Поттер слишком подозрительно относился к нему — и был прав, — но сейчас Драко точно знает, что невиновен. Он держался подальше от неприятностей с тех пор, как пал Темный Лорд. Отбыл испытательный срок и даже устроился на работу в Министерство. Однако этого недостаточно, да? — Я клянусь, что ничего с ней не делал, — говорит Драко. — Если хочешь, можешь дать мне Сыворотку правды. — Возможно, придется последовать твоему совету, — усмехается Поттер, — потому что, если ты не начнешь говорить правду, будет только хуже. — Почему? В чем меня обвиняют? — Драко в отчаянии. — Зависит от обстоятельств, — медленно произносит Поттер. — Как тебе удалось оплодотворить Гермиону Грейнджер без ее ведома? — Что? — Глаза Драко расширяются, а челюсть отвисает. Слова эхом отдаются в голове, и все вокруг на мгновение замирает, но они звучат настолько нелепо, что он разражается громким смехом. — Ты же не серьезно. — Боюсь, что очень серьезно, — аврор одаривает его убийственным взглядом. Он смотрит на Драко до тех пор, пока тот не перестает смеяться. — Но я… это же невозможно. Разве она не замужем за твоим другом? — Так и есть, — спокойно отвечает Поттер. — Но в свидетельстве о рождении, выданном в Мунго, стоит твое имя, не Рона. — Тогда это… ну, ошибка… или что-то в этом роде? — предполагает Драко. — Потому что я могу заверить тебя, что и близко не подходил к Грейнджер. Я бы никогда не совершил нечто подобное. — Я живу на площади Гриммо. Ты наверняка слышал об этом месте, потому что раньше этот дом принадлежал Блэкам. Драко кивает, несмотря на то что его мысли путаются. Он пытается найти причину, по которой свидетельство о рождении может быть бракованным. Конечно, в прошлом с документами Святого Мунго возникали некоторые проблемы — особенно у чистокровных семей, — но он никогда не слышал о реальных ошибках на зачарованной бумаге. Поттер продолжает говорить, и, когда Драко вновь вслушивается, ему не нравится сказанное: — …на гобелене представлены все члены семьи Блэков, включая твою мать, тебя и твою дочь. — Мою… мою дочь? Это слово звучит так странно, когда вылетает из его уст. Он чувствует прилив… чего-то. Но разум отвергает эту мысль, и Драко снова смеется. — От Грейнджер? То есть ты же не думаешь, что у нас с Грейнджер был роман? — Нет, не думаю, — подчеркнуто говорит Поттер. Драко возвращается к пониманию серьезности ситуации. Обвинение в глазах аврора говорит само за себя. — О, так вот почему ты уверен, что я что-то с ней сделал? Что она сама думает об этом? — Она не помнит. — Поэтому ты решил, что я… изнасиловал ее и изменил ей память? — недоверчиво спрашивает Драко. — Это самый логичный вариант. — Почему? Зачем мне это делать? — настаивает он. Поттер пристально смотрит на него, и Драко замечает, как взгляд аврора опускается к его левой руке. — А, — Драко усмехается, — это потому, что я был большим и плохим Пожирателем смерти, да? Хотя с тех пор я ни разу не оступился! — Скажи мне, что ты сделал с Гермионой! — Поттер стучит кулаком по столу. — Ничего! — кричит Драко в ответ. Они смотрят друг на друга долгую минуту, а затем раздается стук в дверь. — Эм, сэр? — нервно окликает мужчина, заглядывая внутрь. — Что? — резко отзывается главный аврор. — Здесь невыразимец. — Отправь его в мой кабинет, — отмахивается он. — Ну, он… э-э… говорит, что он начальник Малфоя, — продолжает мужчина, — и мисс Грейнджер. Поттер моментально поднимается с места. — У нас один и тот же начальник? — спрашивает Драко. Поттер бросает на него взгляд, полный раздражения. — Ты не знал? — Я… не могу. Я работаю в Отделе тайн. Но моему начальству, возможно, разрешено это рассказывать. — Гребаные невыразимцы, — бормочет Поттер себе под нос, закрывая за собой дверь. Драко сидит один в тускло освещенной комнате, прокручивая в голове крупицы информации. Поттер арестовал его за то, что он что-то сделал с Грейнджер, хотя Драко не видел ее несколько лет — или просто не помнит об этом. В свидетельстве о рождении ее ребенка Драко указан как отец. На фамильном дереве Блэков на площади Гриммо тоже. Они работают в одном отделе. Должно быть, он и Грейнджер подверглись Заклинанию разделения. Может быть, с ними что-то случилось в Отделе тайн? Он думал, что его внутреннее «я» работает над алхимическими проектами, но что, если это что-то более темное? Помимо того, что у Драко все еще болит голова, его начинает подташнивать. Все, что он может делать, это сидеть и ждать, когда вернется главный аврор и даст ему чертовы ответы. Поттеру требуется около часа, зато, когда он заходит в кабинет, выражение его лица меняется. Что-то в нем позволяет Драко понять, что с появлением его — и, очевидно, Грейнджер — начальника дело прояснилось. Если бы Драко плохо знал Поттера, то подумал бы, что он выглядит немного виноватым. — Мы отпустим тебя. Пока, — говорит он. — Но расследование не закончено. Драко чувствует, что прилипающее заклинание, удерживающее его на стуле для допросов, спало, поэтому сразу же поднимается, чтобы размять ноги. — Это как-то связано с программой. — Да, — Поттер воздерживается от подробностей. — Что сказал мой начальник? — Тебе придется спросить самому. — Но я даже не знаю, кто это! Поттер пожимает плечами и протягивает ему палочку. Драко ждет, но он по-прежнему молчит. — А что насчет Грейнджер? — А что насчет нее? — в глазах аврора снова разгорается огонь. Драко заикается, не в силах озвучить вопрос: — Она действительно… ребенок правда?.. — Да, — отрезает Поттер, словно бросая ему вызов. Драко цепенеет. Он понимает, что Поттер не даст ему ответы, в которых он так нуждается, поэтому открывает дверь и выходит из комнаты для допросов, не говоря больше ни слова. Все взгляды Отдела магического правопорядка направлены на него, но Драко, словно призрак, следует к лифту. Прежде чем он успевает сообразить, куда направляется, из динамика раздается: «Отдел тайн». Он дважды моргает, и вдруг в его руке оказывается письмо, а часы показывают, что прошло почти два часа. Кабина снова поднимается, и голос в лифте произносит: «Атриум». Этим самым действиям он следовал последние полтора года, но сегодня они его раздражают. Заклинание разделения делает так, что в действительности Драко не может спуститься в Отдел тайн. Он чертовски хочет, но не в состоянии добраться туда сам. Точнее, та его половина, которая ищет ответы. Он смотрит на письмо, противясь желанию открыть его. На внешней стороне конверта его почерком написано: «Гермионе». Драко выходит в атриум, снова чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. Он старается идти спокойно, держа голову прямо, а когда наконец добирается до каминов, то ему остается только одно место, куда следует отправиться, — больница Святого Мунго.***
Решимость Драко падает по мере того, как он приближается к родильному отделению Больницы магических болезней и травм Святого Мунго. По правде говоря, это странное название для места, где большинство британских ведьм рожают детей, но оно кажется ему очень подходящим для данной ситуации — что это, если не какая-то магическая болезнь, повлиявшая на отцовство ребенка? Ребенок. Его ребенок. Эта мысль еще не до конца укоренилась в его мозгу. Предположительно, у него есть дочь от Гермионы Грейнджер, хотя он знает, что никогда к ней не прикасался. Ну, возможно, в школе они пару раз соприкоснулись руками… О, и однажды она дала ему пощечину… Может быть, он сталкивался с ней в Министерстве раз или два… Кроме того, они работают вместе, что означает, что они, вероятно, оба подверглись Заклинанию разделения… Разве это возможно? Неужели они действительно сделали в Отделе тайн что-то такое, чего не сделали бы, будучи самими собой? Драко входит в помещение через двустворчатую дверь, несколько красных вспышек мгновенно устремляются в него. Он уворачивается от проклятий и достает волшебную палочку. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает младшая Уизли — Джиневра, та, что замужем за Гарри Поттером. Ему хочется сердито посмотреть на нее и мужчину, который выходит вперед с поднятой палочкой. Драко узнает одного из близнецов из магазина приколов — очевидно, того, кто выжил в Битве за Хогвартс. Он выглядит таким же взбешенным, как и его сестра, — у обоих красные лица в тон волосам. — Я пришел увидеть… — Драко колеблется между «моего ребенка» и «Грейнджер», но вместо этого произносит: — …их. — Тебя здесь не ждали, — выплевывает Джиневра. — Ты думаешь, я хочу быть здесь? — усмехается он. — Послушай, у меня есть кое-что, что может все объяснить. Из Отдела тайн. Он поднимает письмо, адресованное «Гермионе». Джиневра бросается вперед, чтобы вырвать его из рук Драко, но он оказывается быстрее и прячет конверт в свою мантию. — Я пришел после встречи с твоим мужем, — говорит он быстро, и упоминание о Поттере заставляет ее сомневаться. — Он отпустил меня. Джиневра обменивается взглядом с братом. — Я не знаю, как это произошло, — пытается объяснить Драко. — Знаю только то, что мы с Грейнджер работаем вместе. Я ищу объяснение случившемуся так же сильно, как и все остальные. Пожалуйста, дайте мне показать ей письмо, и тогда я смогу получить ответы на некоторые вопросы. Уизли снова смотрят друг на друга, ведя разговор одними глазами. — Джордж, ты должен пойти с ним, — вздыхает Джиневра. — Рон сейчас с ума сойдет. — Не могу его винить, — говорит Джордж, с усмешкой глядя на Драко. — Я тоже, — соглашается он. Джордж и Джиневра выглядят ошеломленными, но продолжают сверлить его взглядами. Драко проскальзывает мимо них и направляется к целительнице, которая что-то пишет на планшете. Он стучит по столу, чтобы привлечь ее внимание. — Здравствуйте, я пришел к Гермионе Грейнджер. Ведьма поднимает взгляд, и у нее отвисает челюсть, когда она понимает, кто перед ней. — Эм, вы не могли бы сказать, в какой она палате? — смущенно спрашивает он. — Д-да, — заикается она и начинает рыться в каких-то бумагах, прежде чем вытащить что-то, похожее на карту отделения. — Палата 402. — Мне нужно… записаться или что-то в этом роде? — Нет, я знаю, кто вы, — говорит она, все еще глядя на него широко открытыми глазами. — Верно, — его передергивает. — Значит, сюда? Он указывает на другой ряд двустворчатых дверей, и целительница кивает. Когда он направляется к больничным палатам, Джордж следует за ним. На самом деле Драко не возражает, потому что помнит вспыльчивый характер Рональда Уизли. Ему не терпится встретиться с мужем Грейнджер. Джордж ведет его к палате 402 и стучит несколько раз, перед тем как открыть дверь и войти внутрь. Драко стоит в коридоре еще минуту, пытаясь собраться с мыслями, перед тем как весь его мир рухнет. — Драко Малфой здесь, — опережает его Джордж. — Зачем? — в голосе слышится неприкрытая ярость. Без сомнения, он принадлежит Уизелу. — У него письмо из Отдела тайн, — говорит Джордж. — Он сказал, что они с Гермионой вместе работают там. — Программа разделения, — произносит женский голос. Грейнджер. — Блядь, я должен был догадаться! — рычит ее муж. — Где он? — Он… ну, он был прямо за мной. Собравшись с духом, Драко выходит вперед, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Он огибает смежную ванную комнату и оказывается в скромной больничной палате. Рон стоит перед креслом в углу, сжимая кулаки, а Джордж — перед ним, как телохранитель. Палочка в его руке наготове. Грейнджер лежит на кровати, но Драко едва ли обращает на нее внимание. Его взгляд сразу же устремляется к свертку в ее руках. Он вглядывается в лицо невинного ребенка, и ему кажется, что он видит нос своей матери. У малышки почти нет волос, но они кудрявые, что не удивительно, учитывая, кто ее мать, а их цвет говорит о принадлежности роду Малфоев — самый светлый блонд, который только можно вообразить. Дыхание перехватывает, и он сразу понимает, что это его ребенок. И также он сразу понимает, что сделает все возможное, чтобы стать частью ее жизни. Шаг первый… разобраться с ее отчимом. — Я понятия не имею, как это случилось, и я прошу прощения, — Драко пытается успокоить присутствующих прежде, чем на него обрушится череда проклятий. Он сразу же приводит всех в замешательство. Они замирают, а он подумывает выпустить несколько заклинаний, чтобы заморозить всех мужчин в палате и нормально — как он надеется — поговорить с матерью своего ребенка. Но Драко понимает, что так сделает только хуже, и сдерживается. Шаг второй… отдать ей письмо. — Я был в Отделе тайн, — продолжает он, пока остальные молчат. — Но я не знаю, что там произошло, потому что… — …разделяющее заклинание, — заканчивает Грейнджер за него. Драко кивает и протягивает письмо. — Я думаю, моя рабочая личность написала его тебе. Я тоже хотел бы узнать, что там написано. Он делает шаг вперед, к кровати, но ему преграждают путь. Драко неохотно отдает конверт Джорджу, который передает его Грейнджер. — Джордж, не мог бы ты оставить нас? Тот с настороженностью смотрит на своего брата. — Со мной все будет в порядке, — ворчит Рон. — В любом случае ты не должен об этом слышать. — Отдай мне свою палочку, — Джордж нарочито пристально смотрит на Драко. Его застигли врасплох, но он все равно протягивает древко. Драко удивляет, что то же самое Джордж велит брату. Шаркающей походкой он выходит из палаты, оставляя их втроем. Ну, трое взрослых и один… — Могу я подержать ее? — Драко поражает собственная прямолинейность. Грейнджер обменивается взглядом с мужем. — Давай сначала прочитаем письмо, — говорит она. Он испытывает сильное желание протянуть руку и прикоснуться к своему ребенку, но ему удается сдержаться и небрежно прислониться к дальней стене. Рон ожидаемо встает между ним и своей женой. Грейнджер открывает запечатанный конверт и разворачивает сложенный пергамент, стараясь при этом не толкнуть спящего ребенка. Она прочищает горло, чтобы прочитать письмо.Другой Гермионе.
Я знал, что этот день настанет, потому что больше всего на свете надеялся, что ребенок, которого ты носишь, будет моим. У нас не было возможности сказать — точно так же, как и у тебя не было, — но мы с Гермионой с самого начала верили, что этот малыш наш.
Рон громко усмехается, а Грейнджер бросает на Драко измученный взгляд, прежде чем продолжить.Я хочу заверить тебя, что этот ребенок был зачат в любви. Любви, которая расцвела с первой секунды, как мы увидели друг друга. Наша жизнь была ограничена всего несколькими часами ваших дней, но, поверь мне, мы использовали их по максимуму.
Грейнджер смотрит на Драко, и ему кажется, что в ее глазах стоят слезы. Он тяжело сглатывает, не в силах разобрать слова, слетающие с ее губ.Мы знали, что встреча с нашим ребенком маловероятна, но мы безумно хотели его или ее. Поэтому все время держали наши отношения в секрете.
Возможно, это было ошибкой.
Мне больно слышать, что мое внешнее «я» подвергается допросу, будто я сделал тебе больно и заставил выносить ребенка. Знай, что я бы никогда не причинил тебе вреда, Гермиона. Ты в прямом смысле весь мой мир и самая яркая его часть.
Рон сверлит его взглядом, но Драко только невинно разводит руками и качает головой, напоминая, что не он написал это письмо.Я очень старался найти способ связаться с тобой за пределами нашей работы, но Заклинание разделения было создано не для этого. Что бы я ни пробовал — все провалилось. Поверь мне, я пытался.
Я не знаю, увижу ли когда-нибудь снова свою Гермиону. Я даже не знаю, позволят ли мне вообще существовать. Ведь наше существование разрешено только в Отделе тайн.
Грейнджер снова мельком смотрит на Драко, она выглядит так, будто ей больно это читать. Он должен признать, что никогда по-настоящему не задумывался о том, что другая его часть живет меньше половины своей жизни. Как будто он является заложником Отдела тайн — вместе с Грейнджер, очевидно.Пожалуйста, заботься о нашем ребенке. Они даже не скажут мне, кто у нас родился. Мы с Гермионой обсуждали имена — Роуз для девочки и Хьюго для мальчика — и надеемся, что она или он вырастут, зная, что мы очень их любим и что мы любим друг друга.
И, если нам не разрешат продолжить проект, пожалуйста, хотя бы в последний раз приди в отдел, чтобы мы могли попрощаться.
С любовью С уважением,
Драко
Даже закончив письмо, Грейнджер не отрывает от него глаз. Кажется, она снова перечитывает его про себя. Ее муж то бросает на нее обеспокоенный взгляд, то свирепо смотрит на Драко. Драко закрывает лицо одной рукой, чтобы скрыть свою эмоциональную реакцию на письмо. Странно и непривычно слышать, что он так сильно любит Грейнджер, но вот беспокойство за ребенка он полностью разделяет. У другой его версии были месяцы на то, чтобы смириться с этим: полюбить того, кого он точно знает, что никогда не увидит. Ему становится немного не по себе от мысли, что этой другой версии его самого позволено жить только в Отделе тайн. Он никогда не смотрел на это с такой точки зрения. В то время как Драко жил собственной жизнью, не думая о работе, работа — это все, что было у его внутреннего «я», обреченного проживать рабочий день снова и снова на протяжении года, вместе с Грейнджер. Очевидно, его второе «я» любит другую Грейнджер, потому что Драко ничего не чувствует, когда смотрит на ту, что перед ним. В таком же замешательстве она отрывается от письма и смотрит на него пустым взглядом. Их прерывает оказавшийся лишним в этой ситуации мужчина, чье терпение, наконец, лопнуло: — Я с самого начала говорил, что это плохая идея, — тихо произносит Уизли. Грейнджер закрывает глаза и вздыхает. — Я знаю, но сейчас мы уже ничего не можем сделать. — Ты действительно веришь в эту чушь? — Уизли кивает на лист пергамента в ее руке. Она хмурится. — Я… — …потому что все, что у нас есть, — это его слово, — сердито говорит он, указывая пальцем на Драко. — И с каких это пор мы стали доверять Пожирателям смерти? — Эй! — Драко вступается за себя. — Поттер арестовал меня утром, но отпустил. Здесь нет никакого злого умысла. Я тоже сбит с толку тем, что написала в письме эта идиотская версия меня, но я… Ребенок на руках Гермионы кричит. — О, это ты виноват, — фыркает Рон, свирепо глядя на Драко. — Тш-ш, — успокаиващим голосом протягивает Грейнджер. — Вот так, крошка. Мамочка здесь. Игнорируя выпад Уизли, Драко смотрит, как Грейнджер качает малышку на руках. Он уже может сказать, что она станет отличной матерью, никак иначе. Судя по тому, какой заучкой Грейнджер была в школе, она наверняка прочитала уже все книги по материнству и, возможно, сдала практические экзамены. Он думает о том, что какая-то его часть тоже готовилась стать родителем, тем не менее Драко не представляет, что сделал бы, если бы ему действительно дали подержать ребенка. — Прости, что разбудил ее, — шепчет он. — Все в порядке, — бормочет Грейнджер. — Все хорошо. — Я сожалею о случившемся… правда, — продолжает он. — Не могу смириться с тем, что вы все думаете, будто я мог… сделать что-то… тебе. Мы с тобой оба знаем, что не в силах контролировать то, что происходит в Отделе тайн. Грейнджер понимающе кивает, но Уизли вклинивается в разговор прежде, чем она успевает сказать что-то еще: — Как бы то ни было, нам придется проверить написанное в письме. Особенно до того, как мы подпустим тебя к нашему ребенку. Драко не пропускает растерянный взгляд, которым Грейнджер одаривает мужа, прежде чем малышка снова начинает плакать и она отвлекается. — Ты можешь идти, — говорит Уизли. Драко вполне не против. Его разум еще не пришел в себя после событий сегодняшнего дня. Однако он не хочет, чтобы они думали, будто смогут скрывать от него ребенка. — Я уйду, но, чтобы ты знал, — его голос твердый и спокойный, — я буду участвовать в жизни моей дочери. Во всем остальном может быть некоторая путаница, но в этом я точно уверен. Не дожидаясь ответа, он поворачивается на каблуках и выходит из палаты.***
Астория находит его несколько часов спустя, после того как он выпил полбутылки огневиски. — О нет! — восклицает она. — Что случилось? — Как ты узнала о ребенке? — Драко отвечает вопросом на вопрос, и его слова едва можно разобрать. Астория достает из сумочки экземпляр Ведьмополитена. На обложке напечатана история о «плоде любви Грейнджер и Малфоя». — Какого хрена? — фыркает он. Он берет «специальный выпуск» из рук Астории, но, не дочитав даже до конца заголовка, с отвращением отбрасывает его. — В отеле в Париже продавалось несколько экземпляров, — несчастно говорит Астория. — Они опубликовали на обороте наши самые ужасные фотографии. — Ты злишься на меня? — Драко отставляет бокал и кладет руки ей на плечи. — Это зависит от того, как ты собираешься исправлять ситуацию. Астория уворачивается от него и направляется к тележке с напитками. Наливает себе стакан огневиски и опускается на диван. Она смотрит на Драко, подняв бровь, пока он думает над ответом. — Я еще пытаюсь понять, правда ли это, — говорит он себе под нос. Прикрывая глаза, Драко видит ребенка с вьющимися светлыми волосами и носом своей матери, и собственные слова кажутся ему ложью. — Как это может быть правдой?! Ты изменил мне? — Нет! Конечно, нет! — Тогда нам не о чем беспокоиться, верно? — выдыхает она. — Ну… В глазах Астории огонь, в тысячу раз ярче Адского пламени. — Мы оба работаем в Отделе тайн, — пытается объяснить Драко. — И есть… есть кое-что, о чем я никогда не рассказывал тебе. — Разве ты не изучаешь алхимию… или что-то такое? — Я… — он вздыхает. — На самом деле я не знаю, чем занимаюсь. Когда я получил эту работу, то подписал согласие на применение ко мне Заклинания разделения. Оно разделило мои воспоминания о работе и личной жизни. — Что это значит? — Это значит, что я не помню, что делал на работе весь день… и, судя по всему, я работаю с Гермионой Грейнджер. — Так ты все-таки изменил мне? — ахает Астория. — Нет, я… — Но ты только что сказал, что не помнишь! — задыхаясь, она вскакивает с дивана. — Как может кто-то другой родить от тебя ребенка, если ты не изменял мне? — Ну… если бы я… это не… это был не я! — Драко не думает, что понятно изъясняется, возможно, потому что он слишком пьян для этого разговора. — Фу, надо было с самого начала слушать сестру, — кричит она. — Даф сказала, что я разочаруюсь в тебе, что ты всегда хранишь секреты. Подумать только, я волновалась за тебя весь день! — Я не изменял тебе, Астория! — Что ж, ты соврал! Каждый раз, когда я спрашивала о работе, ты отвечал нормально, хорошо или все в порядке. — Мне нельзя было говорить тебе! Я невыразимец, ты знала это! — Ты выставил меня дурой, — ее голос дрожит. Драко видит слезы в ее глазах и ненавидит себя за то, что причинил ей боль. — Ты выставил мою семью на посмешище. Ты выставил себя на посмешище. — Прости, — говорит он, пытаясь совладать с ее эмоциями. Астория пропускает его извинения мимо ушей. Она вытирает слезу со щеки. — Если ребенок твой, то это приводит в действие пункт о супружеской неверности в нашем брачном контракте. Если же нет, то я уверена, что смогу придумать что-нибудь, что поможет мне выпутаться из этого скандала. — Астория, выслушай… — Нет, Драко. Мне нужно убраться от тебя подальше, пока ты не разрушил мою жизнь. — Она берет себя в руки и бросает на него последний убийственный взгляд. — Тебе это дорого обойдется, будь уверен. Прежде чем он скажет еще хоть слово, Астория протискивается мимо него и выходит в холл. Она исчезает в камине еще до того, как Драко успевает обернуться.