Саламандра

— Как же вы не понимаете, что игры с тёмной магией до добра не доведут? Я уже потерял Анну, я не хочу потерять и… …«тебя»… …Себастиана. — Ты не потеряешь его, Оминис. Кто вбил тебе в голову, что всё обязательно должно закончиться трагично? Посмотри на это с другой стороны. Себастиан не сдаётся, даже когда каждая собака в округе неустанно твердит о том, что лекарства для Анны нет. Тому же дяде Анны и Себастиана легче смириться с тем, что ничего не поделаешь, он не способен ни на борьбу, ни на действия. Он слаб, поэтому сломался и даже не вынес службы мракоборцем. Себастиан же ищет решение проблемы и будь уверен, он бы сделал ровно то же самое для тебя, и пошёл бы на всё, чтобы помочь близким, тем, кого любит. Разве ты бы поступил иначе? — Тёмные искусства… — Да как же ты не понимаешь, Оминис! Запрет на тёмную магию — бред, сказка, которую придумали лишь для того, чтобы удержать больше власти! — Кто? — Твоя семья поддерживает этот миф, пускай и не напрямую, но я уверена в том, что они отчасти поспособствовали наложению запрета и демонизации тех, кто проявляет интерес к непростительным заклинаниям. Вот как я это вижу: Мне всё больше начинает казаться, что дело только в политике. Салазар Слизерин был ужасен в попытках сохранить чистоту крови волшебников и его идеи были проблематичны, поэтому всё его учение, включая труды, было криминализировано и приравнено к аморальному. Давай также не забывать, что он разругался с тремя другими основателями Хогвартса и покинул со скандалом школу, чтобы самостоятельно воспитывать своих последователей, поэтому оскорблённые соратники запретили его идеи. Развивая эту идею, дальше — больше: Потомки Салазара Слизерина, не утратив, а приумножив своё влияние в волшебном мире, нарочно стали поддерживать убеждение, что тёмная магия должна оставаться под запретом. Зачем им это было нужно? Ответ тот же, что и всегда: дабы сохранить больше власти в своих руках. Подумай, кому ещё может быть на руку запрет на использование мощных, смертельно опасных заклинаний? Они по сути сейчас являются монополистами на эту силу и могут быть уверены, что она не будет применена против них. А простые деревенщины, вроде дяди Себастиана, поддались на пропаганду и стали полезными идиотами, что вещают посаженные им в голову идеи бесплатно. Это единственное адекватное объяснение на мой взгляд. Я так вижу. — Она права, Оминис. Может, не во всём, но я и сам задумался. Почему тёмная магия под запретом? — Себастиан вмешался в разговор, и вот уже они вдвоём напирали на Оминиса. — Потому что они причиняют боль! Вторгаются в волю! — А Флиппендо не нарушает свободу воли человека? Ты хочешь сказать, им хочется быть подвешенными за ноги кверху? — Или Бомбарда, Оминис? Разорвать браконьера на части или оторвать руку — милосерднее, чем убить сразу Авада Кедаврой? — Нет, но… — Ты разве не видишь, как лишена логического объяснения всякая попытка навеять страх перед тёмной магией? — Но она тёмная неспроста! — Да, потому что её такой назвали! И непростительные заклинания — одно лишь название. Скажи мне честно, Оминис, ты противишься этой магии из-за того, что она связана с твоей семьёй и тобой движет личная неприязнь? Или ты действительно безоговорочно веришь в правоту тех, кто ошибается, тысячу раз ошибался, насчёт других не менее важных и глобальных вещей? — Дело не в инструменте, Оминис. А в том, кто его использует. По логике наших преподавателей надо бы и Левиоссо запретить, ведь с помощью этого заклятия браконьеры ловят волшебных тварей в Запретном лесу. — Даже яд змеи может быть как лекарством, так и орудием умерщвления. Всё дело в намерениях и знании. — Не бойся, Оминис. Мы знаем, что делаем. — Идём с нами, Оминис. Ты нам нужен. «Я не хочу вас потерять, ребята. Вы моя семья». — Я пойду с вами, ты меня уговорила. Она подошла совсем близко, так, что кончик её носа касался его щеки. Горячее дыхание обжигало уши, провоцируя мурашки по спине. Она шептала ему на ухо, вцепившись двумя руками в плечи, впечатывая его в стену. Острые камни больно впивались в кожу, проникая даже сквозь мантию и пиджак. — Не думай, что я забыла, как ты мне угрожал, Оминис. От своей фамилии и сути не отделаешься, ты не змея, чтобы сбросить старую шкуру и отрастить новую. Мы обречены прожить свой век теми, кто мы есть. Только скажи мне, хорошенько подумай, прежде чем ответить, вспомни себя в гневе, в тот день, когда ты обещал превратить мою жизнь в ад. Кто ты, Оминис Мракс? Паршивая овца в племенном стаде, или опасный хищник, что затаился в ночи?