***
— Когда Фрэнк заставил меня отдраивать мётлы в третий раз, я заподозрил что-то неладное, — бросил Сириус, ухмыляясь, перекрикивая струящуюся из пластинки музыку. — В следующий раз возьми отвлекающим манёвром кого-то, кто не будет физически надо мной издеваться. Проходящий мимо Лонгботтом, успевший взять очередной стакан пунша, дал ему подзатыльник свободной рукой. — В следующем году меня и так не будет, идиотина, — бросил он. — К тому же, физический труд облагораживает. — Эй, не дерись хотя бы, у меня вообще-то день Рождения! — Пока нет. Ещё два часа ты пятнадцатилетний сопляк, — ответил Фрэнк, взъерошивая его волосы, и направился к стоящим в углу Питеру, Алисе и Марлин. — Джеймсу ходить пятнадцатилетним сопляком ещё почти полгода! — бросил Сириус ему вслед, немного надувшись, а потом обернулся на друга, вопросительно поднявшего бровь, как бы говоря «серьёзно?». — Прости. Я расскажу тебе, каково это. Быть на том берегу. — Ты даже не достиг совершеннолетия, — хмыкнул подошедший к ним Ремус, явно услышавший обрывок их разговора. — А гонора столько, как будто ты уже прожил жизнь и готов поделиться своим ценным опытом, — он толкнул Сириуса бедром, чтобы тот отошёл и дал ему подойти к столу, чтобы налить ещё пунша. Сириус отодвинулся, показав ему язык. — О, мой опыт будет самым ценным, поверьте. Ваши дети ещё будут приходить ко мне за советом, — ответил Сириус, играя бровями. Джеймс рассмеялся и закатил глаза. О, у него не было в этом никаких сомнений. Джеймс прошёлся взглядом по гостиной, цепляясь глазами за Лили. Она болтала с Мэри, сидя на диване, притянув колени к груди, попивая пунш из пластикового стаканчика. Её поза была расслабленной. Какой-то домашней. Рядом с ним, на публике, она всегда состояла из острых углов, и Джеймс, кажется, впервые в жизни, увидел её другую сторону. Сердце в его груди налилось таким теплом, что это ударило по нему приятной болью. Он мог смотреть на неё всю жизнь, даже не пошевелившись. — О, мне даже не нужно оглядываться, чтобы понять на кого ты смотришь, — протянул Сириус, тяжело вздохнув. — Всё ещё не понимаю, как она не набросилась на тебя после того рыцарского поступка. Она точно не человек. Сделай ты ради меня что-то подобное, я уже засосал бы тебя до смерти. Джеймс поморщился, ударив его в плечо. — Прекрати. Я делал это без всяких ожиданий. — Я знаю, тем не менее, ты заслужил хотя бы какой-то приз. — Она здесь, и этого достаточно, — протянул Джеймс, пожав плечами, словно это было самой простой вещью на свете. Он провёл рукой по лицу, наконец-то чувствуя, как алкоголь понемногу снимал напряжение. Вечеринка была неидеальной, но Сириус точно был в хорошем настроении, явно наслаждаясь каждой секундой происходящего, и Джеймс почувствовал, как начал расслабляться. Что продлилось недолго. Сириус ничего не ответил, и это было странно. Наверное, ему стоило заподозрить что-то неладное сразу же. Джеймс поднял голову, сталкиваясь взглядом с Сириусом, наблюдая, как на его лице расползалось хитрое выражение. Он слишком хорошо его знал. Как и Ремус. И Люпин успел задать вопрос первым: — Что ты задумал? Но Сириус лишь широко улыбнулся. — Праздник в мою честь, значит именно я выбираю развлечения, — он резко обернулся, начав сканировать стол. — Куда вы подевали все бутылки? — Бутылки? — спросил Джеймс, не понимая, о чём речь. Он повернулся на Ремуса, до которого точно дошёл ход его мыслей, исходя из того, как он покачал головой, нервно проводя рукой по лицу. — Только не это, — кажется, прошептал он, но Джеймс уже повернулся к Сириусу, успевшему поднять край скатерти и заглянуть под стол. — Попалась! — почти выкрикнул он, доставая из-под стола пустую бутылку. Джеймс нахмурился, смотря на неё непонимающим взглядом. Прошла секунда. Ещё одна. Пока до него не дошло. — О, нет! — бросил он нервно, покачав головой, потянувшись к бутылке. Сириус поднял её вверх, не давая за неё ухватиться. — Нет, Сириус. — Ещё как да. — Дай мне её сюда. — Не дам. Если придётся, я стукну тебя ей, и всё равно затащу в круг, даже если ты окажешься без сознания, — Джеймс ухватился за его запястье, пытаясь вырвать бутылку из рук, но это было бесполезно. Сириус вцепился в неё мертвой хваткой. — Тем более, я делаю это не только ради тебя. Что-то мне подсказывает, что Питер ещё ни с кем не целовался. — Он перевёл взгляд на Ремуса. — Лунатик точно в этом спец, исходя из того, как по нему сохнут девчонки. Но никогда не мешает попрактиковаться. Тот залился румянцем. Джеймс не был уверен, что когда-либо видел Ремуса таким красным. Хорошо. Хотя бы не одному ему хочется выпрыгнуть из окна от этой затеи. — Я не буду играть, — выдохнул Ремус. — Будешь. Я заколдую бутылку так, что у всех, кто собрался здесь, не будет выбора. И поцелуй должен быть в губы. — Если ты это сделаешь, я убью тебя, — выдохнул Джеймс, покачав головой. — Не убьёшь, у меня день Рождения, и это моя просьба. Ты не можешь её не выполнить. — Я ненавижу тебя. — Поверь мне, Джеймс, я ненавижу его ещё больше, — еле слышно выдохнул Ремус. — Вы любите меня больше всего на свете! — бросил он, широко ухмыльнувшись той самой улыбкой, которой можно было простить всё. — Ладно. Возможно, в случае с Джеймсом, я проигрываю Эванс. Но силы моих безответных чувств достаточно, чтобы помочь тебе посоревноваться на личном фронте, — добавил он, подмигнув. А потом направился к проигрывателю, чтобы убавить звук. Это происходило быстро и одновременно с этим очень медленно. Как взрыв, записанный на видеопленку, который уже не остановить. — Минуточку внимания! — прокричал он, запрыгивая на кресло, всё ещё держа в руках бутылку. Возможно, Джемсу действительно стоило позволить Сириусу ударить ей себя по голове, чтобы не чувствовать себя подожжённым заживо от смущения. — Как вы знаете, у меня день Рождения. Шестнадцать лет достаточно весомая цифра, и пора начать играть по-взрослому. Предлагаю разнообразить вечер и сыграть в старую добрую бутылочку! Я именинник. Моё желание сегодня закон. Так что прошу помочь освободить центр гостиной от мебели и присоединиться к веселью. Взгляд Джеймса потянулся к Лили, которая уже смотрела на него. И он был действительно удивлён тому факту, что не сгорел со стыда заживо. «Она уйдёт. Она точно не будет в этом участвовать», — подумал он, но Лили оставалась сидеть на месте. Значило ли это хотя бы что-то? Тогда он не мог сказать наверняка.***
— Ну иди ко мне, мой родной, — бросил Сириус Питеру, делая губы уточкой, когда бутылочка показала на него в очередной раз. Зал заполнил смех, и Джеймс почти забыл о том, что не дышал каждый раз, когда она приходила в движение. На автомате. Как будто сердце всегда думало, что сейчас наступила его очередь. — Скоро я начну ревновать, — хмыкнула Мэри, но в уголках её губ пряталась улыбка. Они были мягкими. Джеймсу довелось коснуться их в коротком поцелуе, — не хватило нескольких сантиметров, чтобы бутылочка указала на Лили, но он всё больше сомневался в том, что хотел, чтобы их поцелуй случился именно таким образом, — в этом не было ничего от романтики. Только смущение и неловкость, приправленные алкоголем. — Не будь такой жадной, — бросил Сириус. — Надо уметь делиться с другими. — Питер будет целовать тебя уже во второй раз. И я не уверена, что ты не заколдовал бутылочку так, чтобы не перецеловать всех собравшихся. Слишком подозрительно, что она так часто указывает на тебя. — Может быть, Питеру так понравилось, что это он заколдовал её так, чтобы ему всегда попадался я? — спросил Сириус, приподняв бровь в вызове. — Я ненавижу тебя, — простонал Питер, пряча лицо в ладонях. — Поверь мне, мы с Ремусом сообщили ему об этом уже несколько раз за вечер, — сказал Джеймс, тяжело вздыхая. Он всё ещё считал всю эту затею идиотской даже для него. Как бы он ни любил внезапные ситуации, вызовы и новизну — это было слишком. Хотя он точно знал, не будь рядом Лили, он бы вёл себя по-другому. Более раскованно. Оставалось заливаться алкоголем и ждать, когда знакомая расслабленность затопит тело. Он сделал ещё один большой глоток пунша. — Вы любите меня, — повторил Сириус с уверенностью, которую ничего на свете не смогло бы разрушить. — А теперь, Хвост, будь послушным мальчиком, и, будь добр, одари меня поцелуем. Ты задерживаешь игру и веселье. Питер с тяжёлым вздохом наклонился, крепко зажмурившись. Сириус смачно чмокнул его в губы, издавая шуточный громкий звук, заставляя всех рассмеяться. О, он действительно был невыносим. — Всё, я ухожу с этого проклятого места. Это выше моих сил, — протянул пунцовый, как рак, Питер, переползая на другую сторону, садясь между Сириусом и Марлин. — Так понравилось, что не можешь от меня отлипнуть? — спросил Бродяга, широко улыбаясь, получая удар в плечо. Как бы Джеймс его ни любил, он посчитал удар заслуженным. — Ауч. Это было больно, — пожаловался он, потирая плечо, а затем поднял взгляд. — Кто у нас там следующий на очереди? Сохатый, вперед! Сердце вновь жалобно забилось в груди, как пойманное в паутину насекомое. Это была его четвёртая попытка. Ему выпало поцеловать Мэри. Марлин. И, конечно, Сириуса (Джеймс действительно начал задаваться вопросом, не было ли это организованным Блэком пранком, потому что нельзя было объяснить тот факт, что он выпадал так часто). Но он ни разу не целовал Лили. Только с завистью, ревностью и болью смотрел, как её губы касались других. Иногда он даже уговаривал себя не смотреть и отвернуться. Джеймс сделал ещё один глоток пунша, чувствуя растекающееся по телу, плавящее кости волнение. Пальцы потянулись к бутылочке. Холод стекла обжёг кожу в очередной раз, когда он привёл её в движение. Секунды длились как целая жизнь. Он смотрел на вращения, забывая, как дышать. Бутылочка медленно остановилась, касаясь горлышком острой коленки, и ему не нужно было поднимать взгляд, чтобы понять, кому она принадлежала. Грудная клетка сжала сердце в тисках. О, нет… О, неужели… Раздался хлопок, который заставил его вздрогнуть. Он поднял глаза, стараясь не коснуться взглядом Лили. Конечно, это был Сириус. — Ну что за мэтч. Создан на небесах! — протянул он, подмигнув Джеймсу. Поттер точно его убьёт. — Он не так плох, Лили, — сказала Мэри, хитро улыбаясь. — Если бы это был кто-то другой, я бы закатил сцену, но это мой Сохатый, у него действительно довольно целовательные губы. Десять из десяти. Проверено на практике, — добавил Сириус, показывая большие пальцы вверх. — Подтверждаю, — бросила Марлин, присоединяясь к остальным, как будто каждый в этой комнате не хотел упустить шанса над ним поиздеваться. Джеймс не уверен, что сделал что-то настолько ужасное, чтобы сейчас проходить через этот ад. Им было обязательно делать всё настолько невыносимым? — Один из лучших поцелуев за вечер. Сириус легонько толкнул её в плечо. — Ты говоришь так, потому что тебя ещё не касались мои губы. Она закатила глаза. — Блэк, скоро нам совсем будет тесно с твоим эго в одной комнате. — Теснота располагает ко многим вещам… Марлин поморщилась. — Макдональд, будь добра, забери его от меня, запри где-нибудь, и выпускай только по праздникам. — Если кто-то тут успел забыть, сегодня как раз мой праздник… — О, Мерлин, когда ты уже замолчишь, — бросил явно утомившийся от происходящего Ремус, после ухода Питера сидящий ровно напротив Сириуса. — Ещё немного, и я наложу на тебя Силенцио. — Ну, знаешь, чтобы целоваться, необязательно говорить, Лунатик… Можно сконцентрироваться на других вещах… — Заткнись. И даже не думай заканчивать это предложение… Гостиная заполнилась шуточной перепалкой, но Джеймс наконец-то нашёл в себе решимость поднять взгляд на Лили и перестал слышать что-либо за бешеными ударами своего сердца. Их взгляды столкнулись. Кажется, всё это время она смотрела на него. Он боялся сдвинуться с места. Нам необязательно делать это. Хотелось сказать ему. Если ты не хочешь. Только скажи. Твоё слово — закон. Ядро планеты. То, на чём держится мир. Но в горле пересохло, а она уже сдвинулась с места, сокращая между ними расстояние. Её запах укутал его с головой плотным одеялом, и он на секунду прикрыл глаза. Неужели это происходило на самом деле? Неужели это был не сон? Он распахнул веки, сталкиваясь взглядом с зелёной хвоей, спрятанной в её радужках. Джеймс никогда не видел их так близко. Он мог рассмотреть похожие на жидкое золото крапинки. Её горячее дыхание обдало его губы. Опьянённый её близостью и алкоголем мозг безбожно тормозил. Но ему было жизненно необходимо дать ей выбор. Знать, что она действительно этого хочет. — Нам необязательно… — начал шептать он. Её взгляд опустился на его губы, и всё в нём остановилось. — Всё, заткнитесь. Вы почти заставили меня упустить такой момент! — почти возмущённо прокричал Сириус, перебивая его шёпот. Комната заполнилась тишиной, хлынувшей на них волной. Он точно убьёт Сириуса. Он точно убьёт его… Он забыл, что хотел это сделать, когда его рта коснулись мягкие губы. Весь мир перестал существовать. Просто растворился в этом ощущении, и всё, что осталось, — её губы. Джеймс не дышал. Не мог даже двинуться, желая остаться в этом мгновении навечно; пусть солнце встаёт и садится, чтобы уступить место луне, пусть времена года сменяют друг друга, пусть рождаются и умирают звёзды — Джеймс останется в этом моменте на целую Вечность. Он чувствовал запах ванили, который раньше был для него лишь еле заметным призраком. Теперь от его концентрации кружилась голова, и если бы Джеймс всё ещё был способен дышать, он бы жадно глотал воздух, стараясь пропитать им лёгкие, чтобы поселить его в каждую свою альвеолу. Лили была так близко, что он мог бы пересчитать каждую её веснушку, если бы ещё был способен думать. Его мозг сейчас не мог функционировать. Она отстранилась от него, приоткрывая веки, и его обжёг взгляд зелёных глаз. Джеймс хотел бы разгадать его значение. Что в нём скрывалось: удивление, безразличие, раздражение? Но не мог. Просто не мог, застывший и совершенно потерянный. — Как оно, Эванс? Разве не лучший поцелуй в твоей жизни? — Словно сквозь толщу воды услышал он голос Сириуса. О, Сириус. Его самый лучший друг в мире. Джеймс бы хотел расцеловать его прямо сейчас, но его губы всё ещё горели от поцелуя с Лили, и он не мог себе позволить стереть это ощущение. Он будет жить с ним до конца жизни. Лили бросила на Сириуса острый взгляд и молча села на место, стараясь не пересекаться с Джеймсом взглядом. Его сердце билось в груди маленьким требующим внимания щенком. Посмотри на меня. Прикоснись ко мне ещё раз. Но она не смотрела, и сердце Джеймса болезненно сжалось. Серьёзно, чего он вообще ожидал? Он должен был быть благодарен за то, что уже случилось. И пусть поцелуй навязан игрой, он знал, что это всё, на что он мог рассчитывать. Джеймс был готов принять и лелеять в памяти даже это. Как камушек, найденный на берегу моря, который оказался обточенным осколком бутылки. Пусть он был искусственным и не принадлежал этому месту. Пусть оказался на берегу по чистой случайности. Того, что он не резал пальцы своей остротой и красиво переливался на свете, было достаточно. Наверное то, какими огромными мазками на его лице была отпечатана влюблённость, было забавно, потому что комнату начали заполнять смешки. Мерлин, он не выдержит этого ещё раз. Ему хотелось прикрыть лицо ладонями и спрятаться. Он знал, что был жалким. Ему было необязательно об этом напоминать. — Так, Лунатик, твоя очередь! Не теряем время и поцелуи зря! — почти прокричал Сириус, переводя всеобщее внимание на Ремуса, и Джеймс выдохнул с облегчением. Нужно обязательно придумать, как отблагодарить Сириуса за всё, что тот для него сделал. Пусть он бывал грёбаной занозой в заднице, то, как Сириус чувствовал его и приходил на помощь, стоило всех нелепых ситуаций и передряг. — Осторожнее, Лунатик, ты теперь сидишь на проклятом месте, — поддержал разговор Питер, и все взгляды окончательно обратились к Ремусу. — Эй, может хватит? — протянул Сириус, взмахнув руками. — Неужели поцелуй со мной настолько ужасен? — Не так прекрасен, как ты думаешь. — Я просто не показал тебе все свои навыки, сладкий. Продемонстрировать прямо сейчас? — Нет, лучше Лунатику! — испуганно прошипел Питер, отклоняясь от нацеленных на него губ, словно они были дулом пистолета. Джеймс звонко рассмеялся, покачав головой, чувствуя, как сковывающая кожу неловкость понемногу отходила. Он дружил с такими идиотами. Прямо ему под стать. Ремус бросил на Питера убийственный взгляд и наконец-то медленно потянулся к бутылке. С силой, как будто пытался её разбить, он заставил её крутиться. Она кружилась на месте волчком, потихоньку замедляясь, и, когда Джеймс был уверен, что горлышко укажет на Марлин, она сдвинулась чуть дальше, почти ударяя в коленку Сириуса. Джеймс подавился смешком. Похоже, место было действительно проклятым. Сириус подарил Ремусу одну из своих ярких ухмылок. — Ну, Лунатик так Лунатик. Иди ко мне, — бросил он, подползая к Люпину, выглядевшему так, как будто увидел привидение. Отчасти Джеймс понимал его испуг. В игре до этого Ремус целовался только с Марлин и Лили. Понятно, что поцелуй с парнем может немного пугать. Но это Сириус. Поцеловать Сириуса — всё равно, что поцеловать свою коленку. В этих двух действиях было одинаково романтики и страсти. Хотя Сириус наверняка бы стукнул Джеймса за подобное сравнение, прося подобрать какую-то более привлекательную часть тела. Он усмехнулся от этой мысли. — Сириус, пожалуйста, не на… — едва слышно начал Ремус, когда Сириус, не дав ему договорить, подался вперед и заткнул его губами, наверняка желая разделаться с этим побыстрее, чтобы продолжить игру. Его напора хватило, чтобы толкнуть Лунатика назад, от чего тому пришлось вцепиться Блэку в плечо. Серьёзно, если Сириус так побыстрее хотел снова увеличить свои шансы на поцелуй с Мэри, ему просто стоило подсесть к ней и сделать это. Ему не нужно было играть в эту дурацкую игру, чтобы реализовать это желание, в отличие от Джеймса. И когда Поттер было подумал, что поцелуй вот-вот прекратится, достаточный для магии, чтобы расценить его как таковой, Сириус подался вперед сильнее, углубляя его, притягивая Лунатика к себе, как будто не мог найти в себе силы, чтобы от него оторваться. — Похоже, Питер сломал его самооценку и ему стало жизненно важно доказать, что он действительно неплохо целуется, — протянула удивленная Марлин, так же, как и остальные, не отрывающая взгляда от происходящего. — Я всегда ставила на Джеймса, но теперь видно, кого из мародёров он любит больше всего, — бросила Мэри в шутку, но в её голосе читалась едва заметная эмоция. Как будто её только что заставили проглотить горькую таблетку. Потому что несмотря на то, что они играли в игру, этот поцелуй совсем не выглядел игрушечным. Он казался настолько честным и откровенным, что становилось не по себе. Как будто они стали свидетелями чего-то запретного. Смотрели за происходящим через замочную скважину. Когда они начали играть в эту идиотскую игру, Джеймс мечтал о таком поцелуе с Лили. О сбитом дыхании. Пальцах в волосах. Жадных касаниях. Если Сириус действительно пытался что-то кому-то доказать, выбрав жертвой Лунатика, ему определённо удалось это сделать. Только даже для Сириуса это было дерзко и неуместно. В чём-то даже жестоко. И когда Джеймс уже собирался это остановить, Ремус резко отодвинулся, давясь собственным рваным дыханием, как будто Сириус высосал воздух из каждой его альвеолы. — Какого чёрта? — пробормотал он. Его лицо было потерянным и белым, как выстиранная простынь. — Я… — начал Сириус, выглядя таким же потерянным. — Сириус, если ты хотел всем доказать, что отлично целуешься, ты мог показать нам это с Мэри, — протянула Марлин. Лицо Ремуса стало ещё более бледным. Он вскочил на ноги, снова чуть не падая на пол, как дерево, пережившее десятибалльный шторм. Сириус поднял руку, пытаясь его остановить и вернуть на место. — Я больше не играю, — бросил Ремус дрожащим голосом, уворачиваясь от его касания, и резко отвернулся, выбегая из комнаты. В комнате повисла душная неловкая тишина, липнувшая к коже прозрачной полиэтиленовой плёнкой. Каждый молчал, не зная, как её с себя снять. Сириус пришёл в себя первым. Он резко сдвинулся с места, явно собираясь встать и пойти за Лунатиком, и Джеймс, наконец, снял с себя наваждение, цепляясь за его локоть и заставляя сесть обратно. Он знал, что трогать Ремуса тогда, когда тот хотел побыть один — плохая идея. Ему нужно было время, чтобы остыть и прийти в себя. Джеймс успел изучить это за время их дружбы. — Не надо, — он мотнул головой. — Я думаю, сейчас он не в настроении видеть кого-то. — Но я… Я… — Сириус растерянно посмотрел в сторону лестницы. — Я не хотел его расстраивать. — Я знаю, — прошептал Джеймс в ответ. И это было правдой. Джеймс действительно знал, что в этом не было злого умысла. Просто Сириус жил действиями. Поджигался спичкой прежде, чем мог оценить мозгом то, что собирался сделать. Иногда дружба с ним заканчивалось посиделками у костра. Иногда — лесным пожаром и ожогами. Но стоило ли винить огонь за его природу? Джеймс горько улыбнулся и ободряюще похлопал его по плечу. — После того, как Сириус наконец-то продемонстрировал все свои навыки, мы можем закончить эту дурацкую игру? — спросил Питер с надеждой, разбавляя накалённую обстановку. Если Сириус был огнём, Питер был водой. — Да, давайте ещё выпьем, — поддержала Мэри, улыбнувшись, но эта улыбка не коснулась её глаз. — Моя очередь выбирать музыку! — прокричала Марлин, вскакивая на ноги и несясь в сторону проигрывателя. — Только не Dancing Queen! — жалобно протянула Лили. — О, теперь я включу Dancing Queen и заставлю тебя танцевать! — угрожающе протянула МакКиннон, прищурив глаза. Комната вновь ожила, наполнившись действиями. Снова задышала, избавившись от наваждения. Только один человек, казалось, всё ещё не мог прорвать душный кокон и начать дышать. Джеймс бросил на Сириуса взгляд, и его сердце сжалось. Он выглядел, как ребёнок, которого забыли в Косом переулке. Такой же напуганный и потерянный. — Хочешь выпить? — спросил Джеймс, стараясь вырвать его из капкана тяжёлых мыслей. Сириус перевел на него взгляд, наконец понемногу приходя в себя. — Ещё спрашиваешь, — протянул он, подмигнув, снова цепляя на лицо маску. Джеймс позволил ему сделать это на этот раз.***
Было непривычно видеть гостиную пустой. Она всё ещё жила прошлым весельем, выглядя, как поле битвы после непредсказуемого столкновения. Отпечатки этого веселья были разбросаны по комнате, и задача Джеймса заключалась в том, чтобы стереть все следы преступления. Оглядев поглотивший комнату хаос, он глубоко вздохнул. Это был не первый раз, когда ему приходилось убирать после подобных вечеринок, так что он знал, что уборка беспорядка займёт примерно два часа. Он управился бы быстрее с чьей-то помощью, но не смел просить о помощи мародёров. Ремус явно спал, сбежав с вечеринки, и даже если бы это было не так, Джеймс бы не посмел его беспокоить. День Рождения Сириуса вступил в свои права, что делало его неприкосновенным, хотя он, конечно, услужливо предложил свою помощь, которую Джеймс не принял бы ни при каких обстоятельствах. Плохо переносящий алкоголь Питер явно обнимался в эту секунду с унитазом, так что тоже выбыл из игры. Джеймс отметил в своей голове проведать его минут через пятнадцать и принести стакан воды. Учитывая все обстоятельства, ему не оставалось ничего другого, кроме как убираться в одиночку. Но он не жаловался. В конце концов, вечеринка была его идеей. И, исходя из количества выпитого и оставленного беспорядка, она прошла не так плохо, как он ожидал. Джеймс мог бы ускорить процесс с помощью магии, но знал, что не уснёт. Совокупность произошедшего за сегодняшний вечер делала мозг тяжёлым. Множество мыслей барахталось в голове, так что он находил необходимость уборки спасением. Возможно, ему удастся успокоить их через труд, и, выбившись из сил, он уснёт, как только его голова коснётся подушки. Джеймс взял в руки мусорный пакет, чтобы начать собирать разбросанные по комнате пластиковые стаканчики, когда дверь гостиной скрипнула, заставляя его обернуться. Его глаза встретились с зёлеными, и сердце в груди подпрыгнуло мячиком. Весь вечер он пытался избегать Лили взглядом, не зная, что сказать и как себя вести. Сейчас в комнате не было никого, на кого можно было отвлечься, и неловкость повисла между ними, словно натянутая струна, готовая оборваться в любой момент. — Не спишь? — быстро спросил Джеймс, чтобы заткнуть брешь тишины, не давая ей расползтись по комнате. Лили выжидающе приподняла бровь, говоря этим «серьёзно?», и Джеймсу захотелось ударить себя по лбу. Только он мог задать настолько тупой вопрос. — Прости. Очевидно, что ты не спишь, — быстро бросил он, нервно проводя пальцами по волосам. Её мягкий смех заполнил гостиную, и всё в нём немного потеплело. — Поттер, ты как всегда невыносимо смешной, — бросила она, качая головой. «Смешной» было явно лучшей характеристикой, чем «придурок». Он делал успехи. Лили прошла дальше по комнате, осматриваясь, будто что-то искала. — Ты что-то потеряла? — спросил Джеймс, не отрывая от неё взгляда. — Заколку, — ответила она. Он нахмурился, осматривая её, припоминая, что в начале вечеринки её волосы были собраны. Сейчас они ворохом осенних листьев красиво спадали с её хрупких, словно фарфоровых плеч. — Я отдам тебе её завтра, если найду. Вряд ли можно найти хоть что-то в этом беспорядке. Лили обернулась на него, цепляясь взглядом за мусорный пакет в его руках. — Ты собираешься убираться? Сейчас? — спросила она, как будто это было для неё настоящим сюрпризом. — Ну, как бы я ни любил магию, она не заставит беспорядок исчезнуть по щелчку пальцев, — хмыкнул он, пожав плечами. — Тренировка начинается в шесть, и я не успею убрать утром. Не думаю, что другие гриффиндорцы будут рады встретить свой день в хаосе, когда начнут спускаться к завтраку. — И ты собираешься убираться один? — Ты видишь здесь кого-то ещё? — спросил он. Теперь была его очередь вопросительно приподнимать бровь. Серьёзно, почему её это так удивляло. — А как же другие мародёры? Я думала, что вы как три мушкетёра. С той разницей, что вас четверо. Один за всех и все за одного. — Как кто? — переспросил Джеймс. Она махнула рукой, покачав головой. — Неважно. Ее взгляд ещё раз прошёлся по комнате. Зацепившись глазами за что-то, она пошла к столу, и когда повернусь к нему, в её руках был мусорный пакет. Молча Эванс начала собирать разбросанные рядом пустые стаканчики. — Что ты делаешь? — А на что похоже? — Ты не должна. Вечеринка была моей затеей… Уже поздно. Я справлюсь один, и… — начал Джеймс, чувствуя, как в груди набатом заколотилось сердце. — Боже, Поттер, заткнись, и приступи к делу, — осекла она его, продолжая собирать мусор. Он безропотно подчинился, начав складывать пустые стаканчики в мусорный пакет. Несколько минут они убирались в тишине, пока его мозг всё больше превращался в желе. Её присутствие действовало на него сильнее, чем выпитый алкоголь. Мысли расплывались, словно нарисованные акварелью. Почему она добровольно помогала ему? Правило ли ей чувство вины и желание отблагодарить после случившегося с Агриппой? Может быть, выпитый пунш? Её заколдовали? Непонимание зудело под кожей, но он боялся его озвучить. Боялся спугнуть момент, как будто тот был прилетевшей и севшей к нему на ладонь хрупкой бабочкой. Он даже старался не делать резких движений, словно это заставит её опомниться. — Насколько бы сильно я ни ненавидела вечеринки, стоит сказать, что эта прошла довольно неплохо. Ты не зря доставал всех вокруг. Сириус был в восторге, — наконец сказала она, разрушив тишину. — Я не доставал всех вокруг… — начал было Джеймс, что заставило её повернуться и посмотреть на него с вызовом. — Ладно. Доставал, — сдался он, вздохнув. — Просто у Сириуса был непростой период, и мне хотелось его порадовать. На её губах появился призрак улыбки. — У тебя это получилось, — ответила она. В воздухе вновь повисла пауза. Лили посмотрела на стол. — Кстати, хотела узнать, где ты взял еду? Джеймс проследил за её взглядом. На столе стояли почти полностью пустые тарелки с остатками тарталеток, пирожных и фруктов. Точно. Он пообещал вернуть Гантрам всю посуду к утру. Это было одно из главных условий их сделки. Джеймс почти забыл об этом, но переборол в себе желание ударить себя по лбу. — Гантрам приготовила это специально для нас. — Гантрам? — переспросила она. — Домашняя эльфийка. За время обучения у меня появились связи в замке. Смех Лили разлился по комнате, словно весенний дождь. — Ещё бы у тебя не было связей, Джеймс. Как я сразу об этом не подумала, — бросила она, покачав головой. Поттер подошёл к столу, перекладывая еду в одну тарелку, чтобы освободить остальные. — Мне надо до утра вернуть ей посуду. Остальные эльфы не такие сговорчивые. Это наш общий секрет. Может быть, хочешь что-то перекусить или выпить? Эту громадину мне тоже нужно вернуть, — он кивнул на стеклянную массивную миску, на дне которой всё ещё было немного пунша, покрывающего разбухшие фрукты. Лили протянула руку, взяв лимонное пирожное. — Они безумно вкусные, — бросила она, откусывая кусочек, почти прикрывая глаза от удовольствия. — Можешь передать мой восторг Гантрам. Губы Джеймса растянулись в улыбке. Было так приятно видеть Лили настолько расслабленной и довольной. Он потянулся за салфеткой, пряча в неё оставшиеся два пирожных, протягивая ей свёрток. — Забирай все, — сказал он ей. — Я могу попросить её испечь ещё. Или познакомить вас лично. Ты ей точно понравишься. А больше всего на свете она любит кормить окружающих, так что будет только рада. Лили опустила взгляд на пирожные в его руках. — Это слишком скользкая дорожка. Я и так съела за вечер штук пять, — протянула она и, противореча своим словам, отправила в рот ещё кусочек, будто не могла остановиться. — Скоро стану размером с планету. — Не станешь, — сказал Джеймс, протягивая сверток более настойчиво и заставляя Эванс взять его в руки, после отворачиваясь, чтобы выложить на тарелку оставшиеся фрукты. — И даже если это случится, ты все равно будешь самой красивой девушкой на Земле, — добавил он на автомате, после понимая, что сказал, будто делать комплименты Эванс было таким же естественным процессом, как дышать. Он почувствовал на скуле её внимательный взгляд, и кожа в этом месте зачесалась. Почему она смотрит на него так? Почему до сих пор не отбила его слова, как бладжер, чтобы они отрикошетили и ударили его в грудную клетку? — Я… Мне надо навестить Питера. Он, как всегда, переоценил свои возможности, — бросил он в спешке. — Ты ещё будешь здесь? Он предполагал, что ответ будет негативным, но надежда всё равно теплела в груди маленьким угольком. Джеймс был уверен, что она потушит его своим отказом. В груди разгорелся пожар, когда она ответила едва слышное «да».***
— Поверить не могу, что она так просто сказала тебе пароль! — прошептала Лили, когда они переступили порог кухни. — Ты что, использовал на ней Империо? Джеймс прошёл вперед, радуясь возможности поставить на стол тарелки, звякнувшие от резкого движения. Руки ныли от тяжести. То, что он не уронил их по дороге, было настоящим чудом. Казалось, что в тело набили ваты. Голова была пустой и лёгкой. Они-таки выпили остаток пунша, которого оказалось больше, чем он предполагал, что сказалось на координации. Странно, что Филч не поймал их в одном из коридоров. Кажется, их смех и звяканье тарелок, заставляющее смеяться Лили ещё больше, могли разбудить половину школы. — Никакого Империо. Только моё обаяние. А оно посильнее будет, — бросил он, слыша в ответ сдавленное фырканье, и улыбнулся её реакции. Он обожал этот звук. Аккуратно, стараясь ничего не разбить, он начал складывать тарелки в мойку. — А вообще нам с Гантрам очень повезло. Она подарок с небес. Мы бы не дожили бы до пятого курса, если бы вовремя не подкармливали и не задабривали Ремуса сладостями. Он бы нас просто придушил. Лили зашла чуть дальше, остановившись возле стены напротив мойки, и облокотилась на неё плечом. — О, я прекрасно его понимаю. Его выдержке и терпению можно только позавидовать, — ответила Эванс, осматриваясь. — Здесь довольно… мило, — добавила она, и Джеймс обернулся, проходясь взглядом по помещению. Стены кухни, освещенные светом свеч, мерцали тёплыми оттенками дерева. На стене возле плиты висели пестрые миниатюрные фартуки и прихватки. Все предметы — от кухонных принадлежностей до посуды — были расставлены с особой заботой. Всё здесь напоминало Джеймсу о доме. Об Эффи, по которой он невыносимо скучал. Наверное поэтому кухня была одним из его самых любимых мест в Хогвартсе. Он был рад, что Лили тоже её оценила. Может быть, она тоже напоминала ей о доме? Но он не решился спросить, вместо этого возвращаясь к первоначальному разговору. — Не делай из нас монстров, — бросил он, опуская в мойку очередную тарелку. — С нами не так сложно, как кажется на первый взгляд. Тем более, после нас он готов к любому хаосу. Мы готовим его к взрослой и непредсказуемой жизни. — Уверена, что во взрослой жизни очень пригодится умение распылять краски, — фыркнула она, и Джеймс усмехнулся. — До сих пор не можешь пережить тот пранк, да? — Я отмывала краску с волос и лица неделю. — Всё ещё считаю, что тебе идёт жёлтый. — Если бы мне было не лень, я бы подошла к тебе и смачно стукнула, — пробурчала она еле слышно. Джеймс рассмеялся, чувствуя растекающееся по телу тепло. Он никогда не думал, что они будут стоять здесь, посреди кухни, и вот так говорить ни о чём. Он не знал, чем заслужил этот вечер. Точнее позднюю ночь. Скоро за окном бутоном алой розы расцветёт рассвет. — Ремус наверняка убьёт меня за очередной выболтанный секрет, но это была его идея. — Что? — Да. За большинством наших самых изощрённых пранков стоит светлая голова Лунатика, — бросил он, обернувшись, чтобы погладить взглядом её лицо, пользуясь возможностью, пока момент не рассыпался, превратившись в оседающий на коже воспоминаниями пепел. Она прищурилась, забавно сморщив нос. — О, завтра на собрании старост я выскажу всё, что о нём думаю! — В таком случае мне придётся использовать Обливиэйт. — Никогда. Я хочу, чтобы ты помнила каждый момент. — Мне дорога моя жизнь. Или мне придётся поделиться с ним твоим секретом. Тем, как ты ночью кралась по хогвартским коридорам, злоупотребляя своими полномочиями. Она по-актёрски схватилась за сердце, заставляя его лицо треснуть от улыбки. — Что это, Поттер, шантаж? Может быть, мне стоит посоветовать МакГонагалл перевести тебя на Слизерин? — Слава Мерлину, что это невозможно. Сириус бы пошёл за мной. А за ним и Лунатик с Питером. Хогвартс от руин спасает только то, что в нас есть капелька благородства. — По твоему самодовольному хитрому лицу так и не скажешь, — бросила она, показав ему язык, на что он был готов ответить очередной шуточной колкостью, когда комнату заполнили резкие удары часов. Их взгляды метнулись к настенным деревянным часам, цепляясь за стрелки. Почти полчетвёртого утра. Ему так хотелось остановить время. Магией заморозить момент. Закупорить его в бутылку, сохранив каждую секунду, чтобы возвращаться к нему до конца своих дней. Но он знал, что это невозможно. Как и знал, что она скажет в следующую секунду. — Уже поздно, — прошептала она, и Джеймс кивнул. Он старался игнорировать тянущую боль с левой стороны рёбер. — Фрэнк и так оторвёт мне голову на тренировке, когда от недосыпа я не успею увернуться от бладжера, — хмыкнул он, направляясь к двери. — Было бы чем дорожить, — ответила она уже в коридоре, когда Джеймс аккуратно прикрыл за собой дверь. Он усмехнулся в ответ. Теперь улыбка была печальной. Они шли в молчании. Оно не было напряжённым. Скорее немного горьковатым от того, что всё подходило к концу. Но это была приятная горечь. Как тающий на языке тёмный шоколад. То, что она почти жгла язык, говорило том, что этот вечер был. Что в нём была сладость. Как бы ни было болезненно с ним прощаться. Джеймс исподтишка бросал на неё взгляды. Свет свечей мягко подсвечивал её лицо, делая черты мягкими. Тёплыми. Она сама походила на ожившее пламя свечи, до которого хотелось дотянуться, чтобы отогреть замёрзшие пальцы. Они завернули в предпоследний коридор, ведущий к гриффиндорской гостиной, и Джеймс начал подбирать варианты того, что скажет ей напоследок, когда до натренированного многочисленными вылазками слуха Поттера донеслась отдалённая россыпь шагов. Он остановился, резко выставляя руку, и зацепился за рукав Эванс. — Тише, слышишь? — прошептал он одними губами. Шаги послышались вновь. Теперь более слышимые. Она замерла фарфоровой статуэткой. Пухлые губы раскрылись в испуге. — Филч? — в страхе выдохнула она. Хорошо, что Джеймс знал замок, как свои пять пальцев. До появления у мародёров Мантии-Невидимки им часто приходилось прятаться. Повезло, что они успели завернуть в этот коридор. Здесь был скрытый от посторонних взглядов проём, образующий тень, в которой можно было укрыться. Ослеплённый адреналином, он резко потянул её в сторону. — Ни слова, — шепнул Джеймс, толкая её в выемку в стене, притягивая к себе, почти заставляя взвизгнуть. — Т-ш-ш-ш, — на автомате он прикрыл её рот ладонью. — Доверься мне. Шаги становились отчётливей. Джеймс старался не издавать ни звука. От запаха ванили и выброса адреналина начала кружиться голова. Лили не двигалась, тяжело дыша, и Поттер каждой клеткой чувствовал сковавшее её тело цепями напряжение. Ему хотелось успокоить её. Снять эти цепи. Заставить её расслабиться. Сказать что-то успокаивающее, но не мог. Пока Филч не пройдёт мимо, им нельзя было делать лишних движений. Шорох шагов стал совсем близким. Когда его взгляд зацепился за чужие покрытые пылью ботинки, он прижал Лили к себе ещё сильнее, чувствуя её тепло. Сердце бешено билось в грудной клетке, напоминая гонг, и он не понимал, как Филч не обернулся на этот звук. Джеймс был уверен, что его должна была слышать вся школа. Она чуть повернула голову, мазнув прядью рыжих волос по скуле, и он почти вздрогнул, словно кто-то успел снять с него кожу, и её волосы коснулись оголённых нервов. Ему казалось, что он обнимает огонь. Что горит заживо, распадаясь на части. Джеймс постарался перевести дыхание, вслушиваясь в чужие удаляющиеся шаги. Мерлин, всего было так много. Он горел, горел, горел. И ему нужно было немного воздуха. Воды. Земли. Любой другой стихии. Потому что он знал, что вот-вот превратится в пепел. Когда шаги окончательно затихли, он резко убрал ладонь с её губ. — Прости, — прохрипел он сквозь сбившееся вырывающееся из грудной клетки лоскутами дыхание. — Прости. Я не должен был закрывать тебе рот. Надеюсь, я не сделал тебе больно. Она медленно повернулась, так же тяжело дыша. Он вновь мог рассмотреть в её глазах расплавленное золото и россыпь веснушек, собирающихся в созвездия. Он мечтал всегда находиться так близко, чтобы по памяти восстановить звёздную карту её лица. Сердце оказалось где-то у горла. В лёгких не хватало воздуха. Заторможенный её присутствием, адреналином и алкоголем мозг не соображал, будто потерял связь с телом. Её взгляд опустился на его рот, как тогда во время игры перед поцелуем, и сердце Джеймса камнем ухнуло вниз. Он боялся пошевелиться. Боялся поверить в чудо. Просто стоял и не дышал. Прошла секунда, прежде чем она подалась вперёд. И Джеймс почувствовал, как летит. Тогда он ещё не знал, что чем выше полёт, тем сильнее при ударе о землю крошатся кости.