Продай

      — До встречи, лапочка. В следующий раз что-нибудь другое попробуем. — криво улыбается Лизе темноволосая женщина и дверь за собой с громким хлопком закрывает, оставляя после себя боль в теле хрупком и пустоту в душе ранимой.       После ухода клиентки очередной не выдерживает Лизонька и волю слезам дает, что копились долго. Плачет и зубами собственные руки кусает, пытаясь рвущиеся из горла крики заглушить. Больно, очень больно.       Впервые за двадцать лет Лизе умереть хочется. Таблеток наглотаться или вены вскрыть, чтобы мучения гадкие прекратились. А ещё лучше чтобы руки чужие придушили, ведь сама Лизонька не сможет с собой что-либо сделать. И не потому, что самоубийство—грех большой, как ей всегда мама говорила, а из-за страха мерзкого.       Уж слишком она слабая. Слабая и глупая. Разве может умный человек документы подписать и самого главного не увидеть? Пусть и маленькими буквами написано было. Оказалось, что Лизонька продала себя не на одну ночь, а на целых три месяца.       Как только Лиза узнала об этом, её сердце чуть не остановилось. Сперва злость лютая появилась, может, обманом назад в бордель затаскивают, а потом Андрющенко договор прочитала, и отчаяние с головой накрыло.       И поговорить с хозяйкой борделя пыталась, ситуацию объяснив, что деньги не нужны больше и что это вынужденная мера была. Но Штрэфонд чётко сказала, что отработать три месяца придётся независимо от желания своего. Хочешь ты или не хочешь, её это не волнует.       Ни слёзы горькие, что по щекам бледным катились градом, ни уговоры долгие на Кристину никак не подействовали. К ней такие страдалицы каждый день приходят, она уже давно привыкла. Подписала договор, будь добра, отработай. А иначе проблемы появятся в виде штрафа, что в сумму круглую выходит.       Три гребённых месяца прожить надо. Перетерпеть, и всё будет как раньше. Лизонька к Лёше вернётся. Вот только уже три недели прошли, а силы Лизы на исходе. Не выдерживает она. Тяжко очень. От усталости голова кругом идет и колени подкашиваются. А в душе омерзение к себе с каждым часом растёт, заставляя верить в самое худшее.       И сейчас Лизоньке до невозможности мерзко. Мерзко, больно и неприятно. Клиентка, что ушла пару минут назад, навсегда останется в памяти Лизы, сколько бы времени не прошло. Останется в шрамах безобразных, что на спине бледной полосами расползлись кровавыми.       Этой женщине не нужен был секс, никакого удовольствия она от него не получала. Истинное счастье ей приносила боль чужая. Крики и слёзы девчонок молоденьких были для неё невероятным наслаждением. А мольбы жалкие были музыкой для ушей садистки.       К радости своей, Лиза половину сеанса вспомнить не может из-за своего состояния полуобморочного. Помнит лишь руки грубые, что на кровать резко толкнули, заставляя лечь на живот, и ремень кожаный, что телу боль причинял.       А ещё помнит произнесённое шёпотом пугающим, от которого мурашки по коже побежали : «считай удары, лапочка».       И Лиза считала, надеясь, что мука прекратится скоро. Но женщина не думала останавливаться. На четвёртом ударе Лизонька плакать тихо начинает, а клиентка сильнее замахивается, улыбаясь широко.       Бьёт по ягодицам, оставляя следы красные, бьёт по спине, превращаю ту в месиво кровавое. Упивается криками звонкими и замахивается на кровоточащие раны, чтобы ещё услышать.       Мало ей. Не хватает стонов боли. Бьёт до тех пор, пока Лиза голос не срывает. Женщина ещё шире улыбается, слушая, как Лизонька скулит в подушку.       Напоследок пряжкой металлической по спине проводит медленно, усиливая боль в теле Лизы и вызывая у той новый поток слёз.       После ухода клиентки Лиза встаёт осторожно и ванную комнату направляется, чтобы увидеть, как спина её выглядит. К зеркалу подходит и разворачивается к нему спиной. Вглядывается пару секунд и голову резко отворачивает, не желая больше этот ужас лицезреть. Шрамы навсегда останутся.       Лицо в гримасе горестной искривляется и слёзы вновь по щекам водопадом льются. Лизоньке в голову мысль ненавистная проскальзывает, что теперь уродливая она.       Как же Лёша её назад примет? Он обещал, что после всего они переедут в другой город, навсегда забыв эти три месяца. Но как он отреагирует, когда увидит шрамы безобразные, Лиза не знала. Надеялась, что обнимет нежно и скажет, что она всё равно красивая. Однако подсознание подкидывало картинки, где Лёша с омерзением на спину, покрытую полосами, смотрит и губы брезгливо поджимает.       Лиза уверяла себя в том, что всё будет не так. Да и сейчас это не имеет значение. Важно другое. Леша пропал. Три недели назад, после того, как Лиза передала ему деньги, полученные за проведённую с Кирой ночь. Лёша лишь поблагодарил скупо, легонько в щёку поцеловал и исчез. На звонки не отвечал, в социальные сети не заходил.       Лиза хотела в квартиру сходить, вдруг он там находится, но из борделя её не выпустили. Хозяйка сказала, что первый месяц новичкам выходить не позволено, дабы дел не натворили.       А испуганная Лизонька думала, что с ним случилось что-то страшное. Вдруг когда он пошёл деньги относить, его жестоко избили и выкинули где-нибудь на дороге. Или еще хуже, убили. От мысли жуткой слёзы вновь наворачиваются, но Лиза их сдерживает, услышав, как в комнату кто-то вошёл.       Странно. Следующая клиентка должна через два часа прийти. Андрющенко халат чёрный быстро накидывает и морщится от боли дикой. Неприятное ощущение ткань шёлковая на теле раненом вызывает, прилипая к коже.       Лиза водой прохладной лицо ополаскивает, надеясь хоть немного отёчность скрыть. Шагами неуверенными из ванной комнаты выходит и на пороге застывает.       На кровати Кира сидит, ногу на ногу закинув, и в телефоне что-то листает. Лизонька же смотрит молча и невольно красотой чужой любуется. Сегодня Кира в брючном костюме синего цвета, что отлично с ей волосами блондинистыми гармонирует.       — Здравствуй, моя хорошая, — Кира резко голову поднимает, телефон в сторону откидывая, и глазами карими на Лизу смотрит, что стоит неподвижно. — Ну чего ты там стоишь? Подойди ко мне. Не бойся, кусаться не буду.       — Здравствуй, — проговаривает тихо Лизонька и на кровать хочет уже опуститься, как вдруг понимает, что сесть не сможет из-за боли в ягодицах, по которым ремень прошёлся. Ей бы на живот прилечь, а лучше раны обработать, пока хуже не стало. — Кира, вино будешь?       И не дождавшись согласия, к столику идёт, где бутылка с бокалами находится. Но Кира, встав быстро, Лизу за руку хватает и на себя тянет.       — Не буду я ничего пить, — раздражается Кира, а Лизонька осознаёт, что та уже выпившая. — Сядь.       — Я не хочу, — отнекиваться Лиза, на ладонь свою смотря, что в руке Киры покоится, и добавляет. — Кира, ты зачем пришла то? У меня на это время клиенток не было.       — Соскучилась я, — выпаливает Кира и заставляет всё же на кровать присесть, не заметив, как Лиза морщится от боли. — Не рада что ли?       Если бы Медведева чуть потрезвее была, то непременно заметила бы, как плохо себя чувствует Лизонька, но алкоголь, задурманивший разум, сыграл злую шутку. Кире казалась, что девчонка вредничает назло, провоцируя ту на откровенную грубость.       — Кир, пожалуйста, давай ты попозже зайдёшь. Ко мне скоро клиентка придёт, мне подготовиться надо.       — Лизонька, ты сегодня какая-то недружелюбная, — смеётся пьяно и руку чужую до хруста сжимает. — А в прошлый раз мы хорошо дружили. Не помнишь? Могу напомнить.       Пальцами грубыми подбородок цепляет, к лицу Лизы приближаясь. Поцелуем в губы манящие впивается и язык раздвоенный в рот проталкивает. Губу нижнюю зубами кусает, призывая Лизоньку на поцелуй ответить.       Та отвечает неуверенно и, руку выхватив, ладонями в плечи чужие упирается. Пальчиками ткань пиджака сжимает и надеется, что Кира отпустит скоро.       А она и не думает останавливаться. Кира, поцелуй не прерывая, Лизу себе на колени посадить желает. Руками талию тонкую обхватывает и притянуть к себе хочет, как вдруг слышит стон боли.       Кира отстраняется и на Лизоньку смотрит, что плачет беззвучно. Медведева думать начинает, что сделала что-то не так, и её испуг накрывает. Она же не настолько сильно Лизу хватала, чтобы больно ей сделать.       — Лиза, Лизонька, ну ты чего? — нежным голосом произносит, успокоить пытаясь. — Что случилось, моя хорошая?       Обнять Кира Лизоньку хочет, но как только прижать к себе пытается, та еще сильнее скулить начинает.       — Кира, уходи, пожалуйста. В следующий раз я сделаю всё, что ты захочешь, но сегодня я не могу. Пожалуйста.       — Лиз, у тебя болит что-то? — догадывается Кира и прикосновениями ласковыми слёзы ладонью убирает.       — Нет. Всё хорошо, — пытается уверить и ойкает жалобно, когда Кира рукой по пояснице проводит.       — Хорошо, говоришь? — с прищуром на Лизу смотрит и с кровати встаёт. — Снимай халат.       — Не буду, — Лизонька головой качает и сказать что-то хочет, но Кира перебивает её.       — Тогда я его сниму, — Лизу на ноги поднимает и поясок развязывает. Аккуратно с плеч халат стягивает, чувствуя, что ткань под руками мокрая. Видит, что Андрющенко слёзы сдержать старается, но у нее не выходит. Они дорожками по лицу текут и с подбородка капают, попадая на шею, где татуировка находится.       Медленно снимает и понять пытается, почему ткань к коже сильно прилипла. Кира наконец-то стягивает халат и пол кидает. Глазами по лицу, от слёз опухшему, проводит и в чужие заглянуть желает, но Лизонька взгляд отводит, будто боясь чего-то.       Медведева вздыхает протяжно и руками плечи нежно обхватывает, спиной к себе Лизу поворачивая. Увидев, что на теле худеньком живого места практически нет, матерится громко.       Кира несколько секунд раны разглядывает, из которых кровь сочится, а потом Лизоньку к себе боком разворачивает. По скуле губами проводит, слёзы на языке чувствуя.       — Не плачь, моя хорошая. Я сейчас ранки обработаю. В этом гадюшнике где-то по-любому аптечка должна быть. — отстраняется и выходу плетётся.       — Кира, в ванной комнате аптечка есть.       — Хорошо. Ты пока на кровать ложись. — на ходу пиджак снимает и рукава рубашки белой закатывает.       Кира быстро аптечку находит, что на полке открытой стояла. Берёт, а потом думает, что перед тем, как раны обработать, нужно руки помыть обязательно. Моет тщательно и после лицо водой ледяной споласкивает, чтобы протрезветь хоть немного.       Через минуту Кира около кровати оказывается, где Лизонька на самом краю лежит. Глазами заплаканными за стрелкой часов наблюдает, высчитывая, сколько времени до сеанса осталось.       А Медведева снова на повреждённое тело смотрит и выдыхает громко. Красные полосы повсюду. На спине, пояснице, ягодицах. Кира понимает теперь, почему Лиза садиться отказывалась.       Ярость в крови вскипает на ту мразь, что сделала это с Лизонькой. Разве так можно? И неожиданно в голове фрагменты проносятся, которые заставляют щёки покраснеть от стыда.       Кира, яростно осуждающая женщину за жесткость, когда-то сама причиняла боль девушкам. Своим девушкам, что каждый раз прощали её выходки. Она ломала и издевалась с животным блеском в глазах, с наслаждением смотрела, как по лицу слёзы стекают градом.       Часто по личикам девчонок стекали не только слёзы, но и кровь алая. Кира любила бить своих игрушек. Порой это были просто лёгкие пощёчины, но иногда доходило того, что Медведева нещадно била их ногами, не обращая внимания на крики. Синяки и укусы, оставленные на коже светлой, были для неё произведением искусства, которое вызывало в ней небывалую гордость.       Бывало, Кира топила их в ванной, наполненной водой ледяной, пока сучки не переставали сопротивляться. Бывало, кидала в них посуду, чётко попадая в цель. Бывало, в зиму суровую выставляла девок на балкон практически обнажёнными.       Медведевой нравилось, как несчастные рыдали в её коленях и просили хоть немного снисходительности. А Кира, давая им передышку на некоторое время, крепко прижимала к своей груди и ласково гладила по голове. Шёпотом произносила, что любит, поэтому так и поступает с ними. Прощение просила голосом безэмоциональным и нежно в люб целовала, зная, что её всегда простят.       А они искренне верили и прощали. Потом всё повторялось по кругу. Когда девушки надоедали Кире, она выбрасывала их на улицу, как ненужных котят. Поломанные куклы ей не были нужны. Она с лёгкостью находила новых и чистых.       Кира жила ради страданий чужих, пока не случилось непоправимое. Юленька, светлая Юленька, не выдержав издевательств любимой девушки, покончила с собой и даже предсмертной записки не написала.       А ведь Медведева её любила искренне. Пыталась любить, по крайней мере. Рядом с ней мягкой становилась, дарить тепло старалась и окружать заботой, но этого оказалось недостаточно. Всё перечеркнули хуевые поступки Киры.       Два года назад Юля сломалась окончательно и в свой девятнадцатый день рождения сбросилась с четырнадцатого этажа.       После этого случая Кира больше не вступала в отношения, всячески их избегая. Ей лучше быть одной. Больше она никого не ранит.       Спасением для Медведевой стал бордель Кристины Штрэфонд. Девочки, что работали в этом заведении, помогали ей хоть на какое-то время забыть ту страшную ночь. Кира научилась не только принимать, но отдавать, прекрасно понимая, что шлюхи тоже в нежности нуждаются, которой им так не хватает.       А Лизоньке эту нежность дарить хочется. Кира не понимала, чем её могла зацепить эта девчонка. Возможно, она видела в Лизе свою родную Юленьку.       Отбросив в сторону мысли о прошлом, Медведева аптечку открывает и перекись водорода достаёт. Льёт аккуратно на кожу и дуть начинает, слыша, как шипит от боли Лиза.       — Лиз, а ты мне ведь тогда говорила, что на одну ночь тут останешься,— вспоминает Кира, пытаясь разговорами хоть как-то сгладить неприятные ощущения. — Прошло три недели, а ты до сих пор здесь. Почему?       — А я договор толком не прочитала. Оказалось, что он заключён на три месяца. Вот и отрабатываю, — с грустью в голосе отвечает.       — И где же твой ненаглядный? — заинтересованно спрашивает Кира, взгляд от ран не отрывая.       — Лёша не выходит на связь с того момента, как я отдала ему деньги, — произносит тихо Лиза, стараясь не расплакаться снова, и добавляет. — Я боюсь, что с ним что-то случилось. Вдруг они... они его убили.       — Кто «они», моя хорошая? — медленно обрабатывает Медведева ранку, закусив губу.       — Люди, которые в долг деньги давали.       — Лизонька, а ты уверена, что они вообще существуют? — дует на полосы и вопрос задаёт.       — Что ты хочешь сказать? — неуверенно проговаривает Лиза и руками простынь сжимает, боясь ответ услышать.       — Вдруг Лёша обманул тебя и...       — Он меня любит и никогда бы так не поступил со мной! — резко перебивает Лиза и встать пытается, не желая слушать слова Киры. Очень на правду похоже, но Лизонька не готова это признать.       — Лиза, очнись! А чём его любовь, блять, проявляется? В том, что он тебя торговать собой отправил? — не разрешает подняться Кира, рукой плечо придавливая.       — Кир, пожалуйста, ничего не говори! И не надо меня против него настраивать. Он меня точно любит, я уверена в этом. С ним что-то произошло, а я сижу тут и ничем помочь ему не могу.       — Лизонька, какая же ты глупенькая и наивная. Тяжело тебе будет в мире жить. — медленными движениями полосы на пояснице обрабатывает Медведева.       — Прекрати, — с раздражением говорит Лиза и взглядом замечает телефон на подушке. — Кира?       — Да?       — Можно я с твоего телефона Лёше позвоню? — разворачивается лицом к Кире и щенячьими глазками смотрит. — Пожалуйста! Это очень для меня важно.       — Звони, — неспокойным голосом Медведева произносит, чувствуя, что звонок не обернётся ничем хорошим.       А радостная Лизонька в щёку целует и быстро цифры набирает, надеясь с Лёшей поговорить. Гудки медленно идут, и Лиза волноваться начинает.       — Слушаю, — этот голос Лиза узнает из тысячи. Это её Лёшенька.       — Лёша! Ты жив, с тобой всё в порядке? Как же я переживала! Лёшенька, забери меня отсюда! Мне оч...       — Девушка, вы ошиблись номером. — перебивает мужчина Андрющенко и завершает вызов, оставляя её в чувствах расстроенных.       Почему он так поступил с ней? Они же любят друг друга. Может, он просто не узнал её?       — Моя хорошая, что он сказал?       — Не узнал, — отворачивается Лиза, чтобы Кира слёзы не увидела. В стенку смотрит долго и руками себя обнимает.       — Лиза...       — Ко мне скоро клиентка придёт. Давай ты уйдёшь?       — Какая, к чёрту, клиентка!? У тебя на спине живого места нет, а ты о каких-то тварях думаешь! Обо всём думаешь, но только не о себе. О мужике, которому ты не нужна нахрен! Лиза! — срывает голос Кира и к выходу идёт, забыв про пиджак и телефон. Около двери голову поворачивает и на Лизу смотрит пристально. — Не переживай, Лизонька, я сейчас хорошего врача приведу, чтобы он всё обработал. И сегодня никакие клиентки к тебе больше не придут, я об этом поговорю сейчас с хозяйкой.       — Кира, — Лиза смотрит в спину уходящей девушки и не знает, что ей сказать. С кровати встаёт и хочет подойти к Кире, но та уже за дверью скрывается, оставляя Андрющенко в одиночестве.       Медведева по коридорам несётся, желая поскорее Штрэфонд увидеть. В кабинет без стука врывается и фыркает, увидев, как на коленях Кристины девушка русоволосая сидит и старательно той шею вылизывает. Пальцами в дредах закапывается и к груди, скрытой рубашкой тёмной, тянется. А Кристина лишь ближе девчонку прижимает к себе и ладонью бедро поглаживает.        — Оторвись уже от девки, Штрэфонд!       — Повежливее! Чего хотела?       — Я хочу выкупить Елизавету Андрющенко.