Ангстрем

— Я всё ещё уверен, что мог бы его просто выкупить за копейки, — ворчит Антон, стаскивая с ног кроссовки. — Нахера ты влез со своим вот этим вот «нам жизненно необходим этот комбинезон», «готовы на бартер», «даже на самый безумный». Арсений, поджав губы, молча наблюдает за тем, как Шастун сочетает жанры пародии и стриптиза. Тот не унимается: — Я тебе, блин, говорю, у Машки этот комбинезон уборщика Арасаки висел последние полгода, и никто на него не зарился, она была бы готова его за полтос отдать, если бы ты ему сам цену не набил. Но нет, надо вые… — Полтос тоже деньги, — спокойно замечает Арсений, вглядываясь в голубую гладь моря перед собой. — Я сэкономил. — Ага, как же, сэкономил, — фыркает Шастун, аккуратно складывая толстовку на скамейке на набережной. — А сколько я на чух потратил, чтобы сюда доехать? А на оксибустер, чтобы доплыть сейчас до этого грузовика? — Он валялся у тебя под диваном, — милостиво напоминает Арсений. — Да ну и вообще, чего ты разворчался? Весело же. Антон выпрямляется, упирая руки в бёдра. Он, наверное, сейчас выглядит больше комично, чем угрожающе — в плавках, футболке и босиком, но это не останавливает от того, чтобы пытаться своей максимально хмурой аурой задушить Арсения на расстоянии. — Весело? — с истеричными нотками в голосе переспрашивает Антон. — Весело?! Так мож сам повеселишься тогда и нырнёшь за этими шмотками? Целых шестнадцать градусов температура воды! — После ледяной ванны вообще не страшно, — усмехается Арсений в ответ. — Но мне доктор запретил лезть в грязную воду и физические нагрузки, увы. Хочется ему в ответ что-то такое же колкое сказануть, но, по сути, он прав — вылезти из океана и не слечь потом с сепсисом вряд ли удастся, поэтому удел нырять и искать под водой случайно утопленный грузовик с дизайнерскими шмотками для Маши достаётся Шастуну на правах человека, который реально может это пережить. Ветер колышет волосы на ногах Антона. Прохладно. В воду не хочется лезть совсем, но уговор есть уговор. — Зато прикинь, — мечтательно тянет Арсений, — потом, когда она эти шмотки продаст и откроет свой шоурум, у тебя будет на одного влиятельного знакомого больше. Через дизайнерские шмотки получишь выход на звёзд, будешь решать проблемы чуваков из телека и деньги грести лопатой… — Так а может, я не хочу решать проблемы чуваков из телека, — бухтит Антон. — Может, я сам хотел быть чува… Договорить ему не даёт внезапный звонок. «Звонит Макар», — подсказывает интерфейс, и у Шастуна внутри всё сжимается. Но он всё равно храбро жмёт на кнопку ответа, надеясь, что старый друг звонит по делу. — Шаст! Привет! Ты как там? — достаточно бодро начинает Макар, и Антон почти уже готов выдохнуть, но всё стремительно летит в тартарары. — Я если честно, давно позвонить хотел, всё чувствовал себя хреново из-за… ну, из-за того, что произошло. — Да ну э… да ну чего ты… я… эм… — растерянно мычит Антон в ответ. — В порядке всё, Макар, не бери в голову. — Да? — лицо Ильи как будто светлеет. — Ну хорошо, хорошо. А как там этот, ну, твой… Арсений? — Живой, — отчитывается Шастун и разворачивается так, чтобы камера захватила трогающего воду носком ботинка Арсения. — Подлатали, вон из дома выходит уже потихоньку. По набережной вот гуляем. Блядь, да куда его несёт? Зачем он продолжает перед Макаром поддерживать эту нелепую идею про то, что они встречаются даже тогда, когда это уже не имеет значения? Хотя с другой стороны, что ему говорить, «вот на набережной, собираюсь нырять за утонувшими дизайнерскими шмотками для владелицы секонда, чтобы она нам отдала комбез для хайста на Арасаку»? «Гуляем» попроще будет. — Ой, ну совсем хорошо, — расцветает Макар. — Совсем хорошо будет, — вклинивается Арсений, — если меня ваши ребята забудут, сотрут из своих баз и больше никогда трогать не будут. А то я знаю человека, которого три раза Мусорщики ловили. — А как он выживал? — хмурится Антон. — Платиновый тариф Траума тим, — пожимает плечами Арсений. — Решает все проблемы. Макар хмурится, но, судя по всему, чувство вины всё ещё гложет его достаточно сильно, чтоб повестись на эту манипуляцию. — Хорошо, хорошо, я посмотрю, что там можно сделать, но… при одном условии! Так, началось, ещё какого-нибудь идиотского бартера не хватало. — Ну? — хмуро вздыхает Шастун. — Вы придёте ко мне сегодня на ужин, и ты наконец-то нормально познакомишь меня с… со своим… с… любимым человеком. Антон подавляет рвотный позыв — то ли от формулировки, то ли от самой идеи, что им с Арсением придётся продолжать изображать пару при Макаре. Но прежде, чем Шастун успевает съехать с темы, сославшись на занятость, Арсений бодро кричит в его сторону: — Замётано! — Отлично! — сияет Макар. — Жду вас в семь, с меня ужин, с вас пиво… — он запинается на секунду, видимо, задумываясь об Арсении. — Или что вы там пьёте. Всё, я побежал, до вечера! И отсоединяется. Вот просто берёт и отсоединяется, оставляя Антона в плавках посреди набережной дрожать то ли от холода, то ли от ярости. Слова отказывают формулироваться в нормальные предложения: — Ты какого… Ты схуя… Какого хуя ты согласился? — наконец, выталкивает из себя Шастун. — А чего такого? — хлопает глазами Арсений. — Меня пригласили — я согласился. — Да? А ничего, что нам там у него придётся парочку изображать? — пыхтит Антон. Но Арсений не выглядит ни капли взволнованным такой перспективой: — Ну и изобразим, и чего такого. Подумаешь, — и глядя на стремительно краснеющего от ярости Антона, добавляет. — А тебя прям настолько воротит от этой мысли? — Да ну не в этом дело, — машет головой Шастун. — Макар мне просто как брат, включая тот момент, что мы с ним про личное практически никогда не говорили, и вот единственный раз, когда решили поговорить, это мало того, что будет дико неловко, это ещё будет и ненастоящее личное! — Наоборот, отрепетируешь, перед тем как настоящего мужика к нему приводить, — пожимает плечами Арсений. — Ты же понимаешь, что я не ради халявного ужина согласился, и не потому, что мне по кайфу сидеть тебя за коленку жмякать, а чтобы быть спокойным, что хотя бы Мусорщики за мной не охотятся? — Да я понял, — бурчит Антон, всё ещё недовольный, что его планы на вечер составились без его участия. — Иди вон лучше охладись, — кивает Арсений на залив. — А то стоишь красный, как рак, сейчас закипишь. Ну и пока остывать будешь, достань заодно те дизайнерские шмотки, за которыми нас сюда послала та девочка из секонда. ◈◈◈ Весь день кажется, что ок, чтобы к вечеру оказалось, что совсем не ок. Стоя перед так хорошо знакомой дверью в квартиру Макара, Антон чувствует, как дрожат от волнения коленки. Арсений рядом поправляет ему вывернувшийся капюшон толстовки — то ли уже вошёл в роль, то ли не хочет даже понарошку себя представлять рядом с кем-то неидеальным. — Давай повторим ещё раз, — спокойно, но настойчиво требует Попов. — Главное, не придумывать слишком много. Мы познакомились в баре. Потом случайно пересеклись снова по работе. На первое свидание ты повёз меня кататься на тачке по Пустошам, а я познакомил тебя с друзьями из Альдекальдо. Историю про то, как ты притворялся по телефону курьером пиццы, можно рассказывать. Про то, как за нами гнались чуваки из Арасаки — нельзя. Как и про ЦАИ. Ничего про корпорации, ничего про ботов, ничего про шпионство. Ты понял? Антон нервно кивает, прижимая к себе упаковку пива. Понять-то он всё понял, проблема в том, как бы не ляпнуть какую-нибудь херню при Макаре. Арсений поправляет чёлку, глядясь в своё отражение в окне на лестничной клетке. Пиво приятно холодит руки. Антон выдыхает и решительно нажимает на кнопку видеозвонка. Из-за двери несётся панический мат, но Макар открывает почти сразу. — Всё в порядке? — вместо приветствия интересуется Антон, толкая дверь. Но ответ на его вопрос становится очевиден сразу, квартира заполнена дымом и не перестающим материться голосом хозяина. — Не закрывайте дверь! — орёт Макар. — Надо, чтобы проветрилось, а то сейчас эта хуета как заорёт. Следуя идеальному комедийному инстинкту, пожарная сигнализация включается аккурат после его слов, наполняя комнату зубодробительным воем. — Что горит? — Антон мотает головой, пытаясь найти источник задымления, но глаза так слезятся, что он не может ничего понять. — Да ничего не горит, — рычит Макар в ответ откуда-то из сизой глубины кухни. — Просто я немного налажал с новым рецептом. Из клубов дыма наконец-то появляется его рассерженное лицо, а рядом с лицом — прихватка, которой он пытается выгнать дым в открытое окно. Антон с трудом находит в тумане красный огонёк сигнализации и удалённо отключает её, снова тихонько радуясь рабочей оптике. Как люди без имплантов в таких ситуациях поступали? Батарейки вынимали? — А что за новый рецепт? — вежливо интересуется Арсений, который так и завис у порога. — Курица, запечённая в пиве! — даже с некоторой гордостью отзывается Илья. — Может, оно и к лучшему, что всё сгорело… — еле слышно бубнит Арсений себе под нос. — Да ничего страшного, закажем ножки, будет курица с пивом отдельно, тоже тема, — успокаивает явно раздосадованного Макара Антон. — Да я просто чёт выпендриться хотел, — вздыхает Илья. — А получилось как всегда. Когда дым окончательно развеивается, курьер с ножками уже как раз звонит в дверь. Попытки в светский разговор прерываются аппетитным чавканьем, и Антон уже успевает выдохнуть, решив, что вечер обойдётся без неловких расспросов и позорных историй из юности. Зря. — А я же Антоху считай с детства знаю, — кидая косточку в картонное ведёрко, признаётся Макар. — Он мне как младший брат, считай. Мы и из Колорадо вместе приехали. — Ого, — отзывается Арсений, вгрызаясь в курицу. — У тебя про него, небось, тупые истории есть? — Да полно! — радостно кивает Илья. — Один раз, например, мы решили угнать у соседа мотоцикл… — Только не эту! — хмурится Антон. Макар пожимает плечами: — Ну хорошо, тогда… Он один раз пошёл на свидание с подругой девушки ещё одного нашего друга… — И не эту! — закатывает глаза Антон. — Да ну блин, — вздыхает Макар. — А что тогда можно рассказывать? — Я тоже хочу послушать, — поддакивает Арсений. — Если есть какой-то обязательный набор, который принято рассказывать пассиям Антона… — Да какой там! — отмахивается Макар. — Он же никогда меня ни с кем не знакомит! Вон шантажом приходится заставлять! — Да повода не было просто… — тушуется Антон, пытаясь спрятать стремительно краснеющее лицо за банкой пива. Макар в ответ только фыркает и притворяется, что стукает его по лбу куриной косточкой: — А какой тебе повод нужен? Я уж думал, ты так в монастырь скоро уйдёшь — ничего не рассказываешь, нигде не появляешься со своими девушками, фотки не выкладываешь. Мож тебя подстрелят на деле, а ты так и помрёшь девственником, откуда я знаю. — А нахуя тебе об этом волноваться? — ворчит Антон в свою банку с пивом. Макар не отвечает, продолжая развивать мысль: — Так и вот, представьте моё удивление, простите даже, мой ахуй, когда этот додик заявляется ко мне на базу, весь какой-то пыльный, покоцанный, и заявляет, что мои ребята схватили его мужика. Во-первых, извините, мужика! Я прям не ожидал. Во-вторых, ну вот он меня никогда ни с кем не знакомил, и тут вот такое. Естественно, я там пересрался десять раз, что мы грохнули любовь всей его жизни, и он меня никогда не простит. — Ничего себе драма, — ухмыляется Арсений, макая свой кусок курицы в соус. — Да вообще! — кивает Макар. — Ты-то в отключке был, ты не видел, но бля, какое у него лицо было, когда он тебя нашёл! — Лицо как лицо, — ворчит Антон. Какое у него лицо было? Обеспокоенное? Недовольное? Нужно ли какое-то особенное лицо для ситуаций, когда находишь того, кого искал, мёртвым? — Не-е! — настаивает Илья. — Сидит, ревёт, руки трясутся! Это сейчас вспоминать прикольно, а тогда я там сам чуть не заревел! Арсений поджимает губы, явно пытаясь скрыть самодовольную улыбку, и бросает быстрый взгляд через стол на Шастуна. Чего? Чего он лыбится? Ясно же, что это художественное преувеличение, и никто там не ревел над его хладным трупом. Но лучше сейчас с Макаром не спорить — зачем его разубеждать в том, что он видел выражение каких-то искренних чувств? — Ну вот тогда я и понял, что он мне не напиздел, и что у вас реально любовь, потому что только любовь так выглядит, — заключает Макар. Антон стискивает зубы, чтобы не ляпнуть чего-то лишнего и не начать друга переубеждать. Любовь так любовь, пусть видит что хочет, главное, чтобы Мусорщиков сбил со следа, и они бы перестали охотиться за Арсением. Кстати, об этом. — А чего, боссы твои не заметили, что у вас тело с дорогим имплантом пропало? — интересуется Антон, аккуратно переводя тему в менее романтическое русло. — Да заметили, конечно, — вздыхает Макар. — Решили, что кто-то случайно его в труповозку засунул, но Милошевич так орал, конечно… — Это главарь ваш? — уточняет Антон. — Который серб? Макар кивает. — А сколько ему лет? — внезапно интересуется Арсений. — А-эм… — Илья подвисает на пару секунд. — Тридцать два, вроде. А что? — Получается, он серб… и молод? — Арсений выглядит таким довольным этой шуткой, что сам чуть не трескается от гордости. Макар расплывается вслед за ним, и не просто расплывается, а поднимается со своего места, хватает Арсения за руку и довольно стучит его по спине: — Ну это круто, нахуй. Тох, всё. Держись за него. Узнаю, что ты такого мужика бросил — ебальник разобью. Антон прячет нервно бегающие глаза в ворохе салфеток, которыми вытирает лицо. Шутки шутками, а ему же реально придётся когда-нибудь Макару признаться, что они с Арсением никогда не встречались, ну или соврать, что они расстались, и получить в ответ насупленную мину как минимум и тонну нотаций как максимум. А ещё жалуется, что Антон его ни с кем не знакомит — вот поэтому как раз. Не понравится человек — плохо, понравится — выходит, тоже плохо. Арсений вот не выглядит так, будто его эта ситуация напрягает. Смеётся, шутит, единственную чистую руку то и дело опускает на колено Шастуна… А с чего ему напрягаться, собственно? Он-то через пару недель свалит из Найт-Сити, оставив позади и Антона, и Макара, и всю эту историю. А сейчас его одобряют, его принимают и обещают больше не вытаскивать из него импланты — чему тут не радоваться? Непонятно только, зачем Арсений продолжает ломать комедию со всеми этими влюблёнными взглядами и случайными прикосновениями после того, как Макар вот этим вот ртом сказал, что и так им верит. Вошёл в роль слишком сильно? Дразнится? Антону не то чтобы неприятно, это было бы странно, учитывая контекст их знакомства, просто как-то… не по себе? Ему с каждым таким взглядом приходится напоминать себе: это не тебе, это не по-настоящему. Не смей расслабляться, не смей плыть, не смей представлять, каково было бы, если бы он смотрел так на тебя в самом деле, каково было бы, если эти прикосновения что-то значили. Каково было бы, если бы их первая ночь, несмотря на бардак и тесноту, закончилась в квартире у Антона. Если бы они проснулись вместе. Если бы пошли в душ вместе. Если бы за завтраком спустились в кофейню через доро… — …да, Шаст? Антон вздрагивает и выныривает из глубины своих мыслей. И хорошо — пока не успел представить их с Арсением в маленьком домике с белым забором. Макар смотрит на него вопросительно. Рука Арсения всё ещё греет колено. — Чего? — переспрашивает Антон. — Я о своём задумался. — Я как раз рассказывал Илье о нашем сегодняшнем приключении, — терпеливо повторяет Арсений. — О том, как ты нырял за утопленным грузовиком с дизайнерскими шмотками для нашей дорогой подруги Маши. — А я говорил, — подхватывает Макар, — что мы в юности на водохранилище за чем только не ныряли с тобой, да, Шаст? Только там был в основном мусор или трупы, а кто утопил дорогие тряпки, я так и не понял. — А, — наконец-то включается в разговор Антон. — Да там такая дикая история, прикинь. Какие-то чуваки из элитного бутика решили развести страховую, типа у них сгорел грузовик с дорогой одеждой, нужна компенсация. Но сжечь, само собой, решили фейки, а настоящие шмотки типа спиздить и продать мимо кассы. Только вот грузовик с настоящими шмотками тоже пропал, и хозяева не могли ни найти его сами, ни в полицию заявить, потому что тогда бы вскрылся их мухлеж. Ну и забили в результате. А оказывается, всё это время… ◈◈◈ — Ты можешь убрать руку теперь. Это первое, что Антон говорит, когда они выходят на улицу. Воздух снаружи чудо как свеж — идеальный вечер для романтической прогулки, ну или для совсем не романтической прогулки в четыре квартала до места, где Антон припарковал машину, потому что Макар живёт в крайне неблагополучном районе. Арсений пару секунд серьёзно смотрит на Шастуна, а потом медленно убирает руку с его плеча. Он выглядит… разочарованным? Но ничего по этому поводу не говорит, а только пожимает плечами: — По-моему, очень даже неплохо всё прошло. Очень приятный человек оказался этот твой Макар, совсем другое впечатление произвёл, чем когда меня к стулу скотчем приматывал. Антон кивает: — Да он вообще норм чел, мне даже обидно, что он с Мусорщиками связался, он же не такой отбитый, как они в основ… о, подожди, он мне пишет. Может, забыли что-то. Антон останавливается и открывает сообщения, ожидая увидеть там что-то про оставленную кепку или сигареты, но вместо этого видит, как Макара после нескольких банок пива потянуло изливать чувства: «Тох, я так рад, что ты себе нашёл кого-то. Ты с ним рядом оживаешь прям». — Чего там? — интересуется Арсений, топчась на месте. Антон несколько секунд пялится на сообщение, а потом закрывает его, так ничего и не ответив Илье. — Ничего, — это он отвечает Арсению. Тот, кажется, не замечает подвоха. — Знаешь, — тянет он, ловя взгляд Антона, — было что-то забавное в том, чтобы притворяться парой. Не как… не как розыгрыш, не как роль… а как что-то, про что можно забыть, что ты притворяешься. Понимаешь, о чём я? Антон понимает прекрасно, а хотел бы, наверное, не понимать. Зачем всё усложнять? Ради чего? Ради секса — нет смысла, нет никакой интриги, они оба прекрасно знают, что могут друг другу предложить, эта ачивка уже получена. Ради какого-то подобия отношений — зачем в это ввязываться, если в конце кто-то из них уедет (или умрёт), и никакого «долго и счастливо» не предполагается? Кажется, что Арсений это говорит, просто чтобы потешить своё эго, убедиться, что он может зацепить, может заполучить любого, кого захочет, и выбросить на следующий день. Поэтому Антон поджимает губы и тянется за сигаретами: — Понимаю. Но забывать не надо. — Почему? Хороший, блин, вопрос. Хотел бы Антон знать, как на него ответить, чтобы это не звучало как отговорка. Арсений смотрит прямо на него. У него в глазах пляшут красные огни полицейских мигалок, за мусорным баком кто-то спорит, женщина в конце улицы пронзительно визжит. Стандартный набор Найт-Сити — всё, кроме вопроса о чувствах. Антон закуривает и глубоко затягивается, давая себе время придумать ответ, но в голову не идёт ничего конкретного, только смутное ощущение, что ничего хорошего из этого не выйдет. Под ногами шуршит раздолбанный асфальт. Звуки сирены стихают за поворотом. «Оживаешь прям». Мало ли, что там Макару показалось. Это всё потому, что Арсений в Антоновых шмотках припёрся, нужно будет купить ему что-то своё. — Нахуя? — пожимает плечами Антон. — Нахуя тебе это? — Я тебе что, презентацию должен подготовить, «десять причин спать с Арсением Поповым»? — хмурится Арсений. — Было бы интересно послушать, — фыркает Шастун. Арсений растопыривает руку, приготовившись загибать пальцы: — Так, ну смотри: петтинг, римминг, фингеринг, фистинг… Антон морщится от такой неприкрытой пошлости. Но кажется, для Арсения она всего лишь выполняет роль барьера, ограждающего его от неприятных разговоров. Попов осекается довольно быстро, когда понимает, что нужный эффект не достигнут, и Антон всё ещё ждёт серьёзного ответа на свой вопрос. — А должна быть какая-то прям серьёзная причина? Мне просто (ну, по опыту нашего предыдущего взаимодействия) показалось, что мы… что между нами… что я тебе нравлюсь. Могу понравиться. Вот и всё. Господи, какой же он обезоруживающе неловкий, когда речь идёт о чём-то настоящем. — Да ну мало ли, что мне нравится, — пожимает плечами Антон. — Мне вон пиво нравится. Но я же не позволяю этому испортить мою работу, так? Вот, нашёл, выкрутился. Дело в работе. Только в ней. Если бы не работа, он бы ещё подумал, но заводить отношения с клиентами — это против, э-э-э, против правил. Против личного кодекса Антона Шастуна. Не то чтобы он никогда не спал с клиентами, просто… Это другое. Это очень сильно другое. — Понял, — кивает Арсений, и уголок его губ еле заметно дёргается в какой-то горькой усмешке. Он не выглядит обиженным или расстроенным, скорее — задумчивым. Антон уже думает, что благополучно выпутался из всей этой ситуации, когда сворачивает во двор, где припарковал Тахо. Но тут за спиной раздаётся: — Одно свидание. — А? — Шастун растерянно оборачивается. Арсений самодовольно щурится, пряча руки в карманы толстовки. Свет от фонарей с дороги очерчивает его тёмный силуэт размытым оранжевым нимбом. — Дашь мне сводить себя на одно нормальное свидание: без перестрелок, без ебли в такси, без непрямого массажа сердца. — разворачивает мысль Арсений. — И тогда уже отошьёшь. Антон фыркает, пряча улыбку, и открывает машину: — Сводит он меня, посмотрите на него. Ты на ноги сначала встань, сюда еле доковылял вон. — Ну я ж не говорю, прям завтра, — пожимает плечами Арсений. — Швы снимут и свожу. — Но после этого мне можно будет тебя отшить, и ты успокоишься? — на всякий случай уточняет Антон ещё раз. — Успокоюсь, — подтверждает Арсений и плюхается на переднее сидение. — Блин, ты был прав. Всего ничего прошли, а уже голова кружится. — Вот-вот, — кивает Антон, заводя Тахо. — На свидание он меня сводит, ага, как же. — Кто много будет ворчать, того отведут в паназиатский ресторан, где без риса только вода для мытья рук, — угрожает Арсений, натягивая кепку на лицо, чтобы камеры на дороге его не распознали. Антон морщит нос: ему не нравится такой шантаж аллергией. Но ему нравится, что Арсений запомнил.