Саламандра

Субботний вечер подходил к концу, уступая место снежной ночи, метелью заметавшей деревья под окнами замка.  Оминис лениво спускался по ступенькам одной из многочисленных лестниц Хогвартса, мысленно проклиная себя за то, что умудрился забыть мешочек с летучим пламенем на комоде во время утренних приготовлений к занятиям.  «Придётся проходить мимо уборной Пивза. Только бы он не пристал ко мне».  — Возвращаешься в гостиную? «Только не она».  — Да. Решил прогуляться перед отходом ко сну.  — Не знала, что у тебя трудности с этим.  — Я не страдаю бессонницей.  — Везёт. Я вот до сих пор не могу привыкнуть засыпать в общей спальне. Никакой приватности.  — Понимаю. Мне и самому порой хочется спрятаться от всех и посидеть в укромном уголке. В этом месте мало что бывает лично твоим.  — Прости, что вторглась в твоё личное пространство, я не знала, как много значит скрытая крипта для тебя. Не хочу, чтобы между нами было место для вражды.  — Я принимаю твои извинения. И ты прости меня, мне не следовало набрасываться на тебя с обвинениями.  «Набрасываться на тебя»?! Что я несу, мерлинова борода!» — А что ты здесь делаешь?  Саламандра осмотрелась. Убедившись, что никого поблизости нет, она поведала Оминису секрет.  — Спорим, я могу научить тебя заклинанию, которое ты не знаешь?  — Спорим, что я его не знаю, или что ты ужасная учительница?  — Спорим, что ты способный ученик.  — Туше. Сдаюсь, давай, показывай.  Саламандра хихикнула с его каламбура, доставая палочку из широкого рукава мантии.  — Заклинание называется «Олохомора» и отпирает замки.  — Даже знать не хочу, где ты его выведала.  — Ничего криминального.  — Неужели? Без проникновения в запретные секции, без пряток со старостами, без… — Ладно, ладно, ничего от тебя не скроешь.  Продемонстрировав взмах палочкой, Саламандра принялась терпеливо ждать, пока Оминис не отворит замок.  — Позволишь дать совет?  Оминис уже закипал, складка на переносице у бровей приобрела характерные недовольные черты, а замок всё никак не хотел поддаваться.  — Да.  Саламандра оказалась за его спиной, беря Оминиса за обе руки, накрывая ладони своими. Привычно ледяные, они уверенно рассекли воздух, не ослабляя хватки.  Управляя движениями Оминиса, она плотно прижалась к нему торсом, так что его ягодицы упирались в её пах.  Оминис мысленно поблагодарил Фортуну за то, что та спрятала его лицо от взора Саламандры, потому что она бы непременно заметила пунцовый румянец на его щеках.  Он не слушал её объяснений, пропустив все комментарии и инструкции мимо ушей.  — Ну как, теперь попробуешь сам?  — Может, ещё немного практики? Мне кажется, я не до конца выучил конечный взмах палочкой.  — Давай, только если ты не спешишь. Можем продолжить в любой другой день. — Нет! То есть… Потом я буду занят.  Она стояла, приобняв Оминиса так долго, что её руки согрелись.  Когда замок отворился, Оминис не сдержал разочарованного вздоха, который Саламандра ошибочно приняла за признак облегчения.  — Да, я тоже немного устала. Ну что, посмотрим, какие сокровища нас ждут?  — Чур я первый!  Саламандра театрально уступила дорогу, жестом приглашая войти внутрь, открывая при этом дверь, как швейцар.  Но внутри они не нашли ничего, кроме заброшенного помещения с покрывшимися пылью и паутиной кабинками.   — И это всё? Понятно, чего он так бесится постоянно!  Пнув ящик с хламом, она раздражённо бросила вдогонку улетевшей урне:  — Нищеброд.  Искренность негодования так сильно рассмешила Оминиса, что он залился звонким, почти истерическим смехом. Подавшись назад и случайно опрокинув содержимое тумбочки поблизости, он упал, не найдя опоры, прямо на старые тряпки, ставшими теперь ошмётками.  — Оминис, ты в порядке? — Поспешила на помощь Саламандра. — Я… Ахахахаха…. В порядке… ХА-ХА-ХА-А! Нервное напряжение, накопившееся за прошедшие недели, а то и года, наконец-то нашло выход, как птицы, вылетающие прочь из отворённой дверцы кованной клетки.  Анна, Себастиан, родители, наследие, тётушка — боль радостным смехом покидала его сердце, обрядом очищения проходя сквозь искалеченную душу.  Сбивчивое дыхание, боль в животе, слёзы из глаз — Оминис не помнил, как оказался в объятиях Саламандры, тщетно пытающейся успокоить его.  Растерянная, она только гладила его по плечу и спине, шепча что-то ласковое.  Она даже опустилась на колени, чтобы Оминис слышал её слова: — Всё хорошо, Оминис, я понимаю. Я знаю. Боль нужно прочувствовать до дна и отпустить. Не дав выхода эмоциям, ты только мучаешь и изводишь себя зря.  Он только сильнее сжал рукава её мантии, пытаясь спрятать в широких одеждах свои слёзы.  Смех затих, и удивительная лёгкость поселилась в мыслях Оминиса. Огромная ноша, как цепь с чугунной исполинской цепью обволакивавшая его сердце терновым венком, спала, даруя освобождение.  — Спасибо…