Они называли его опасным. Он был моим спасением

Эвтида Позади храма был необлагороженный участок земли, там берег Нила зарос буйной растительностью, в которой могли прятаться змеи. Ученики туда не ходили, никому не нужны были неприятности. А я словно всегда их искала. Там было тихо, и безлюдно. Когда я уставала от шума, я шла туда слушать плеск воды и шелест травы. Только в этом месте я чувствовала себя живой. Я слушала звук своего дыхания, звук своего сердцебиения, и хвалила себя за то, что все еще жива. Сидя на этом покатом склоне, меня окутывало ощущение безопасности, словно ничего плохого со мной никогда не случится, словно кто-то наблюдает за мной, оберегает меня. Может поэтому мне захотелось привести сюда этого мужчину. Почувствовать себя в безопасности рядом с ним. К тому же, может он станет больше доверять мне, зная, что я будто бы готова посвящать его в свои секреты. Это очень хорошая уловка, чтобы отвести от себя подозрение. Мы шли по крутому спуску к реке и песок шуршал у нас под ногами. Амен молча следовал за мной, но с каждой минутой его лицо становилось все более настороженным. Он явно не понимал куда я его веду и зачем, но я тоже не до конца себя понимала. Могла только надеется, что он расценит этот мой жест как дружелюбный. На этом участке склона земля была усыпана камнями и идти становилось все сложнее. Обычно я была довольно ловкая, но сейчас неуемная внутренняя дрожь не позволяла мне сосредоточиться на дороге. Когда я думала о том, что иду рука об руку с мужчиной о котором столько слышала, который держит в страхе шезму всех мастей и рангов, у меня в легких заканчивался воздух. Миллионы за и против снова и снова начинали неравную битву в моей голове. И я мысленно умоляла Анубиса дать мне сил поступить разумно, потому что сил противостоять этому притяжению самостоятельно у меня оставалось все меньше. Мы понемногу спускались к воде, и я уже видела знакомую тропинку ползущую сквозь буйно разросшиеся кусты. В этом месте я знала каждую песчинку. Здесь жила моя душа, только на этом скрытом от глаз кусочке берега, я чувствовала себя дома. Я никому его не показывала. Никогда. А его привела. Что я наделала? Мысленно ругая себя за глупую затею, я не заметила под ногой камень. Я даже не успела испугаться, а лишь почувствовала как маленький круглый камушек, словно колесо, покатился под подошвой моей сандалии, заставляя одну мою ногу двигаться намного быстрее другой, стопа вывернулась под неестественным углом и лишила меня точки опоры. Боль обожгла связки, затуманивая рассудок. Не было никакой возможности сохранить равновесие, и я кубарем полетела вниз по склону. Не знаю сколько прошло времени, прежде чем мир наконец-то прекратил вращаться и я ощутила лопатками твердую почву. Я лежала спиной на песке, раскинув руки в разные стороны. От испуга я зажмурилась и теперь мне было страшно открыть глаза и оценить ущерб, которое нанесло мне мое стремительное падение. — Теперь все подумают, что я тебя тут убил, — раздался над ухом знакомый голос. Я моментально открыла глаза и тут же пожалела об этом, потому что Амен навис надо мной всей своей внушительной фигурой. И как он так быстро оказался рядом? Солнце было за его спиной и освещало контуры его плечей и шеи, красиво просвечивало сквозь белые волосы. Его лицо было катастрофически близко и в этот момент он показался мне непозволительно красивым. Захотелось рассказать ему все свои секреты. И я четко осознала, насколько мне опасно находится рядом с ним. В попытке спасти положение я приподнялась на локтях, ожидая, что Амен отстранится, но он этого не сделал, а так и остался недвижим, словно мраморное изваяние; словно статуя прекрасного нового бога, имя которого еще не известно подданным фараона. Мне будто стало нечем дышать и я сделала несколько судорожных вдохов. Наши губы были так близко. Я поймала себя на ужасно постыдном желании, я хотела быть к нему еще ближе. Хотела, чтобы этот капкан захлопнулся на моей шее. Вопреки инстинкту самосохранения, доводам разума и логике. Самое ужасное наказание - это то, как сильно я хочу его поцеловать. Интересно, как быстро он свернет мне шею, если я это сделаю. Дыхание Амена сбилось, а взгляд опустился к моим губам. Почему он не отстраняется? И почему меня к нему так отвратительно сильно тянет? Почему все в нем от чего я должна бежать как от огня, работает неправильно и заставляет меня в этот огонь идти? Может это я какая-то неправильная? — Амен, — выдохнула я, получилось хрипло и как-то жалобно. Наверное в этот момент я выглядела испуганной. Но казалось, он испуган так же, как я. Потянувшись ближе, я опустила взгляд на его приоткрытые губы. Он провел по ним языком, и мое сердце пропустило удар. – Да? — отозвалось его хриплое эхо. Нас словно парализовало, мы не смели пошевелиться и оба оставались в этом неудобном положении, безумно желая преодолеть это расстояние – и тяжело дыша, – пока вокруг летали маленькие насекомые, шелестела трава, а откуда-то издалека доносился лай собак и звуки голосов охотников из отряда Амена, делающих обход. Этот звук отрезвил эпистата, и он резко отпрянул, словно очнулся от гипнотического видения. — Ифсет.. — прошипел он еле слышно. Я попыталась тоже встать, но нога отозвалась резкой болью. Жалко пискнув, я схватилась рукой за больную лодыжку. — Неуклюжая Неферут, почему не смотришь под ноги? — Амен сказал это резко, словно испытывая невыразимую досаду из-за чего-то, но в глазах его была тревога. — Встать можешь? Я озадачено посмотрела на свою лодыжку, которая немного припухла и подняла глаза на Амена. Охотники прошли мимо, не заметив нас, но эпистат вновь вернул себе величественное хладнокровие, и все что между нами произошло секунду назад, растворилось словно мираж. — Да, могу, — с некоторым запозданием ответила я и попыталась подняться оперевшись на здоровую ногу. Но точек опоры катастрофически не хватало и я почувствовала как теряю равновесие. Он подхватил меня, быстро и как-то неожиданно даже для самого себя. Прижал к себе, обхватив одной рукой за талию. Его лицо вновь оказалось напротив моего. Так близко. — Аккуратнее будь, — с досадой прошептал он мне в губы. — Да.. я постараюсь.. — пытаясь собраться с мыслями промямлила я. — Я.. мне уже лучше. В этот момент я заметила как солнце окропило бликами воду и зелень вокруг, эпистат видимо тоже это заметил, потому что мы одновременно развернулись к горизонту. Начиналось то, ради чего я как-то приходила сюда каждый день несколько месяцев подряд. Невыразимо красивый закат. В этих красных лучах заходящего солнца кожа Амена выглядела словно мрамор и шрамы выделялись на ней особенно четко. Один из них привлек мое внимание больше остальных. Такой глубокий.. Повинуясь какому-то непонятному даже самой себе порыву, я потянулась к этому шраму и провела по нему пальцем. Амен вздрогнул и замер. Я почувствовала как напряглись его мышцы под кожей. Он не смотрел на меня, прикованный взглядом к горизонту, и даже не отчитал за эту вольность. Просто промолчал. Прикасаться к его коже было приятно. Словно миллион иголочек впивались в подушечки моих пальцев. Болят ли его шрамы? Откуда они? Готова поспорить у каждого шрама на теле этого мужчины есть история, а меня с самого детства можно было подкупить хорошей историей. Но спрашивать я побоялась. К моему удивлению – и невольному удовольствию, – его рука так и оставалась лежать поверх моей талии. Спустя несколько долгих мгновений он, как будто бы мимоходом, погладил своими пальцами мои. Я застыла, глядя на его руку. Пальцы покрытые причудливыми татуировками. Он не смотрел на меня, а в упор глядел на заходящее солнце, но его палец выписывал узоры на моей кисти – от костяшек и до самых кончиков ногтей. Я изо всех сил старалась собраться с мыслями, противостоять этому губительному притяжению, но восхитительные мурашки бежали по моей коже от каждого его прикосновения. — Давно я не смотрел на что-то настолько прекрасное, — как-то намного мягче обычного произнёс Амен. Я даже не смогла понять обращается ли он ко мне или это мысли вслух. Напряжение, повисшее между нами, было практически осязаемым. И собрав последние остатки самообладания, я выпалила первое, что пришло в голову. — Я бы хотела задать вопрос. — Задавай. — Господин, как ты стал Верховным эпистатом?