Святая дева. Непорочная кровь

— Агнесс - теперь это твоё имя, — сказал Святой отец и начертил мне на лбу крест святой водой. И как я, в прошлом ведунья – язычница, а после православная, а после вообще не религиозная, докатилась до жизни такой… такой католической. Но что я могла сказать? Я только смотрела то на Преподобного, то на прихожан, которые являлись зрителями сего действа, они благостно перешептывались, восхваляя священника, за его праведность, милосердие и далее, далее, далее. Со стороны и правда все так… Подавляя желание скривиться от прикосновений «папаши», я давила скромную лыбу как могла. Ведь так себя должен вести шестилетний ребенок, которого приютила церковь и не отдала тому ужасному приюту в бедном районе соседнего городка. — Агнесс, я позабочусь о тебе и выведу на светлый путь Бога! Твое имя — значит Святая, поэтому, божье дитя, твоя жизнь будет наполнена благостными деяниями во имя Господа, а я стану твоим проводником и примером, — ага, примером, как же! Мужчина напротив меня не знал одного, того, что всё знаю Я! Например то, что у этого «примерного» католика есть ребенок, которого он зачал в порыве страсти с женатой прихожанкой, муж которой внезапно скончался во время её беременности, а она, ослабнув душой и телом ещё много раз отдалась Святому отцу (видимо которому же потом каялась в своих грехах) и вновь забеременела, но скончалась при родах вместе с нерожденным сыном, оставив свою дочь, которая сейчас стоит перед своим «не святым» Святым отцом и пытается не подавать виду. Я же не могу быть хуже родителя, который во всем этом участвуя изящно отыгрывает свою непричастность к моему появлению на свет. Иногда я ругаю себя, что в прошлой жизни так много занималась ведовством, эзотерикой и регрессировала в свои прошлые воплощения, ведь в неведение было бы жить спокойнее. Однако я не могла ничего с собой поделать, сначала я не понимала устройство мироздания и начала изучать религии, поняла, что религия для веры в Бога не нужна и ушла в ведовство, собирать крупицы знаний предков славян и Ариев. Дальше меня стало раздражать, что жизнь, коротка и я не смогу найти, изучить и запомнить все нужные мне знания, поэтому я решила компенсировать все это регрессией в прошлые жизни, доставая скрытые знания в памяти моей души. И вот не задача! Регрессивный канал так и не был закрыт после моей реинкарнации. Поэтому я помнила все: как вышла из тела, переместилась в параллель Вселенной и родилась, уже осознанной и с воспоминаниями, а также с грузом тысячелетнего одиночества и непониманием английского (ненавижу!). Так я и стала «памперсным» свидетелем отношений матери и отца-святого-преподобного-отца. Да и как не почувствовать ведунье свою кровную связь? Я благодарна родителям за жизнь и в глубине души люблю их. Но мои принципы не давали мне принять их отношения… нет, скорее я принимаю их влечение, но последующее враньё о своей святости, особенно отца, выводит меня из себя. Шло время, я росла тихой и скромной, как и положено Святой, которой меня и прозвали в нашем городке, который находится недалеко от Сант-Луиса, в штате Миссури. Связан мой статус был с тем, что я умела исцелять, хотя в этом мире это было не много сложно, из-за другого вида энергии. Если в прошлом я могла наполняться от природы Вселенной как таковой, так как Бог был во всем, и можно было управлять единицами энергии по своему желанию. То здесь нет такой возможности, так как тут правда есть Бог, который имеет свою личность, а не является единением всего сущего. Поэтому мне и приходиться своей верой и силой воли создавать свой эгрегор и наполнять силой, раскачивая его. Но была ещё одна проблема, энергия копилась медленно, так как я была не инициирована, при чем на протяжении многих жизней, поэтому не открытый источник начал затухать, но мне все равно хватало сил исцелять раненых и заболевших, а также защищать их дома от нечисти. Так и продолжались мои мирные денечки. Я даже поехала в «командировку» дабы осветить штат своим присутствием. Мои целительские способности город по максимуму держал в секрете (жадность – природа людей), поэтому мне было запрещено исцелять за пределами нашего поселения. Но наставления мэра пошли в топку, а я нашла выход. Я не исцеляю на прямую, а посылаю лишь маленький импульс касанием, процесс исцеления, конечно, будет долгим, но к моменту, когда он выздоровеет, он и не подумает, что я была причиной.

***

Так мне и стукнуло 20. Я вновь уехала с несколькими служителями в благотворительную поездку в приют в Сент-Луисе. Все было хорошо. Пока не случилось ужасное! Отца убили и мне срочно пришлось возвращаться обратно: сестры были шокированы и напуганы, в церкви царил хаос, прихожан не пускали, пока велось расследование, а они упорно пытались зайти и попрощаться, хотя официального сообщения еще даже не было, все произошло только несколько часов назад. Но городок небольшой и любое событие становиться известным моментально. После звонка сестры, я сразу же выехала в город, и добралась до церкви уже к полудню. Зашла в пустой молитвенный зал, прошла мимо алтаря, даже не перекрестившись, так как я все еще оставалась приверженкой своих взглядов и провела обряд раскрещения на следующий же день после моего официального присоединения к церкви. Прошла к комнате отца, там все было огорожено желтой лентой, сквозь дверной проём на стене виднелись брызги начавшей засыхать крови. Мне снова стало одиноко, грустно, но не больно. Не знаю как тут, но для меня и предков, смерть была великим торжеством перехода в новую жизнь и успешно пройденным уроком в этой, поэтому отпускать людей для меня было в порядке вещей… Так думала я, пока один из двух, видимо следователей, беседовавших с монашкой, не обернулся ко мне. Мне хватило лишь взгляда его зеленых глаз, чтобы определить свою духовную пару для инициации и последующей совместной жизни. Легко отпускать людей? Забудьте! Раз его увидев, уже не смогу отпустить. Настоящей любви в жизни может и должно быть много, но звездная пара души, другой разговор, если встретить такую в телесном воплощении это можно назвать истинным союзом на небе и земле. Это были непривычные чувства: все женское естество встрепенулось, в груди теплом разливался восторг и безусловная любовь ко всему сущему, в низу живота сладко тянуло и требовало скорейшего контакта, хотелось попасть в теплые объятья и безоговорочно довериться этому незнакомцу. В голове пульсировала одна единственная мысль - посвятить себя ему. — А Вы…? – ммм… вот это голос. Я уже хотела открыть рот, как… — Это Агнесс, подопечная его Преподобия Адриана, — не дала мне ответить монахиня. Сестра Евгения была не молодой и строгой женщиной, которая вместе со священником обучала меня, наставляя на «путь истинный», она не была плохой, но из-за трагичной жизни стала ярой фанатичкой, что меня иногда пугало, особенно в детстве: — вне церкви их даже считали отцом с дочерью, они были так похожи… Я резко выдохнула, так как дальновидность этих людей иногда поражала меня. Я была копией отца характером, хотя и прошлые воплощения оставили свой отпечаток, и внешностью: пепельно-русые волосы и чистые серые глаза. Я подошла ближе к говорившим, хоть я и была достаточно высокой, но голову все равно пришлось задирать, дабы установить зрительный контакт, особенно с самым высоким. — Мы следователи из Небраски. Даниэль Сомерс и мой напарник Билл Блейк, — он указал, на мной-уже-возлюбленного красавчика, но это было не его имя, оно ему не подходило, а их явная кровная связь говорила о том, что они родные братья и по матери, и по отцу. Значит имена фальшь. Я поджала губы, не договаривать одно, но врать совсем другое, ненавижу… Я протянула свою ладонь для рукопожатия: — Агнесс Барнетт (происходит от древнеанглийского bærnet, что означает «место, очищенное сжиганием».), — при каждом соприкосновении к ладоням отсчитала по две секунды, чтобы не выдать свою заинтересованность своим желанием не отпускать ЕГО теплую руку. — Так как схожее убийство священника произошло и у нас в городе, а расследование не продвигается мы бы хотели найти дополнительные зацепки, — сказал «Даниэль», — и, если Вы не против, мы бы хотели с вами побеседовать. — Конечно, только посмотрю на отца… отца Адриана, — ответила я и уверенно шагнула к огороженной территории. «Билл» шагнул вперед, преградил рукой дорогу. Я не захотела упустить возможность прикоснуться к нему ещё раз поэтому затормозила не сразу, а лишь почувствовав руку на уровне своей талии. Сдержала улыбку от удовлетворения сей ситуацией, и с невинным видом отшагнула назад, мол я случайно затормозить не успела. Тем неожиданней в моём игривом состоянии было наткнуться на полный искреннего беспокойства взгляд: — Вам лучше этого не видеть, вы можете потерять душевный покой до конца жизни, — настоятельно посоветовал он. — Благодарю за беспокойство, — я стала более серьёзней, предчувствуя нелицеприятное зрелище, — но я все же посмотрю. Сестра Евгения запричитала от моей настойчивости, и вновь начала плакать, вспоминая о его Преподобии. Я мягко опустила, преграждающую путь руку, подняла желтую ленту и прошла ко входу в комнату, вся комната была в крови и некоторых, но уже не всех, останках. Отца буквально разорвали, видимо судмедэксперты забрали наиболее уцелевшие части, а остальное просто надо вычищать с дополнительным инструментарием. У меня перехватило дыхание и подкатила тошнота от творящегося ужаса, я инстинктивно отпрянула на шаг назад и наткнулась спиной на грудь стоящего близко ко мне Билла. Он схватил меня за плечи. — Спокойно, дыши… хотя нет лучше не дыши, — но было поздно, я глубоко вдохнула. В комнате был сильный запах крови и чего-то ещё… Сера?! Я вырвалась из рук красавчика, подошла к столу с письмами и книгами, залитыми кровью. На столе, запачканная, лежала тетрадь, где почерком отца на латыни было написано: Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diaboli… Обряд изгнания демона, вот чёрт! К отцу я не испытывала сильной привязанности, пусть он был не безгрешен по мнению христианства, но не был подонком и никогда никому не вредил и меня не бросил на произвол судьбы, за что я ему со временем была безмерно благодарна. Мне стало больно за такую ужасную его смерть. На столе, за стопкой бумаг пером было мелко выцарапано 6.22. D. Winc… Надо быстрее со всем разобраться! Голова начинала болеть от давящей атмосферы и все еще продолжающихся стенаний сестры Евгении. Я вышла из комнаты взяла зеленоглазого следователя, стоящего на выходе за запястье, и потащила за собой, махнув головой Даниэлю в сторону выхода: — Пойдемте, я дам вам… показания, — заминка была не заметна, но зато внутри я умирала со смеху от своей беспечности. Нервы потихоньку начинали сдавать. — Агнесс! — строго воскликнула сестра и посмотрела сквозь стекла своих очков на мою руку, держащую запястье мужчины. Я посмотрела на него, на наши руки и нехотя отпустила её. — Извините, я на взводе. Пройдемте ко мне и все обсудим. — Агнесс!!! — еще более разъяренно процедила сестра, слёзы ее моментально высохли, в глазах светилось лишь осуждение от того, что я приглашала мужчин к себе. И это было не волнение за меня, а соблюдение репутации Невинной Святой… Вот бы она шокировалась, узнав, что мои целительские способности от «порочной» связи с любимым мужчиной только возрастут. Святая! Я никогда не брала на себя эту роль, я просто честно и открыто помогала людям, но не считала себя обязанной это делать, поэтому никогда и не собиралась подстраиваться под свой статус. И пресекала любые попытки окружающих вогнать меня в эти рамки. — Сестра? — красноречиво подняв брови и окончательно своим тоном проведя черту между нами спросила я. — Помни, что ты его преемница, —остерегающе выплюнула она, намекая на то, что все его обязанности лягут на мои плечи и вскоре мне же проводить отпевание отца. Как жестоко! Знала бы она, что мне отпевать РОДНОГО отца! Они негласно приняли меня за преемницу, потому что он мне доверял мне и отправлял на паломничества по штату? Так первое от того, что я его кровинушка, а второе, потому что я умела целить. Они что, хотят свалить ответственность на еще несовершеннолетнюю меня?! Но против лома нет приёма, если нет другого лома, поэтому: — Сестра, я еще не достигла духовного просветления, а Вы каждый день читали молитвы бок о бок на протяжении более 35 лет. Как я могу стать преемницей сейчас, когда еще не закончила паломничество, которое поручил мне его Святейшество перед своей гибелью! Я подтолкнула братьев к выходу и обернувшись добавила, что отпевание я все-таки проведу сама и закрыла за собой дверь. Выбор был в пользу самостоятельного проведения ритуала потому, что хотела проконтролировать уход его души на перерождение и наполнить этот процесс радостью и любовью, а не скорбью и печалью, которая может не только ранить уходящую душу, но привязать ее к миру, обратив в злой дух. — Идём, — я пошла впереди показывая дорогу к своему дому, который мне достался от матушки. В церкви у меня тоже была своя комната, но мне было неловко так оставаться из-за своей непринадлежности к религии. Мы подошли в небольшому двухэтажному дому. Отпирая дверь, я расстроилась, что мамы нет в живых, она была светлым человеком, живущим волей чувств и даже в последние мгновения своей жизни, смотря на меня угасающими глазами и с доброй улыбкой благословляла меня на счастливую жизнь. Мне бы так хотелось крикнуть ей, что я пришла, и не одна, познакомить с ребятами, а после их ухода попить с ней чай на кухне и поделиться тем, что нашла того самого, а она бы ущипнув за щечку пожурила за быструю влюбчивость в дамских угодников, а потом бы посмеялась так как сама была такой…