***
Когда Фарамир пришёл проверить девушку, та уже очнулась. Незнакомка смотрела на мир без страха, но и без злобы или агрессии. Взгляд синих глаз на красиво очерченном лице был измученным, усталым, горьким, словно нашедший её следопыт ошибся в своих выводах, и пытки ей пройти всё же пришлось. Но он заметил, что сквозь эту горечь пробивалось и другое. В глазах читался опыт и мудрость бывалого бойца, побывавшего во многих передалках, а сам взгляд был цепким. Внимательно блуждал по комнате, явно подмечал детали. «Девчонка выглядит младше меня, а смотрит так, словно она ветеран войны? Хм». В Гондоре женщин обучали владеть оружием — обычай, унаследованный от Нолдор. И случалось так, что жёнам, сёстрам и матерям приходилось за него браться. Но случалось это лишь тогда, когда война приходила вглубь территорий Гондора, во время набегов или больших сражений, когда приходилось оборонять уже не просто границу, но поселения и города. Но в последние годы этого не случалось. Откуда тогда подобный взгляд? Хотя будет вернее спросить, откуда у «гондорки» столь необычные способности в принципе. Незнакомка, тем временем, подняла глаза, встретившись взглядом с Вандамирэ. Она мирно ела хлеб, который ей предложили следопыты, и запивала вином из фляжки. Одежду ей тоже выдали, похоже, из запасов Хеннет Аннун — рубашка и штаны явно были ей великоваты. — Мой капитан, — стороживший свою находку Берентор поднялся со своего места, вытянувшись в струнку. — Девушка проснулась и приняла предложенные хлеб, похлёбку и вино. Агрессию не проявляла, бежать не пыталась. Судя по всему, она не знает нашего языка, но смогла объяснить, что её зовут Джайна Праудмур. Наших слегка сторонится, словно опасается, что ей причинят вред. — Пытался разговорить на Высоком Наречии? — Фарамир кивнул своему воину. — Нет, мой капитан. — Ладно. Значит, Джайна Праудмур? — Фарамир обратился к ней, решая проявить к девушке участие и постараться разговорить её уже самостоятельно. Прежде он предостерёг парней не спускать с неё глаз. На тот случай, если затуманенный пережитыми страданиями разум решит вытворить глупость. Связывать её пока не хотелось: поводов она не давала. Девушка лишь отрицательно покачала головой, указав на ухо и пожав плечами. Мол, не понимаю. Тогда сын Дэнетора попытался обратиться к ней на квенья, языку, что использовался в Гондоре в официальной придворной речи, и был родным для Нолдор Пеларгира. Однако вновь — лишь покачивание головой и пожимание плечами. Тогда следопыт решил зайти с другого бока. Мужчина сел напротив золотоволосой. После чего назвался, приложив руку к груди и произнеся своё имя. — Фарамир Дэнеторион. Незнакомка слегка склонила голову, приветствуя и выказывая сыну Стража Закона уважение.***
Сознание вернулось рывком, когда дочь Кул-Тираса распахнула глаза, судорожно дыша и приподнимаясь на локте. Тёплый плащ из мягкого серого сукна, в который она была закутана, соскользнул с плеч. Девушка поневоле обняла себя руками, пытаясь прийти в себя и понять, где она находится. Первое её пробуждение после смерти было влажным и холодным. Тогда моросил дождь, а утро было туманным. Она лежала словно в кратере — явно искусственного происхождения. Словно исполинский молот ударил по поверхности земли, расплескав её по сторонам и оставив запёкшуюся корку. Тогда, попытавшись встать, девушка вновь рухнула без сознания. Второй приход в себя сопровождался воем и криками. Чародейка смутно помнила путы, сковывавшие её тело, помнила визг и уродливое, словно искажённое порчей Легиона или Древних Богов создание, нависшее над ней, пытающееся поднять в своих лапах. Тогда молодая колдунья не сильно задумывалась, жива она или мертва. Она отреагировала так, как научила её короткая, но бурная жизнь в Азероте, что била ключом, начиная с Третьей Войны — «стоя в тёмном лесу и слыша шорох, сначала несколько раз ударить, а потом спрашивать, кто там». Отпустила собственную магию, познакомив неведомую тварь с Кольцом Холода. И тогда небытие вновь поглотило её — колдовство выпило все силы девушки. Третье бодрствование оказалось более мирным. Во всяком случае, она была не связана, не изрублена на кусочки и не съедена. И это точно было лучше того, что преследовало её во сне. Джайна чуть содрогнулась, коснувшись пальцами головы и стараясь унять накатившую волну страха. Сначала, там, во сне, она вновь чувствовала на горле ледяной металл латной перчатки. Короткая вспышка боли, хруст собственной шеи. Небытие, принявшее дочь адмирала. Жуткое ощущение. По настоящему жуткое. Совершенно не то, что она хотела бы испытывать вновь. Затем ощущение сна среди пустоты начало меняться. Душа девушки чувствовала, как мягкий свет окутал её, согревая, пробуждая от дрёмы, словно заставляя вернуться к жизни. Свет этот не был похож на солнечный, как и на тот, которым пользовались паладины. Прохладнее — словно рассвет на стыке ночи и дня. Насыщеннее, плотнее, чем силы смертных служителей — всё равно, что сравнивать жидкое молоко с деревенской сметаной. Отливавший серебром, а не золотом. Джайна чувствовала внимательный и доброжелательный взгляд сущности, что сейчас окутала девушку своей силой, ощущая себя, как в материнской колыбели. Она могла лишь догадываться, кто сейчас держит её душу в своих руках. Догадка оставляла вопросы. Почему она? Почему не Божественный Свет? Но потом — в сияющий каскад света ворвалась Тьма. Густая, чернильная, вызвавшая у чародейки настоящий ужас — настолько сильно от нового гостя веяло потусторонней мощью, готовой уничтожить любого, кто встанет на его пути. Если от обладательницы серебряного света веяло мягким теплом, то здесь… Праудмур словно вышла в мокрой одежде на ледяной ветер. Девушка скорее чувствовала, чем видела: на неё смотрят. Пронизывают взглядом, изучают, взвешивают и измеряют, словно товар на аукционе Штормграда. Но при этом, она не чувствовала враждебности. Почему-то сразу промелькнула мысль, что если бы неведомая сущность была к ней враждебной, от души колдуньи не осталось бы и мокрого места. Причём мгновенно. Казалось, Свет и Тьма ведут между собой молчаливый спор, понятный лишь им одним. Во всяком случае, граница между двумя Силами кипела и бурлила, точно молоко в котелке, окрашиваясь то в пепельно-серые, то в жемчужные тона. Пока, наконец, Праудмур не почувствовала тонкие женские пальцы на своих волосах. — Тебе предстоит долгий путь, милая, — скорее в разуме, чем в ушах девушки, раздался женский голос. Низкий, наполненный мягкой, неуступчивой силой. — Я не могу вернуть тебя в Азерот. К сожалению, не могу. Благодаря последнему дару павшего принца, ты не попала в проклятый клинок и не познала муки, но убитое Смертью в нашем мире может вернуться лишь в виде нежити. Я не хочу для тебя такой судьбы. Но тебе, героине Хиджала и Нортренда, ещё рано умирать. Ты заслуживаешь второго шанса… и он может тебе его предоставить, отправив в мир, где у него есть собственные интересы. — Как ловко последним предложением ты выставила меня меркантильной сволочью, — Мрак ответил прохладным ехидством. В разуме колдуньи на мгновение вспыхнули два глаза цвета расплавленного золота. — Всё так. Новый мир — новая жизнь. Запределье уже должно было показать тебе, чародейка, что миров во вселенной множество, и к некоторым несложно достать ключи. Тьма окутала волшебницу со всех сторон, оттеснив свет. Холод объял душу, подобно тому, как он уже проникал внутрь в темницах Ледяной Короны. — Когда-то очень давно мир, похожий на тот, куда предстоит отправиться тебе, дал второй шанс мне. К сожалению, здесь всё пошло не так, как в моём случае. Эта версия меня, ровно как и «мои» потомки, были не особенно удачливы. Впрочем, и тех ужасов без имени и формы, с которыми пришлось столкнуться тогда, здесь ты не встретишь. Мир похож, да не совсем, — золотые глаза в душе дочери морей сощурились с усмешкой. — За тебя попросили. Настолько яростно, что даже сама покровительница Азерота согласилась уступить душу, чтобы я помог тебе начать всё заново. Плата внесена. Так что мы обойдёмся без обычной в таких случаях клятвы верности и дальнейшей службы. Тёмный тихо хмыкнул. — Впрочем, есть одно «но». Сюда ты больше не вернёшься. Ни живой, ни мёртвой. Прежде, чем чародейка успела что-либо возразить, мрак накрыл Джайну. Ледяной ветер сменился ощущением тяжёлого, тёплого плаща на её плечах. — Подождите! — душа девушки вскрикнула, чувствуя, что плащ Тьмы затягивает её всё глубже. — Попросили? Но кто? — Могла бы и сама догадаться. Последняя, предсмертная жертва умирающего паладина плотно сплелась с шаманскими ритуалами одного орка… Воспитанница Кирин-Тора плотнее закуталась в плащ, пытаясь осознать то, что увидела и услышала в Мире Духов. Тралл… Огромный зелёный друг, сильный и величественный, когда это было необходимо. Верный и заботливый по отношению к друзьям, не оставил её даже в посмертии. Выпросив второй шанс? Артас — а о ком ещё мог говорить повелитель Мрака? — принёсший последнюю жертву ради неё? Что имел в виду этот бог? Неужели принц продал душу ещё раз — уже ради неё? Или же Тьма имела в виду, что бывший паладин растратил последние силы, чтобы подарить девушке чистую смерть? Джайна боялась, что никогда этого не узнает. Друг. Возлюбленный. Новую жизнь ей подаривший даже тогда, когда она была этого не достойна. Когда не просила об этом. И она, Джайна Праудмур, бывшая правительница давно ставшего родным Терамора. Она была обязана Траллу и Артасу всем. Этой странно начавшейся новой жизнью в том числе. Девушка невольно коснулась пальцами тонкой шеи, душа всхлипнула. Не время плакать. Не время. Они оба не оценили бы. Новая жизнь… Праудмур могла лишь надеяться, что окажется достойной этого непрошенного и болезненного, словно сладкая пытка, дара. Что сможет распорядиться ей так, как подобает. На благо другим людям. Голубоглазая колдунья подняла голову, изучая глазами пещеру, что, судя по обилию характерных инструментов, служила кому-то лазаретом. Где-то далеко шумел водопад. Это был плен? Или всё же нет? Вот в чём вопрос, от которого зависело, чем начнется её новое «большое приключение». С другой стороны, кем бы ни были принёсшие её сюда — они явно лучше тех тварей, что нашли дочь Кул-Тираса с самого начала. Следы от их жёстких верёвок до сих пор украшали запястья. Да и их искажённые рожи девушка запомнила хорошо. Тканевый полог, что прикрывал выход из пещеры, отодвинулся в сторону, впуская внутрь высокого, крепко сложенного воина с тёмными волосами и недельной щетиной. Правильные черты вытянутого лица, серые глаза, серый плащ с капюшоном, накинутый поверх походной одежды. Во всём облике незнакомца выделялась лишь одна черта — серебряная застежка плаща в виде причудливого герба — Древа и Звезды в окружении Морского Змея. Воин не проявлял враждебности, тихо заговорив на незнакомом Праудмур языке. После чего протянул девушке свёрток. В нём оказалась одежда. Следовало ожидать, что язык будет незнакомым. Хоть это и сильно осложняло дело. И как чародейке объяснить её нежданным спасителям, что её не надо сжигать на костре, если в этих землях, к примеру, магия под запретом? Пробиваться на волю силой у неё элементарно сил не хватит. Тем более, что, хотя в воздухе и чувствовалась магия, она была куда более… разреженной, чем в Азероте. Хорошо, что она не успела ничего наколдовать. Приняв одежду, бывшая правительница Терамора указала пальцем на ухо, затем на губы, пожав при этом плечами. Но после этого склонила голову и приложила руку к сердцу, повторяя жест незнакомца и благодаря его за одежду. Мужчина попытался заговорить с ней вновь. Однако языковой барьер оставался столь же прочным, как Стена Седогрива, преграждавшая путь нежити. Воин вышел, задвинув полог обратно, и чародейка смогла скинуть плащ и, потянувшись, переодеться. Ткань одежды была плотной, хорошего качества — хоть до Азеротских мерок и не дотягивала. Через некоторое время всё тот же чёрноволосый воин появился вновь, неся в руках фляжку, ломоть хлеба и тарелку с мясной похлёбкой, от запаха которой у девушки невольно заурчало в животе и потекли слюнки. Джайна впервые вспомнила, что за всё время с тех пор, как она появилась в этом мире, она ни разу не ела. Похлебка оказалась густой, восхитительной на вкус, наполненной овощами и кусочками мяса. Дождавшись, пока гостья утолит первый голод, её стражник? Тюремщик? — указал пальцами на себя и медленно произнёс. — Берентор Эратарион. После чего посмотрел на неё, указав ладонью и ожидая того же. Берентор… Эратарион. Одно — наверняка имя. Второе с одинаковой вероятностью могло быть вторым именем, фамилией или же обозначало кровную связь от отца к сыну. Это ещё предстояло выяснить. Колдунья приложила руку к груди, назвавшись. — Джайна Праудмур. Азеротка продолжила трапезу, запивая похлебку и хлеб неожиданно хорошим для военного лагеря вином, когда раздалось несколько окликов, и в пещеру вошёл другой человек, перед которым Берентор вытянулся по струнке. Джайна поняла, что это был человек выше Берентора по статусу. Возможно, тот, от которого зависела её судьба. Эратарион сказал ему несколько фраз, и в их разговоре Джайна услышала собственное имя от командира, которому кивнула в знак приветствия. Командир обратился к ней, но уже на другом языке, более велеречивом и певучем, что лился с губ подобно горному ручью. Но увы, всё ещё незнакомым для волшебницы. Тогда, покачав головой, мужчина повторил жест её прежнего знакомого. — Фарамир Дэнеторион. «Ага. Значит, «рион» и в самом деле обозначает принадлежность к роду отца». Следовало запомнить. Равно как и следующее слово, которое явно означало карту. Когда перед Джайной раскрыли карту, она чуть прикусила губу и сощурилась, смотря на незнакомые очертания континента. Она догадывалась, что рано или поздно, но до этого дойдёт. И более того, воспитанница Даларана оказалась перед дилеммой: ткнуть ли в неизвестное место на карте, чтобы притвориться, словно она из этого мира? Или попытаться объяснить, что она не знает этих мест? Если Праудмур случайно попадёт в страну, с которой враждуют, жди беды. Если же она покажет на место, откуда родом они сами или место, откуда родом их близкие союзники, то она никогда не сможет объяснить проблему с языком, а значит вновь возникнут вопросы. Оставалось только указать на край карты. Но на какой? Южный отпадал: судя по начерченным границам, южный край карты был занят каким-то государством, а указывать на государство опасно. Северный тоже не годился. Никто не поверит в то, что девушка в одиночку и в чём мать родила сможет преодолеть тянущиеся сквозь продолжительный участок карты болота. Не говоря уже о горном хребте на севере. Значит, оставалось два подходящих варианта: указать море на западе (где есть море, там есть и мореходство) или указать большой пустырь на востоке, севернее страны, ограждённой кольцом из гор. На большом пустыре тоже могло находиться государство, не говоря уже о том, что страна в горном прямоугольнике внушала смутную опасность. В итоге — дочь морей решила довериться интуиции и указать на море, чем вызвала очень удивлённую реакцию. Оставалось лишь надеяться, что она не прогадала. Затем командующий воинами спросил девушку о чём-то и изобразил рукой жест, будто пускал из рук искры. Затем скривил зверскую рожу, после чего обхватил себя руками, как будто замерз. Джайна поневоле фыркнула — уж очень живое лицо было у «актёра». Ну да, разумеется. Если именно эти люди спасли её из лап тех тварей, то они наверняка видели её магию. И до сих пор не убили. Хороший знак. Значит, Алого Ордена здесь нет, и на костре жечь не будут. Азеротка чуть нахмурилась: требовалось сделать что-то, что показало бы её добрые намерения и было бы достаточно просто, чтобы она смогла сотворить это без больших энергетических затрат. Она бы не сумела сделать что-то серьёзное сейчас. Сперва, не спеша подняв руки вверх, показывая мирность намерений, маг постаралась нащупать пальцами магию, рассеянную в воздухе. Да, она была разбавленной. Водянистой. Но всё же была! А ещё у девушки было на примете эффектное, но мирное использование волшебства. Сотворив слоеный пирог с мясом, грибами и сыром, залитый сливками, уроженка Кул-Тираса любезно предложила его, предварительно взяв кусочек, чтобы избавить воинов от подозрений. Наконец, Берентор попробовал, явно соблюдая предосторожность. На лице мужчины явно появилось довольное выражение. Когда же через некоторое время командир увидел, что с ним ничего не происходит, он заметно расслабился. Праудмур чуть облегчённо выдохнула. Кажется, контакт с местным населением потихоньку налаживался. Командир, а вслед за ним и её первый знакомый, вышли, впустив вместо себя двух других мужчин, оставшихся стоять на страже. Джайна же осталась ждать.***
— Моргот, Саурон и все барлоги знают что, — Валдамирэ устало покачал головой, пытаясь прийти в себя. Тонкие черты лица сына Дэнетора были напряжены. На лбу залегла морщина. Если бы он не присутствовал при происходящем, то, наверное, так до конца бы и не поверил. Но Фарамир своими собственными глазами узрел, как насыщенное голубое сияние, окутавшее руки девушки, в итоге разрослось и превратилось в пирог. Судя по довольному лицу его солдата — вкусный. И даже не отравленный — ни чародейка, съевшая первой, ни Берентор не спешили умирать в корчах. И это уже не говоря о том, как девушка явно в сомнениях показала на западный край карты. Валинор? Благословенная земля, королевство Валар и Майар. Последнее убежище, куда бегут, спасая своё бессмертие, слабые духом эльфы, что оказались не в силах противостоять Времени и Врагу. Место, ни единым образом не дружелюбное ни к Нолдор Пеларгира, ни к потомкам Нуменора. Так учили Фарамира, сколько он себя помнил. А до этого — Боромира и Дэнетора. И если незнакомка действительно пришла из Заокраинного Запада… Жди неприятностей. Не такой серьезной, как угроза со стороны Властелина Мордора, но всё же. Мужчина в задумчивости вертел в пальцах висевший на шее кристалл. Чёрный, как ночь, идеальной формы, с отполированными гранями. Вот только была одна несостыковка. Девушка не знала квенья. — Она лжёт, — с уверенностью заявил стоявший рядом Форментор. — Чтобы посланница Амана не знала квенья? Чушь. Либо она прекрасно знает Высокое наречие, но изображает неумёху, либо — ткнула пальцем в карту наугад. Я скорее поверю во второе. — Согласен. Но что чушью не является — так это её магия, — капитан следопытов начал мерить свой «кабинет» шагами. — В столице должны узнать обо всём. Не говоря уже о том, что оставлять её здесь элементарно опасно. Да, девушка не проявляет враждебности, но у нас рядом нет ни одного боевого чародея. — Верно. К тому же, к сожалению, я не столь искусен в осанвэ. Прочесть мысли и память не повредив — это не урукам мозги выворачивать наизнанку. — Тогда, — Фарамир остановился. — Вопрос решён. Капитан раскрыл ворота, ведущие из пещеры. — Берентор! Зайди ко мне. — Мой капитан, — воин прошёл внутрь. — Смотрю, умирать от пирога ты не планируешь. Сытый и довольный, будто харадский мумак. Хорошо, — младший сын Стража Закона положил на каменный стол бумагу, после чего взялся за перо. — Я дам тебе пропуск на верхние уровни Минас Тирита. Возьми с собой также десяток наших следопытов. Отвезёшь нашу гостью отцу вместе с моим письмом. Если понадобится — расскажешь историю о том, как ты нашёл её, ещё раз. Без помощи чародеев Нолдор нам в этой истории не разобраться. Запечатав письмо и передав его следопыту, Валдамирэ, наконец, смог вернуться к карте. Осгилиат — Я не буду говорить «я же говорил», «я ведь предупреждал» и «в следующий раз умнее будешь», — наполненный сарказмом голос наставника, похоже, вернувшегося из разведки, раздался сразу, когда нолдо перешагнул порог «штаба командования». Так гордо называлось одно из немногих строений в городе, что уцелели лучше других, и, по крайней мере, имели крышу — пятиярусная башня с обломанной вершиной. Как говорили Нолдор, раньше она возвышалась на куда большую высоту. — В то, что ты с возрастом обретёшь хоть немного мудрости, юноша, я не верю уже давно. Доведут тебя когда-нибудь орки и таверны до… — Моранор, — подавив желание запустить в ехидную физиономию Перворождённого кубок с отваром из ацеласа, которую лекарь приказал пить всю следующую неделю, Боромир бросил на вошедшего кислый взгляд. Который, впрочем, был абсолютно проигнорирован. — Морской Страж, Владыка Пеларгира и Клинок Умбара… Вы не могли бы заткнуться? И так тошно. — … Однако теперь, по крайней мере, я уверен, что всю следующую неделю, если случится ещё одно нападение, ты проведёшь его не на передовой, — как ни в чем не бывало закончил нотацию Моранаро, скрестив руки на груди. После чего, шагнув к ученику и посерьёзнев, с осторожностью прощупал чуткими пальцами голову гондорца, наполовину скрытую чистой тканевой повязкой. Глаза нолдо чуть вспыхнули изнутри, а боль, сжимавшая в тисках голову мужчины, слегка ослабила хватку. — Жить будешь. Как ты так подставился? — Щит раскололся, — мужчина устало улыбнулся, благодарно кивнув. — И следующий удар палицы я отразить просто не успел. В итоге ударило прямо по шлему. Что характерно, шлем остался цел. А вот голова не очень. — Очень странно, юноша. Учитывая отсутствие мозгов в литой голове, я скорее рассчитывал бы на обратный вариант. Сражаться в первой линии было лишним. — Брал пример с тебя, наставник, — беззлобно огрызнулся Маршал Белой Башни. Эльф не удержался, фыркнул. Слова Боромира были правдивыми. Ни военачальники Нолдор, ни впитавшие их обычаи и культуру военачальники Нуменора и Гондора никогда не отсиживались за спиной собственных воинов. Долг каждого полководца, будь он эльфом или человеком, — вести своих воинов в бой лично, подавая пример и ободряя на поле боя. Иначе и быть не могло. В конце концов, подобными вещами жители Гондора, смертные и бессмертные, и отличались от морэдайн, чьи предводители предпочитали руководить, стоя за спинами армии. Ну, кроме Назгулов, понятное дело. Эти в первые ряды шли охотно, когда появлялись на поле боя. Что происходило, к счастью, не так часто. Нолдо ласково сжал пальцами правой руки плечо ученика (Боромир слегка крякнул — хватка правой руки у Моранора была стальной в буквальном смысле) и сел за походным столом напротив, наливая себе вина. Злиться на бывшего учителя было не только бесполезно, но и глупо. Подлинных обвинений в его словах не было — такие были бы сказаны совсем другой интонацией и другим голосом. Морозным, давящим — будто ледник древнего Хэлкараксэ. Сейчас же ничего подобного не чувствовалось. В сущности своей, за ядом в голосе Морской Страж скрывал сейчас лишь одно — беспокойство за воспитанника, до конца выполнявшего свой долг. В этом он и отец Боромира были похожи, словно две капли воды. Суровые, саркастичные, колючие… и заботу выражавшие скорее делом, чем словом. Но чему здесь было удивляться, если когда-то воспитанником этого эльфа являлся и Дэнетор? Военачальник Гондора был лишь благодарен, что подобную заботу Моранор проявляет лишь наедине с бывшим учеником. Не подрывает авторитет среди солдат. — Расскажи подробнее, — нолдо кивнул на замотанную голову мужчины. — Что здесь произошло, пока я отсутствовал? — Нас прощупывали, — залпом допив лекарство и чувствуя, как мигрень, преследовавшая его последние два дня, на время отступает, Маршал, встав с насиженного места, достал из тубуса карту и расстелил её на столе. — Но прощупывали максимально странно. Трижды к городу подходили отряды — со стороны Чёрных Врат и Минас Моргула. Но полноценным нападением я бы это не назвал — слишком малые силы. Даже для авангарда. Выпустить десяток-другой горящих стрел, напасть под покровом ночи, сняв часовых, после чего отступить — это самое большее, на что они были способны. У них даже чародеев не было. Боромир указал пальцем, по какой траектории наступали Вражьи отряды. — Лишь вчера было то, что хоть как-то напоминало полноценный штурм — с осадными лестницами и тяжёлой пехотой. Тот крупный отряд из Минас Моргула, о котором нас предупредили с твоей стороны. Не меньше пяти сотен, причём многие из них — из людей, а не уруков. Четверо колдунов. Они ударили за полночь, попытавшись с ходу занять стену. К счастью, благодаря тебе мы были готовы. — Это в тот момент тебе едва не проломили голову, Воромирэ? — Именно, — мужчина едва заметно дёрнул желваками. Обращение по имени, данному на квенья при рождении было, конечно, лучше «юноши», но всё же чересчур вычурно. Высокое Наречие было создано для каменных чертогов, а не для походного лагеря. Здесь куда уместнее был адунаик. Говорили, что Элрос, первый король Нуменора, именно поэтому и ввёл в своей стране два главных языка. Один — для мира и искусства. Второй, куда более простой и лаконичный — для войны. — Знаешь, судя по возгласу того человека, что сделал это — он тогда искренне ликовал. Думаю, уже представлял, как его наградят за убийство Осгилиатского Мясника. — Вряд ли больше, чем если бы он прикончил Пеларгирского Вешателя… — Смотря где. Если у Харадрим — то безусловно, а вот близ Мордора — можно поспорить. Учитель и ученик синхронно ухмыльнулись. Прозвища, коими их наградили слуги Врага, вполне себе соответствовали их деяниям, и относились они к ним с лёгкой гордостью. Заслужили, в конце концов. Каждый южный пират знал, чем закончится попадание в плен к властителю Пеларгира. Точно также, как каждый урук или морэдайн при встрече с Маршалом Белой Башни знал, что пощады можно не ждать. — В любом случае, ликовал он недолго, — подвёл итог сын Дэнетора, хмыкнув. — Подытоживая, стену им занять не удалось. С наступлением рассвета враг отхлынул назад, в леса, и больше пока нас не тревожил. — Боромир покачал головой. Вся сложившаяся ситуация казалась ему… неправильной. Мягко говоря. — Но даже вчерашнее сражение не выглядело так, будто они всерьёз пытались выбить нас из Восточного Осгилиата. Ты не хуже меня знаешь, как они умеют сражаться по настоящему. Уруки умные и свирепые бойцы. Не говоря уже о чёрных нуменорцах. Ни те, ни другие не привыкли бросаться на убой просто так. Здесь же… слишком мало. Не стали бы они пытаться брать штурмом город всего с пятью сотнями. Авангардом приближающейся армии это тоже быть не могло. Фарамир и ты бы предупредили. Серые глаза гондорца сузились. — Ощущение… как будто они пытаются отвлечь наше внимание от чего-то другого. Чего-то важного. Чтобы внимание Гондора было приковано к Осгилиату и более ни на что. — Так оно и есть. — Моранаро спокойно и серьёзно, без прежнего ехидства, посмотрел на ученика. — Они действительно отвлекают нас от чего-то более важного. Причём важного как для Врага, так и для нас. Клинок Умбара потянулся к карте, расставляя цветные камешки по всей полоске земли между горными стенами Мордора и Великой Рекой. — Весь Итилиэн гудит, подобно разворошенному гнезду шершней, Боромир. Из Лунной крепости вышло множество небольших отрядов. И каждый из них, каждый — возглавляется чародеем из числа людей. Чтобы Люди Тьмы сами в боевую разведку ходили! Уже настораживает, правда? — Нечто подобное упоминал и Фарамир в своём отчёте несколько дней назад, — Маршал Белой Башни прищурился, вспоминая. — Брат писал, что его следопытами был уничтожен необычный отряд. Тоже возглавляемый колдуном-человеком. Но им, к сожалению, не удалось взять никого живым, чтобы допросить. — Мне в этом плане повезло больше. И если бы мой опыт не позволял бы мне понимать, где ложь, а где правда — скажу честно, мне трудно было бы поверить в рассказ пленника, — Морской Страж скрестил руки на груди. — Каждый из этих отрядов был послан хозяином Минас Моргула. Лично. Нолдо выдержал паузу, словно пытаясь подобрать слова. — Властелин Мордора и его призрачное охвостье почуяли что-то. Вспышку силы, чародейства. Не похожего ни на наше искусство, ни на чары Саурона. Здесь, в Итилиэне. И это взволновало Врага настолько, что Ангмарец разослал разведчиков на многие мили в поисках… чего-то. Судя по рассказу пленника, они и сами не до конца понимали, что искали. Какой-то предмет. Или наоборот, существо! Но что бы это ни было, приказ был крайне чётким: доставить в Минас Моргул живым и невредимым. А чтобы мы не мешали — некоторые силы были выделены на привлечение твоего внимания к Звёздной Цитадели. — Так, — Боромир скрипнул зубами. Рассказ наставника нравился ему всё меньше и меньше. — Иными словами, Враг изо всех сил ищет нечто, что вполне может оказаться оружием, которое он повернёт против нас? Вроде легендарного Проклятия Исилдура, которое, кстати, было утоплено в Андуине в своё время? Или вовсе — уже нашёл? Проклятие. Но почему этой вспышки не почувствовали ты и Нолдор? — Потому что мы хоть и искусны в чародействе, но не являемся одним из первородных духов Арды, что именуются Айнур, — резонно заметил Моранор. — Могу лишь сказать с уверенностью, что это вряд ли Единое Кольцо. Его я видел вживую и, если бы оно оказалось в Итилиэне, его я бы почуял. Кроме того, судя по тому, что из Минас Моргула последние дни продолжали рассылаться поисковые отряды — Враг всё ещё не получил то, что хотел. — Это обнадёживает, — мужчина слегка выдохнул. Хоть какие-то хорошие новости. — Но не отменяет того факта, что нам, похоже, следует организовать собственные поиски. — Этим сейчас мои Нолдор и занимаются. Если ты оповестишь младшего брата — смогут заняться и его следопыты. Но пока что, — эльф невесело усмехнулся. — И для нас, и для Саурона это превращается в поиск иголки в стогу сена наперегонки. Особенно учитывая то, что ни они, ни мы даже не представляем себе, как выглядит игла. Стук во врата башни прервал их разговор. — Войдите! Двери здания распахнулись, пропуская человека в служащие штабом развалины. Он был высок ростом — даже не имея в роду нуменорской крови, лишь немногим уступал Боромиру. Угольно-чёрные волосы и более смуглая, чем у гондорцев, кожа разительно контрастировала с ярко-синими глазами. Присутствовал тёмно-синий, помимо традиционного чёрного с серебром, и в одежде с доспехами, свидетельствуя о происхождении и роде войск воина. — Мой Маршал, — капитан дунландских пехотинцев ударил кулаком о броню над сердцем, приветствуя Боромира. Затем, увидев рядом с военачальником Гондора ещё одного гостя, отдал честь и ему. — Морской Страж. Новости из столицы — для вас обоих. — Алвар, — Боромир махнул одному из своих ближайших соратников рукой. — Проходи и рассказывай, мы слушаем тебя. Кивнув, дунландец прошёл внутрь, закрыв за собой ворота. У судьбы народов может быть не менее злое чувство юмора, чем у судеб людей и перворожденных. Когда-то нынешних смуглокожих жителей гор и лесов начали вытеснять с родных земель. Изначально нуменорцы, ещё во Вторую эпоху. Затем, уже во времена Гондора под властью Триумвирата — Рохиррим, получив бывшие земли дунладцев в дар — за обещание вечного союза и, фактически, вассальную присягу. Пусть официально клятвы верности и не было. Вот только после смерти Эорла Юного пути Гондора и новосозданного королевства всадников начали расходиться. Всё больше короли Рохана, не желавшие подчиняться власти Стражей, чья земля была богаче как ремесленно и торгово, так и культурно, обращали свой взор на Запад, ища поддержки у короны вновь объединённого, пусть и ослабленного Арнора. Правители Северного Королевства же, со времён смерти Эарнура грезивших единой державой нуменорцев под своей рукой, только рады были привечать возможных союзников на юге. И несмотря на то, что пока Рохану удавалось балансировать между Севером и Югом, век от века больше они склонялись в сторону Севера. В ответ на подобное, пусть и не официальное предательство, Гондор начал торговлю с Дунландом через свой самый западный оплот — Изенгард. Тем самым, фактически помогая бедной и диковатой стране выбраться из нищеты. Получилось подобное, справедливости ради, отнюдь не сразу. Слишком много недоверия было между потомками нуменорцев и смуглокожими. Но со временем многие товары людей и Нолдор, бывшие на своей родине в избытке, начиная с ремесленных инструментов и заканчивая секретами механизмов ветряных мельниц, тонкой, но полноводной рекой полились в земли заклятых врагов Рохана. Взамен же Триумвират Стражей потребовал совсем немногого — распахнул двери своей армии для всех желающих жителей гор, на что дунландцы, у которых голод был частым явлением, ответили горячим согласием. Воевать горцы умели, и солдаты из них выходили отменные, пусть первоначально дисциплину им приходилось прививать жёстко. После службы часть бывших солдат, что за время жизни бок о бок с жителями Гондора зачастую перенимало их обычаи и традиции, оседало в стране, постепенно смешиваясь с народом Нуменора. Другие уходили обратно, принося на родину многие вещи, бывшие среди жителей Юга обыденностью. Например, чистоту. И, что немаловажно, несли с собой они и гондорскую культуру, постепенно вытесняя старые обычаи. Ныне же, сотни лет спустя, Дунланд во многом куда более походил на Гондор, чем тот же Рохан. Пусть победнее и более грубоватый. Но всё же. А полки дунландских мечников и копейщиков, прибавлявших к своему одеянию клановые цвета, давно стали привычным делом на берегах Андуина. Таким был и Алвар Ворон. Сын вождя одного из кланов, чей отец в своё время сам служил в Гондоре. Наполовину смуглолицый по своей крови, но истинный гондорец по обычаям и духу. Одинаково легко находящий общий язык с обоими своими народами. И, что немаловажно, абсолютно преданный Маршалу Белой Башни, что возвысил его из простого командира до почти что гондорского нобиля. — И что там происходит у Дэнетора? — Моранор, словно торопя, слегка дёрнул подбородком. — Только что прискакал гонец, — с позволения Боромира, Ворон промочил горло вином. Ноздри прямого носа чуть раздулись, вдыхая аромат напитка. — Вас обоих просят срочно прибыть в Минас Тирит. Цитирую: «Если Враг не идёт на Артаэль прямо сейчас с армией — я жду вас в Белом Городе». Боромир и его наставник переглянулись между собой. Суровый и дальновидный, Отец никогда не стал бы бросаться подобными словами, если бы речь не шла о чём-то действительно важном. — В чём причина? — Морской Страж забарабанил пальцами по столу, вопросительно смотря на командира копейщиков. — Гонцу она не известна. Даже ему никто ничего не сказал. Похоже, информация держится в строжайшей тайне. — А тебе? — Боромир проницательно посмотрел на своего соратника. — Я же не зря твоих воронят дополнительно кормлю. Я делаю так, чтобы они новости приносили на своих хвостах. Правда же, Алвар? Как наследник Стража Закона, сын Дэнетора был вынужден следить за ситуацией не только в военном лагере, но и в столице. А желательно — и в других крупных городах. И Алвар, умевший заводить знакомства практически везде, идеально справлялся с созданной им же сетью наблюдателей и соглядатаев. — Воронята действительно кое-что принесли, мой Маршал, — пронзительно ехидные глаза сощурились с лёгким весельем блеском. — До того, как гонец был послан к нам, в Белый Город прибыл посланник от вашего брата. Некий Берентор. И не один. С ним были десяток следопытов, и все вместе они сопровождали в город молодую золотоволосую женщину. — Женщину? — Воромирэ чуть выгнул бровь. — Фарамир там что, в глуши невесту себе нашёл? Кто она, роханка? — Судя по описанию — нет. Разве что племянница короля, но вряд ли принцесса Рохана поехала бы сначала в Итилиэн, а потом к нам, — в голосе Ворона просквозил сарказам. — Слишком тонколицая, слишком красивая. А кроме того, — смуглолицый чуть понизил голос. — До самого прибытия в Минас Тирит, говорят, следопыты с ней обращались с крайней осторожностью. Словно, с одной стороны, нужно было доставить в целости и сохранности, а с другой — боялись разозлить. Несколько человек обмолвилось за элем. Поговаривают — то ли эльда в людском обличии, то ли чародейка. — Эльдиэ. Она же женщина, — машинально поправил дунландца Моранор. Чёрные брови эльфа сошлись на переносице. — Ещё и золотоволосая? Надеюсь, это не та, о ком я думаю. Только ее нам в Минас Тирите не хватало. — А не может ли это быть связано с теми поисками, о которых ты говорил? — военачальник Гондора, в душе которого зрело пока что непонятное предчувствие, машинально посмотрел на наставника. — Думаешь, следопыты Фарамира нашли что-то раньше Врага, и это что-то у неё? — Или «это что-то» и есть она. — Барлог её знает… Звук рога, длинный и протяжный, сменившийся изумлёнными криками людей, заставил всех троих поднять головы. — Проклятие! Что там? Наскоро похватав оружие, Боромир и Моранор во мгновение ока оказались на улице, будучи готовыми к чему угодно. От внезапного нападения на крепость с Востока, до объявления в округе всех Девятерых разом. Однако реальность сумела преподнести сюрприз. Далеко на юге, затмевая лучи закатного солнца, на землю падала звезда. Огромная, видная даже из Осгилиата, сияющая так же ярко, как Сильмарилл в ночном небе, пылающая бронзовым и синим огнём, она неслась с востока на запад, стремительно снижаясь — до тех пор, пока не рухнула на землю где-то далеко на юге, явно за Умбаром, в Хараде. На мгновение Боромиру показалось, что лёгкая дрожь слегка качнула землю под ногами. Но то было лишь воображение. Слишком далеко. Слишком. Алвар выдохнул сквозь крепко сцепленные зубы. Было видно, как гладко-выбритое хищное лицо, обычно смуглое, слегка побледнело. Сын Дэнетора и сам не понимал, чего ждать от подобного знамения. Не каждый день видишь сходящую с небес звезду. — Уж не знаю, что это, — нолдо, из всей троицы остававшийся наиболее спокойным, сощурился. — Но чутьё подсказывает мне, что теперь Вражьи прислужники засуетятся ещё больше. Даларан, то, что от него осталось, Где-то за Умбаром — Леди Ветрокрылая! Леди Вериса! Вы слышите меня? Вернитесь к нам. Ещё не вышел срок, отмеренный Элуной… Мягкое, зелёное с серебром сияние, неотступно следовавшее за женским голосом, пробилось сквозь тяжёлый сон, окутывавший эльфийку. Веки её задрожали, тихо бившееся сердце ударило увереннее, гоня кровь по жилам. Наконец, Ветрокрылая открыла глаза — резко, с выдохом, выброшенная из оков бессознания словно пушечное ядро из жерла. Капитан Серебряного Союза чуть рванулась вперёд, резко приподнимаясь на локте и садясь — тело явно ещё переживало последний бой. Мышцы взорвались болью, заставив Верису слегка зашипеть. Ощущение было, словно её пропустили через гигантскую мясорубку, после чего собрали заново из фарша. Однако чья-то узкая ладонь мягко, но непреклонно легла ей на плечо, вновь прижимая обратно к ложу. Да так, что следопыт даже пикнуть не смогла. — Леди, осторожнее. Вам сейчас не стоит двигаться. Вы и так потеряли немало крови. Вот, выпейте. К губам настойчиво прижалась чашка с чем-то горячим, густым и пахнущим травами Калимдора. Когда плыть перед глазами перестало, а зрение хоть немного сфокусировалось, следопыт наконец смогла взглянуть на обладательницу голоса и света, что вернули ей сознание. — Анвен Лунная Сестра, — представилась уроженка Ашенваля, облачённая в традиционные одеяния друидов Круга Кенария. Вид у эльфийки ночи был, мягко скажем, помятый. Одежда в нескольких местах была явно недавно разорвана и заштопана наскоро. На светло-фиолетовой коже красовались несколько кровоподтёков. Переброшенная через плечо коса тёмно-зелёных волос чуть растрепалась. — С возвращением в мир живых. — Благодарю. Что, со мной всё было настолько плохо? — хмыкнула Ветрокрылая, откидываясь на тонкий матрац, сейчас служивший ложем. Заниматься самодеятельностью и спорить с лекарями, уверяя, что с ней уже всё хорошо, или пытаться встать самостоятельно, в её привычки не входило. Будучи подростком — было дело. С Сильваной и Аллерией они на эту тему часто спорили, когда старшие сёстры пытались вбить в младшую хоть немного ответственности. Сейчас же, в бытность лидером одного из осколков своего народа… она научилась выполнять свою работу и не мешать своим друзьям и товарищам по Союзу выполнять свою. Кель’Дорай просто подчинилась, отдав себя полностью во власть целительницы и осматриваясь украдкой. Они всё ещё были в Даларане. Эти белые с серебром и аметистом стены, своими формами так напоминавшие строения родного Луносвета (основатели Даларана явно вдохновлялись творением своих учителей эльфов), Вериса узнала бы из тысячи. Эльфийка находилась в уже ставшим привычным Серебряном Анклаве. Вот только вид штаб-квартиры следопытов Союза был таким, словно он очень близко познакомился с катапультами Орды времён Второй Войны. Часть стен и перекрытий обвалились, оставив на месте себя завалы. В других местах стены выдержали, хоть и зазмеились лёгкими трещинами. Через дыру в крыше проглядывал кусочек неба вместе с солнцем. Причём и небосвод, и светило были слишком ясными и слишком жаркими для Нордскола. А ещё в вестибюле Анклава явно сделали лазарет. Повсюду лежали раненые самых разных народов, принадлежавших как Альянсу, так и Орде. Проклятие. Кажется, посадка у Даларана всё же была жёсткой… — Это одно из немногих строений, что остались, — проследив за взглядом светившихся глаз высшей эльфийки, друид кратко пояснила увиденное. — Как мы поняли, Ноздорму помешали перенести Даларан сквозь пространство. Парящий Город выбросило с большой высоты посреди пустыни. Песок немного смягчил падение города. Так что, милостью Элуны, от Даларана осталась не груда камней. Хотя досталось ему изрядно. Не думаю, что он взлетит в ближайшее время… — Это объясняет смену погоды, — Ветрокрылая прислушалась к своим ощущениям, втянув ноздрями воздух. Тот был сухим и жарким, ни разу не походя на пахнущий в лучшем случае морозом, в а в худшем — смертью Нордтренд. — И где мы рухнули? Танарис? Дуротар? Я всё же надеюсь, что не Силитус… — По правде говоря, леди, — кал’дорай чуть смутилась, — мы не знаем. Это место не похоже ни на одну пустыню Азерота. И связаться пока не получается. Ни со Штормградом, ни с Оргриммаром. — Прелестно, — на языке капитана следопытов вертелась колкость и лёгкое богохульство касаемо того, что Элуна, которой столь ревностно поклонялись ночные эльфы, смотрела сейчас на них отнюдь не лицом. Однако Вериса всё-таки сдержалась. Сейчас её, как командира, куда больше интересовало другое. Длинные серебристые брови чуть нахмурились. — Скажи мне, Анвен. Каковы наши потери? Целительница побледнела — лицо из красивого светло-фиолетового оттенка стало болезненным, бледно-розовым. И в этот момент эльфийка очень отчётливо почувствовала, что новости ей не понравятся. Мягко говоря. Однако реальность превзошла даже самые пессимистичные ожидания. — Множество жителей Даларана было убито ещё во время нападения Отрёкшихся. Другие погибли при падении. Некоторые погребены под завалами. Их до сих пор откапывают. Нас… всех осталось не больше пяти тысяч. Вы сами едва выжили. Вас откапывали из-под завалов. Множество переломов, несколько рваных ран. Но обошлось. Вериса подавила рвущееся с языка ругательство. Пять тысяч. Из многих тысяч населения Даларана. И это не считая, что Парящий Город был общим пунктом сбора и для Орды, и для Альянса — помимо собственных крепостей. Катастрофа. Даже если не учитывать войну с Королём Личом, враги которого изрядно теперь ослабнут. Просто — ка-та-стро-фа. Какой не случалось со времён Третьей Войны. Пять тысяч. Из почти двадцати пяти. Ледяной холод сжал сердце девушки в когтях, когда жуткое подозрение закралось. Её откопали из-под завалов? Последнее, что Вериса помнила, как сражается на ступенях Аметистовой Цитадели. Но если так… — А Ронин? Мои дети? Они живы? — Ветрокрылая мёртвой хваткой вцепилась в руку Анвен. Голос дрогнул, чуть дребезжа. — Леди, леди. Тише. Вам не стоит так волноваться, — друид явно попыталась увильнуть в сторону от вопроса, отведя взгляд в сторону. — Всё будет хорошо… Высшая эльфийка прикрыла светившиеся арканом глаза, тихо выдохнув сквозь сжатые зубы. Одной её части сейчас безумно хотелось вытрясти из своей собеседницы всю правду. Силой, если понадобится. Невзирая не состояние, броситься на поиски близнецов. И Ронина. Однако… Бесцеремонным пинком загнав Верису-мать-и-жену под кровать, Вериса-капитан-следопытов взяла дело в свои руки, открыв глаза уже с холодным и спокойным взглядом. Она сейчас не имела права на истерику. Тем более здесь, в общем лазарете, где лежали и её подчинённые, и союзники из Альянса. И, тем более, ордынцы. — Я умею распознавать такие увёртки, Анвен, — почти буднично произнесла кель’дорай, отпуская руку лекаря. — Так что с магистром Кирин-Тора Ронином и нашими детьми? — Леди, прошу… — Понятно. Судя по вашей весьма характерной реакции, моя догадка верна? Лунная Сестра удручённо покачала головой. — Аметистовая Цитадель обрушилась, когда город рухнул на землю. — Ясно, — кель’дорай с трудом проглотила застрявший в горле комок. — Их… уже откопали? — если нет, то не такая уж безнадёжная надежда есть. Возможно, кто-то успел открыть портал… Однако ответ друида поставил точку в этом вопросе. — Как и всех остальных. Магистры погибли в полном составе. Все, кроме Калесгоса, бывшего в тот момент в воздухе. А так же все, кто в тот момент был в Цитадели. «Следопыт» втянула носом местный горячий воздух, титаническим усилием держа сейчас «мать» за глотку, чтобы та не смела разреветься. Или, того хуже, истерично броситься к телам, невзирая на то, что едва очнулась, а целитель приказал лежать. Нет… нет. Нельзя. Но Ронин? Близнецы? Ронин Младший, Красус? Проклятие… «Слабачка! Ты думаешь, у тебя одной сейчас дети умерли? Тысячи жителей города сейчас отправились в Свет! Тысячи. И дети были у многих! Ты не имеешь права сейчас сорваться. На тебе — ответственность за выживших следопытов». А возможно — и за в принципе всех выживших, если больше не осталось никого из тех, кто мог бы командовать. Отвесив себе моральную оплеуху, эльфийка чуть успокоилась, на время пинками затолкав горе под кровать. — Благодарю, что ты всё же рассказала, — наконец произнесла Ветрокрылая почти спокойно. Почти. — Тогда второй вопрос. Хоть кто-то из лидеров Орды и Альянса ещё выжил? — Хвала Элуне, да. Король Вариан, Вождь Орды Тралл. Верховный Магистр Роммат. — Воистину, хвала, — кивнула кель’дорай. Хоть какая-то приятная новость. Значит, ей не нужно принимать обязанности командующей прямо сейчас. — Тогда… последняя на сегодня просьба. Приложите всё своё искусство для того, чтобы я могла стоять на своих ногах на похоронах моей семьи. — Конечно, Леди… Анвен говорила что-то ещё, но следопыт уже не слушала, закрыв глаза и глубоко дыша. Она подумает об этом потом. И оплачет близких — уже наедине, когда никто не будет видеть. А пока что — нужно успокоиться. Вот только пустота пополам с холодом Ледяной Короны в душе никуда не делись. Похоже, поселились они там надолго…***
Оказаться фактически на положении Сынов Лотара, что были заперты в Запределье на долгие годы, без поддержки Азерота, лишь с призрачной надеждой, что когда-нибудь удастся вернуться обратно? После своего возвращения на трон Штормграда — это последнее, о чём бы Вариан стал мечтать. Скрестив руки на груди, Ринн в задумчивости посмотрел на того, кого давно уже привык считать своим вторым главным противником после Лича. Тот ответил точно таким же, полным задумчивости взглядом. Факт оставался фактом. Вляпались они именно в ситуацию, полностью аналогичную злоключениям Даната Троллебоя. Они неизвестно где. И неизвестно, получится ли вернуться. Только вот если Данат и Туралион знали, что им нечего опасаться — враг побеждён, а Альянс в надёждных руках, — то здесь всё ещё хуже. Обе фракции Азерота оказались обезглавлены! В разгар войны с армией нежити. Вариану оставалось лишь надеяться, что советники, которых он назначил, в случае чего, в помощь его маленькому сыну, окажутся достойными его доверия — такими, каким когда-то был почивший в Свете Болвар Фордрагон. И надеяться, что к власти в Орде не придёт кто-то вроде Гарроша Адского Крика. Эта земля не была Нордтрендом. И скорее всего, даже не была Азеротом. Поначалу обманувшись и приняв её за Танарис, Вариан понял горькую истину, когда наступила ночь. Не те звёзды, что освещали Азерот. Луна, что была куда меньше. Даже духи стихий и магия другие, так что уцелевшие чародеи пока что с трудом могли колдовать — вполне возможно, что придётся переучиваться. Зато шаманы и друиды — напротив, словно почувствовали себя здесь гораздо сильнее, чем обычно. Будто местные Стихии и Жизнь были куда могущественнее, чем в их родном мире. Но если это не Азерот, то где они? Куда их забросил сорванный ритуал Аспекта Времени? Сквозь пространство? Сквозь время? Но на древние карты звёздного неба времён Войны Древних, по утверждению Роммата, местные светила тоже не походили. Какие ещё варианты? В альтернативную временную линию? Куда? А главное, как отсюда вернуться, Легион его побери? Пока что единственное, что могли сказать уцелевшие представители каждой из магических школ, что в один голос утверждали и Тралл, и Роммат: если это действительно был другой мир, а не одно из ещё более странных предположений, о которых не хотелось думать, то мир этот находился значительно дальше от Азерота, чем тоже Запределье. И действовал явно по другим законам. На осколке Дренора магия была куда привычнее Азероту, чем здесь. Саргерас и все его демоны! Забавно, но лучше всего со всей этой ситуацией помогала справиться работа. В первую очередь — работа командиром. Наверное, если бы каждое мгновение, после того, как Ло’Гош пробудился и осознал, в какую ситуацию они попали, обоим лидерам своих народов не приходилось постоянно решать проблемы из разряда «здесь и сейчас» — король вполне мог бы начать сходить с ума. Например, всё больше давая волю своей «волчьей», гладиаторской натуре, требовавшей на ком-нибудь сорвать злость. А так — он постоянно был чем-то занят. Начиная с разведки местности или устройством временных жилищ для выживших, и заканчивая решением проблем с водой. Здесь на помощь пришлось звать друидов и шаманов, в том числе ордынских. Временно отойдя от собственных принципов и наплевав на экосистему пустыни, они вызвали из-под земли родники с водой и начали создавать вокруг остатков города оазис. Вариан устало вздохнул, прикрыв голубые глаза. Всё отчётливее вставало понимание: и представителей Альянса, и представителей Орды было слишком мало, чтобы выжить по одиночке. Это раздражало. Сильно раздражало. После трагедии у врат Гнева, когда предатели из числа Отрёкшихся ударили как по Плети, так и по всему живому, битвы в Подгороде, после диверсии Сильваны… Вариан зарёкся о чём-то договариваться с Ордой. Не говоря уже о его собственных злоключениях, или вовсе — событиях Первой и Второй Войн. Фракция, которая сначала творит демон знает что, а потом находит козла отпущения в своих рядах и показательно его уничтожает, утверждая, что все остальные не причём. Ловко. Но доверия не внушает ни капли. Но какие альтернативы? Они по-прежнему сидели в разрушенном городе, который отнюдь не факт, что получится восстановить. Посреди пустыни. С возможными соседями, что, быть может, будут отнюдь не гостеприимны, и совершенно неясными перспективами на будущее. Прелестно. И всё же, как не бегай от единственного возможного решения проблемы — долг короля принять его с гордо поднятой головой. Чуть рыкнув по-волчьи, Ло’Гош сделал шаг вперёд, смотря в спокойные, такого же пронзительно-синего, как у него самого, орочьи глаза. — В другой ситуации я бы не сказал подобного. Но. Работаем вместе? — Ринн протянул руку Траллу. — До того момента, пока не поймём, как попасть обратно. Лапища вождя оказалась огромной даже для руки бывшего гладиатора, но пожать руки всё же получилось. — Работаем вместе, — чуть хмыкнул Тралл, кивая. — Но сначала почтим память павших. — Разумеется.***
Хоронить павших было решено огнём. Слишком их было много. Слишком опасно, особенно учитывая местную жару, что без подобного погребения — очень скоро Даларан превратится в один сплошной некрополь, распространяющий чуму. Отдельно складывали тела вновь павшей нежити. Во время битвы в Даларане из ударивших в спину Отрёкшихся не выжил никто. А те, кто всё-таки выжил… Что-то подсказывало Верисе, что после приземления, даже если воля Короля Лича ослабла и они обрели разум, никто из уцелевших солдат Орды и Альянса даже не думал слушать их мольбы о пощаде и милосердии. Ветрокрылая едва заметно, в знак благодарности, кивнула Вариану, лично возложившему на погребальный костёр сначала Ронина, а потом и обоих близнецов. Изуродованные обвалом Цитадели, тела были бережно завёрнуты в ткань. Многие из похороненных сейчас выглядели именно так. Чуть шатаясь — капитан следопытов до сих пор ещё едва держалась на ногах, не до конца оправившись, — последняя из трёх сестёр шагнула вперёд. Ноги не гнутся, спина выпрямлена. Глаза холодные, как ветра Нортренда. Тонкие пальцы с нежностью коснулись голов всех троих. Из-под ткани чуть выбивались окроплённые кровью огненно-рыжие волосы. — Любовь моя, позаботься о Младшем Ронине и Красусе. Не знаю, где мы оказались, и что нас ждёт. Но знай. Я не жалею ни об одном дне, когда я была твоей женой. Удачи. Не оглядываясь, Вериса заняла своё место рядом с Варианом и Траллом. А к костру подошёл уже Верховный Магистр Луносвета, неся в своих руках ещё одно тело, облачённое в цвета Магистров Кирин-Тора. Этас Похититель Солнца, судя по одежде и искореженной маске? Однако когда Роммат снял её с тела и провёл рукой над головой павшего, словно снимая иллюзию, волосы эльфа обернулись золотом. А лицо… Глаза Верисы чуть расширились в изумлении. Не может быть. Не Этас Похититель Солнца, Магистр Кирин-Тора, лежал сейчас рядом с её семьей. Другой. С более хищными чертами лица, привыкшими повелевать и направлять. Лицо, как две капли воды похожий на высеченные статуи Дат’Ремара перед входом в Луносвет, — ещё бы, его прямой потомок! Настоящий падший символ своего народа, демон его побери. Роммат молча вытянулся, коснувшись кулаком места над сердцем, в последний раз солютуя Солнечному Королю. Затем, опёршись на посох и нахмурившись, резко взмахнул рукой, вызывая пламя, что охватило сотню костров разом. Первые из многих, что запылали вслед за ним — чародеи из числа мастеров огненной стихии, как и шаманы, старались изо всех сил. — Ничего не говори, — пряча страшный шрам за высоким воротником своей мантии, Верховный Магистр, которому уже, видимо, нечего стало скрывать, встал слева от Верисы, смотря на огонь, пожирающий Кель’Таса Солнечного Скитальца. В третий — и, видимо, последний раз. Не зря, выходит, ходили байки, что принц Луносвета, ещё в бытность обучения в Даларане, имел неизвестный никому второй облик, чтобы свободно ходить туда, куда принцу ходить не слишком прилично. И кто, как не его дядя и ближайший сподвижник, остававшийся верным Кель’Тасу, мог знать об этом. Кель’дорай сощурилась, вспоминая, что во время безумства принца, Роммат до последнего хранил верность своему обезумевшему королю, приняв очевидное лишь когда в мир вновь едва не впустили демонов. Приняв, но, похоже, не смирившись тогда, выходив племянника и вправив ему мозги — так, что Кель ещё долго после этого спокойно жил в Даларане и входил в Совет Магистров. — Не буду, — Вериса глухо отозвалась. — Не до того. — Понимаю. Сочувствую. — Взаимно. Несостоявшийся жених, со свадьбы с которым, устроенной благодаря заботливым матримониальным планам Сильваны, младшая Ветрокрылая когда-то сбежала, протянул капитану следопытов кожаный мешочек. — Держи. Скоро понадобится. — Что это? — длинные серебристые брови чуть приподнялись. — Арканные кристаллы. Своим следопытам скажи, чтобы зашли ко мне — я выдам им из хранилища. Ваши кольца, — светящиеся зелёным огнём Скверны глаза Роммата чуть сузились в раздражении. — От Жажды Магии здесь не помогут. Так что расходуй экономно. Мы здесь надолго. Минас Тирит — Минас Тирит, — размеренно, по слогам произнёс возглавлявший сопровождение чародейки Берентор, сначала приложив руку к сердцу, а затем указав на появившийся перед всадниками город. В эту игру следопыт и его невольная пленница играли практически всю дорогу. Берентор указывал на предмет, после чего называл его на своём языке. После чего Джайна называла уже вариант на своём языке — если, конечно, речь шла не об имени собственном. В этом случае мужчина как раз-таки прикладывал руку к сердцу, указывая, что, мол, это имя. Так, например, девушка узнала, как местные люди называют широкую реку, через которую они переправлялись на лодках — «Андуин». А ещё успела выучить несколько базовых обозначений, вроде рубашки, сапогов, звёзд или мечей. Праудмур покатала на языке услышанное от своего стража слово. Минас Тирит. Это название мелькало в разговорах окружавших её людей и раньше. Джайна слегка сощурилась, всматриваясь вдаль и любуясь тем, как солнце играет на белоснежном камне уходивших ввысь и медленно приближавшихся стен, что полукольцом опоясывали его, в итоге уходя прямо в скалу. Во время из короткого путешествия волшебница уже видела до переправы через Реку заросшие лесом руины и покинутые постройки. Явные последствия войны, судя по тому, как прошёлся когда-то по этим местам огонь. Тогда бывшая правительница Терамора могла лишь представлять себе, как строения из белоснежного камня выглядели в лучшие времена. Сейчас же… сейчас Джайна узрела их воочию — целыми и обжитыми. Следовало признать, Минас Тирит впечатлял. Даже ту, кто за свою жизнь успела повидать и будоражащую воображение вычурность Даларана, и изящество шпилей и башен Луносвета, и монументальность Стальгорна, и величие столиц людских королевств. Белоснежный город, если бы возможно было мерить его мерой Азерота, словно впитал в себя лучшее от всех трёх народов Альянса. Высеченный прямо в горе и уходящий далеко ввысь, на, как успела насчитать Джайна, добрых семь ярусов — словно Минас Тирит дворфы строили. Огромная скала вздымалась вверх и вперёд, точно нос корабля, рассекая каждый ярус, кроме первого, надвое. А вот сама архитектура больше походила на смесь людской и эльфийской. Не такая изящная, как у жителей Луносвета — но плавнее и тоньше, чем у людей. Меньше грубых форм и острых углов. Кроме одного-единственного строения: самый высокий ярус крепости венчала сиявшая на солнце башня, тонкая и острая, точно жемчужная игла. Становилось понятно, почему в голосе Берентора слышалась нескрываемая гордость, когда он указывал на город. Минас Тирит, что бы не значило это название, мог оказать честь любому из королей Азерота. Даже эльфы не побрезговали бы. «Так. Не думать о доме. Не думать!» — резко одёрнула себя Джайна, постаравшись сосредоточиться на том, что она видела по дороге. Проезжая по улицам града, Праудмур всё больше убеждалась, что привезли её именно что в столицу. Ну если, конечно, местные провинциальные города не равны по своему богатству и убранству Штормграду. Что не исключено, но вряд ли. Широкие, мощёные камнем улицы с ухоженными фасадами домов, богато одетые горожане, предпочитавшие чёрно-белую расцветку одежды, отсутствие грязи — за городом явно ухаживали, содержа его в чистоте и порядке. А ещё, судя по отсутствию неприятных запахов на улицах, этому народу была явно знакома канализация. Впрочем, была и обратная сторона медали. В куда большей степени роднившая Минас Тирит с Огриммаром, чем со Штормградом. Практически каждый его житель, человек или эльф — девушка успела заметить на улицах существ, своим обликом и статью отдалённо напоминавших обитателей Луносвета и Даларана — носили оружие. И явно не для красоты. Стены домов и каждого из ярусов, несмотря на плавность линий и некоторое изящество были толстыми, явно с расчётом на возможную осаду. Да и грозно смотревшие в сторону реки требушеты явно намекали, что праздность в плане обращения с оружием здесь не в чести. Нет, этот город был воином, несмотря на своё богатство и возможное положение столицы. Впрочем, учитывая то, что из лагеря разведчиков за рекой доехали они всего лишь за четыре дня — это неудивительно. С кем бы не воевали его жители, война была достаточно близко от них. Даже сейчас. Чем выше они поднимались, тем ухоженнее и изящнее становились улицы. Больше белого каменного кружева. Одежды жителей на вид напоминали уже не сукно, но шёлк. До тех пор, пока, спешившись, всадники не поднялись уже на самый верхний ярус, где чародейка поневоле выдохнула, в первый раз, хоть и далеко не в последний, в своей жизни взглянув на Гондор с вершины Цитадели. От сиявших далеко на Юге серебряных башен Пеларгира до бушующего водопада Рэрос на Севере, от белоснежных стен города до руин Осгилиата и Изгарных гор, окружавших Мордор, на Востоке. Постоянно гулявший на верхних ярусах ветер трепал золотые волосы, гордо развивалось знамя с Древом, Звездой и Змеем, а Джайна… Джайна поневоле залюбовалась тем, что видела.***
Чародейка чуть фыркнула, облокотившись на ажурные перила балкона и лениво смотря, как далеко внизу шумит город и туда-сюда снуют местные жители. Подхватив яблоко, лежащее на столе, Праудмур с удовольствием впилась зубами в его красный бочок, хрустя и отвлекаясь от беспокойных мыслей. Кто бы мог подумать, что ожидание собственной участи может быть в одинаковой степени мучительно для разума — и не важно, находишься ли ты в ледяной темнице и цепях, или же в светлой горнице, где даже балкон есть. Выходящий, правда, на отвесную стену, но тем не менее. Нет, никто и не думал, судя по всему, сажать Джайну в темницу или допрашивать с применением клещей, раскалённого железа или, того хуже, холода. По крайней мере, пока что. За это бывшая правительница Терамора была своим нынешним тюремщикам благодарна. Переживать вновь то, с чем она столкнулось в Цитадели Ледяной Короны… не хотелось. Совсем. Чуть поёжившись, волшебница отложила огрызок и вновь устремила взгляд вниз. Однако ожидание, проклятое ожидание собственной участи, гадание того, что с ней будет дальше — вот это действовало сродни пытке. Заставляло напряжённо прислушиваться к тому, что происходило за запертыми дверями, через которые трижды в день приносили пищу. Гадать, когда уже хозяева этого, вне всяких споров, прекрасного города всё же обратят внимание на возможную шпионку. Не зря же, в конце концов, её везли из того лагеря и поселили в столь пригожих условиях? Одиннадцать дней уже прошло с тех пор, как Берентор привёз её в Минас Тирит. Джайна несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, отгоняя от себя призраки прошлого и заставляя голову мыслить здраво. От пыточных девушку точно спасало то, что она не знала ни один из местных языков, а значит, любая попытка допроса закончится провалом. Тратить же силы и время заплечных дел мастеров просто так… Некоторые правители, безусловно, могли бы счесть подобное забавой. Но такие в принципе вряд ли стали бы селить пленницу изначально в хороших условиях. О том, что языка девушка не понимает, они знают ещё с лагеря разведчиков. Да и Берентор, кое-как учивший её отдельным словам, мог это подтвердить. И вероятнее всего, следующим шагом, так или иначе, будет преодоление языкового барьера. Праудмур явно попытаются научить местному наречию. А вот дальше… Дальше начинались развилки, ведущие как к более-менее хорошим вариантам, так и не очень. Например, если в этой стране распространено рабство, девушку могли бы захотеть использовать как рабыню. И хорошо, если не наложницу. Впрочем… были перспективы и похуже. Например, пустить на опыты. Скажем, начать испытывать новые виды ядов или лекарств. Воспоминания о троллях Амани, Сильване и своеобразных практиках её Отрёкшихся заставили поёжиться от подобной перспективы. Джайна раздражённо на саму себя тряхнула головой и потянулась за следующим яблоком, так и манившим захрустеть им и отвлечься от мрачных перспектив. «Глупости. Будущий подопытный материал в таких хороших условиях не держат. Наложница… это возможно. Но в таком случае останется только прорываться с боем…» Припомнив количество солдат в чёрном и серебряным, что девушка увидела на улицах, волшебница нахмурилась, мрачно грызя фрукт. К ней вроде бы хорошо отнёсся один отряд разведки, но решения принимает не Берентор и не его непосредственный командир. Кто тогда может прямо влиять на решение, что делать с её жизнью, учитывая, что ради её сопровождения выделили целый отряд и повезли прямо под светлые очи местного правителя? Праудмур в задумчивости коснулась рукой золотых волос, вспоминая тронный зал. Во всяком случае, так выглядело место куда, после доклада и некоторого времени ожидания, повёл её Берентор. Высокий свод, что подпирали колонны чёрного мрамора, ровные ряды статуй прошлых правителей, что стояли в нишах стен. И три резных трона, что стояли на небольших возвышениях. Правда, лишь один из них тогда был занят высоким и прекрасно сложенным мужчиной лет сорока пяти на вид. Худое и властное, но не лишённое благородства лицо, обрамлённое острой бородкой, глубокие складки, идущие от крыльев носа, чёрные с проседью волосы, подхваченные венцом. Суровый и пронзительный взгляд серых глаз, что выворачивал душу наизнанку лучше любого палача. Правитель города? Король? Но трона три. Здесь нет единого Владыки, и правит совет из трёх человек — так, как устроилось после смерти последнего короля в Луносвете? Или же другие троны — для королевы и наследника? Ничего непонятно. Ровно как и то, чего можно было ожидать от этого человека, если именно он будет решать судьбу чародейки. Но именно этот человек отдал приказы относительно её поселения. Ещё пока что неизвестной переменной было отношение местных к магии. Даже в Азероте не во всех государствах Аркана привечалась в равной степени хорошо, что уж говорить о незнакомом обществе. С другой же стороны, обнадёживало то, что сотворённый пирог следопыты приняли с изумлением, но без враждебности. Да и на улицах города, по ночам, девушка видела сиявшие светом звёзд светильники — явно волшебного происхождения. Джайна взмахнула рукой, зажигая на руке голубой огонёк Арканы, согревая себя с помощью чар. Всё время, что Праудмур была заперта тут, она тренировалась, разрабатывая новенькие пальцы и проверяя собственные силы. Магия в этом мире была… странной. С одной стороны, ей приходилось куда больше концентрироваться и прилагать усилия для того, чтобы исполнить заклинание. С другой, когда оно всё же получалось — волшебство выходило куда мощнее, чем вышло бы в том же Тераморе. Этот вопрос ещё предстояло как следует изучить и проверить научно. Если, конечно, её пленение завершится благополучно… Звук открывшихся дверей заставил чародейку повернуть голову ко входу в покои, удивлённо подняв брови. Для ужина, что здесь, судя по всему, происходил уже после захода солнца, было ещё слишком рано — солнце лишь начинало катиться к закату. Она не ошиблась. Вместо слуг, обычно приносивших пищу и вино, в комнату вошёл… Будь они в Азероте, Джайна назвала бы незнакомца высшим эльфом. Если только существовали высшие эльфы с удивительно короткими, пусть и острыми, ушами, обычными человеческими бровями, да отсутствием сияния в серых глазах. Сиявшие серебром волосы, обрамлявшие слишком красивое для человека лицо с тонкими острыми чертами, длинные тонкие пальцы, чёрный с алым дублет с вышитыми серебряной нитью лучами восьмиконечной звезды на груди — такой же, что сияла над Белым Древом на знамёнах. Серьёзные серые глаза, которые, несмотря на отсутствия в них внешнего сияния Арканы, поневоле притягивали взгляд. Вот бывшей правительнице Терамора и пришёл ответ, как местные жители относятся к магии. Хотя бы в общем и целом. Вошедший в покои эльф был чародеем. Волшебство окружало его туманной дымкой, столь густой, что, казалось, Джайне не нужно было даже пресловутое призрачное зрение охотников на демонов, чтобы увидеть его. — Джайна Праудмур, — звучно произнёс он, спокойно и серьёзно оглядев её. В глубоком, мелодичном голосе мага словно слышался рокот волн. Эльф чуть наклонил голову вперёд, приветствуя и касаясь рукой сердца. — Линдфалмар. Незнакомец медленно поднял руки, выставив их перед собой, словно показывая, что не желает причинить вреда. После чего, смотря в голубые глаза чародейки не отрываясь, жестами объяснил, что попытается обучить её языку. После чего, получив утвердительный кивок от всё ещё настороженной Праудмур, медленно подошёл ближе. Нет, представитель древнего (а как иначе с эльфами?) народа не принёс ей местные книги для самых маленьких. Вместо этого волшебник мягко положил тонкие, но сильные пальцы на виски волшебницы, после чего она почувствовала неспешное, по возможности вежливое, но непреклонное вторжение в собственный разум. Удивляться было поздно. Но, через установившийся контакт ощущая не враждебные намерения «коллеги», и желание узнать, не является ли та врагом, Джайна не стала поднимать барьер над собственным разумом, позволяя этому чародею посмотреть некоторые собственные воспоминания и, в свою очередь, поделиться с ней информацией о языке этого общества. В конце концов, она так ждала начала допросов и возможности убедить всех в том, что не является шпионкой? Вот он, шанс! Лишь некоторые сцены своей жизни она защитила плотной ледяной преградой: Тралл, Артас, Калесгос, Вериса… Друзья. Джайна почувствовала, как в её разуме словно роется рука, а затем она почувствовала приток энергии, с которым в неё стало проникать знание языка, словарь, грамматика, смыслы, письменность… как и следовало ожидать, чародей учил её языку в таком быстром, экстренном темпе. Голова ожидаемо взорвалась болью — разум отнюдь не сразу справлялся с тем, что в него впихивали, словно корм в гуся. Перед глазами рябило. Волшебница невольно пошатнулась, опускаясь на деревянный стул. Но казалось, будто волшебница начинала понимать хотя бы основы двух основных наречий, что использовались в этой стране. В Гондоре. А потом среброволосый шагнул дальше, в её память, вскрыв ментальные барьеры так, будто их и не существовало вовсе. Джайна вскрикнула, сжав голову руками, стараясь защитить воспоминания о близких, но… наглого эльфа интересовали явно не они. Словно разбив преграду и убедившись, что за ней не скрывается того, чего он опасался, волшебник шагнул дальше, изучая память о самом Азероте и его народах, о магии, летающих кораблях, огнестреле. Он даже принципы полёта Даларана пытался понять, судя по всему! Правда, безуспешно. Праудмур стиснула зубы. Голова болела всё сильнее, а в глазах начало темнеть, когда, наконец, Линдфалмар разорвал контакт. Оказавшись в собственной голове единственной и полноправной хозяйкой, Джайна со стоном боли повалилась на колени со стула, на котором сидела. Этот маг был весьма могущественным менталистом. Правда, судя по всему, он то ли не мог, то ли не хотел сейчас делать всё тонко, взяв разум девушки, словно штурмом. Голова трещала, перед глазами прыгали бабочки, и сил у девушки уже практически не было. Судорожно схватившись за перила балкона, она пыталась встать, но ноги подкашивались. Интересно… это ли испытывали жертвы жрецов Лоа и Забытой Тени, когда те вторгались им в разум? Эльф, следовало отдать ему должное, деликатно подхватил девушку под локоть, помогая ей добраться до стоявшей в глубине комнаты кровати. Как и у многих представителей его народа, под тонкими чертами и пальцами скрывалась недюжинная сила. Он был явно, знаком с оружием, с войной, и под чёрно-ало-серебряными одеждами отчётливо угадывалась стать бойца, что прошёл не одну войну, увидел в жизни много боли и точно знал, как в тело человека входит нож. — Приношу свои извинения, чародейка Джайна, что пришлось делать это столь грубо, — произнёс он, когда золотоволосая устроилась на кровати. Удивительно, но пытка всё же сработала. Худо-бедно, но Праудмур теперь понимала его речь. — Твой разум не был подготовлен к нашему способу осанвэ. А мне нужно было помочь тебе научиться понимать нас — и, к тому же, убедиться, что ты не одна из слуг Врага или Заморья. Ты меня понимаешь? — Да, — кивнула Джайна, всё ещё пытаясь отдышаться, — Да… я вас понимаю. Сердце кольнуло раздражение. Её барьеры были сметены, словно у какой то даларанской первокурсницы! Да что он за чудовище такое? — Хорошо. Твоя боль скоро уйдёт, а в сердце проникнет покой, — обволакивающе звучал его голос, и Праудмур вновь чувствовала лёгкое, едва заметное касание своего разума. Уже не такое агрессивное, мягкое присутствие, едва заметное напоминание о скрытой мощи. Однако головная боль действительно начала отступать, а взгляд девушки прояснился. — У тебя очень интересная память, странница меж мирами, — словно в задумчивости произнёс Лидфалмар, отворачиваясь от чародейки и проходясь по комнате. — Если бы кто-то, кроме моего брата разве что, рассказал мне о подобном — моему неверию не было бы предела. Скорее всего, я посчитал бы это Вражьим мороком. Или чем похуже. Но нет. Тьмы в твоём сердце и разуме нет, и ты не одна из Майар. Разве что Валар… да, им под силу было бы обмануть меня, — маг с сомнением покосился на лежавшую на кровати пленницу. — Но я искренне сомневаюсь, что одна из Владык Амана снизошла бы до столь обыденной вещи, как введение в заблуждение простого нолдо. При упоминании о неизвестных Джайне Владыках в голосе Лидфалмара промелькнуло нескрываемое презрение. — Однако то, что я увидел в твоём разуме, — эльф вновь, возвратив себе невозмутимость, повернулся к собеседнице. — Немыслимо для многих и многих жителей нашего мира. Пусть я видел не всё, и лишь мельком и вскользь видел картины твоей родины… но миры за пределами Арды? Или даже Эа? Возможно ли это? — Арда — так зовётся ваш мир? — Джайна избегала смотреть в глаза волшебника. — Да. Арда является нашим миром, в то время, как Эа — всё сущее. По крайней мере, так говорят наши предания, — покачал головой среброволосый. — Тем страннее видеть воспоминания о мире, где никогда не слышали ни о Илуватаре, ни о Айнур. Хоть последние и перекликаются с Титанами, что обустроили ваш Азерот. — Полагаю, над этим стоит подумать, — Джайна, чуть поморщившись, коснулась рукой головы. Сонм незнакомых названий и понятий, что упоминал её собеседник, хоть и пробуждал исследовательский интерес, но сейчас вызывал лёгкое головокружение. — Полагаю, что так, — неожиданно понимающе хмыкнул эльф, подходя ближе. — Что же, Джайна Праудмур из Азерота. Позволь же поприветствовать тебя в Арде. И разумеется, в Минас-Тирите, белоснежной крепости великой страны Гондор. — Благодарю тебя, чародей Линдфалмар, — Праудмур склонила в ответ голову, коснувшись рукой места над сердцем. Как она уже успела запомнить, этот жест здесь выражал почтение. — Но позволь спросить тебя. Что… — Ты волнуешься, какая судьба ждёт тебя? — проницательно прищурился эльф, касаясь гладкого чёрного кристалла на серебряной цепочке, что висел на его шее. — Это решение принимаю не я. Тебя представят перед Триумвиратом Стражей, что правят Гондором. Они решат твою судьбу. Триумвират? Значит волшебница была права, когда предположила, что этой страной правит не один король? — Можешь ли ты предположить, какое решение они могут принять? — Тебе не стоит опасаться казни, если ты боишься этого, — мягко произнёс Линдфалмар, скрестив руки на груди. Он говорил осторожно, будто бы успокаивал испуганную кобылу. И, на удивление, это работало. — Ты не нарушала наших законов и не служишь врагам Гондора. Тебя не за что лишать жизни. В остальном, всё будет зависеть от того, желаешь ли ты остаться здесь и готова ли помогать. В том числе, как чародейка — а в твоих воспоминаниях я видел, что тебе приходилось принимать участие в боях. Эльф, подойдя к столику, стоявшему на балконе, ловко подхватил с блюда пару яблок, после чего вернулся и бросил одно Джайне. — Видишь ли, Гондор уже много лет находится в состоянии войны. И не за власть или земли, Амбарама, — среброволосый заметно помрачнел. — Я видел лишь мельком твои воспоминания, и далеко не всё мне было понятно. Но наш Враг по сущности своей куда более напоминает тех, против кого объединялся весь ваш мир. Праудмур слегка вздрогнула, догадываясь, о ком говорил её собеседник. — Значит, ты думаешь, ваши правители решат привлечь меня к этой войне? — Если ты решишь остаться в Гондоре — то да. Впрочем, не могу поручиться, что тебе не придётся столкнуться со слугами Врага, если ты решишь идти своей дорогой. Несмотря на то, что в Эндорэ ещё есть безопасные места, чем дальше — тем больше весь мир превращается в поле битвы. Клацнув зубами, Линдфалмар откусил от яблока солидный кусок. А чародейка… Чародейка последовала его примеру. Ей предстояло над многим поразмыслить. — Могу ли я попросить тебя рассказать о ваших правителях перед встречей? — проглотив, золотоволосая чуть просящее посмотрела на эльфа. — В конце концов, именно от них будет зависеть моя дальнейшая жизнь. — Тебе не стоит их бояться. Держись прямо и говори искренне, — чуть улыбнулся маг. — С одним из них ты уже успела повидаться. То был Страж Закона, Дэнетор, сын Эктелиона, правитель Минас Тирита. Второй — князь Имрахиль, Страж Равнин. Он скоро пребудет сюда. — А третий? — О! Мой брат Моранор, нынешний лидер Первого Дома Нолдор. Морской Страж. Праудмур в изумлении, по-новому посмотрела на своего среброволосого собеседника, что оказался, ни много ни мало, почти что королевской особой. — Будь учтива с членами Триумвирата, и уверен, ты им понравишься. А сейчас, я оставлю тебя. Полагаю, скоро тебя призовут, — и Линдфалмар вышел из покоев, оставив девушку наедине со своими мыслями. Минас Тирит, покои Дэнетора — Входите, друзья, — величаво донеслось из глубины просторной залы, стоило дверям в личные комнаты Стража Закона отвориться, пропуская внутрь Боромира и Моранора, прибывших накануне, а также князя Тирит Эар Имрахиля, что явился в город сегодня, и, едва приведя себя в порядок, явился на совет. Морской Страж, как равный с Имрахилем по положению, но старший из всех троих по возрасту, вошёл в украшенные ткаными картинами и расписными фресками палаты первым. Уже ожидавшие их за круглым столом Дэнетор и Линдфалмар повернули головы на гул шагов. Среброволосый эльф поднялся из-за стола, сжав плечи родича, в то время как самому Боромиру пришлось почувствовать на себе стальную хватку отцовских пальцев. Несмотря на то, что с возрастом правителю Минас Тирита всё реже приходилось лично участвовать в сражениях, руки его по-прежнему не знали праздности. Излишне болтливые языки поговаривали, что сын Эктелиона даже во сне носит доспех под одеждой. Это, разумеется, не было правдой, но в свободное от государственных дел время Стража Закона часто можно было увидеть на тренировочном поле, тренировавшимся среди гвардейцев Цитадели. — Как спалось? Лекари вчера сказали, что твоя голова скоро заживёт, — серые глаза сверкнули лёгким беспокойством. — Прекрасно, — Боромир слегка усмехнулся, постаравшись уйти от неприятной темы, крутившейся вокруг того удара по шлему и связанных с этим ехидных комментариев наставника. — Хотя, признаюсь, я отвык уже спать в нормальной постели. Воромирэ повернул голову, туда, где правитель Белфаласа, в свою очередь, приветствовал Линдфалмара. Глаза воина наблюдали за встречей столь разных, и в тоже время — неуловимо напоминавших друг друга. Имрахиль был высоким даже для гондорца, что позволяло ему смотреть на нолдо не сверху-вниз. Волосы чернильного цвета ниспадали на плечи, бровь рассекал длинный косой шрам — от удара пиратской сабли. В этом, ровно как и в любви к кораблям, он куда больше походил на Моранора. Но вот черты лица, музыкальность голоса, напоминавшего шум прибоя, разрез дымчатых глаз — всё это неуловимо роднило его с Воспевающим Волны. — Пращур, — князь почтительно склонил голову перед среброволосым. — Внук, — лёгкая улыбка тронула губы Линдфалмара, когда тонкие пальцы нолдо коснулись широких плеч Стража Равнин. — Рад тебя видеть. Как и тебя, Воромирэ, — серые глаза эльда повернулись к мужчине. — Линдфалмар, — наследник Дэнетора учтиво кивнул. Когда-то, ещё до основания Гондора, незадолго до катастрофы в Нуменоре, вождь нуменорцев Белфаласа Имразор взял в жёны дочь нолдо из Первого Дома, Анариэль Тьелпэроссэ, получив в свадебный дар от лордов Пеларгира один из легендарных Видящих Камней. От этого союза пошёл Галадор, первый из правителей Тирит Эар. Потомком которого, в свою очередь, являлся и Имрахиль. Пусть и поколений между ним и его предком было куда больше, чем два. И в отличие от легенд времён Первой Эпохи о Берене и Лютиэн, что так любили вспоминать в Арноре — подтверждения этому союзу Боромир неоднократно видел собственными глазами. И Палантир, и возлюбленную Имразора. Прародительница князей Тирит Эар до сих пор жила в крепости, строго держа её в маленьких, но крепких ладонях, зачастую помогая своим потомкам мудрым советом или выполняя поручения её нынешнего правителя. Подтверждал это и сам Линдфалмар. Эта родственная связь между правителями Пеларгира и Белфаласа была одной из причин, почему во дни Смуты и распада страны стало возможно воссоединение Гондора под властью Триумвирата. И повела за собой ещё одну традицию. Подобно тому, как старший сын и наследник владыки Минас Тирита обучался Морским Стражем, точно так же наследников Тирит Эар учил их среброволосый предок. Новопришедшие не спеша, с достоинством заняли свои места за тяжёлым круглым столом из мореного дуба, с резными ножками и идеально плоской столешницей. — Моранор, — на правах хозяина Страж Закона, чуть покосившись на затянутые в чёрные перчатки из плотной ткани руки морехода, с лёгкой иронией встретился взглядами с эльфом. — Не обязательно носить перчатки за столом. Ты никого не удивишь своим протезом. — Кхм, — лорд Анорлондэ, чуть дёрнув щекой и кашлянув, кивнул. Впрочем, взгляда не отвёл. — Прости, Дэнетор. Старая дурная привычка. Нолдо потянул ткань перчатки, открывая взгляду всех присутствующих искусно созданный протез, собранный из множества блестевших холодным стальным блеском пластинок. Металлические пальцы, словно живые, ловко согнулись, взяв вилку. Протез доходил до середины предплечья, дальше обхватывая живую плоть широким, инкрустированным серебром и испещренным эльфийскими тенгвами браслетом. Как рассказывал сам Морской Страж, это увечье он получил во время одного из сражений Войны Последнего Союза, когда плечом к плечу с Исилдуром и Анарионом сражался на равнинах Горгорота. Что же казалось ладоней (и не только) из стали, что ковали эльфийские кузнецы из Пеларгира, то в Гондоре они были не редкость, и служили хорошую службу многим подчинённым Боромира. Одни рассказчики приписывали их изобретение легендарному Келебримбору, другие вообще поминали добрым словом самого Феанора. Однако самого Маршала Белой Башни больше интересовала польза от самих протезов, чем имя их первого создателя. — Итак, Линдфалмар. Что скажешь на счёт нашей гостьи? — Дэнетор, постукивая пальцами свободной руки по столешнице, понемногу расправлялся со своей порцией супа. — После вашей беседы ты просил дождаться, пока соберутся все, прежде чем всё рассказывать. И у тебя не могло не быть веской причины. Кто она такая и откуда? Среброволосый нолдо, практически не притронувшийся к пище и рассеянно перебиравший струны арфы, резко стал сосредоточенным, отложив музыкальный инструмент. — Это правда, Страж Закона. После того, как я побывал в её памяти и смог научить её адунаику, я понял, что чем меньше раз я расскажу всё, что узнал, тем лучше. Ровно как и то, что знать об этом рассказе должно как можно меньше ушей. А лучше всего, чтобы услышанное здесь вами не покинуло пределов этого стола. — Не томи, брат, — стальная рука Клинка Умбара хищно блеснула в лучах струившегося сквозь окна солнца. — Что нам ждать от этой… чародейки, из-за которой, судя по всему, всполошились все уруки от Чёрных Врат до Минас Моргула? Ещё одна исстари? Или сбежавшая из-под надзора слуга Врага? Или моё худшее опасение оказалось верным, и к нам принесло Артанис в людском обличьи? — Ни то, ни другое. Всё гораздо интереснее, — Линдфалмар отрицательно покачал головой и скрестил руки на груди. — О Сауроне она и не знает даже. Хоть и сталкивалась с похожей на него силой. Но и к Валинору отношения имеет не больше, чем любой другой человек. Она не из Арды. Как бы это ни звучало фантастично для нас с вами. Наша гостья — пришелица из другого мира. Мира, что своими изобретениями напомнил бы, ни много, ни мало, поздний Нуменор, и в котором чародейство распространено куда больше, чем у нас. Но который сталкивается с похожими на наши проблемами. За столом повисла тишина, прерываемая лишь тихим звоном столовых приборов. Имрахиль многозначительно переглянулся с предком, Моранор с явным недоверием приподнял брови, отец остался абсолютно невозмутим, Боромир же слегка кашлянул, спрятав губы в кубке и обдумывая услышанное. Сказанное сейчас было произнесено не пьяным матросом в угаре рассказчика, но эльфийским магом, которому могли довериться как Дэнетор, так и наставник. Пусть сказанное и несколько переворачивало с ног на голову привычную картину мира. Об иных мирах не повествовали даже древние легенды времён Первой Эпохи, знатоком которых слыл Фарамир, перечитавший всю библиотеку Минас Тирита. Что же это означало подобное откровение лично для него? Для его страны? Линдфалмар сказал, что в мире этой девушки развитая магия, доступная даже людям, и техника, похожая на ту, что создавалась в Нуменоре времён зенита его могущества. Стальные корабли и оружие, извергавшее гром и молнии, если судить по рассказам Нолдор и хроникам. Оставалось только радоваться, что разведчик из числа людей младшего брата отбил девчонку, не дав врагу получить подобное сокровище знаний. Но что, если… доступ к ним получит Гондор? Не говоря уже о том, что, быть может, волшебник из числа людей сумеет научить своему искусству других? — Кгхрм, — прищурившись, Моранор склонил голову, пристально смотря в серые глаза брата. — Любому другому я после такого откровения посоветовал бы проспаться. А если бы мы были на корабле, то просто окунул бы раз-другой в морскую воду. Исключительно лечения ради. Но из твоих уст… Остаётся лишь принять как данность. Мда… Ладно, предположим. В таком случае — как она попала к нам? Другие такие, как она, там есть? И связано ли это со звездой, что упала несколько дней назад? — Если и связано, то нашей гостье подобного неизвестно, — покачал головой Линдфалмар. — Я не исключаю, что её появление и звезда могут быть двумя звеньями одной цепи. Но конкретно Джайна Праудмур попала в Арду, когда умерла насильственной смертью в плену. — В плену, — повторил князь Тирит Эар, переглядываясь уже Дэнетором. Страж Закона едва заметно кивнул шурину в ответ. Боромир хорошо понимал, о чём сейчас подумали отец и дядя. Если большого количества таких, как она, не предвидится, то решение по этой деве предстояло принимать лишь исходя из того, что умеет и может сама дева. За ней не было никакой силы в виде семьи, не было и сородичей, так что интерес она могла бы представлять только своими умениями. И оговорка о плене здесь была не спроста. Плен — не обычная неволя или рабство. В плен можно взять воинов противника, если, конечно, речь идёт об орках, а не людях. А это означало, что спасенная отрядом Фарамира, скорее всего, знала, с какой стороны браться за клинок. Было бы замечательно, будь она в своей предыдущей жизни воином, могучей чародейкой, что могла, скажем, обрушить на вражеское войско огненный шторм. Тогда они бы смогли заключить взаимовыгодное соглашение. Девушка получает место при дворе Триумвирата и все причитающиеся этому почести, подобно тому, как Саруман Белый состоял при дворе короля Арнора, а взамен работает на него и приносит пользу Гондору. — Как я понял, в их мире, как и у нас, война не редкость, — начал пояснять нолдо. — В том числе и с противниками, похожими по своей мощи на властелина Мордора. Война же, что унесла её жизнь, велась легионами поднятых мёртвых, что вышли из могил. — Умертвия? Призраки? — нахмурился Маршал Белой Башни. В голову закралась шальная мысль, а не может ли этот подарок судьбы, чем Валар не шутят, знать управу и на Девятерых, с которыми не каждый Нолдор мог справиться, не говоря уже о людях? — Ту войну я видел лишь отрывками, — покачал головой Линдфалмар. — У девушки, несмотря на то, что мне удалось проникнуть в её разум, сильная воля. Она невольно сопротивлялась, подобно тому, как кошка сопротивляется купанию. Так что я сосредоточился на самом важном. Главное, что я хотел бы подчеркнуть: наша гостья — чародейка. Боевая чародейка, у которой, не смотря на юный возраст, за плечами несколько войн. И, не растратившая своих талантов здесь, уже успела попрактиковаться. А ещё, пусть она сама и не является кузнецом или инженером, отчасти знакома с работой творений её родного мира. Его, кстати, называют «Азерот». — А что-то кроме оружия по части изобретений в её мире было? — мягко поинтересовался Имрахиль, попытавшись свернуть русло разговора на более интересовавшего Стража Равнин тему. Дэнетор едва заметно улыбнулся. Вопрос был не менее важен, чем возможное оружие иного мира или магия самой… Джайны. — Полагаю, парящий в небе город, летающие корабли и повозка, которая едет под землёй сама по себе, покажутся тебе интересными, внук, — усмехнулся Щит Пеларгира. — Разумеется, девушка не может знать, как работает каждое из подобных чудес. Но полагаю, даже если ей известны примерные принципы их работы или создания, наши мастера смогут что-то придумать. — Я бы на вашем месте сейчас думал не об этом, — мирную беседу нарушил мрачный голос Моранора. Все обернулись к Морскому Стражу. — Не только мы знаем про появление этой девочки в нашем мире. Как я уже говорил, и Фарамир в своих отчётах это лишь подтверждает, Враг прочёсывает частым гребнем всю местность от Мораннона до обители Назгулов. А несколько дней назад, вдобавок к этому, глубоко в пустынях Харада рухнула звезда. Которая, быть может, тоже связана с девчонкой — уруки переполошились ещё сильнее. Предводитель Первого дома сощурился. — А если она не единственная странница между мирами? Что тогда? И другой такой подарок судьбы вполне может попасть в руки к хозяину Мордора? Который, если я не ошибаюсь, носит прозвище «Некромант», и которому может быть интересно узнать возможные достижения собрата по ремеслу. Не говоря уже о возможном появлении всего, перечисленного моим братом, у Саурона… — Предлагаешь организовать вылазку к возможному падению звезды? — поднял брови Имрахиль. — Через территорию Харада, да ещё малым отрядом? Если я не ошибаюсь, упала она далеко за территориями Умбара, в глубине пустыни. — Нет, не предлагаю, — отрицательно покачал головой Моранор. — Посылать туда малый отряд, не зная местных карт и неизвестно, насколько глубоко — пахнет смертью куда сильнее, чем устраивать очередную вылазку за Чёрные Врата. Там мы хотя бы знаем местность. А начинать большую войну с Харадом только из-за моих опасений… у нас сейчас нет подобной роскоши. Я не знаю, верны ли мои подозрения. Возможно, упавшая звезда не имеет никакого отношения к этой чародейке. Но вероятность подобного есть, и к этому необходимо быть готовыми. — В таком случае, — Дэнетор многозначительно обвёл взглядом всех присутствовавших, — постоянное присутствие нашей гостьи в Гондоре из весьма приятного варианта развития событий превращается в необходимый. Мы не можем допустить, чтобы Враг получил подобный подарок судьбы… Или кто-то ещё, за пределами нашей страны, — члены Триумвирата синхронно усмехнулись, поняв о ком идёт речь, — завладел тем, что должно достаться Гондору. Нужно приложить все силы, чтобы уговорить девушку присягнуть нашей стране на верность. — Согласится ли она стать частью страны, являющейся щитом для всего мира против Саурона? — в голосе Боромира звучало откровенное сомнение. Сам он, как и все присутствовавшие, был готов не колеблясь умереть, но не дать пасть Гондору. Но Маршал Белой Башни ни на мгновение не забывал, что другие народы Средиземья отнюдь не спешили присылать его стране подмогу. И справедливо сомневался в возможном желании незнакомки из земель, где никто не рождался в тени Мордора, и об опасности Врага не знали, вставать в один ряд с защитниками Гондора. — Если Линдфалмар прав, и наша прекрасная незнакомка уже сражалась на войне с подобными властелину Мордора противниками — девочка явно не из пугливых, — невозмутимо заметил Страж Закона. — В своём родном мире — может быть. Но существует разница между тем, чтобы сражаться за свою родину и сражаться за чуждый тебе край и мир. — Который теперь такой же её, как и наш, учитывая, что в своём родном мире она мертва. У чародейки нет отцов или братьев, мужа или друзей. А значит, и привязанностей, что могли бы потащить её прочь отсюда — тоже нет, — глаза Линдфалмара проницательно блеснули. — За пределами же Гондора — не удивлюсь, если на девушку, что Фарамир увёл из-под носа, Враг может объявить охоту. А не Враг, то исстари, которым странница между мирами может ой как не понравиться. — В то время, как если она останется в Гондоре, — подхватил сын Эктелиона, — и будет полезна, то у неё будет крыша над головой, сытный стол, книги в библиотеке и все необходимое для чародейства, что наш двор может предоставить. Чего ещё желать в столь смутное время? Минас Тирит, Тронный зал — Введите нашу гостью! — гулкий, разносящийся по каменным сводам голос дошёл до ушей Джайны даже сквозь плотно запертые ворота, заставив бывалую боевую чародейку слегка поёжиться. Слишком много внутренней силы, пусть и тщательно сдерживаемой, звучало в этом баритоне. Словно рокот волн или раскат грома — в единой гамме. Резко выдохнув, и правив заботливо уложенные служанкой волосы, когда тяжёлые ворота зала, в котором она уже успела побывать во время первого дня в Минас Тирите, медленно открылись, волшебница Кирин Тора шагнула вперёд, проходя между каменными изваяниями предыдущих правителей. Туда, где её ждала уже знакомая картина с тремя резными каменными тронами. Только в отличие от прошлого раза, сейчас ни один из них не пустовал. Голубые глаза Праудмур, пока она приближалась к тронам, заинтересованно переходили от одного члена Триумвирата к другому, изучая тех, кому, похоже, сегодня предстоял решать её судьбу. В центре сидел уже знакомый человек средних лет, которого Линдфалмар назвал Дэнетором. Суровое, чуть вытянутое лицо, ещё далеко не старое, но власть уже успела оставить на нём отпечаток своей тяжести. Длинные, чёрные с проседью волосы и обрамляющая острый подбородок короткая бородка. Прямой нос и чуть сдвинутые брови, пронзительные глаза из-под которых смотрели со смесью скептицизма и расчёта. За спинкой трона одетого в чёрные с серебром одежды правителя возвышался скрестивший руки на груди воин, всем своим видом напоминавший неприступный утёс, о который могут разбиться любые прибрежные шторма. Судя по внешнему сходству за исключением возраста, явно приходился Дэнетору родичем. Учитывая такую похожесть, может быть, сын? Наследник? В отличие от своего возможного отца, напоминавший Вариана боец смотрел открыто и прямо, без какого-либо подозрения. По правую руку от Дэнетора, в одежде с Мировым Змеем, кусавшим самого себя за хвост, на груди, сидел ещё один человек. Методом исключения, он не мог быть кем-то ещё, кроме как князем Имрахилем из рассказа среброволосого эльфа. Более узкоплечий и изящный, чем люди по центру, не носивший бороды и выглядевший моложе остальных, тонкостью черт лица он отчасти напоминал Линдфалмара. Джайна чуть прищурилась, пытаясь понять, в чём подвох. Эльфийская кровь, как у Аратора? Или он чародей? Слева же от центрального члена Триумвирата… Небрежно закинувший ногу на ногу эльф, за спиной которого стоял приветливо кивнувший волшебнице старый знакомый, во многом напоминал своего… брата. Легко угадывающееся сходство в лицах, слишком плавные и быстрые для человека движения, восьмиконечная звезда, как и у Линдфалмара, вышитая на дублете. Но на этом сходство заканчивалось. Чернота против серебра. Шторм, готовый поглотить своего врага, накрыв того с головой волнами, вместо тихой заводи с опасными секретами. Если Линдфалмар в разговоре с ней, да и сейчас, скрывал собственные силы, показав, каким магическим чудовищем является лишь на мгновение, то Моранор… Моранор прятать что-то себя не утруждал. Он держался словно Иллидан Ярость Бури перед нападавшими на Чёрный Храм, прекрасно осознавая, какое впечатление производит его сила на окружающих. Серые глаза горели неугасимым огнём силы, пусть и не так, как у высших эльфов Азерота или некоторых местных, чьи очи действительно светились подобно звёздам. И что роднило каждого из сидящих на троне, помимо цвета волос, — это ощущение привычки и естественности их нынешнего состояния. Каждый из них был знаком как с силой, что даёт власть почти абсолютных правителей этой земли, так и с тем бременем, что она несёт. Словно они правили уже так долго, что атрибуты правления въелись в кожу так, что не отдерёшь. Остановившись перед тремя правителями, столь разными и столь схожими, волшебница Кирин Тора поклонилась — так, как это было принято в Штормграде или Лордероне. — Друзья мои, — среброволосый эльф вышел вперёд, слегка кланяясь всем троим, почти как равный равным. Почти. Джайна едва заметно приподняла брови. Кажется, у Линдфалмара были действительно близкие отношения с этими тремя, если он мог позволить себе так говорить. — Позвольте представить вам Джайну Праудмур, боевую чародейку из далёких земель, что зовутся Азеротом. Джайна, перед тобой Триумвират Стражей, те, кому выпала участь править Гондором. Дэнетор, сын Эктелиона, Страж Закона, и его сын Боромир, военачальник Гондора и Маршал Белой Башни. Чёрноволосый воин коротко, по-военному кивнул, положив руку на эфес клинка, с которым, словно караульный на посту, не расстался даже здесь. — Справа от них — Имрахиль, сын Адрахиля, князь Тирит Эар, Страж Равнин. А по левую руку от Дэнетора — мой старший брат Моранор, сын Ломэрокхана. Владыка Первого Дома Нолдор и Морской Страж. Джайна мимолётно отметила, что у местных эльфов, судя по всему, принадлежность к тому или иному «Дому Нолдор» является важнее, чем принадлежность к земле, которой он правит. А ещё, что Моранора не называли, скажем, «принцем Дома», как Кель’Тас в своё время был принцем Солнечных Скитальцев, или там «королём». Только «владыкой». Было ли это в знак солидарности с другими членами Триумвирата, не носившими королевские титулы, или же дело было в чём-то ещё, чародейка пока понять возможности не имела. — Приветствуем тебя, дева, — чуть улыбнулся ей Дэнетор. Несмотря на цепкий взгляд, его голос звучал приветливо. — От имени Гондора Стражи рады видеть тебя в Белом Городе. Надеюсь, ты уже успела оценить гостеприимство нашей страны. — Я приветствую достопочтенных членов Триумвирата, — напряжённо сказала девушка, тем не менее расправив плечи и выпрямив спину. Словно разговор этот и официальное представление напомнило волшебнице, что и она сама не была в Азероте простой горожанкой. — Благодарю за тёплый приём. Ваше гостеприимство воистину прекрасно, а город великолепен. — Ты быстро учишься, — усмехнулись слева от сына Эктелиона. Вновь зазвучал гулкий голос, приказавший ввести Джайну в зал. — Для той, кто, если верить словам Линдфалмара, попала в Арду совсем недавно, говоришь уже практически без акцента. — Ваш брат оказался хорошим учителем, лорд Моранор. Благодарю за комплимент. — Мой почтенный предок Линдфалмар, — Имрахиль показал величавым жестом на среброволосого, — сказал, что ты обучена искусству чародейства. Для наших мест необычно то, что этим искусством сумел овладеть человек. Можешь ли ты подробнее рассказать мне о своём умении? «Ага. Значит мне не показалось, что в Имрахиле эльфийская кровь, — волшебница украдкой чуть скосила взгляд на стоявшего ряд с ней остроухого. — Брат одного правителя, предок другого… Интересно. Весь Триумвират повязан между собой кровным родством?» Слова о том, что люди не владеют здесь магией (а как ещё можно было трактовать фразу Имрахиля?) вызвало лёгкое недоумение. Да, люди её мира далеко не сразу овладели искусством в полной мере, переняв его у жителей Кель’Таласа. Да, практики разных народов Азерота различались между собой, и вуду троллей невозможно было перепутать с друидизмом тауренов или чарами людей. Но то, что какой-то народ в принципе не может овладеть магией… Это слегка вводило в ступор. Чародейство давно стало вторым дыханием для Азерота, для многих, многих его жителей. Даже не владевшие волшебством пользовались зельями или артефактами. Да и аркана в воздухе здесь витала. Да, по-другому, нежели в Азероте, но она была. Неужели не нашлось ни одного чародея, что мог бы её использовать? — Я владею чарами щитов, воды, арканы… чистой Силы, по-вашему, и огня, — медленно начала бывшая правительница Терамора, обдумывала слова. — Я могу поставить щит, способный защищать от стрел и мечей, а также я умею зачаровывать предметы. К примеру, я могу создать бездонную сумку или заставить предметы летать. Я могу обрушить на врага буран, метель или морской шторм, превратить его в ледяную статую, сжечь или распылить в прах. Также обучена сотворению яств из чистой Силы. Касаемо телепортации и призыва элементалей волшебница пока что предпочла умолчать. Если с более прямыми техниками было уже понятно, что они, с некоторой доработкой, работать будут, то для более тонких манипуляций требовались расчёты и, желательно, уютная лаборатория в башне. — Требуется ли тебе какой-то инструмент для работы? — вновь обратился Дэнетор. Джайна позволила себе мысленно закатить глаза. Вопрос был ожидаем. Будь ей необходим посох или жезл для того, чтобы творить чародейство, это в какой-то степени могло бы помочь её контролировать. Если же она могла творить магию без всего, то правителям Гондора, с их точки зрения, придётся использовать много больше дипломатии и пряников. — Я могу усилить себя с помощью инструментов, однако в первую очередь любой чародей — это его знания, — напряжённо сказала дева. — Быть может, ты сможешь показать мне свои способности? — Дэнетор сделал пригласительный жест. — Потребуется воин, чтобы в полной мере получилось оценить мои способности, — чародейка повела рукой и на мгновение закрыла глаза, помогая себе направлять местную рассеянную в пространстве энергию. Чувствуя, как вокруг начинают трещать искорки Арканы, а магия вновь начинает течь по жилам, душу наполнила лёгкая эйфория. Каждый чародей, в той или иной степени, зависим от своего искусства. Кто-то больше, как высшие эльфы от своего Колодца, кто-то меньше. Но отрежь друида от природы, лесов и Изумрудного Сна — и страдать он будет не меньше, чем волшебник Кирин Тора без магии. Когда вокруг неё появился щит синевато-льдистого цвета, глаза ученицы Антонидоса вспыхнули победным огнём. — Господа, позвольте? — Боромир вышел вперёд и поклонился всем троим. — Подожди, — фигура в чёрно-красном поднялась со своего трона. Моранор откинул упавшую прядь волос со лба. — Мы не сомневаемся в твоём мастерстве, Маршал, но, на всякий случай, пусть эти испытания проведёт тот, кто более сведущ в магии и сможет в случае чего защититься. Джайна мысленно скрипнула зубами. Разумеется, она не собиралась ни с того, ни с сего нападать на сына одного из местных правителей. Это было бы по меньшей мере глупо. Да и неблагодарно, учитывая спасение и приют, но недоверие слегка обожгло. Не говоря уже о том, что волшебница трезво оценивала потенциал возможной магической дуэли. Если с младшим братом она ещё могла бы, хотя бы в теории, справиться, то вот чёрноволосый эльф… скорее всего нет. А тем более, если их два. — Резонно. Я согласен с Моранором, — в глубинах глаз Дэнетора вспыхнул лёгкий огонёк. — Поддерживаю. — Как пожелаешь, Морской Страж, — кивнув, принимая правоту эльфа, воин обнажил свой клинок и передал его рукоятью вперёд. Приняв меч, эльф словно с некоторым сомнением взвесил его в руке. После чего просто шагнул вперёд, делая почти неуловимое глазу волшебницы движение рукой. Однако миг спустя её щит заискрил, отражая удар немалой силы. По клинку, так и не сумевшему коснуться Джайны даже плашмя, заплясали маленькие молнии, руны на нём слегка загорелись. Но оружие словно завязло — как холодный нож в ещё более холодном сливочном масле. Если и продвигаться вперёд, то явно теряя силу замаха и скорость. Моранор для проверки нанёс ещё несколько ударов, которые были отражены арканным щитом, после чего кивнул остальным, передав оружие владельцу. — Впечатляет. Твоя защита действительно прочна. Если уж клинок ковки Нолдор не смог её пробить, уручьи мечи тут будут бесполезнее иголок. Моранор с уважением склонил голову, коснувшись рукой сердца. Джайна повторила движение. После чего эльф вернулся на своё место. Кажется толику уважения этого гордеца она сегодня сумела завоевать. — Можешь ли ты продемонстрировать нам ещё что-то? — продолжил расспрос Имрахиль. — Конечно, — Джайна кивнула, ища глазами то, на чём можно было бы опробовать свои силы. Однако ничего подходящего не находилось. — Могу ли я попросить вас принести какой-то предмет? Желательно прочный. Дэнетор слегка хлопнул в ладоши, подзывая слуг. Через несколько минут перед чародейкой поставили несколько металлических чаш. Праудмур улыбнулась, чувствуя, как магия просится наружу. Подкинув один из сосудов в воздух, золотоволосая бросила в него Чародейской Вспышкой, с удовлетворением смотря, как чаша не плавится даже под воздействием переливчатого сгустка энергии, что менял оттенок от голубого до тёмно-фиолетого и чёрного, от густого до полупрозрачного — нет. Она просто осыпалась серым невесомым прахом. По губам Дэнетора пробежала тень торжествующей улыбки. — Внушает, — кажется, князь действительно был под впечатлением. — Владеешь ли ты искусством врачевания? — Это не было моим главным занятием, я умею лишь заживлять раны, но не более, — девушке пришлось смущённо потупить очи. Увы, в этом плане ей далеко до Света или Элуны. — Я могу приготовить снадобье, что поможет воину выжить после раны, но сомневаюсь, что я сумею вылечить сложную заразную болезнь, такую, как чуму. — Замечательно… — медленно сказал Денетор, чуть подаваясь вперёд. Серые глаза Стража Закона в задумчивости смотрели на гостью. — Чародейка Джайна, ты могущественна и сильна. Мы знаем, что ты прибыла издалека. Настолько, что даже Валинор находится куда ближе. Скажи, ведомо ли тебе о Мордоре, Враге, с которым Гондор ведёт войну многие годы? — Совсем немного, — покачала головой Джайна, понимая, что начиналась та часть разговора, ради которой её и представили под светлы очи Триумвирата. — Лишь то, что упомянул Линдфалмар, намекнув, что ваш Враг является похожим на угрозу, с которой приходилось бороться моему родному миру. — Это действительно так. Линдфалмар поведал нам о картинах, что увидел в твоей памяти. О чудовищах, что едва не спалили Древо Мира, что ты защищала вместе со своими друзьями, и повелителе немёртвых, ради боя с которым вашим народам пришлось объединиться. Джайна ощутимо вздрогнула, стараясь тем не менее не подавать виду. Да… её собеседники успели хорошо подготовиться к этому разговору. Оставалось лишь надеяться, что среброволосый, просматривая воспоминания, не увидел кем для волшебницы являлся тот повелитель мёртвых. А если увидел, то сохранил остатки совести и не поведал ещё и об этом. — Ваш враг не просто правитель враждебной страны? Такие войны велись и на Азероте. — Нет. Он не человек, — послышался мрачный голос Имрахиля. — И никогда им не был. — Саурон — могущественный дух, когда-то служивший тем, кто создал наш мир таким, какой он есть сейчас, — Моранор взял на себя обязанность пояснить слова остальных. — Однако тысячи лет назад он отрёкся от прежних своих обязанностей и давно уже жаждет лишь одного. Арду. Власть над ней, всю, без остатка, желая перекроить мир так, как он считает нужным, по своему вкусу. А вкусы у него, — в голос эльфа словно плеснули яда, — весьма специфичны. Многие из освобождённых нами во время вылазок рабов так и не оправились после этого. Их разум оказался сломан так, что своим господам им повиноваться сладостно. — Когда ты ехала сюда, Джайна Праудмур, когда поднималась на вершину и стояла у Белого Древа, — глухо произнёс князь Тирит Эар. — Видела ли ты руины на берегу Великой Реки? — Да… — Прямо сейчас там стоят насмерть наши воины. Боромир и Моранор, — Имрахиль кивнул в сторону Маршала Белой Башни. — Лишь недавно прибыли оттуда. Их сражают мечами, стрелами и ужасом, но они стоят, защищая этот белоснежный город и его жителей — и нас с тобой тоже. Каждый из нас дал клятву держаться до последнего, защищая белоснежные стены, и каждый её держит, сдерживая натиск Мордора. Мы, Гондор, тот щит, что закрывает все страны Запада от этой угрозы. — И нам пригодились бы твои знания, Джайна, — Дэнетор чуть уважительно склонил голову. — Твои знания, твоё могущество. Твоя память об оружии и чудесах родного мира. Имрахиль уже упомянул… Нам, людям, чары почти что неподвластны. Только эльфы и их потомки — в меньшей степени могут освоить чародейство. Наши братья по оружию, эльфы Нолдор, чьим предводителем является Моранор, сражаются плечом к плечу с нами. Но их волшебников не так много. Саурон же своим колдовством извратил природу своих подданных, даровав им часть собственных сил. И с этим — нам тоже приходится бороться. — Откровенно говоря, — Морской Страж тихо хмыкнул. Из всех троих именно он больше всего говорил прямо. — Можешь собой гордиться, Праудмур. Правители сильнейшей из свободных стран просят тебя о том, чтобы ты осталась на службе Гондора. Впрочем, не сказать, что у тебя есть действительный выбор. Чем сильнее делается Саурон, тем меньше мест в Средиземье будут безопасными. А учитывая, что Берентор спас тебя из плена орков — не удивлюсь, если за пределами Гондора на тебя объявят охоту, которая, рано или поздно, увенчается успехом. Поверь мне, в этом случае — лучше, если у тебя наготове будет заклинание или яд, что убьёт тебя мгновенно. Эльф выдержал паузу. — Но, лгать не буду, твоя служба нам пригодилась бы. Это правда. Возможно, ты сможешь обучить наших людей своим чарам. Возможно — наши мастера смогут воплотить что-то из твоих воспоминаний, подарив солдатам Гондора новое оружие, которым можно сокрушить Вражьих прислужников. А ещё ветеран нескольких войн, при этом владеющий чародейством, хорошо смотрелся бы при армии или флоте на передовой. Джайна поневоле усмехнулась шутке. — Взамен — ты станешь полноправной подданной Гондора, — подытожил Имрахиль. — С местом при дворе, кровом и жалованием. В будущем же, в награду за верную службу, ты бы могла быть уже настоящей знатной госпожой. Ну вот слова и сказаны. То, что они изначально обсуждали с Линдфалмаром. И предложение остаться на службе, и намёки на то, что этот их Враг так просто в покое её не оставит. Хотя учитывая сказанное здесь… вполне возможно, члены Триумирата и не лукавили? — Я могу подумать? — Джайна глубоко вздохнула, понимая, что выбор предстоит тяжёлый. Связать свою жизнь с первой попавшейся на пути в новом мире страной — или начать бегать от страхолюдин, по сравнению с которыми даже Отрёкшиеся не казались такими отвратительными? — Разумеется, — кивнул Страж Закона. — У тебя будет три дня, чтобы всё взвесить и сказать своё решение. — Благодарю, — Праудмур поклонилась, прощаясь и понимая, что аудиенция окончена. — Пока что иди отдыхай, набирайся сил. Тебя никто не побеспокоит. Ты любишь книги, и, поскольку теперь ты умеешь читать на нашем языке, я приказал принести некоторые из них в твою комнату. Уверен, они будут для тебя познавательны, — Линдфалмар вежливо улыбнулся, явно довольный результатами встречи. Покои Джайны Подперев щёку рукой, бывшая боевая чародейка Кирин Тора в задумчивости посмотрела на испещрённый вычурными тенгвами и украшенный гравюрами лист пергамента, представлявший собой страницу толстой книги с металлическим окладом и двумя массивными застёжками. Книги, подобные той, что она сейчас читала, разномастные свитки, дневники и письма сейчас заполняли почти всё пространство стоявшего в её комнате письменного стола. Хозяева Минас Тирита не поскупились — по запросу Праудмур ей приносили всё, что имелось на ту или иную тему в библиотеке Цитадели. Или, по крайней мере, ей так говорили. Проверить-то Джайна в любом случае не могла. Глаза немилосердно щипало — веки пересохли. С силой поморгав, девушка вновь погрузилась в чтение «Очерков Смутного Времени», повествующего о периоде раздробленного Гондора после смерти последнего короля. До того, как страна вновь объединилась под рукой Триумвирата. Солнце клонилось к закату. Солнце, или как его здесь звали «Анариэль», последнего, третьего дня, отведённого ей на размышления. Завтра утром воспитаннице Кирин Тора следовало дать ответ: останется ли она в Белом Городе на правах боевого мага, или отправится своим путём, покинув страну. Голубые глаза дочери морей устало моргнули, на мгновение расфокусировавшись. В последнее время спала она мало, полностью погружённая в чтение летописей Арды, либо в размышления на тему вечного вопроса — что ей делать. С одной стороны, Джайна прекрасно понимала, что Триумвират очень хочет оставить её на службе Гондора. Причём, вероятнее всего, даже не из-за её магических способностей — хоть этот фактор тоже, скорее всего, играл немалую роль, — но из-за тех знаний и идей, что местные мастера могли бы вычленить из её памяти. Чародейка помнила любопытство Линдфалмара, видела горящие интересом глаза Дэнетора и его Моранора, слышала вкрадчивые, наполненные подтекстом вопросы Имрахиля. Правители Гондора были заинтересованы в привлечении своей гостьи на службу. И скорее всего, даже если Джайна откажется, всё равно попытаются убедить. Не взыванием к лучшему и подарками, так убеждением и предостережениями. При этом следовало учесть, что намерение это явно не было… праздным. Джайна отлично помнила ту напряжённость, что царила среди простых воинов, в сопровождении которых путешествовала до Минас Тирита. То, как вёл себя Берентор, то, что нет-нет, но проскальзывало мрачной тенью в словах и движениях, в глазах Триумвирата. К примеру, в том, как Имрахиль отзывался о Сауроне. Даже Моранор, при всей своей внешней невозмутимости, нет-нет, но давал маске треснуть. Все были напряжены и серьёзны, как они сами с Траллом и Варианом в Нордсколе. Всё до боли напоминало обстановку, так знакомую ей. Это напряжение бойцов перед битвой на Хиджале. Это напряжение, которое можно было резать — в ставке Альянса. В Даларане. Этот взгляд мрачной решимости был ей знаком. И какая-то часть волшебницы, той самой, что плечом к плечу с орками и ночными эльфами стояла на склонах горы, защищая Мировое Древо, говорила, что решение остаться — правильное. В конце концов, разве сама Праудмур, когда поняла, что вновь жива, благодаря жертве Артаса и шаманству Тралла, не желала потратить новую жизнь так, чтобы оставшиеся в Азероте друзья ей гордились? Вот она, возможность сама просится в руки! Вот он, вновь, как и прежде — бой с врагом, что угрожает мирным селянам. Бери чары и действуй! Но так просто давать согласие, связывать себя клятвой присяги, которую у неё, как у придворной чародейки, точно потребуют? Не подумав? Не взвесив все «за» и «против»? Не попытавшись докопаться до истины, поняв, не вводят ли её в заблуждение касаемо правоты нарисованной картины? Это было, по меньшей мере, глупостью. Даже для отличавшейся благородными порывами волшебницы, способной подружиться с орками и разглядеть в них что-то хорошее. Интересно, что Тралл бы сказал о местных орках? Сердце вновь чуть кольнуло, как и всегда, когда дочь адмирала вспоминала об оставленных позади друзьях. Но в этот раз бывшая правительница Терамора резко тряхнула головой, прогоняя тоску. Не сейчас. Тралл бы не простил ей лишнюю слабость там, где надо проявить сдержанность и собранность. Единственное место, откуда чародейка, впервые оказавшаяся на этой земле, могла бы почерпнуть информацию — это книги. Пусть там будет достаточное количество пропаганды, другого источника знаний о мире под рукой попросту не было. Не приставать же к людям на улицах с их мнением о Сауроне и Триумвирате? Подавив смешок, колдунья вновь погрузилась в чтение, упорно продираясь через имена и названия — как делала это, разбирая очередной алхимический трактат в Даларане под руководством Антонидоса. К чести Линдфалмара, он не стал давать ей для чтения лишь книги, в которых преподносилась бы исключительно одна, нужная ему точка зрения на конфликт. Хотя и мог бы сделать подобное. Нет, по просьбе чародейки приносили хроники авторства разных народов. Феанор, Финголфин, Маэдрос, Гил-Галад, Элронд, Галадриэль, Глорфидель — все это были эльфы, судя по гравюрам, несильно отличающиеся от высших эльфов. Беор, Хадор, Эарендил, Элрос, Элендиль, Эктелион, Исильдур, Анарион — имена людей… Упоминались и дворфы, но несколько реже. И даже о гномах, которых здесь звали полуросликами, смутные слухи ходили. Читая несколько хроник параллельно, сопоставляя события и сравнивая точки зрения, Джайна уже третий день подряд пыталась отыскать в возможной агитации зерно истины. И кое-какие выводы вполне сумела сделать. Отведя взгляд от книги, чародейка бросила взгляд на собственные выписки и схемы. Вывод первый был простым, и относился скорее к далёкому прошлому. Однако позволял сделать однозначный вывод и о настоящем. Абсолютно во всех прочитанных текстах, даже в тех, что о Гондоре отзывались не слишком приветливо, Мелькор (он же Моринготто, он же Моргот) — до умопомрачения походил на Саргераса. Только действовал всё же в куда меньших масштабах, в пределах лишь одного мира. Саурон же являлся его бывшей правой рукой, величайшим из слуг, и прямым наследником. Оба они, как и говорил Моранор, не являлись людьми, и были достаточно могущественными, чтобы против них объединялись даже непримиримые враги. Весьма красноречивое описание из противоположных источниках, заставлявшее задуматься о том, что в главном члены Триумвирата не лукавили… Более тонкие детали, вроде пределов возможностей что местного Тёмного Титана, что его преемника — описывались куда более скупо и расплывчато. Можно было сделать лишь вывод, что они оба владели могущественным колдовством и были замечены в создании целых рас. Например, драконов или орков. Впрочем, на тему орков и их местного описания сомнения оставались даже после перекрёстного сравнения. Джайна прекрасно помнила, как в своё время читала описания, рассказывающие, что орки Азерота — не более, чем демонические создания, обуянные жаждой крови. Достойные лишь одного — смерти. Она в своё время выслушала достаточно таких слов и разочаровалась в них, встретив орка куда более достойного, чем многие из людей. И сейчас справедливо сомневалась в том, что в этом отношении летописцы объективны. Вывод второй был также мрачен — и также подтверждал слова Линдфалмара и остальных. В Средиземье было не очень много безопасных мест, на которых не лежала бы тень Врага. Набегам орков подвергались не только граничащие с Сауроном территории, но и, к примеру, земли около центрального хребта на карте — Мглистых гор. Сражались с орками и на северо-западе — там королевство Арнор держало удар против натиска с севера, из Ангмара, также подчинённого слуге Саурона. Более того — «везению» Джайны можно было бы позавидовать. Её угораздило попасть туда, где проходит основной фронт, где ведутся главные боевые действия и где несутся главные военные потери — прямо на границу с государством Врага — Мордором, прятавшимся за естественными укреплениями в виде гор. Оставалось лишь порадоваться, что Берентор очень вовремя выследил отряд орков. А ещё, что чутьё чародейку не подвело, и при просьбе командира разведчиков показать на карте, откуда она, та не ткнула пальцем в крайний правый угол карты. На месте её, возможно, и не убили бы, но о хорошем отношении можно было бы забыть надолго, если не навсегда. В задумчивости, машинально откусив кусок от свежего яблока, заботливо оставленного, пока нынешняя хозяйка покоев с головой ушла в книги, Джайна сделала себе пометку, обведя в пергаментной тетради, где делала записи, крайне важный пункт. Вывод третий — в этом мире следовало крайне внимательно следить за тем, когда и в чём ты клянешься. Ибо клятва, без преувеличения, заставит себя исполнить — или сведёт поклявшегося с ума. Во всяком случае, такое случалось, когда дело касалось Великих и Ужасных клятв, свершаемых эльфийскими правителями прошлого. И судя по всему, это не было просто легендой. Крайне сложный и опасный момент, учитывая, что присяга Гондору включает в себя клятву. С другой же стороны, будь клятвы совсем нерушимы — разве были бы возможны в этом мире, к примеру, гражданские войны? А они были, в том числе и в Гондоре. Никому нарушенная присяга не мешала. Или дело касалось действительно лишь тех клятв, что призывали в свидетели богов и давались их именем? Волшебница так и не смогла понять этот момент, хоть и, как настоящая исследовательница, постаралась досконально изучить данный вопрос. Спрашивать же об этом Линдфалмара… было бы по меньшей мере странно. Это выглядело бы так, словно, собираясь дать присягу, дочь адмирала уже просчитывала варианты, как сможет её нарушить. Вывод четвёртый был немного грустным, но объяснял презрение в голосе Линдфалмара, когда тот упомянул обитателей мифического «Заморья». В отличие от Азерота, с его Дикими Богами и Элуной, Лоа и Наару, Божественным Светом и наследством Титанов, одним словом, высшими, сверхчеловеческими силами, что зачастую приходили своим союзникам и служителям на помощь, давая совет, поддержку или напрямую выступая на их стороне на поле боя, местные боги вмешивались в дела Арды лишь по большим праздникам. И отнюдь не всегда эти последствия были благоприятны для смертных. Именно с прямым вмешательством богов, или «Валар», связывали трагедию разрушения Нуменора — венца развития человечества в этом мире. Не говоря уже о затоплении древнего континента Белерианд. Впрочем, насколько Джайна сумела понять, и в Нуменоре, и в Гондоре — к Валар в целом относились с изрядной долей скепсиса с самого основания этих царств. Не в последнюю очередь благодаря эльфийскому влиянию, сопровождавшему развитие этих государств через всю их историю. В отличие от Арнора, отличавшегося большей теплотой отношений с Заморьем — при дворе короля Арнора, согласно хроникам, уже несколько сотен лет служили советниками посланцы богов. Майар, могущественные духи, подобные Саурону. Или, как их ещё называли — Исстари. Насколько эта информация была верна, Джайна не знала. В любом случае, жители Гондора, смертные и бессмертные, рассчитывали лишь на себя. Праудмур устало опустилась лбом на собственные записи, зевая и прикладывая усилия, чтобы не заснуть прямо за столом. Последние пара ночей, проведённые в поисках истины практически без сна, всё же сказывались. Даже на боевой чародейке. В эту минуту Джайна откровенно позавидовала друидам, что трудились на благо Азерота, сладко почивая в собственных логовах. Лапа, быть может, продукт и низкокалорийный, зато проблем с отдыхом у обитателей Ашенваля точно не было. Последняя группа размышлений и выписок касалась народов Арды и взаимоотношений между ними. Сложность этих взаимоотношений, взаимных обид и дрязг, впрочем, мало чем уступала азеротской. Резко выдохнув, уже начав уплывать, напоминавшая взъерошенную сову чародейка резко поднялась на своём месте, помотала головой, после чего — вернулась к собственным записям. Во-первых, нынешние крупнейшие государства людей, сражавшиеся против Саурона — Арнор и Гондор, развивались под сильнейшим влиянием эльфийской культуры, и полагали себя преемниками древних королевств эльфийского народа Нолдор, принадлежавших тому или иному Дому — ветви изначальной королевской семьи. К примеру, первый король Нуменора, Элрос, являлся полуэльфом и приёмным сыном принца Первого Дома Нолдор. В свою очередь, эльфы Второго и Третьего Домов имели большое влияние в нынешнем Арноре. Об этом говорили и гербы. Джайна помнила, как в своё время отец заставлял её учить геральдику, и заметила преемственность в гербах в виде восьмиконечных звёзд. Изначально звёздами пользовались именно один из родов эльфов, но позднее этот знак перекочевал в герб Нуменора и Гондора в виде шести звёзд и короны над Белым Древом. Присутствовала восьмиконечная звезда Феанора и на нынешнем знамени Триумвирата — по соседству с Белым Древом и Морским Змеем. Во-вторых, прояснилась ситуация с нынешним лидером Первого Дома, что не носил королевского титула. И история эта, как и многое в истории Арды, отдавала мрачной торжественностью пополам с древностью, окутанной легендами. Как оказалась, королевский род прервался. Последние из сыновей короля Феанора бесследно сгинули, попытавшись исполнить некую клятву, вернув наследство отца. Хроники разных авторов сильно разнились в показаниях, по-своему оценивая действия принцев, но сходились в одном — последние из легендарной семёрки оказались мертвы. В этот момент уцелевшие Нолдор Первого Дома разделились на две части. Первая из них сплотилась вокруг Келебримбора — легендарного кузнеца и внука Феанора, последовав за ним и основав ныне павшее под натиском Саурона королевство Эрегион. Тогда же королевский род Восьмиконечной Звезды прервался окончательно. Другая же часть, избрав своим лидером воина Ломэрокхана, отца уже знакомых ей Моранора и Линдфалмара, приняла предложение Элроса. И основала новый город на том же острове-звезде, рядом с землями полуэльфа, оказывая большое влияние на его культуру, помогая мечом и магией, и, зачастую, являясь арбитрами в спорах между двумя ветвями королевского рода. Так называемыми «Людьми Короля» и «Верными». После же, когда Нуменор попал под влияние Саурона (этот момент явно следовало изучить подробнее, но уже позже. Сейчас Джайне было несколько не до того), именно эти Нолдор помогли несогласным с политикой одурманенного короля бежать — и основать новые государства. В частности, Гондор. А после смуты — и вовсе стали его полноценной частью, фактически закрепив за собой места Морского Стража. Уцелевшие же после падения Эрегиона эльфы, в большинстве своём, присоединились к пеларгирцам. Хотя и держали несколько укреплённых форпостов на северо-западе. А вот дальше… Дальше Джайна могла лишь грустно улыбаться, понимая, насколько отношения между народами Арды напоминали таковые в Азероте. Как это было не прискорбно, вместе все собирались только в случае большой угрозы. После же — вновь вцеплялись друг другу в волосы, словно девушки, не поделившие красивого эльфа. О единстве, едином мире свободных от влияния Тьмы народов, приходилось лишь мечтать, подобно тому, как мечтала она о едином Азероте, работая сообща с Траллом. Начать с того, что нынешние Арнор и Гондор друг друга не любили. Совсем. Несмотря на то, что зачастую были вынуждены союзничать против общего врага. Король Арагорн II, потомок династии Нуменора, в открытую претендовал и на трон Гондора, и вовсю переманивал давних гондорских союзников. Чем, судя по всему, откровенно раздражал Триумвират. Те, впрочем, в долгу не оставались. Не ладили две державы и в вопросе отношения к богам. Откровенно не любивший Валар Гондор против Арнора с его открытым поклонением. Впрочем… неприязнь между людьми, что когда-то были родичами, была лишь блеклым отражением тех взаимных претензий, что питали друг к другу эльфы. Пусть Джайна и посмотрела этот вопрос лишь мельком — ей хватило. Хроники на удивление единодушны были в вопросе распределения разных фракций между сторонами. Первый дом — и все остальные. Первый дом в лучшем случае не любили большинство их сородичей, зато уважали люди Гондора и дворфы. Здесь смешалось всё: и древние обиды времён Первой Эпохи, и спор на тему верховенства — последний король Нолдор, авторитет которого признавали все, Гил Гэлад, погиб в конце второй эпохи, — и религиозный вопрос, и Нер’Зул знает, что ещё. Взаимные обвинения лились в летописях нескончаемым потоком. «Братоубийцы и отступники» против «трусливо бегущих, увядающих реликтов былой эпохи». Поняв, что на очередном взаимном обвинении Домов, относящихся друг другу хуже, чем Майев к Иллидану, у неё начинает закипать мозг, Джайна решительно захлопнула все три книги, немного осоловелым взглядом смотря на оставшуюся тетрадь. Если подытожить, то картина складывалась… грустная. К сожалению, в Арде даже подобия Альянса пока что не было сформировано. Лишь редкие постоянные союзы между естественными соседями, и редкие, более глобальные — по большим праздникам. Что накаляло и так непростую ситуацию с общим Врагом, которому, безусловно, давали отпор… но каждый — по отдельности. Однако шутка была в том, что куда бы чародейка ни направилась — получается, что война ждала бы её везде. Куда бы Джайна ни пошла, стоит лишь узнать о её способностях — у правителей будет лишь две возможные реакции: использование её магии на поле боя, или же попытка её уничтожения — если, к примеру, примут за прислужницу Саурона. А это возможно, учитывая проблемы местных людей с невозможностью колдовать. И в этом случае условия гондорцев вполне могли показаться поистине королевскими. Джайна зевнула, отложив свои записи. Решение напрашивалось само собой и выводилось логически: она должна была согласиться на предложение Дэнетора, хотя бы потому, что выжить одной она бы не факт, что смогла. Не говоря уже о ещё одной вещи. Если то, что она прочитала — правда, а её перекрёстный анализ это подтверждал, то Берентор, который вызволил её из плена, его товарищи, которые перевязали, накормили, напоили и отвезли в город, каждый день боролись с чем-то схожим с Архимондом и его прислужниками. Если она могла бы быть полезной, но бежала — это было бы предательством таким же, как побег из-под Хиджала. Она знала правильный выбор. Даже если клятва действительно свяжет бывшую правительницу Терамора с Гондором навеки. В конце концов… разве не решила она сама, что не будет бегать от опасности? Что продолжит путь, начатый в Азероте, защищая и оберегая? Разве… Золотоволосая не заметила, как мысли её всё же пустились в плавание, унося её прочь, далеко от города белых башен. Пробуждение было немилосердным. — Госпожа, просыпайтесь! Госпожа! — служанка трясла её за плечи, и Праудмур с трудом открыла глаза. Юная девушка, постоянно приносившая ей еду, встревожено смотрела на свою подопечную сверху-вниз. «Я что, заснула за столом?» — мысли текли слегка лениво. — «Проклятие. Словно в студенческие годы в Даларане вернулась». — Госпожа, ваш завтрак на столе. Владыка Дэнетор приказал через два часа привести вас к нему. Горячая вода уже готова, — поклонилась девушка и вышла, оставив Джайну наедине с тарелкой манной каши с вареньем, чистой одеждой и водой в купальне. Минас Тирит, Тронный зал И вновь — зал, сложенный из белоснежного камня. Тот самый, где, как теперь знала чародейка, когда-то стоял на возвышении трон короля. Впрочем, те времена уже почти тысячу лет как прошли. Того, прежнего убранства чародейка не видела и не могла судить о том, что в зале с тех времён изменилось ещё. Во всяком случае, статуи прежних владык Гондора Триумвират не сносил, по-видимому, предпочитая подчёркивать законную преемственность собственной власти от прежней королевской династии — подобно тому, как короли Штормграда и Лордерона полагали себя наследниками Империи Аратор. Правда, ни Вариан, ни Теренас (при своей жизни) не спешили при этом присягать действительным потомкам династии императоров, но это уже детали. Ещё идя по направлению к залу по гулким каменным коридорам Цитадели, Джайна с лёгким неудовольствием могла отметить, что, судя по всему, выбор, который она озвучит сейчас, был то ли предугадан с самого начала, то ли её возможный отказ вовсе не принимался правителями Гондора в расчёт. Взять хотя бы одежду, поданную ей служанкой, которая разбудила воспитанницу Кирин Тора. Если раньше рубашка и штаны были добротными, из хорошей и прочной ткани, но без излишеств, то сейчас Праудмур нарядили как благородную даму. Строгое, но не стесняющее движения чёрно-белое платье с серебряной вышивкой и гербом Гондора, лёгкий обруч из драгоценного металла в виде побега плюща, что подбирал волосы. Джайна не могла отрицать — вышло красиво. Пусть она и предпочла бы более синюю гамму. «Вот и думай теперь. То ли подкуп, то ли постановка перед фактом», — фыркнула чародейка, когда перед ней открылись двери в зал. Троица правителей и стоявший по левую руку от брата Линдфалмар уже ожидали. Маршала Белой Башни видно не было. Скорее всего, он уже отправился к войскам. — Триумвират, — бывшая владычица Терамора почтительно склонила голову. — Чародейка Джайна, — вернул кивок Дэнетор, окидывая девушку проницательным взглядом. Уголки губ мужчины чуть дрогнули, а сама уроженка Азерота окончательно уверилась в своей догадке. — Цвета Гондора идут тебе. Три дня прошли. Что ты решила? — Я готова остаться и встать плечом к плечу с дунэдайн и Нолдор, — чародейка гордо вскинула голову. Возможно, она и была мошкой в паутине, и эти трое всё решили заранее. Однако решение, принятое ей вчера, её выбор — принадлежал только ей. — Рад это слышать, — князь Имрахиль чуть улыбнулся. — В таком случае, преклони колено. Чародейка послушно встала на одно колено, как и положено солдату или вассалу. В конце концов, в своей прошлой жизни, учитывая все её приключения в Азероте, солдатом она и была. И пусть у неё не было меча, что она могла бы подать сюзерену — в руке колдуньи заплясало сияние арканы. Линдфалмар вышел вперёд, встав за её плечом. — Повторяй за мной. — Я, Джайна Праудмур, дочь Дэйлина Праудмура, чародейка Азерота, — Джайна повиновалась, повторяя за нолдо. Слова давались на удивление легко. Она не стала называть никаких титулов, когда называла своё имя. Каждый из них остался в прошлом. Но назвала Азерот. Земля, что навсегда останется в сердце Джайны — и будет правильно, если она будет упомянута в клятве, что, по сути, начнёт новую жизнь. — Даю клятву верно служить Гондору и Триумвирату. В мире и на войне, жизнью и смертью, словом и делом. Кровью Восьмиконечной Звезды, Морем, именами Ушедших и памятью родного мира, — забавно, но кажется текст клятвы чуть-чуть подкорректировали для неё. Во всяком случае, вряд ли последняя строчка в изначальной версии была. — Клянусь стоять на страже земли Гондора, его интересов и жизней его жителей. Я не оберну оружия против моей страны и не побегу в бою. Я не убоюсь Тьмы — и встану на её пути, если будет нужда. Я буду смертью врагам Гондора — и приму смерть, если потребуется. Я вверяю свою жизнь, честь и силу Гондору и Триумвирату — до скончания времён. Клянусь. — Мы принимаем твою клятву, — голоса владык звучали слитно, как одно целое. — И не замедлим воздать тебе должное. Все трое встали с тронов, шагая вперёд. — Любовью за верность, — обнажив клинок, поданный слугой, Дэнетор поочередно коснулся плечей Праудмур. — Почестями за доблесть, — Имрахиль выступил вперёд, повторив движение зятя. — И расплатой — за измену, — серебристым блеском сталь блеснула уже в руке Моранора. Лезвие клинка медленно опустилось плашмя в опасной близости от шеи девушки. Почему-то уроженке Кул-Тираса отчётливо показалось, что нарушь она присягу — именно этот эльф в чёрно-красном выполнит своё обещание, снеся ей голову. Стоявший за спиной Линдфалмар застегнул на шее Праудмур необычное украшение — продолговатый, антрацитово-чёрный кристалл в серебряной оправе, слегка обжёгший кожу холодом. Такие же девушка видела у некоторый других гондорцев. Например — у Берентора. Хотя, быть может, его многие носили под одеждой. — Встать, Джайна, Чародейка Гондора. Среброволосый эльф галантно подал руку, на которую ученица Даларана благодарно опёрлась. — Поздравляю с официальным подданством, — нолдо чуть усмехнулся, кивая девушке. — Не каждому солдату и рыцарю нашей страны удаётся принести присягу перед Триумвиратом в полном составе. — Сегодня можешь быть свободна, — Дэнетор повёл рукой, подзывая двух воинов в форме гвардии Цитадели. — Если ты захочешь осмотреть Минас Тирит, познакомиться с ним поближе — тебя сопроводят и покажут всё, что ты захочешь знать. А завтра — начнётся твоя служба. Пока что как придворной чародейки в мастерских Цитадели. Дальше будет видно. — Благодарю, — попрощавшись с Триумиратом, Праудмур в сопровождении Линдфалмара и гвардейцев покинула зал. — Что за кристалл? — вопросительно подняла бровь чародейка, когда тяжёлые, окованные металлом двери закрылись следом за компанией. — Долго объяснять, — видимо, чтобы успокоить девушку, Линдфалмар невозмутимо запустил руку под рубашку, доставая точную копию украшения Джайны. — Проще прочитать. Я подскажу, где в библиотеке есть информация об этом. А также по истории, культуре, обычаям Гондора — помимо тех, что ты уже прочитала, — эльф чуть улыбнулся. Впрочем, быстро посерьёзнел. — Пока что могу сказать одно. Носи его у сердца и обращайся бережно. Не теряй. Считай это… своим своеобразным средством последнего шанса. Защитой, когда смерть уже неизбежна. Пусть я надеюсь, что эта вещь ещё долгие годы тебе не понадобится. — Ну спасибо, — в голосе волшебницы проскользнул лёгкий скепсис. К сожалению, в этом плане эльф не слишком отличался от азеротских. Прямо на вопрос так и не ответил. Но, с другой стороны, вряд ли бы гондорцы хотели навредить той, кто только что им присягнула. Да и то, что Линдфалмар сам носил такой же… обнадёживало. Пожав плечами, чародейка убрала украшение под одежду. Минас Моргул — Повелитель. Высокий, почти в рост проклятых Нолдор, прекрасно сложенный мужчина с чуть бледной, обветренной ветрами Горгорота кожей преклонил колено перед господином. Прядь золотых волос упала на лоб. Огненные глаза с вертикальными зрачками — признак благословения Тар-Майрона Искусного, дара колдовства — почтительно смотрели в каменный пол. Новости, что принёс с собой комендант крепости и правая рука своего господина среди живых, были отвратительными. И докладывать их удовольствия было мало. Нет, он не волновался за свою жизнь. Знатный уроженец Мордора, чей род уходил в глубину веков, ещё ко временам зенита Нуменора и великого похода на Запад, был весьма ценным слугой, редко подводившим владыку. Казнь через удушение ему не светила. Но… само осознание того факта, что он подвёл владыку, уже было наказанием. Увы, сейчас был именно тот случай. — Ломвил, — ледяной голос, наполненный почти безграничной силой, чуть придавил своего верного слугу к земле. В речи повелителя, словно клинок в ночи, блеснула насмешка. — Встань. Дождавшись, пока человек встанет, высокая — выше Человека Короля — фигура, с ног до головы закутанная в чёрный плащ, под которым угадывались очертания латных доспехов, повернулась к вошедшему. Ломвил чуть выдохнул, чувствуя, как кровь привычно стынет в жилах, а в него самого, точно игла в бабочку, упирается призрачный взгляд, идущий из-под тьмы капюшона. Взгляд этот будоражил и сковывал одновременно, точно кипяток и ледяная вода попеременно окатывали колдуна. Обладателя этого взгляда боялись до тряски поджилок даже самые искуснейшие из воинов и магов Мордора, которые были не более, чем детьми рядом с тем, кто в своё время принял Кольцо из рук самого Тар-Майрона. И в то же время — лучшие из числа знати Людей Короля сражались, доказывая своё право биться под его началом. И не только из-за перспектив, хотя отрицать их было глупо. Но и потому что сила этого существа была такова, что сладостно было ему повиноваться — любой приказ первого из Девяти подчинёнными воспринимался как великая честь. Его желание становилось их желанием. Его жажда — их жаждой. Ибо такова была сила Чёрного Предводителя, лучшего из воинов Тар-Майрона и главы Назгулов. Последнего из представителей истинной династии Нуменора, который при жизни носил имя Элдарион, сын Кирьятана и брат Тар-Атанамира. А после возвышения над смертными — взял имя Моргул, «Чёрный Призрак». — Я чувствую твой страх, ученик, — усмешка в ледяном голосе стала ещё более отчётливой. Призрачный холод пробрал до костей. — Подними глаза. Итак, наша неизвестная гостья ускользнула? Сжав пальцы за спиной, Ломвил нашёл в себе силы гордо поднять голову, заставил себя посмотреть в непроглядную тьму под капюшоном. Лишь сильные могут служить великим. Несколько недель назад, когда повелитель поднял на дыбы всю разведку крепости и Чёрных Врат, почувствовав появившийся источник чужеродной силы в северном Итилиэне, никто и предположить не мог, что источником этим окажется молодая женщина. По счастью, группа под предводительством боевого чародея успела найти её раньше, чем девчонка успела сбежать или, того хуже, попасть в лапы предателей. Вот только последняя весть от этого отряда пришла в тот момент, когда они взяли пленницу и пробирались назад, к Минас Моргулу. — Наши разведчики обыскали весь путь, что должен был пройти отряд, нашедший её, — сухо и чётко отрапортовал воин. — Мы нашли место, где они приняли бой. И замаскированную братскую могилу неподалёку. На месте схватки также обнаружились следы того чужеродного колдовства, о котором вы постоянно упоминали, повелитель. Учитывая захоронение… сбежала она не сама. Особенно учитывая то, что в Минас Тирите спешно был созван Триумвират в полном составе. В стенах кабинета ощутимо похолодало, словно посреди лета начались первые зимние заморозки. — Следовательно, вероятнее всего она сейчас в Белом Городе, — словно рассуждая, произнёс Король Ангмара. — У наших мятежных братьев… Ломвил не шелохнулся, понимая, что за ним наблюдают. Однако тихая усмешка, слышавшаяся сейчас в голосе предводителя назгулов, по опыту чародея была куда страшнее вопля. И не предвещала ничего хорошего провалившим задание разведчикам. — Поскольку те, кто в первую очередь ответственен за этот провал, уже расплатились жизнями за свои ошибки, — будничным тоном произнёс Ангмарец, — сделаем проще. Каждого десятого урука, участвовавшего в поиске — казнить. Командирам же из числа людей будет предоставлена возможность доказать свою преданность Владыке Мордора совсем скоро. — Я распоряжусь, — Человек Короля почтительно склонил голову. Господин редко казнил людей, даже совершивших серьёзные промахи, просто так, предпочитая лить их кровь с пользой. Ломвилу не приходилось сомневаться, что во время грядущего штурма Осгилиата провинившиеся будут направлены на самые опасные участки. Совсем иначе дело обстояло с уруками. А тем более — с орками. Однако на какое-то мгновение у ученика Ангмарца возникло чувство, что он ходил по крайне тонкой грани. — К счастью для всех вас, эта девушка была не единственным подарком судьбы, — назгул наконец отвернулся от своего верного слуги. — Пошли весть в Хрисааду. Место, где упал камень со звёзд, тщательно обыскать. Если там будет кто-то живой — целым и невредимым доставить в Барад Дур или ко мне. — Что делать с той, кого утащили предатели? — Передай приказ нашим людям в Белом Городе. Наблюдать. Искать подходы. Прощупывать — возможно удастся чем-то заинтересовать её. Если всё будет напрасно — тихо и бесшумно устранить. Действовать по возможности — сохранность тайны превыше остального.