Мир на наших плечах, или Скажите спасибо Эрену

Жан находит две пары сандалий на четырех ногах, свисающих с крыши сарая Браусов. Девчонки его даже не замечают, увлеченные разговором: прежде чем они зовут его к себе, Жан успевает поздороваться со всеми домочадцами, обнять родителей Саши и узнать среди старых знакомых не только человеческие лица, но и злосчастную боль в груди. Она никуда не девается. Только приглушают ее вечные заботы и детские крики: теперь этот дом полон подростков, а значит, тоске в нем не заправлять. Жан замечает свитер, рождающийся на спицах, и засушенные на полусотне ниточек грибы; замечает гору обуви самых разных размеров и цветов и большой стол с нарядной и аккуратной скатертью в веселую клетку. Так живут здесь. Главное — живут, продолжают радоваться и признавать счастье. Жану немного стыдно, что он приезжает только сейчас. С другой стороны, он не сомневается, что Браусы все понимают и не обижаются. Он не может удержаться и рассказывает им самую удивительную новость, какая могла с ним случиться, а Браусы, кажется, притворяются, что восхищены; раздумывая, не пропесочить ли Габи за длинный язык, Жан получает в ответ самые сердечные напутствия и приглашение явиться сюда снова — в полном семействе. Жан смеется. Сама мысль о том, что это возможно, греет ему душу. В этом доме согреться так легко. *** По приставной лесенке Жан ловко влезает на крышу, делая выразительные глаза для Габи: она притворяется, что не понимает. Может, и правда не понимает. У нее над головой такое небо, что немудрено забыть про Маре, брата, чужие секреты и вообще все на свете. — Смотри! — Габи шепчет так, будто он должен увидеть не меньше чем чудо; Жан следит за ее пальцем и понимает, что так оно и есть. На крыше дома живет еще одно семейство. Их квартира — почтенное и вширь, и в высоту грузное гнездо. Даже на крыше немаленького дома немаленькой семьи Браус оно выглядит значительно. — Тебе повезло. Только что подлетел. Смотри же, смотри! Сейчас он будет их кормить! Жан смотрит на большую белую птицу, и что-то внутри его замирает. Не то чтобы он никогда не видал гнездо аиста. Да много раз — в детстве, в родном Тросте. Уже тогда его душа рвалась повыше без всякого привода маневрирования, и он побывал на любой верхотуре, куда мог дотянуться. Но в ту пору наблюдать за аистами, какими бы красивыми они не были, было скучно — тогда Жан постоянно куда-то бежал и спешил, а эти серьезные неторопливые птицы не намеревались развлекать его. Совсем маленьких аистят укрывал собой могучий родитель, и было это не очень-то интересно; подросших же детей аисты запросто оставляли сидеть в гнезде, а сами подолгу улетали на охоту. Они могли не появляться целый час, а то и больше — где уж Жану было дождаться. Аистята тоже не баловали его, сидя приколоченными к гнезду и только изредка разминая подростковые крылья. Так что нынешний, взрослый Жан на крыше сарая Браусов признает: ему действительно повезло. Но Габи все же немного ошибается. Аист приносит детям не еду. Две головенки, украшенные черными клювами, поднимаются из гнезда; их владельцы встают на тонкие и темные, еще не успевшие покраснеть ножки, и дергают, поторапливают родителя, дерзко цепляя его за клюв. Они уже не маленькие комочки перьев — это наглые подростки, которые хоть и почти догнали родителей в величину, еще нуждаются в их заботе и прикорме. Аист выливает из клюва в клюв воду — сначала одному, а потом и второму птенцу. Да, июнь нынче дурной. А взрослый аист красив потрясающе. Его клюв, в отличие от детей — насыщенно красный; ноги его замазаны чем-то серым, но и под этой замазкой проглядывает та же праздничная краснота и красота. Он поглядывает на Жана черным глазом, как будто обрамленным тушью. Так и смотрят два существа друг на друга, и аист тоже изучает длинноногое создание, чья голова теряется где-то в небе. Жан невольно любуется его огромными крыльями, которые он радостно расправляет, воркуя над детьми: аист как будто окунул их в большую чернильницу, покрасив понизу глубоко-черной полосой. Закончив с заботой об отпрысках, он запрокидывает голову и торжествующе щелкает клювом. Перья его шеи топорщатся веером и похожи на загривок, обращенный наизнанку: он густой, пушистый и ходит ходуном. Жизнь, которой полнится остров, обретает форму этого аиста. Он выглядит хозяином не только своего гнезда, но и целой крыши и всего неба. Жан и девочки — его гости, которым позволено взглянуть одним глазком. Что аисту людские распри, исчезнувшие кладбища и гул земли, когда он хозяин неба?.. Совершенное создание, думает Жан. Жаль, Райнера нет, думает Жан. А совершенное создание пускает из гузки толстую струю белой жижи, задевая стену дома. Кая обреченно и шумно выдыхает. Габи хохочет, а Жан понимает, чем испачканы ноги птицы. В самом деле, посмотреть бы Райнеру на все это. Поглядеть, как живет сейчас вражий остров. Увидеть, как болтает ногами его сестра, забывшись на крыше с подругой. Как она смеется. Как утром обнимает всех на прощание и клянется, что еще приедет, но обязательно вместе с Фалько. И тихо бредет за Жаном к пристани.