Исключительно не со зла

Как будто прорвало плотину. После того как Чжун Ли изготовил для Аякса два кольца, он счел необходимым осыпать его еще большим количеством драгоценностей — небольшими знаками признательности, такими как изящное ожерелье из золота и нефрита, затем изящный браслет или два, а также пара золотых сережек-шпилек. Маленькие безделушки, которые, как знает Чжун Ли, подойдут Аяксу, предпочитающему более простую и чистую эстетику, и при этом будут смотреться на нем эффектно. А еще они заставляют мальчика покраснеть, а затем пролепетать смущенное, но довольное «спасибо, господин Чжун Ли» — зрелище, которое, по мнению Чжун Ли, никогда ему не надоест. Семья не часто дарит Аяксу подарки. Как можно устоять, если мальчик каждый раз выглядит таким благодарным и очень довольным? Если у Чжун Ли когда-нибудь будет возможность встретиться с его родителями, у него найдутся для них слова. Слова. Чжун Ли уже достаточно взрослый, чтобы не врать самому себе, говоря, что его подарки — это сплошной альтруизм, не тогда, когда в его голове звучит возмущение Облачного Хранителя. Он слишком стар, чтобы отрицать, что вид этих золотых сережек, сверкающих на свету, когда Аякс исполняет свои песни на сцене, вызывает в его сердце мощный всплеск теплого, мурлыкающего удовлетворения. Но кто может его винить? Это явный, видимый знак того, что мальчик принял его подарки, что мальчик принял расположение Чжун Ли. Более того, мальчик открыто демонстрирует эти подарки всему миру, выставляя напоказ свою связь с Чжун Ли, и это делает всю затею с подарками еще более восхитительной. Тем более уместно, что Чжун Ли продолжает поощрять поведение Аякса, демонстрируя их связь, когда они готовятся к посещению оркестра в вечер шоу. — Наряд тебе очень идет. Мистер Хантсман действительно проделал феноменальную работу, — пробормотал он, поправляя лацканы Аякса и проводя рукой по пиджаку, чтобы убрать складки. Это было прекрасное зрелище, мальчик выглядел божественно в своем белом костюме. Аякс даже позволил себе уложить волосы, зачесав их назад и в сторону, чтобы открыть свое прекрасное лицо. — Я вижу, ты тоже носишь кольца. Они так элегантно смотрятся. Могу я предложить тебе серьги? — Я… это не будет слишком? Аякс может быть весь в шелках и жемчугах, и Чжун Ли никогда не сочтет это излишеством. — Нет, они будут хорошо сочетаться с кольцами. Только если ты захочешь, конечно. — Нет… я доверяю тебе, господин Чжун Ли. Пойду надену серьги, — говорит Аякс и бросается к ближайшему зеркалу. Короткая передышка дает ему возможность переодеться в свою одежду. В мгновение ока он облачается в точную копию костюма, сшитого для него господином Хантсманом. Он даже уложил его так же, как это сделал мистер Хантсман, когда он впервые примерял костюм: простой золотой зажим для галстука, золотой карманный платок, мерцающая цепочка карманных часов, и, в качестве бонуса, он поменял свои серьги на простые золотые шпильки, такие же, как те, что он подарил Аяксу. — Все готово! Господин Чжун Ли, вы… О, вау. Мальчик стоит на месте и смотрит на него широко раскрытыми глазами. Соответствующая реакция. Чжун Ли едва удерживается от того, чтобы не покрасоваться. Однако он не может удержаться, чтобы не поддразнить мальчика. — Правильно ли я понимаю, что выгляжу вполне респектабельно? — Гораздо более чем прилично, черт возьми. Аякс подошел ближе, его взгляд метнулся вверх и вниз по телу, красивый румянец залил его бледную кожу. Внутренний дракон Чжун Ли раздулся от гордости еще сильнее. — То есть, я знаю, что ты хорошо выглядел во время первой примерки, но, блин, я забыл, насколько хорошо. Мистер Хантсман — просто волшебник. — Я рад, что ты одобряешь, и я согласен, мистер Хантсман проделал отличную работу, — усмехаясь, говорит Чжун Ли. — Ну что, пойдем? Они отправляются в путь, но не раньше, чем сделают несколько селфи, против чего Чжун Ли не возражает. Он тоже не прочь сделать несколько снимков на память, в частности запечатлеть, как сверкают в теплом свете их одинаковые золотые серьги. Зал, где играет оркестр, не уступает величественным театрам, с которыми Чжун Ли сталкивался во время своих редких путешествий в Фонтейн. При входе через большие двустворчатые двери перед гостями открывается вид на впечатляющую парадную лестницу из мрамора, покрытую длинным плюшевым красным ковром. Пол и стены выложены мрамором, гладкая поверхность которого отражает золото величественной хрустальной люстры, висящей под потолком. Гости, одетые во всевозможные красивые платья и костюмы, столпились вокруг стоящей рядом стойки с брошюрками, хотя они были достаточно щедры, чтобы расступиться перед Аяксом и Чжун Ли. Чжун Ли не нравится, что на Аякса смотрит так много глаз. Он делает полшага ближе к спине Аякса, чтобы отгородить его от назойливых людей, которые глазеют на мальчика. — Сюда, мистер Чжун Ли. Мы в фойе, поэтому нам нужно будет подняться по лестнице. — Замечательно, — он подражает жесту, который видел в кино: сгибает левую руку так, что локоть оказывается снаружи, оставляя изгиб локтя, чтобы Аякс мог просунуть руку. — Мне сказали, что таков этикет, принятый в таких случаях. Я не хотел бы проявить неуважение к вам. — Ах, — Аякс покраснел. — Я… то есть… знаете что, все в порядке. Все в порядке. Спасибо, господин Чжун Ли, — лицо Аякса краснеет еще больше, когда он скользит рукой по руке Чжун Ли и осторожно берет его под руку. — Ну что, пойдем? Взявшись за руки, они поднимаются по лестнице и занимают свои места, где их встречает приветливый официант у двери в ложу. — Добро пожаловать, господа! Вы, должно быть, наши почетные VIP-гости в этот вечер! Благодарим вас за щедрое покровительство! Их проводят на отдельный балкон, где им подают по бокалу вина и тарелку с сыром, фруктами и мясом. Позади них — стол с приготовленными напитками и блюдами, некоторые из которых даже подогреваются под лампой, посылая в их сторону манящий аромат копченого мяса. Да, Чжун Ли полагает, что это не помешает. Нет ничего лучше, чем наслаждаться искусством в сопровождении хорошей еды и вина. Как и прекрасные цветы в сочетании с зелёной листвой, которая делает цветок ещё прекраснее. — Напоминаю, что ваши VIP-билеты включают в себя специальную встречу за кулисами с музыкантами, выступающими в этот вечер, в том числе с нашим специальным гостем. Если вам нужно что-то еще, пожалуйста, не стесняйтесь нажимать на кнопку сбоку от ваших мест. Надеюсь, вам понравится шоу! Поклонившись напоследок, официант оставляет их наедине с собой. — Господин Чжун Ли, мне кажется, я еще ни разу не был в таком шикарном месте, — с восторгом признается Аякс после того, как они произнесли тосты и попробовали еду и вино. — Давненько я не ходил в оркестр, но обычно я сижу внизу, на одном из тех мест. Это потрясающе! — Ты раньше посещал оркестры? — это удивительно. Аякс не похож на человека, который увлекается чем-то подобным. Аякс кивает. — Помнишь, я говорил тебе, что играл на фортепиано? Я играл на нем, гм, полупрофессионально. Я был ребенком. Я много занимался классическим фортепиано. — О? Хотя я должен признаться, что не знаком с тем, как звучит классическое фортепиано, я представляю, что оно отличается от того инструмента, на котором ты обычно играешь на своих концертах? Что заставило тебя сменить инструмент? Аякс усмехается. — Ты прав. Быть классическим пианистом — это совсем иное, чем те песни, которые я играю на гитаре. Что касается причины, по которой я сменил инструмент… — улыбка Аякса померкла. — Мой отец был тем, кто поощрял меня играть. Он сам пианист. Когда они с матерью развелись, я думаю, мой интерес к фортепиано тоже ушел вместе с ним. Еще одна подсказка о не самой лучшей семейной жизни Аякса. Это только подогревает желание Чжун Ли поговорить с его родителями. — Прости, Аякс. Я не хотел вызывать у тебя неприятные воспоминания. — Нет, нет, все в порядке. Прошло уже семь лет. Я уже с этим смирился, — когда свет начал тускнеть, он просветлел. — О, шоу начинается! Ты увидишь, что такое классическое фортепиано, и поймешь, насколько оно отличается от моих обычных выступлений. Аякс прав. И не только в том, как звучат инструменты: фортепиано имеет более холодную, хрустальную ноту. Песни также сильно отличаются от тех, что играет Аякс. Они более сложные, ноты более разнообразные, и на них наслоились гармонии деревянных, духовых, струнных и ударных инструментов. Симфония восхитительно сложной музыки поет в ушах Чжун Ли, заставляя его улыбаться от восторга. Но это не музыка Аякса. Они не несут в себе его замысла, его теплого светлого желания, чтобы Чжун Ли наслаждался его песнями. И только поэтому музыка, исполняемая этим оркестром, всегда будет оставаться неполноценной. Песня заканчивается красивым крещендо, и публика аплодирует. Чжун Ли и Аякс, сидя на мягких плюшевых креслах и согревая животы хорошим вином и едой, с комфортом расположились на персональном балконе и присоединились к их восторгу, так же горячо хлопая в ладоши в честь их прекрасного выступления. — Дамы и господа, — говорит в микрофон маэстро. — Большое спасибо, что посетили наше сегодняшнее представление. Мы рады сообщить вам, что сегодня исполняется 20 лет со дня основания нашего оркестра, и в качестве особого подарка мы пригласили выступить с нами специального гостя. Чжун Ли оживился. Особый гость? Точно, сервер упоминал об этом. Маэстро продолжает. — Я имею честь представить вам всемирно известного пианиста, господина Леонида Стравинского! Публика разражается бурными аплодисментами. Кто бы ни был этот человек, очевидно, что он очень популярен и очень хорошо принят. Хорошо приняли его все, кроме Аякса, потому что мальчик побледнел. — Аякс? Что-то случилось? Ему отвечают как только на сцену выходит Леонид Стравинский — рыжие волосы, голубые глаза, светлые черты лица. — Это мой отец, — отвечает Аякс тихим голосом. Чжун Ли смотрит на него с укором, когда слова Аякса доходят до его сознания. Его отец. Аякс мало что рассказывал о своем отце, кроме того, что он пианист. Но молчание говорит о многом. Чжун Ли умеет читать между строк. После развода родителей Аякс остался с матерью, которая впоследствии снова вышла замуж. С отчимом Аякс не поладил, и его быстро выгнали из дома, из-за чего он продолжает жить в своей квартире один, пытаясь совмещать учебу с работой и сводить концы с концами. Аякс не раз говорил о том, что ему нужна помощь от этого отца, в том числе и о том, что он временно живет у него, а не преодолевает свои трудности в одиночку. И вот теперь, видя, как побледнело лицо Аякса, как напряглось его тело, как расширились глаза от потрясения и тоски, Чжун Ли сделал вывод. Этот отец оставил Аякса одного. Он бросил его. Его милый, любимый Аякс брошен на произвол судьбы этим человеком, который должен был заботиться о нем. Этот человек, а также мать и отчим — все они в равной степени виноваты в том, что причинили Аяксу столько душевной боли и горя. Кто заставил Аякса выглядеть таким грустным при одном только упоминании слова «семья» и так удивляться простому понятию «подарок», ведь ему так давно никто не дарил ничего приятного. Чжун Ли почувствовал, что мир вокруг него начинает дрожать. Звук легких, мерцающих кристаллов от качающихся люстр над ними становится все громче, как и низкий гул, доносящийся из-под ног. — Леди и джентльмены, пожалуйста, не беспокойтесь, похоже, мы испытываем небольшие толчки… Его крепко схватила рука. — Ч… Чжун Ли, — шепчет Аякс, и в его голосе слышится бешенство. — Я… все в порядке. Все в порядке. Я в порядке. Так что не надо расстраиваться, хорошо? — Этот человек — твой отец, и из-за него ты расстраиваешься, — рычит Чжун Ли, но сжимает в кулак свою растущую силу Гео, даже когда чувствует, что она вырывается из его рук, как извивающиеся угри. — Этот человек причинил тебе боль. Как я могу не расстраиваться? — Он занят, — быстро объясняет Аякс, сжимая его руку. — У него напряженная карьера, и у него нет времени… — Это не уважительная причина. Когда ты в последний раз разговаривал с этим человеком? Когда он в последний раз связывался с тобой по мобильному телефону? — Я… — Аякс покачал головой. — Это не имеет значения. Не имеет значения? Все это время Аякс успокаивал себя именно так? Все это время Аякс так думал? Что он не имеет значения? Неужели Аякс до сих пор считает это правдой? Геоэнергетика угасает, и грохот прекращается. Нет, сейчас не время сердиться на отца, не сейчас, когда Аякс в первую очередь нуждается в утешении. — Все будет хорошо, Аякс, — Чжун Ли поворачивает руку так, чтобы его ладонь касалась ладони другого, и крепко переплетает их пальцы. Рука мальчика немного липкая, а кожа гладкая и мягкая. Чжун Ли крепко сжимает руку. Простой, но глубокий жест поддержки. Жест чего-то большего, того, что уже давно зародилось между ними и грозило вырваться наружу, как прорвавшаяся плотина, с каждым мгновением, проведенным в обществе друг друга, с каждым моментом, когда Аякс с удовольствием показывает Чжун Ли свой мир и все чудесные вещи в нем, со всеми моментами — от оживленных, наполненных звуками приятного голоса Аякса под аккомпанемент его гитары, до тихих, когда они лежат в постели в их общем тепле, погружаясь в сон. «А,» — подумал Чжун Ли, и его мысли наконец-то встали на свои места, как будто он нашел последний недостающий кусочек головоломки. Так вот в чем дело. Почему-то он подозревает, что если бы Гуйчжун была жива, она бы смеялась над ним за то, что он так долго не мог разобраться в своих чувствах, которые все это время испытывал к Аяксу. Тем временем Аякс прекращает свои отрицания. Мальчик смотрит на их сцепленные руки с открытым ртом. Его глаза быстро поднимаются вверх, когда по щекам начинает растекаться розовая пелена. — Господин Чжун Ли? — пискнул он, парень был очарователен сейчас, очень очарователен. Чжун Ли обожает этого мальчика. Полностью. — Мне кажется, я не понимаю… — Ты важен, — отвечает Чжун Ли, и произносит эти слова медленно. Осторожно. Отчасти для того, чтобы проверить их на практике и дать себе почувствовать, как сладко, словно густая патока, оседает в его сердце истина, но главное — для того, чтобы мальчик понял. — Твои чувства имеют значение. То, что твой отец занят, не оправдывает его ужасного поведения по отношению к тебе. Это не оправдывает того, что он причиняет тебе боль. Ты этого не заслуживаешь. Ты понимаешь это? Красное лицо мальчика краснеет еще больше. — М… господин Чжун Ли… — он выглядит застенчивым. Застенчивым. Он тяжело сглатывает от явного нервного напряжения. Но Чжун Ли не желает этого допустить. Отказывается отпускать Аякса. — Ты важен, — повторяет он, уже более мягким тоном. — Ты очень важен, Аякс. Ты очень важен для меня. — Большое спасибо за ваше терпение, дамы и господа. Похоже, что толчки закончились… Слышно, как люди рассаживаются по своим местам, а те, кто находится на сцене, возвращаются на свои места. Леонид Стравинский, который во время землетрясений немного приседал, вновь появляется на сцене, стоя прямо. Он помахивает рукой толпе, озорно улыбаясь, а его взгляд устремлен вдаль, сначала на ряд людей перед сценой, затем на ложи, где сидят VIP-персоны. Чжун Ли точно улавливает момент, когда мужчина замечает Аякса, потому что он замирает, глаза слегка расширяются от того, что Аякс, несомненно, выглядит на миллион долларов. Но что самое интересное в этой ситуации? Аякс не смотрит на него. Аякс вообще его не видит. Вместо этого Аякс смотрит на Чжун Ли. Его голубые глаза не отрывались от бывшего Архонта с тех пор, как он произнес свои слова. Действительно, Аякс выглядит ошеломленным, его лицо ярко и красиво раскраснелось под светом прожекторов, губы слегка приоткрыты, так как он явно пытается осмыслить сказанное. Чжун Ли лишь хмыкнул в ответ, уголок его губ приподнялся в дразнящей улыбке — теперь, когда грусть полностью выветрилась из головы мальчика. Хорошо. Аякс никогда не должен грустить. Он слегка сжимает бледную тонкую руку мальчика. И, возможно, потому что он знает, что отец Аякса все еще наблюдает за ними (он видит, как тот смотрит на них периферическим зрением), он наконец уступает собственническим требованиям своего внутреннего дракона. Он подносит руку Аякса к губам и благоговейно целует костяшки пальцев, затем еще раз — прямо в золотое кольцо, подаренное ему Чжун Ли, которое обвивает его безымянный палец. Вот так, смотри только на меня, мой дорогой. — Надеюсь, я понятно изложил свои чувства? — спрашивает он. — Хотя, если ты хочешь, чтобы я пояснил… — Н… нет! — Аякс заикается. Его лицо стало практически неоново-красным, а румянец распространился на уши и вниз по шее. — Я… я думаю, я подумаю над этим? — Очень хорошо, — мурлычет Чжун Ли. — Есть какие-нибудь возражения… — Нет! Никаких возражений! — выкрикивает в ответ Аякс, и Чжун Ли хихикает, чрезвычайно довольный тем, как искренне он это делает. — Я вообще не возражаю. Я… э-э… я… Чжун Ли ждет, когда Аякс перестанет заикаться в поисках ответа. Но после еще нескольких секунд «я» и «гм» Аякс сдается, произнеся с досадой: «А, к черту». И тогда, к удивлению Чжун Ли, он тянет руку мужчины к своим губам и зеркально отражает маленькие поцелуи, которыми Чжун Ли засыпал его, сначала на костяшке, потом на безымянном пальце. — Нет возражений, — говорит Аякс. В его словах, несмотря на неоново-красное лицо, звучит свежая свирепость, и Чжун Ли находит себя очень очарованным его смелостью. — Никаких возражений. — Хорошо, — говорит Чжун Ли, усмехаясь. «Я рад, что мы пришли к соглашению. На заднем плане Леонид Стравинский выходит из ступора и садится за рояль. Он начинает играть, прекрасные кристаллические ноты наполняют воздух вокруг, но Чжун Ли не обращает на это никакого внимания, не то что на губы Аякса, изогнутые в застенчивой, милой улыбке. В конце концов, у него есть кое-что гораздо более ценное.