Огонь, вода и медные трубы

Сехун лучше бы провëл вечер дома, чем торчал в каком-то фешенебельном ресторане с тем, кто ему не интересен. Он сам не сильно разговорчив, но это не значит, что его собеседник должен заполнять эту пустоту собой. Чунмён второй час подряд рассказывает свои мудрости и даже не догадывается, что Сехуну тоже есть, что сказать. — Вкладывайся в цифровые технологии, — продолжает свою лекцию Чунмён, повторяясь уже в пятый раз. Сехун ведёт счёт. — Вот увидишь: через несколько лет они выстрелят. Всё к этому идёт. Мета-вселенные, три-дэ печать, квантовые компьютеры, блок-чейны, нейросети — всё это будет приносить тебе большую прибыль в будущем. — Бэкхён-хён говорит, что это всё тупиковое развитие, — не задумываясь, возражает Сехун. — Это лишь продолжение технологического уклада, в котором мы живем сейчас. Микроэлектроника в том виде, в котором она существует сейчас, уже себя изжила. А будущее за биотехнологиями, но они ещё не придуманы. Чунмён оглядывает его внимательным взглядом и продолжает свою мысль. — Ну, конечно, изжила, — поджимает он губы и недовольно качает головой. — Микроэлектроника везде в твоей жизни, между прочим. Как ты её выкинешь? Ты даже еды себе приготовить не можешь, только потому что чипы есть даже в твоём чайнике. — Бэкхён-хён говорит… — Надоело! — внезапно обрывает его Чунмён, и Сехун не помнит, чтобы тот когда-либо проявлял так ярко эмоции. — Пак Бэкхён — ничто! И мнение его не значит ничего! Кого ты будешь слушать: влиятельных авторитетных людей из фонда БлэкРок, под управлением которых находятся активы в несколько триллионов долларов, вместе с Вангвард и Стэйт Стрит или Бэкхёна из лаборатории? Ты думаешь, эксперты могут ошибаться? А Бэкхён, что чистит клетки с крысами, знает всё о передовых технологиях, да? Я не уверен, что он у себя дома когда-то прибирал так тщательно. Ты должен оставаться на стороне сильных мира сего. Сехун от злости сжимает челюсти так, что начинают болеть скулы. Он и так ни по одному разу в день слышит это от родителей. Поэтому и сбежал в Европу, лишь бы ему перестали форматировать мозги. Когда он приходит в лабораторию, Чондэ с Бэкхёном сидят приклеенные к монитору компьютера и что-то рассматривают в графиках. Судя по их спинам — что-то очень интересное. — Ну как? — спрашивает Бэкхён, допечатав что-то в таблице. — Пойдёт, — Чондэ энергично кивает, одобряя изменения. — Я бы даже сказал идеально. — Если бы это было идеально… — Ну почему? У нас же так сделано и ничего. Нормально живём. — Во-о-от! А могли бы идеально. — Чем занимаетесь? Сехун подходит к ним и обнимает Бэкхёна со спины, чтобы заглянуть через его плечо в компьютер, и чувствует, как тот ощутимо напрягается под его руками. Чондэ косит на них взгляд, но ничего не говорит. — Схоластикой, — бурчит Бэкхён и пытается незаметно отодвинуть Сехуна от себя. — Пытаемся доказать, что бог существует. — И как успехи? Сехун наблюдает, как Бэкхён забирает свои вещи и ноутбук со стола Чондэ и возвращается к себе. Чондэ разводит руками и тоже возвращается к работе. — Пока безуспешно. А вообще Бэкхён скоро едет на конференцию, так мы проверяем, если результаты соответствуют его теории. — А что за теория? — спрашивает Сехун и смотрит, как Бэкхён продолжает его игнорировать. — Захочет — сам расскажет, — Чондэ тоже смотрит в его сторону, а потом машет на него рукой и возвращается к компьютеру. Бэкхён уже неделю не хочет контактировать с Сехуном. Ему кажется, что у всего, что тот делает, есть двойной смысл. Сехун слишком скрытен и ничего о себе не рассказывает, и если вначале казалось, что ему просто нечего сказать, то теперь создаётся ощущение, что в эту бездну лучше не лезть. Бэкхён до самого обеда не двигается с места, продолжая корректировать доклад, но когда прочитывает письмо, полученное от директора, издаёт несчастный стон и бьётся головой о стол, заставляя Сехуна и Чондэ вздрогнуть. — Ты там переработал, что-ли?! — возмущается Чондэ, наигранно хватаясь за сердце. Бэкхён молчит, только трёт напряжёнными пальцами переносицу и иногда вскидывает брови вверх. «Думает», — делает вывод Сехун, пока они с Чондэ ждут хоть какого-то ответа. Наконец Бэкхён на что-то решается и начинает крутить ручку в руках. — Сехун, какие у тебя планы на вторую половину августа? — спрашивает он, но на Сехуна даже не смотрит. — Не знаю, — теряется тот, не понимая, куда клонит Бэкхён. — Ничего конкретного. — Вот пусть и остаётся ничего, — Бэкхён кладёт ручку и снова вчитывается в сообщение. — Полетишь со мной на Чечжу. — О-о-о, — тянет Чондэ и решает больше не вмешиваться. — Хорошо вам позагорать! Чондэ всё ждёт, когда же лопнет этот фурункул, зреющий с самого их возвращения с гор, но Бэкхён продолжает проявлять титаническое терпение. В их любовном треугольнике уже даже сам чёрт не разберётся. — А зачем мне туда ехать? — не понимает Сехун. — Приказ начальства. Бэкхён вздыхает и начинает рыться в своём столе, доставая на свет всевозможные папки и распечатки. Сехун следит за ним и начинает нервничать. Не то чтобы ему не нравились лекции от Бэкхёна, но это бесконечное обучение уже начинает надоедать, и если честно, каждый раз подрывает его самооценку. Бэкхён идёт с пачкой бумаг за стол для экспериментов и зовёт жестом Сехуна к себе. — На Чечжу каждый год проводится международная конференция по инновациям в медицине, и я там заявлен как основной участник, — объясняет Бэкхён, сортируя документы по порядку. — В основном туда приезжают ученые из азиатского региона, но часто попадаются и иностранцы с другого полушария. Так как из иностранных языков я не знаю ни один, а ты написал в своём резюме, что как вундеркинд, свободно владеешь английским и немецким, и так как, к сожалению, своего доклада у тебя нет, то будешь переводить мой. Бэкхён кладёт сверху на документы ещё две книжки и пододвигает горку к Сехуну. Тот сглатывает, осматривая сооружение, и думает, в какое количество нервных клеток ему это обойдётся. — И сколько у меня на это времени? — спрашивает Сехун, беря в руки книжку и читая название. — Максимум дня два, — Бэкхён чешет подбородок и прикидывает следующие варианты. — Доклад я ещё не закончил, но думаю в течение дня смогу осилить. Окончательный вариант нужно переслать до конца недели, чтобы его смогли внести в программу. И это только перевод текста. Потом ты должен с ним выступить и ответить на вопросы слушателей, и, судя по заявленной теме, их будет предостаточно. — Хён, ты издеваешься?! — возмущается Сехун, роняя книжку на стол. — Это же не просто прийти поболтать с иностранцами в баре. Это профессиональная речь! Тут и года будет недостаточно для подготовки. Просто прочитать книжку по диагонали — это одно, а переписать её на другой язык — это уже отдельная интеллектуальная работа! И я даже представления не имею, чем ты занимаешься! А ты хочешь, чтобы я вместо тебя в дискуссиях участвовал. Бэкхён постукивает пальцами по столу и ждёт, пока Сехун выскажется. Это он ещё очень цензурные слова подобрал. Бэкхёну, например, хотелось в голос ругаться матом. — Я просил, чтобы мне выделили профессионального переводчика, но меня послали далеко и надолго. Я отказался участвовать в программе для делегатов других стран, но мне сказали, что раз уж у нас есть ты, то грех упускать такой шанс: надо расширять горизонты. Как видишь, я в том же положении, что и ты. Они смотрят друг на друга и молчат. Чондэ крутится на стуле и даёт им время самим разобраться. Когда ситуация начнёт выходить из-под контроля, — в случае драки или при необходимости оказать моральную поддержку — он вмешается. — Да ладно, смотри на это, как на возможность, — Бэкхён сдаётся первым. — Там будет много представителей разных фирм и даже отраслей. Это хороший способ завести знакомства и работать потом в смежных областях. Да и доклады там бывают интересные. — А отказаться можно? — Сехун, видимо, не горит желанием убиваться ради какого-то доклада на конференции. — Тем более, я не гожусь для научной работы и всяких там открытий. И общаться с такими людьми я не умею. Умел бы — пошёл бы в аспирантуру. — В этой фирме есть два пути развития карьеры, — объясняет ему перспективы Бэкхён. — Можешь делать то, что тебе предложат, без права вносить коррективы в проекты. Это правильный вариант: начальству такие подчинëнные нравятся. Они покладистые и не умеют критиковать. Либо можешь пытаться делать что-то своё и предлагать идеи в инстанцию выше, надеясь, что их одобрят. Это неправильный вариант: тебя не для этого нанимали, — Бэкхён берёт верхний лист и пробегается по нему глазами. Задача не из простых, но, видимо, придётся снова всё переделывать. — Либо можешь делать, как я: идти с внешней стороны и вносить идеи в профессиональное сообщество, чтобы уже в качестве тренда они возвращались обратно в фирму. Но это тоже не желательно, хотя так интереснее. В общем, вариантов «как не надо делать» много. Я постараюсь упростить формулировки, чтобы ты сильно не мучился, но всё равно придётся попотеть. — Я не смогу выступать с тобой на одном уровне, хён, — цедит сквозь зубы Сехун. — Хотя бы в силу опыта. «Только ли в силу опыта?» — думает про себя Бэкхён, но решает не произносить этого вслух: так он Сехуна не уговорит. — Никто от тебя этого и не ждёт. Эта поездка — пилотный вариант. Там увидим. Давай после перерыва попробуем разобрать материал, чтобы у тебя хоть общее представление было. Чондэ-я, сегодня всё остальное на тебе. Теперь ты за главного. — Сидел, блин, никого не трогал! — Чондэ недовольно фыркает, но отказываться не спешит. — Что там сложного в твоём переводе? Всего лишь по словарю подобрать похожие слова. И сам бы справился. Бэкхён и Сехун одновременно поворачиваются к нему, и Чондэ чувствует, что выступает теперь в роли общей цели, против которой сейчас будут объединены усилия. Бэкхён уже готов сказать что-нибудь язвительное, он, в конце концов, уже месяц сидит над материалом помимо основной работы, но Сехун его опережает. — Язык — это код. Нельзя просто посидеть со словариком, механически подбирая слова, и думать потом, что из тебя получился писатель. Для любого носителя языка это будет просто набор слов, которые непонятно зачем собраны в одном месте. Бэкхён-хён хочет, чтобы слушатели поняли его идею, а это уже художественная работа, потому что надо не просто передать информацию, а ещё и заинтересовать ею, — Бэкхён округляет глаза, удивляясь, когда это они успели достичь такого взаимопонимания, но не спешит перебивать Сехуна. — Мысль не имеет словесного выражения. Это импульс в голове. А язык нам нужен, чтобы донести эту мысль до собеседника: закодировать её в слова, передать другому, а тот её раскодирует. Даже за написание компьютерных программ на естественных языках ещё никто не берётся, потому что это жуть как сложно. Когда мы учим другие языки, то сравниваем эти коды и ищем что-то подобное в нашем, чтобы мы могли общаться. У животных, например, такого нет. Они общаются фреквенциями. В нашем коде этих значений нет. Мы же не знаем, что нам говорит кошка. Для нас это просто «мяу», которое не значит ничего. Вот и для иностранца ты, как кошка: велика вероятность, что во время перевода важная мысль потеряется и собеседник услышит только «мяу». Чондэ с Бэкхёном молчат, не зная, что ответить. Бэкхёна всё устраивает. Ему ясно, что Сехун понял задание даже лучше, чем ему объяснили, но и пугает это не меньше. А Чондэ просто старается не светиться. Сехун встаёт и, прихватив пиликнувший телефон, уходит на обед, объяснив, что его уже ждут. Чондэ с Бэкхёном ещё сидят некоторое время в тишине, пытаясь привести чувства в порядок. — Слушай, нас мелкий уделал сейчас, что ли? — говорит Чондэ тихим голосом. — Он ведь реально умный, просто не знает, как применять свои мозги, и принимать разумные решения не умеет. Бэкхён тоже думает о том, что Сехун, возможно, их всех водит за нос, понимает намного больше, чем говорит. Но с другой стороны, его голова так забита стереотипами, что он сам в них теряется и не видит взаимосвязи. — Ну просто почему бы и нет, если да? — отвечает Бэкхён. — Как он может быть таким?! — негодует Чондэ. — Дай ему уравнение фотосинтеза решить, так он смотрит на тебя, будто ты его оскорбил. Но потом ведь всё равно справится с заданием! У него прям какие-то нейронные связи отсутствуют между отдельными частями мозга. — Вырос в тепличных условиях, получил преимущественно домашнее образование, в люди не выходил, реальной жизни никогда не видел, кризисы личностные — первую несчастную любовь, первую драку, неприятие детьми в детском саду — не проходил. Вот и остался навсегда инфантильным ребёнком. Оставь его в покое: не нам с ним жить, не нам его воспитывать. — А Чанёлю, — заканчивает мысль Чондэ. — Вот именно, — Бэкхён встаёт и идёт собираться, Чондэ следует его примеру. — Если их отношения начинаются с того, что он хочет Сехуну предложить психотерапевта навестить… Ну, что тут можно добавить? Они доходят до ближайшего кафе и заказывают себе бизнес-ланч. Почти не разговаривают, так как Бэкхён постоянно что-то допечатывает на планшете в своём докладе. Он так погружается в мысли, что отвечает на входящий вызов, даже не выяснив, кто звонит. — Приве-е-ет, — тянет Чанёль, а у Бэкхёна палочки выпадают из рук. — Ты зачем мне звонишь? — спрашивает Бэкхён, нервно оглядываясь по сторонам, будто Чанёль мог оказаться у него за спиной. — Ну что ты какой недружелюбный! Может, я соскучился. — Это что, шутка такая? Ты разве не должен быть сейчас на обеде? — Нет, я был занят и пропустил обед. Хочешь пообедать со мной? — Нет! Не хочу, — Бэкхёна подобный вопрос застаёт врасплох: он думал, что Сехун ушёл к Чанёлю. — Жаль! Останусь голодным. — Ты что, пытаешься быть милым? — тон голоса Чанёля начинает наводить на подозрения, что это не просто праздный разговор, а ему что-то от него нужно. — Я всегда с тобой милый, — отвечает Чанёль. — Это только ты меня кусаешь. У Бэкхёна аж челюсть отвисает. Он резко выдыхает и приглаживает рукой волосы, чтобы немного прийти в себя. Он никогда не любил этот непонятный флирт по телефону, а в том, что это именно флирт, он не сомневается. — Ты что-то от меня хочешь? — прямо спрашивает Бэкхён. — Я хотел с тобой пообедать. — Прости, но я уже обедаю! — Бэкхён смотрит на Чондэ, но тот вряд ли может ему чем-то помочь. — Как-нибудь в другой раз. — Хорошо, договорились! — радостно отвечает Чанёль. — А то я давно тебя не видел и не знаю, как твоя жизнь проходит. — Чанёль, у меня дел по горло и нет времени на праздные разгоры, — Чондэ вскидывает бровь, услышав имя. — Если у тебя что-то важное... — Конечно, у меня есть кое-что важное, — не сдаётся Чанёль. — И что это? — Как дела? Бэкхён сбрасывает вызов, буркнул под нос что-то нечленораздельное. Он смотрит на телефон и пытается хоть что-то понять. Они с Сехуном явно решили его удивить. Бэкхён осторожно опускает девайс на стол, будто он может на него напасть. — Вот ведь идиот, — говорит Чондэ еле слышно, но поздно спохватывается: Бэкхён уже подозревает. — Ты что-то знаешь, — говорит тот, изучая его пристальным взглядом. — Я ничего не знаю, — Чондэ медленно проговаривает, стараясь при этом держать лицо, чтобы его не заподозрили во лжи. — В ваших отношениях я уже давно перестал разбираться. Ешь давай. Нам обратно уже идти пора. После обеда Бэкхён всё время проводит с Сехуном, стараясь, как можно доступнее, объяснить свои исследования. Сехун иногда что-то уточняет, но в целом справляется неплохо. Бэкхён не знает, насколько глубоки его познания, и иногда слишком ударяется в детали так, что Сехуну приходится его останавливать. — Интересно. Ты используешь в своей работе новые способы построения математических моделей, — хмыкает Сехун, но мысль свою не уточняет. — А что с этим не так? — прерывает свой рассказ Бэкхён. — Ничего. Так просто, — Сехун снова рассматривает графики, но Бэкхён не спешит продолжать, ожидая пояснений. — Да забей! Ерунда одна вспомнилась. — И что это за ерунда? — Чунмён-хëн просто кое-что о тебе говорил, — неохотно отвечает Сехун. Он не любит делится сплетнями, но Чунмён его побешивает иногда. — Просто сказал, что ты со современными методами не в ладах. — Ну, раз Чунмён так говорит… — Бэкхён закатывает глаза и начинает прибирать бумажки, что им уже не нужны. — Вообще его мнение меня мало волнует. Точнее, его мнение — это собранные мнения всех остальных с потерей смысла. — Он, блин, не смешной! Не позволяет другим высказывать своё мнение, ненавидит, когда трогают его вещи, даёт странные советы, которые не имеют смысла! — Сехуна вдруг прорывает, а Бэкхён подпирает щёку кулачком и загадочно улыбается. — И выглядит странно, когда ест! Сехун откидывается на спинку кресла и швыряет карандаш на стол. Его раздражает, когда приходится проводить время с кем-то, кто ему не нравится, только потому, что надо. — Шутки у него бестолковые в плане выхлопа. И он всегда извиняется, но вины своей при этом не чувствует, — Бэкхён продолжает список, заинтересованно ожидая, как на это отреагирует Сехун. — Ему не нравится, когда кладут что-то на его вещи. Я однажды на его сумку просто сел. Сехун вдруг смеётся и хлопает при этом в ладоши, а Бэкхён понимает, что никогда не слышал его смеха: он какой-то странный, похож на звук от дворников. Ну и ладно, у Бэкхёна тоже странный смех. — Он слишком мелкий даже несмотря на то, как пытается раздуть свою важность, — говорит Сехун, вытирая слёзы в уголках глаз. — Как бы сказали лилипуты: «Человечек — это звучит горденько!» Сехун снова смеётся, а Бэкхён качает головой, не до конца понимая, что в их отношениях изменилось. Весь следующий день они возятся с докладом. Бэкхён пытается помогать, но в конечном итоге оказывается бесполезен. Сехун его иногда спрашивает, как изменить текст, когда не может подобрать правильную формулировку, но в целом справляется на ура, даже достаточно быстро. Чанёль названивает Бэкхёну целый день, но тот отправляет его в игнор. Ясен пень, что Чондэ успел влезть, но играть ещё и в «нравится — не нравится», у Бэкхёна просто не хватит нервов. — Ладно, я думаю, что смогу сегодня закончить основной текст, но нужно будет накидать хотя бы черновой вариант для остального материала, чтобы я смог сразу на английском его перечитать, — уже конец дня, а Сехун ещё даже не собирается домой. — Можешь завтра проверить. — Я не знаю английского. Именно поэтому ты едешь со мной, — Бэкхён устало лежит на столе уже не в силах написать хоть одну разумную мысль. — Придётся всецело тебе довериться. Сехун смотрит на него как-то хитро и улыбается. — Постараюсь этим воспользоваться.