Что угодно, кроме тишины

Рука Нила покоится на груди Эндрю. И это ощущается нормальным. Во всяком случае, чувствуется… что этого недостаточно. Пальцы Нила ощущаются тёплыми сквозь рубашку, и когда Эндрю просовывает язык ему в рот, он чувствует, как они подёргиваются — но всё равно не двигаются. Они не цепляются. Не сжимаются. Не скользят. Они не берут. Эндрю хочет почувствовать, каково это — быть вжатым в это кресло-мешок настолько, насколько это возможно. Почувствовать на себе весь вес Нила. Исходящее от него тепло. Он также знает, что не готов к этому. И Нил — чёртов Нил — тоже это знает. Поэтому он всё ещё держит свою руку на груди Эндрю, там, куда блондин положил её, и Эндрю целует его так, чтобы он больше ничего не мог сказать. Ничего ещё более глупого, чем; Я не буду таким, как они. Я не позволю тебе позволить мне. Его собственные глупые слова, использованные против него же самого. Или для него. В любом случае, Эндрю в бешенстве. Он запускает одну руку в волосы Нила и чувствует, как у того перехватывает дыхание, когда он дергает за пряди. Поцелуи Нила становятся всё более страстными. Ещё более неистовыми. Эндрю протягивает другую руку к пуговице на джинсах Нила, едва успевая расстегнуть её, прежде чем тот издаёт хныкающий звук прямо в рот блондину. — Да, — шепчет он, прежде чем Эндрю успевает спросить. Рука Эндрю замирает. — Да? — Да, да. — Ты уверен? — он расстёгивает пуговицу, затем медленно делает то же самое с молнией Нила. — Не хочешь вернуться? Отпраздновать с чирлидершами? Нил качает головой, его ресницы трепещут, когда Эндрю просовывает руку внутрь, обхватывая его поверх боксеров. Он уже наполовину возбужден. Эндрю не удивлён. — Нет, — отвечает Нил. Его голос дрожит. — Я хочу- ммм. Эндрю осторожно сжимает, чувствуя, как член Нила набухает под тканью. — Чего ты хочешь? — Тебя. Я хочу отпраздновать вместе с тобой. Губы Эндрю непроизвольно скривились. Отвратительный. Чёртов сентиментальный наркоман. Он задаётся вопросом, может, ещё не слишком поздно забрать свои слова обратно. Выбрать Аарона. Убрать обе эти рыжеволосые угрозы из их жизней навсегда. Но затем Нил фыркает, нетерпеливый и нуждающийся, его брови хмурятся, и в этот момент Эндрю понимает, что он застрял с этим идиотом навсегда. На коленях в душе общежития, на четвереньках над ним на крыше, на спине в уродливом оранжевом кресле-мешке с водкой, отодвинутой в сторону, чтобы не опрокинуть её, пока они— Пока они делают это. Они всегда будут это делать. Эндрю одной рукой стягивает боксеры Нила, освобождая его раздражающе красивый, а теперь ещё и полностью твёрдый член, затем подносит руку ко рту Нила. Тот моргает, на мгновение теряясь, а Эндрю закатывает глаза. — Оближи, — велит он. Нил кивает, сглатывает, а затем делает, как ему сказали: облизывает ладонь Эндрю, пока она не становится влажной. Эндрю наблюдает, чувствуя, как его собственный член подёргивается от интереса, потом опускает руку обратно вниз, чтобы обхватить Нила пальцами. Нил стонет. Это сладкий, отчаянный звук. Его рот едва приоткрывается, чтобы издать его, и Нил, кажется, почти не замечает, что это вообще произошло. Он жмурится, затем прерывисто вздыхает, когда Эндрю медленно гладит его от основания члена до головки и обратно. Где он научился этим звукам? Эндрю не может представить Нила, смотрящим порно. У него не было настоящего интереса к сексу до Эндрю, по крайней мере, так говорит он сам. Мужчина, который «не интересуется», вряд ли проводит свободное время на PornHub, наблюдая за актрисами, пускающими слюни на члены дурацкого размера. Нет, Эндрю — единственный сексуальный опыт Нила. А он тихий. Не издаёт ни звука. Так откуда же Нил знает, как… — Блять, — хнычет Нил. — Эндрю… — Нил, — сухо отвечает Эндрю. — Мы достаточно хорошо празднуем? Он выворачивает запястье так, как он узнал, нравится Нилу, и тот снова стонет. На этот раз громче. Стон, переходящий в сокрушённый вздох. Эндрю хочет услышать больше. Он хочет знать, насколько громким может быть Нил. Что, если он засунет свои пальцы внутрь него? Прижмёт к тому месту? Тому, которое Эндрю нашёл внутри себя, всего один раз, и был слишком напуган, чтобы когда-либо искать снова? Будет ли Нил кричать? Услышат ли его остальные Лисы, несмотря на их детские вопли и отвратительную музыку? Был бы Нил смущён или принял это с гордостью — да, это я. Настоящий парень. Когда кто-то дотрагивается до моей простаты, я кричу на весь дом. Мне больше не нужно прятаться. Может быть, в этом всё дело. Может быть, именно поэтому он такой чертовски— — О, чёрт, — теперь Нил тяжело дышал, чередуя стоны с проклятиями. — Эндрю, чёрт возьми. Это ощущается так… Эндрю целует его, чтобы заткнуть. Не в первый раз и определённо не в последний. Он продолжает тяжело дышать и хныкать в рот Эндрю, и тот хочет, чтобы Нил был тише, но также жаждет, чтобы он был настолько громким, что заставил бы окна задрожать. Он хочет, чтобы… он хочет… Он отталкивает Нила, и тот хмурится, переводя дыхание. Он собирается заговорить, когда Эндрю приподнимает бёдра с кресла-мешка, чтобы расстегнуть собственные джинсы, спуская их вместе с боксерами до бедёр. Глаза Нила расширяются от удивления, но он не сводит взгляда с лица Эндрю. (Он не несбыточная мечта. Нет, определённо нет.) Эндрю снова притягивает его к себе для поцелуя, и Нил опять кладет руку ему на грудь, не осмеливаясь ни на дюйм продвинуться дальше того, что ему было позволено ранее. Эндрю крепко целует его за это. Прикусывает нижнюю губу и заставляет ахнуть, прежде чем схватить Нила за бёдра и резко подтянуть так, чтобы они поравнялись с бёдрами Эндрю. На этот раз блондин облизывает свою собственную руку, пробуя на вкус солёность кожи Нила и предэякулят, который уже вытек из него ранее, затем протягивает руку между ними и обхватывает оба их члена. Когда их кожа соприкасается, у Эндрю перехватывает дыхание, а Нил — конечно же — громко стонет. Это ощущается… такого Эндрю никогда не испытывал. Член Нила горячий и скользкий по сравнению с его членом, вес Нила совсем слегка давит, хотя рука на груди Эндрю всё ещё удерживает их на достаточном расстоянии, чтобы блондин не чувствовал себя придавленным. Пальцы Нила впиваются в ткань его рубашки, и он вздрагивает, когда Эндрю начинает двигать рукой, поглаживая их обоих вместе. Бёдра Нила начинают слегка покачиваться, в погоне за новым ощущением, и голова Эндрю с глухим стуком откидывается на подушку. — Дерьмо, — шепчет он. Нил мычит в знак согласия, затем начинает целовать его в перерывах между прерывистыми вздохами. Поцелуй в губы, в подбородок, в линию челюсти. Когда рот Нила оказывается на чувствительном месте на шее Эндрю, он тяжело сглатывает, подавляя звук, который грозит вырваться наружу. Эндрю не знает, на что был бы похож этот звук. Но зато он точно знает, что не хочет слышать самого себя. Не так. Не когда всё вокруг горячее, и тяжёлое, и интенсивное, и ошеломляющее, и у него сводит пальцы на ногах, и Нил— Громкий дрожащий стон вибрирует на коже шеи Эндрю, когда бёдра Нила сбиваются с ритма, и Эндрю гладит их обоих ещё сильнее, чувствуя, как горячая сперма ударяет ему в живот, вероятно, испачкав рубашку. Он близко. Так близко, когда Нил отстраняется и смотрит на него, всё ещё слегка дрожа, его глаза остекленели. — Ты, — бормочет он. — Теперь ты. Эндрю прижимается губами к его рту, сминает губы Нила своими, и у него перехватывает дыхание, когда он сильно кончает в свой кулак. Блять. Блять блять блять. Ебанный пиздец. Он держит эти слова при себе, но знает, что удовольствие написано во всём: в том, как выгибается его спина над креслом, в том, как его пальцы тянут за волосы Нила с такой силой, что это должно быть немного больно. Нил бормочет глупые заверения ему в рот, когда Эндрю успокаивается, его пальцы расслабляются, тело тает, пока ему не начинает казаться, что кресло-мешок собирается проглотить его целиком. Эндрю делает глубокий вдох, по его коже пробегают мурашки, когда он замечает творящийся между ними хаос. Нил, кажется, чувствует его дискомфорт, отодвигаясь так, что его ослабевший член выскальзывает из руки Эндрю, и затем Нил практически падает на пол рядом с ними, лениво заправляя себя в боксеры и джинсы. — Господи, — бормочет он себе под нос. — Это было… — Отвратительно, — заканчивает за него Эндрю, застёгивая свои штаны, затем хватает с пола толстовку и безуспешно вытирает ею беспорядок на животе. — Ты всегда так много кончаешь. Как будто копил это там лет двадцать. Нил слегка неуверенно смеётся. — Прости? Эндрю свирепо смотрит на него. — И тебе необязательно так много шуметь. Нил хмурится. — Я создаю много шума? — Это не специально? — Нет? — Нил слегка приподнимается. — Если тебя это беспокоит… — Меня это не беспокоит. — Но ты только что сказал… — Хочешь быть полезным? — перебивает его Эндрю. — Пойди купи мне новую рубашку. И верни мне водку. Нил приподнимает бровь, глядя на то место, где в нескольких футах от него стояла бутылка водки. — Ты не можешь достать её сам? Нет, мои ноги меня не слушаются. — Теперь мы соседи по комнате. Ты должен делать всё, о чём я попрошу. — Это… — отвечает Нил, осторожно приподнимаясь. Эндрю с облегчением замечает, что его ноги тоже немного подкашиваются. — Это не так работает. Эндрю просто моргает, глядя на него, на что тот только ухмыляется, подходит, берёт водку и протягивает ему. Блондин протягивает руку, но Нил отдёргивает её в последний момент. — За поцелуй? — спрашивает Нил. Эндрю хочет придушить его. — Я только что довёл тебя до оргазма, а ты всё ещё хочешь поцеловаться? — А я не должен? Эндрю закатывает глаза, затем кивает, и Нил наклоняется, одаривая его самым коротким поцелуем, прежде чем передать бутылку. Эндрю определённо точно не почувствовал ничего странного в области живота. Нисколько. Он наблюдает, как Нил встаёт, продолжает сверлить его взглядом и откручивает крышку бутылки, делая глоток. Нил исчезает в спальне, а Эндрю откидывает голову назад, разочарованно вздыхая. В следующий раз. Может быть, в следующий раз.