Благими намерениями дорога вымощена в ад

На заре времен, великий Бог Солнца Ра, воплощение альфы, омеги и всего, что между ними, вышел из реки хаоса и породил самого себя. От великого Ра родились другие великие Боги, в том числе Бог влаги, Бог воздуха, Бог изобилия и плодородия, Бог любви и красоты, Бог истины и справедливости и Бог разрушения. Хоть эти Боги и были могущественны сами по себе, ни один из них не обладал такой уникальной силой созидания, как Ра. Каждый из них обладал сущностью альфы или омеги, и только при соединении этих двух ипостасей могла зародиться новая жизнь. Эта черта передавалась от одного поколения Богов к другому, распространяясь на детей неба и земли: Осирису — альфе и Богу жизни, Исиде — омеге и Богине магии, Нефтис — омеге и Богине гармонии и мира, и, наконец, Сету — альфе и Богу войны и пустыни. Двое альф и две омеги, две пары, которым суждено продолжить род правителей Кемета через рождение будущих царей и цариц. Ожидание этого только усилилось, когда Осирис получил право править Кеметом благодаря своей могучей силе и процветанию, которое он даровал людям. — Конечно, с великим и могущественным Осирисом на троне мы скоро будем ожидать царского брака, — шептали взволнованные люди. — Кто, по вашему мнению, будет новой царицей? — Любая из богинь хорошо дополнит его могущество, — отвечал другой человек. — С силой будущей королевской четы и богом пустыни, защищающим нацию, мир и стабильность Кемета практически обеспечены! Однако годы шли, перетекали в десятилетия, затем в столетия, а Осирис продолжал править один, не беря себе царицу. Шепот надежды начал сменяться беспокойством, а затем и страхом. — Неужели Осирис отказывается жениться, потому что не хочет иметь наследника, который мог бы оспорить его царствование? Или, может быть, причина отказа Осириса от брака в том, что Боги несовместимы? — Чепуха! Ни для кого не секрет, что дети Нут и Геба очень близки и никогда не ссорились между собой. Должна быть какая-то другая причина, почему Осирис не женился. — Не нам, людям, постигать пути Богов. Все, что мы можем сделать как верные последователи, — это молиться о сохранении мира на земле и верить в Осириса. Мало кто знает, что их шепот достиг ушей самого великого Осириса, который, услышав эти слова, улыбнулся. — Не бойтесь, народ Кемета, — прошептал он со своего трона. — Ваши страхи скоро ослабнут, когда мои приготовления будут завершены. Среди шепота сплетен, распространяемых между жителями Кемета, есть как правда, так и ложь. Во-первых, правда, что Исида или Нефтис хорошо дополнят Осириса, и что царская пара — как бы она ни выглядела — обеспечит мир и стабильность в Кемете. Во-вторых, верно и то, что отношения Осириса с братьями и сестрами довольно гармоничны. Между ними не было ни одного спора, даже с его младшим братом, вспыльчивым и непостоянным Сетом. Теперь начинается ложь. Во-первых, Осирис избегает брака не потому, что не хочет иметь наследника. Наоборот, ему не терпится иметь много детей с объектом своего желания. Во-вторых, и это самая большая ложь из всех, ожидание, что Осирис женится на одной из богинь. Несмотря на яростный блеск Исиды и нежную красоту Нефтис, ни одна из богинь не покорила его сердце. Да и как они могли бы, если бы стояли рядом с его прекрасным, огненным Сетом? Дикий, необузданный и полный энергии, его Сет сияет так же ярко, как золотое солнце, и приковывает к себе внимание всех присутствующих в комнате. Его пылающие рыжие волосы, прекрасное лицо и бледная кожа, натянутая на тонкие, мощные мышцы, служат маяками для голодных, жадных глаз последователей и Богов. Его манящий Сет, владеющий силой песка на огромных пространствах багровой пустыни, которую он называет своим домом, где одним движением пальца он может победить десятки врагов мощью своих бурь. Его неумолимый Сет, который охраняет свои границы с непреклонной свирепостью. Даже в свободное время его можно увидеть в садах, оттачивающим свое боевое мастерство, его тело изгибается, а движения изящны, когда он крутит копье в руке, нанося удары по невидимым противникам в демонстрации чистой, совершенной грации. Как может Осирис устоять перед таким восхитительным искушением? Как может Осирис желать чего-то еще, кроме того, чтобы его Сет лежал под ним, прижавшись теплым и упругим телом к его тверди, извиваясь в наслаждении, которое дарит ему Осирис? Ему интересно, каков на вкус его Сет, если поцеловать его. Ему интересно, как будет выглядеть его Сет в муках экстаза. Интересно, какие сладкие крики вырвутся из этих красивых розовых губ, когда он кончит? Но это всего лишь бесплодные мечты. Сет — альфа, как и он сам, а альфам суждено быть в паре с омегой. Так предписывает баланс мира. Поэтому Осирису не остается ничего другого, кроме как наблюдать издалека, как его Сет свободно бродит по пустыне, охраняя границы их дома, как его любимый Сет использует грубую и разрушительную силу своего песка, чтобы смыть врагов, как его любимый Сет возвращается к нему, такой же блестящий и прекрасный, как всегда, с победной улыбкой на розовых губах. — Брат, я дома, и я принес тебе весть о поражении наших врагов! Осирис наблюдает, тоскует и сгорает по тому, кому не суждено быть его. По крайней мере, до тех пор, пока Сехмет не навещает его однажды вечером, когда он остается один в своем кабинете. — Знаешь, есть способ остановить все это. Он вздыхает и откладывает свиток. — Сехмет, чем я обязан твоему визиту? Сехмет выходит из тени и склоняется над его плечом. Осирис не шевелится, лишь поднимает бровь. — Я слышу твои желания, — шепчет она, улыбаясь под головным убором. — Я слышу, как сильно ты хочешь его. Я могу помочь тебе воплотить это в реальность. — И какую цену мне придется заплатить за эту услугу, Богиня Разрушения? Ее улыбка становится резкой. — Совсем ничего. Считай это даром. Она смеется над его недоверчивым взглядом. — Хорошо, хорошо, считай это средством для того, чтобы обеспечить мне развлечение. Ничего интересного не происходит, и мне скучно до безумия, Осирис. Он знает, что слушать все, что говорит Сехмет, — не лучшая идея, но мысль о том, что Сет наконец-то окажется в его объятиях, слишком заманчива, чтобы он мог ее отпустить. — Допустим, я поверю тебе. Какое решение ты можешь предложить, чтобы решить проблему нашей… несовместимости? — Есть редкое заклинание, разработанное самой Бастет для плодородия, — отвечает Сехмет. — Нужно лишь немного… модифицировать его, чтобы оно позволяло превращать альфу в омегу. Осирис замирает. Конечно, решение не может быть таким простым. Сехмет снова смеется. — О, в этом нет ничего простого. Модификация заклинания потребует тщательной подготовки, а само произнесение заклинания займет время. Но не считаешь ли ты, что результаты будут стоить всех этих усилий и времени? Сехмет наклоняется к нему так близко, что Осирис чувствует ее дыхание, касающееся его уха. — Разве все это не стоит того, если это означает, что ты наконец-то сможешь завладеть своим возлюбленным Сетом? Что ты сможешь наконец приковать его к себе безвозвратно, чтобы весь Кемет знал, кому он принадлежит? Она понижает голос и мурлычет: — Разве это не стоит того, чтобы увидеть его в муках жара, отчаянно умоляющего о твоем члене? Разве это не стоит того, чтобы наконец-то иметь возможность погрузиться глубоко в его тугую, девственную плоть, а затем, когда он будет наиболее уязвим, когда он будет молить о разрядке, завязать его узлом и накачать по полной… Осирис отталкивает богиню назад. — Хватит! Он тяжело дышит и пытается отчаянно сдержать дикие желания, бурлящие в его жилах, но семена уже посеяны в его сознании. Теперь он видит это так отчетливо… — О… Осирис, — стонет Сет с протяжным стоном, когда Осирис крепче сжимает бедра брата и делает толчок… Или, может быть… — Брат… Ах! Брат, пожалуйста! Пожалуйста! Пощади! Глаза Сета закатились к затылку, слюна стекает по его вялым губам, но даже его сладких криков о пощаде недостаточно, чтобы заставить Осириса остановить голодные толчки бедер, от сверления в этом тугом сжимающемся отверстии, чтобы оно идеально соответствовало форме его члена… Или… - Пожалуйста, твой узел! Войди внутрь. Хочу тебя внутрь! — А — а! Осирис! — Альфа! Альфа, пожалуйста! — Ну? Голос Сехмет — как плеск холодной воды, и внимание Осириса возвращается в настоящее. Она сделала несколько шагов назад, руки скрещены на груди, уголки губ подтянуты в самодовольной, лукавой улыбке. Она знает, что уже победила. — Вы хотите узнать больше о моем маленьком решении? И, черт возьми, она права. Как и во всем, что связано с Сетом, как может Осирис отказать? Хотя он и не является Богом магии, как Исида, Осирис более чем компетентен в расшифровке заклинаний и их переделке под свои нужды. Тем не менее, Сехмет не солгала в своих предупреждениях о том, что изменить заклинание Бастет будет нелегко. Проходят дни, месяцы и годы тайной работы в его кабинете, прежде чем он чувствует, что добился успеха. Второй шаг — произнести заклинание, но и это не просто: чтобы полностью изменить сущность альфы, требуется несколько раз произнести заклинание, чтобы магия медленно, шаг за шагом, модифицировала цель заклинания, а на это нужно время. Если цель — Бог, то времени может понадобится еще больше. Осириса это не беспокоило. Он терпелив и уже давно сумел обуздать свои желания. Что значат еще несколько лет ожидания? Он ждет до поздней ночи, чтобы произнести свое первое заклинание, когда во дворце будет тихо, а Боги уснут. Он выскальзывает из кабинета и осторожными шагами направляется в комнату Сета. Будучи Богом пустыни и войны, Сет всегда отдавал предпочтение утилитарности, и это было видно по его спальне. Хотя комната украшена в соответствии с модой, подобающей Богу: стены расписаны, а золотая мебель сделана лучшими мастерами страны, в ней есть только самое необходимое: стол, стул, несколько ламп, большая, удобная кровать в центре, а рядом с ней — верный держатель для благовоний, от которого все еще исходит теплый, тягучий аромат сгоревшего кифи. Осирис подходит ближе к кровати. Сет. Его Сет лежит, раскинувшись на спине, гладкая поверхность его сильной груди и живота выставлена напоказ, в то время как нижняя половина покрыта тонким, легким одеялом, которое цепляется за каждый изгиб его тела. Его рыжие волосы рассыпаны по подушке рекой красного шелка, а лицо расслаблено и спокойно — редкое зрелище по сравнению с его обычной оживленностью. Осирис впитывает все детали красоты перед собой, как человек, умирающий от жажды, его взгляд путешествует по изящному наклону носа, по тому, как длинные ресницы касаются изгиба гладких щек, и по тому, как слегка приоткрыт рот, придавая губам мягкость и привлекательность. Его Сет лежит там, как подарок, нет, подношение. Осирис наклоняется над кроватью и перебирает пальцами рыжие локоны. — Сет, — бормочет он, наматывая пряди пунцового шелка на пальцы и поднося их к губам для благоговейного поцелуя. — Мой Сет. Сет продолжает спать, никем не потревоженный. И так будет продолжаться до тех пор, пока снотворное, которым Осирис умастил его благовония, полностью не покинет его тело. А до тех пор… Осирис может спокойно приступать к работе. Он позволяет волосам Сета выскользнуть из своей хватки и прижимает руку к груди брата, прямо над его сердцем. Кожа на ощупь теплая и мягкая, мягче, чем должна быть у любого солдата, не говоря уже об альфе, и это осознание приносит теплое удовлетворение, закручивающееся в животе. Возможно, для превращения Сета потребуется меньше работы, чем он думает, раз он уже проявляет такие прекрасные черты омеги. Он проводит большим пальцем по милому розовому соску, обводя маленький узелок, дразня его, и когда он становится твердым и горячим под его прикосновениями, он отдается своему желанию и проводит губами по этой манящей плоти, чтобы пососать. — А-а! Ох. Так вот как звучит Сет в наслаждении, мягко и с придыханием, обманчиво невинно. Это только подстегивает Осириса. Он ласкает бутон, перекатывая плоть языком, и стонет. Сет пахнет сладко от мыла, которое он использовал, в сочетании с легким травянистым запахом и земляным ароматом природы. Насколько слаще он будет пахнуть, когда станет омегой? Насколько слаще он будет пахнуть, когда его живот раздуется от детей Осириса, а грудь отяжелеет от молока? Его язык продолжает играть с бутоном, его действия подпитываются этими образами, не останавливаясь, даже когда он чувствует, что бутон горячий и набухший во рту, а его пальцы дразнят его брата. Крики Сета становятся немного громче, более жалобными. Осирис отпускает его с мягким, влажным хлопком. Он усмехается. — Чувствительный, — хвалит он. Лицо Сета окрашивается в восхитительный розовый цвет, а дыхание учащается. Осирис опускает глаза вниз, и его веселье растет при виде выпуклости, выпирающей из-под одеяла. — Очень чувствительный. — Из него получится такой идеальный омега. Самый совершенный омега, которого когда-либо видел Кемет. Осирис стягивает покрывало, чтобы обнажить еще более мягкую, бледную, вызывающую привыкание плоть. Он смотрит, завороженный этими длинными, стройными ногами и полутвердым членом между ними, утопающим в копне ярко-рыжих волос. Он протягивает руку и прижимает ладонь к пупку Сета, поглаживая мышцы, затем опускает руку вниз, пока не нащупывает член, слегка поглаживая его по длине. Он не обращает внимания на то, как Сет стонет и упирается в его ладонь, и на то, как по стволу начинает стекать маслянистая жидкость. Хм. Впечатляющий размер даже для альфы. Жаль, что он никогда не сможет использовать его на омеге, если только Осирис сможет помочь. Он отпустил руки и зарылся ладонями между стройными бедрами, несколько секунд удивляясь мягкой, кремовой коже под его прикосновениями. Затем он крепко сжимает ноги и поднимает их, разводя в стороны, заставляя брата откинуть колени назад, чтобы показать всего себя его голодным глазам. — Боже, Боже, так гораздо лучше видно, — говорит он с восхищенным вздохом. Сет должен быть таким чаще, уязвимым, с раздвинутыми ногами, чтобы его сексуальность и задница были выставлены на обозрение для одного лишь Осириса. Его руки летят вниз, ощупывая эти круглые ягодицы и наслаждаясь тем, как пальцы нащупывают податливую плоть, а затем просовывают палец между ними, чтобы погладить этот сладкий маленький скрытый вход. Сет хнычет, и Осирис чувствует, как его собственный член твердеет до боли. Но он не останавливается, не прекращает прижимать кончик пальца к его отверстию, не останавливается, погружаясь внутрь, раздвигая маленькое колечко, чтобы коснуться его изнутри… Осирис сдерживает стон. Боги. Он такой тугой и горячий. Все, о чем Осирис когда-либо мечтал, и даже больше. Он вытаскивает палец, дрожащими руками вытаскивает свой вытекающий член, собирает на пальцы смазку и погружает два пальца в брата. Сет нахмуривает брови и задыхается от дискомфорта, но Осириса это не волнует, он слишком занят наслаждением о того, как его пальцы скользят глубже внутри другого альфы. Он чувствует, как тот медленно раскрывается, исследует каждый доступный дюйм, чувствует, как дрожат стенки брата, как тихие крики Сета превращаются в нежные стоны с каждым движением пальцев и с каждой новой лаской. А затем, при очередном толчке вперед, он чувствует, как подушечки его пальцев касаются чего-то твердого и губчатого. Тело Сета подрагивает, и он испускает вздох, полный вожделения. Черт. Осирис терзает это место, его пальцы поглаживают и надавливают, а он продолжает проникать пальцами глубоко внутрь. С губ Сета срываются все новые крики и дрожащие хныканья, его лицо все больше краснеет, чем больше Осирис дразнит и играет с его телом. — Что ты сделал со мной, Сет? — шепчет Осирис, собственнически целуя дрожащие молочные внутренние стороны бедер, под нарастающие сладострастные стоны альфы. — Что за заклинание на меня наложил? Посмотри, какое безумие ты вызвал. Ты возьмешь на себя ответственность? Он резко вырывает пальцы, его терпение наконец-то лопнуло. Он приподнимает Сета, выставляя член так, чтобы головка поцеловалась с оголенным колечком. Да. Пришло время, чтобы он получил то, что ему причитается. Он подается вперед и одним жадным толчком вводит свой член внутрь. Осирис стонет, а Сет кричит и бьется, его задница сжимается от большого, чужеродного проникновения. Он чувствует, как тело другого альфы сопротивляется, пытаясь инстинктивно вытолкнуть его, но Осирис лишь крепче прижимает его к себе, заставляя не двигаться, заставляя принимать. Стиснув зубы, он слегка откидывает бедра назад, а затем снова делает толчок, погружаясь глубже в этот тугой, вызывающий привыкание жар, затем отступает назад и повторяет движение снова и снова, пока каждый толчок не заставляет его погружаться в брата по самые яйца. Сет запрокидывает голову назад и вперед. Слезы боли собираются в уголках его глаз, но Осирис слишком опьянен наслаждением и победой, чтобы отпустить его. О, о, это оно — он наконец-то овладевает своим Сетом, лишает его девственности, как и полагается. И тело Сета кажется идеальным; кольцо мышц у его входа натянуто, чтобы вместить его обхват, сжимая его каждый раз, когда он сдвигается хоть на дюйм, и то, как он попеременно сжимает и расслабляет член, похоже на то, что его доят его семенем. Подумать только, что Сет так хорош, пока он еще только альфа. Каким бы он был с организмом омеги и потребностями омеги? Он уже задыхается и загоняет свой член внутрь. Когда он объявит Сета своим омегой, он обязательно прикует его к своей кровати и — ух — будет трахать его несколько дней подряд, пока они не потеряют счет времени. Он будет трахать другого Бога до тех пор, пока его тело не поддастся прикосновениям Осириса, пока оно не запутается настолько, что будет жаждать ощутить член Осириса, заполняющий его целиком. Он будет брать Сета снова и снова, пока тот не сможет выкрикивать только имя Осириса — его будут трахать слишком глубоко, чтобы думать о чем-то еще, кроме него. Черт, он чувствует, как стенки Сета трепещут вокруг него. Звуки протеста Сета затихают, снова превращаясь в прежние нуждающиеся крики. Его лицо искажено от удовольствия, рот открыт, щеки красные, волосы растрепаны от того, что его тело раскачивается при каждом толчке. Осирис тянется к своему полутвердому члену и качает его в такт толчкам, желая увидеть, как его брат наконец-то потеряет себя от удовольствия. Он не разочарован. Сет кончает с последним дрожащим стоном, густые струи белой крови заливают его руку, а тело сжимается вокруг члена Осириса, как в тисках. Зрелища и ощущений достаточно, чтобы Осирис издал горловой стон, когда его наслаждение достигает пика; он в последний раз глубоко вводит свой член и наполняет организм другого спермой. Проходит несколько минут, прежде чем он начинает видеть ясно, а его дыхание выравнивается. Когда это происходит, он осторожно извлекает себя, стараясь держать бедра Сета под углом, чтобы его семя не вытекло наружу. — Мой Сет, — говорит он, задыхаясь от смеха, пьянея от счастья и испытывая глубокое удовлетворение от того, что только что сделал. — Мой прекрасный Сет. Но его победа еще не обеспечена, и он вспоминает, зачем он здесь. Он наклоняется и проводит свежими поцелуями по бедрам, вдавливая в кожу шепчущие слова обожания. Затем он использует свою магию, свои свежие ощущения победы от своих притязаний и семя, зарытое глубоко в теле Сета, чтобы произнести свое заклинание.

******

— Доброе утро, Сет, — приветствует он его утром, когда сталкивается с ним в садах. Бог войны в своем обычном головном уборе и темном шенди выглядит как обычно. — Как отдохнул прошлой ночью? Сет делает паузу в тренировке с копьем, чтобы пожать плечами. — Нормально. Хотя сегодня чувствую себя немного не в своей тарелке. Не знаю точно, почему. Небольшая тренировка, наверное, исправит это. — Если ты чувствуешь себя не в своей тарелке, тебе лучше отдохнуть, брат, — говорит Осирис, покачивая головой. Он протягивает руку и похлопывает другого по плечу. — Где бы я был, если бы мой лучший солдат и защитник Кемета получил травму, потому что он не в лучшей боевой форме? Даже из-под головного убора Осирис знает, что Сет закатывает глаза. — Хватит придираться, ладно? Я буду в полном порядке. Больше беспокойся о себе. Осирис качает головой. — Невыполнимая просьба. Как твой старший брат, я никогда не перестану беспокоиться о тебе. — Он в последний раз сжимает плечо Сета и отпускает его. — Если ты и дальше будешь чувствовать себя плохо, тебе стоит подумать о том, чтобы продлить свое пребывание во дворце, а не возвращаться в пустыню. Немного больше времени для отдыха и расслабления не повредит. — Я подумаю об этом. Что? Не смотри на меня так, я сказал, что подумаю! А теперь иди. — Сет делает отмахивающееся движение. — Оставь меня с моей утренней тренировкой. Разве у тебя нет дел поважнее, как твоя бумажная работа? Осирис смеется и делает то, что ему говорят. — Да, дорогой брат. Я буду сегодня в своем кабинете, если я тебе понадоблюсь. Как ты уже говорил, у меня еще много дел. Действительно, теперь, когда он заложил основу для своей победы, ему предстоит многое подготовить, чтобы обеспечить себе невесту-омегу.