Брешь/Severance

      Этой ночью Драко совсем не спит.       Он несколько часов смотрит в потолок, думая о своей малышке и о том, чего хочет для нее. Он переживает, что Гермиона Грейнджер и Рон Уизли не позволят ему принять участие в ее жизни. Нет никаких сомнений, что Драко признает Роуз своей дочерью.       Вероятно, его мать не обрадуется тому, что именно она помогла ему обрести ясность в этом вопросе, но он уверен, что Нарцисса передумает. А вот его отец — совсем другая история.       Люциус сидит в Азкабане с окончания войны, до конца его срока остается еще десять лет. Драко лишь чудом избежал такого же наказания, и он старается жить так, чтобы отец им гордился. Но, несмотря на то что Люциус делает вид, будто начинает жизнь без предрассудков о чистоте крови, умоляя о снисхождении, Драко знает, что его взгляды на самом деле не изменились. Он знает, отец будет стыдиться того, что род Малфоев продолжит ребенок-полукровка.       Вот почему у Драко нет причин посещать Азкабан до тех пор, пока бумаги не будут готовы. Он не нуждается в советах отца. Не хочет слышать, как тот кричит на него, требуя сохранить чистокровную линию.       Время для подобных споров прошло. Роуз — вот что сейчас имеет значение.       Он терпеливо ждет восьми утра, а затем врывается в кабинет своего юриста. Мужчина и его секретарь даже не успевают присесть, как Драко уже заставляет их составить документ о наследовании для дочери. Он бдительно следит за тем, чтобы имя Роуз значилось в качестве наследницы поместья Малфоев, хранилищ, Британия Роу, виноградника во Франции, шале в Швейцарии — всего.       Затем он отправляется к Грейнджер и Уизли, чтобы потребовать права голоса в жизни своей дочери. Он начинает нервничать уже на пороге. Знает, что должен произвести хорошее впечатление и дать понять, что настроен серьезно. Любое отклонение от этого плана плохо для него закончится.       Тем не менее ему требуется целая минута, чтобы постучать в дверь. В ожидании ответа Драко оценивает обстановку. Их дом не похож на лачугу, как он предполагал, просматривая адресную книгу. Это квартира в магловском районе Лондона, расположенная недалеко от Косой аллеи.       Вполне неплохо — для Уизли. К слову о Роне, он открывает дверь и не выглядит счастливым.       — Что ты здесь делаешь? — цедит он сквозь зубы.       — Я пришел к Роуз, — твердо говорит Драко, — и обсудить, что мы будем делать дальше.       Уизли закатывает глаза и зовет жену:       — Гермиона! Хорек здесь.       Как только Драко слышит жестокое прозвище со школьных времен, то крепко стискивает челюсти. Он не вспоминал о том случае уже много лет. Превращение в хорька было для него довольно травмирующим, а все остальные ученики отнеслись к этому легкомысленно.       Он прикусывает губу, чтобы напомнить себе, зачем он здесь. Рон Уизли и его оскорбления не имеют значения. Только Роуз.       Грейнджер неловко переступает порог, а ее муж исчезает в другой комнате. Она смотрит на Драко с некоторым замешательством, будто не понимает, зачем он пришел.       — Я пришел увидеть Роуз? — говорит он так, будто это вопрос. Прочищает горло и начинает снова: — Я пришел увидеть Роуз и принес копии документов о наследовании.       — Что за документы о наследовании? — брови Грейнджер сводятся к переносице.       Драко приходится напомнить себе, что родители Грейнджер — маглы и она может не понимать волшебных законов. Он пытается придумать самое простое объяснение.       — Документы, которые предоставляешь, когда объявляешь своего наследника, — говорит он. — Это значит, что я признаю ее своим первенцем — что закреплено теперь и магически, и юридически.       Ее глаза расширяются от шока.       — Если ты впустишь меня, я расскажу подробнее.       — О, конечно. Извини, — Грейнджер выглядит смущенной, открывая дверь шире.       Она ведет его по узкому коридору на кухню. Комната небольшая, но в ней тепло и уютно. Грейнджер садится за стол, и он следует ее примеру.       — Ой, подожди, хочешь чашку чая или чего-нибудь еще? — спрашивает она. — Я мало спала последние дни — голова как в тумане.       — Нет, спасибо, — он небрежно машет рукой. — Давай просто перейдем к делу.       Драко достает стопку бумаг, которые получил у юриста, двигает их по столу, чтобы Грейнджер могла ознакомиться, и говорит прямо:       — Я хочу быть частью жизни Роуз. Бумаги должны подтвердить, что я настроен серьезно.       — Деньги? Ты хочешь подарить миллионы галлеонов своей дочери, которой всего четыре дня от роду?       — Конечно, хочу, — он честен с ней. — Она единственная наследница рода Малфоев, у нее должны быть все необходимые документы.       Грейнджер открывает первую страницу и читает строчку за строчкой. Он понимает это по тому, как она шевелит губами, проговаривая слова про себя. Если Драко будет ждать, когда она закончит, то прождет целый день. Поэтому он прочищает горло, чтобы прервать ее, но Грейнджер внезапно поднимает взгляд.       — Тут все на имя Роуз Малфой?.. — в замешательстве спрашивает она.       — Что-то не так?       — Просто…       Она нервно прикусывает нижнюю губу, устремляя взгляд в коридор, в котором исчез Уизли.       — Она моя дочь. Мой наследник, — заявляет Драко. — Конечно, она возьмет мою фамилию.       — Я еще не обсуждала это с Роном. И, вообще-то, я не меняла свою фамилию на Уизли. Я планировала писать через дефис, когда у нас появятся дети…       — Значит… Роуз Грейнджер-Уизли? — он вопросительно приподнимает брови.       — Для тебя это проблема? — кривится она.       Он хочет недвусмысленно намекнуть, что его дочь не возьмет фамилию Уизли, но Грейнджер и так почти не позволяет ему проводить время с Роуз. Документы о наследовании не произвели на нее того впечатления, которого он ожидал. Поскольку это их первые переговоры в роли родителей, Драко должен показать, что может быть гибким, но в то же время проявить характер. Ему нужно найти баланс между потребностями Роуз и его собственными.       — Что ж, я не буду настаивать на тройном дефисе, — нерешительно говорит он, — но я хотел бы иметь право голоса.       — Послушай, я знаю, что Малфои и Уизли недолюбливают друг друга, — вздыхает она. — Я представляю, какой долговременной проблемой это может стать…       — Могу я кое-что предложить? — Она кивает, чтобы он продолжал. — Раз ты не меняла фамилию, просто дай ей свою.       Грейнджер наклоняет голову из стороны в сторону, будто осмысливая эту идею.       — Роуз Грейнджер?       — Я смогу смириться с этим, если ты сможешь.       — Я смогу, — соглашается она.       Драко не хочет настаивать, но есть еще один аспект имени Роуз, который он планировал обсудить.       — И, эм, у меня есть еще вопрос.       Она приподнимает брови, и Драко продолжает:       — Ты уже выбрала второе имя?       — Да, — говорит Грейнджер, хмурясь. — Элизабет — в честь моей мамы.       — О, — он чувствует разочарование.       Он не думает, что Грейнджер согласится поменять второе имя, раз так зовут ее мать.       — А что? — давит она.       — Ничего особенного… просто старая семейная традиция Блэков…       Глаза Грейнджер расширяются от понимания.       — О, ты хотел бы назвать ее в честь созвездия?..       — Да, но… учитывая твою историю с семьей Блэк… Я знал, что это маловероятно.       Их прерывает истошный плач, который, как ни странно, доносится из кармана Грейнджер. Она судорожно достает прямоугольный кусок пластика — именно оттуда раздаются крики ребенка.       — Рон, — зовет она. — Не мог бы ты…       — …уже! — орет Уизел Мерлин знает откуда.       Из штуковины слышно, как открылась и закрылась дверь. Грейнджер смотрит на нее и улыбается.       — Я думаю, кому-то нужно сменить подгузник… — говорит голос Уизли.       — Что это? — Драко спрашивает у Грейнджер. — Почему мы слышим Роуз?       — Это магловская радионяня, — отвечает она и убавляет громкость.       Но тихий голос Уизли все еще раздается из устройства, пока он меняет Роуз подгузник.       — На самом деле я хотела спросить тебя кое о чем, — Грейнджер понижает голос до шепота. — Я думала о Заклинании разделения и о том, как оно работает. У тебя есть какая-нибудь информация о самом заклинании?       Драко рассматривает ее, пытаясь понять, почему она спрашивает — и почему спрашивает так тихо. Он сразу переходит к сути:       — Зачем тебе? — шепчет он в ответ. — И почему ты не хочешь, чтобы твой муж знал, что ты планируешь это изучить?       Ее щеки вспыхивают ярким румянцем, когда она понимает, что ее застали врасплох. Грейнджер кажется смущенной, но в то же время немного раздраженной. Видимо, она не привыкла иметь дело с человеком, у которого есть хоть немного мозгов.       — Рон не согласен, — отвечает она, — но я думаю, мы должны найти способ обратить его.       — Что обратить?       — Заклинание разделения, — говорит она так, будто это очевидная мысль.       — Это невозможно.       — Но откуда мы можем знать? Потому что нам сказали?       — Только не говори мне, что ты сторонница теорий заговора, Грейнджер.       — Я хочу вернуть свои воспоминания, — ее голос по-прежнему тихий. — И тот факт, что они их не возвращают, вызывает подозрения.       — Мы сами на это подписались, — пожимает он плечами.       — Но после этого, — она указывает на пространство между ними, — они должны были попытаться выяснить, что произошло, а они просто закрыли всю программу!       — И что ты собираешься делать?       — Мы найдем способ отменить заклинание.       — Мы? — усмехается Драко. — Теперь это мы?       Грейнджер выглядит разочарованной его ответом.       — Разве ты не хочешь знать, что там случилось?       — Да, но они сказали, мы можем умереть, — напоминает он. — А сейчас у нас есть дочь. Мы не можем… так рисковать.       — Утром я пробралась в Отдел тайн, — выпаливает она.       — Ты… ты что?       — Тш! — осекает она его.       Грейнджер смотрит на штуковину для наблюдения за ребенком.       — Он укачивает ее, чтобы она заснула, но уже скоро закончит, — говорит она таким тоном, словно Драко попросил рассказать последние новости.       — Твой муж не знает о твоем маленьком взломе? — недовольно спрашивает он.       — Я ничего не взламывала. Я просто… пошла на работу, как и должна была. Если авроры не хотели, чтобы туда кто-то проник, им стоило наложить на этаж более сильные запирающие чары.       Драко просто моргает, глядя на нее. Если бы он попробовал совершить нечто подобное, то, вероятно, сейчас сидел бы в Азкабане.       — В общем… она написала мне письмо, — продолжает Грейнджер.       — Кто?       — Ну, я. Когда я поднималась обратно на лифте, то нашла его в кармане.       — А, да, — только и говорит он, потому что его второе «я» сделало то же самое. — Что она сказала? Есть какое-нибудь представление о том, что мы там делали весь день?       — Проводили эксперименты в области алхимии, — она небрежно машет рукой.       Драко открывает рот, но явно не от удивления. Скорее, в подтверждение своих догадок о том, чем он занимался в Отделе тайн все это время.       — Что еще она написала?       Внезапно Грейнджер устремляет заинтересованный взгляд на что-то на стене позади него, избегая смотреть ему в глаза.       — Эм, ничего. — Она совсем не умеет врать. — Итак… ты мне поможешь или нет?       Ему требуется секунда на раздумья, но выбора у него нет. Каким бы скептиком он ни казался, ему интересно узнать, что произошло, пока они вместе работали, и не только из-за экспериментов в алхимии.       — Да.       — Хорошо, — кивает она. — Я пришлю тебе сову.       Звук из устройства затихает, и они слышат тяжелые шаги Уизли, идущего по коридору. Он выглядывает из дверного проема.       — Все в порядке?       — Да, — отвечает Грейнджер. — Малфой принес документы о наследстве Роуз.       Лицо Уизли неприятно морщится. Он входит в кухню и хватает один из лежащих перед его женой пергаментов.       — Как я уже объяснил Грейнджер, — начинает Драко, — документы определяют Роуз как единственного наследника имущества Малфоев.       — Нам не нужны твои деньги, — Уизли пристально смотрит на него.       Драко изо всех сил старается держать себя в руках.       — Как бы то ни было, Роуз все еще моя единственная…       — Она не твоя, — выплевывает Уизли. — Она не какая-то там собственность…       — …я никогда не говорил…       — …просто потому, что тесты показали, что она Малфой, не значит, что ты ее отец!       С таким же успехом Уизли мог бы кинуть в Драко Круцио. Ему вдруг начинает казаться, что приход сюда был ошибкой. Не следовало вести себя так импульсивно — нужно было подождать, пока все уляжется.       Пока невероятная троица сидит в тишине, в воздухе витает напряжение. Уизли возвышается над ними, все еще сверля Драко взглядом и отвергая явные попытки Грейнджер установить зрительный контакт. Наконец она нарушает молчание:       — Вообще-то… так и есть, — тихо говорит она. — Малфой — отец Роуз, и я думаю, что эти бумаги должны были показать, что он серьезно относится к тому, чтобы взять на себя ответственность.       — Это так, — вмешивается Драко.       — Но, Миона… — Уизли выглядит так, будто жена его предала.       — Рон, нам с тобой, очевидно, нужно кое-что выяснить. Позволь мне закончить с Малфоем, и мы поговорим.       Уизли бросает документ на стол и, не говоря ни слова, выходит из комнаты. Когда Грейнджер снова поднимает на Драко взгляд, она выглядит обиженной.       — Это будет испытание, — говорит он. — Для всех нас.       — Да, — соглашается Грейнджер. — Ты можешь прийти через несколько дней? Когда Рон вернется на работу?       Драко предпочел бы обсудить условия их соглашения об опеке прямо сейчас, но на кухне по-прежнему чувствуется напряжение, и он знает, что его присутствие не помогает.       — Хорошо, — уступает он.       — А пока ты можешь подготовить детскую в своем… своем доме…       Она замолкает и прикусывает нижнюю губу. Драко задается вопросом, не думает ли она о том дне, когда ее пытали в поместье Малфоев, и быстро отвлекает Грейнджер от этих мыслей:       — Дом в Лондоне, не в Уилтшире. У моей семьи там таунхаус.       — Как на Площади Гриммо?       Драко смутно помнит, как в детстве приходил в дом Блэков, чтобы навестить свою ужасную двоюродную бабушку Вальбургу.       — Вроде того. Хотя менее темный и пугающий.       Она кивает.       — Я хотела бы посмотреть на него… если ты не против. До того, как Роуз останется с тобой.       — Конечно.       В Драко вспыхивает надежда при упоминании о том, что Роуз приедет к нему погостить, прежде чем его охватывает настоящий страх. Словно почувствовав его дискомфорт от перспективы самостоятельно ухаживать за ребенком, Грейнджер натянуто улыбается:       — Мы можем не торопиться.       Дом Грейнджер-Уизли он покидает, чувствуя себя гораздо лучше. Его следующая остановка гораздо более пугающая — поместье Малфоев.

***

      Напряжение в чайной комнате его матери почти такое же, как на кухне Грейнджер.       Драко кладет в рот слоеное пирожное, просто чтобы скрасить тишину. Мать смотрит на него поверх чашки, сверкая глазами, прямо как Уизли.       — И ты не подумал рассказать мне раньше об этой… нелепой работе, на которую устроился? — строго спрашивает Нарцисса.       Он доедает свой кусок, а затем делает глоток чая, чтобы потянуть время. Пользуясь возможностью, она задает еще один вопрос:       — Почему ты поверил Министерству после всего случившегося? После того, что они сделали с твоим отцом?       — Что они сделали? — он поднимает бровь, глядя на нее.       — Он делал только то, что было необходимо для нашей семьи, — отмахивается она. — Ты знаешь, под каким давлением он находился.       — Мама, он убивал людей, — поправляет Драко. — И я тоже почти пошел на это.       Они обмениваются взглядами, а потом его мать качает головой, словно желая выбросить эту тему из головы.       — Итак… ты сделал Роуз своей наследницей, — заявляет она.       — Как ты…       — Гобелен в кабинете твоего отца изменился. И я почувствовала, что защитные чары изменились.       — Очень проницательно, мама, — выдыхает он.       Драко надеялся постепенно подготовить ее к этой мысли, но не собирался скрывать. Нарцисса смотрит на него через стол так, будто он ей солгал. Однако он наконец рассказывает ей правду — обо всем.       — Мы планируем договориться о совместной опеке. Грейнджер попросила меня убедиться, что Британия Роу обустроен для Роуз, но я даже не знаю, с чего начать. Мне нужна твоя помощь, мама. Или лучше сказать — бабушка?       — О, пожалуйста, не называй меня так, — на лице Нарциссы появляется гримаса отвращения.       — Хорошо. Как насчет… ба-ба? Бабуля? Ба?       Любое из этих слов кажется ей хуже, чем бабушка, и Драко смеется. Она закатывает глаза и улыбается.       — Бабушка, — шепчет Нарцисса.       Он видит, как ее накрывает осознание. Улыбка становится шире, на глазах появляются слезы.       — Я бабушка.       — Да, — Драко тоже улыбается. — Это так.       Он тянется через стол и берет ее за руку. Она крепко сжимает его ладонь.       — Я действительно хочу, чтобы ты стала частью жизни Роуз. Я не справлюсь без тебя.       — Хорошо, — фыркает она. — Но что я скажу твоему отцу?       — Скажи ему присоединиться. Это уже случилось. Единственное, что мы можем сделать сейчас, — принять ситуацию и принять Роуз в нашу семью.       — Все настолько неправдоподобно, а если он мне не поверит?       — Я могу проверить мусорное ведро, — пожимает он плечами. — Возможно, там еще лежит выпуск Ведьмополитена.       Нарцисса смеется, выдыхая через нос, на мгновение сбрасывая с себя образ серьезной чистокровной волшебницы. Фырканье настолько удивляет Драко, что он чуть не опрокидывает чай.       — Ты… — она пытается говорить сквозь смех, — …ты читал, что они написали об Астории?       — Нет…       — Что ж, — говорит она, смахивая слезинку из уголка глаза, — как только прочитаешь, то узнаешь, почему она разорвала помолвку.       — Неужели все настолько плохо? — Драко морщится.       — Кажется, они использовали термин «брайдзилла»*…       Она замолкает и снова начинает смеяться.       — Она правда была довольно пугающей невестой, — говорит Драко сквозь смех. — Ты все время говорила, что после свадьбы станет лучше, хотя я думаю, что ничего бы не изменилось.       — Да, — кивает Нарцисса. — Наверное. С ней было бы нелегко.       — Теперь у нас другая проблема.       Лицо Нарциссы снова приобретает выражение, подобающее чопорной чистокровной матери.       — Мы застряли на имени Роуз?       — Да, мама, боюсь, что так, — вздыхает Драко. — Но, должен сказать, оно начинает мне нравиться.