***
Очередной «день-пиздень». Снова скандал с писательницей, с которой и раньше-то было тяжело построить нормальные отношения. Издательство Воли публично высказалось о ситуации с их конкурентами, и конечно же, прозрачно намекнуло, что лучше работать с ними. Ещё и Дима какой-то притихший, словно обиделся на что-то, но упорно повторяет, что всё у него в порядке. Ира психует, что Антон ничего не понимает в этих всех юридических деталях, а Стас как будто сдался. На созвонах молчаливо кивал и соглашался со всем, что предлагали, даже не вникая. Это настораживало. Уже если начальство опускает руки, то дела совсем плохи. — Я не знаю! — вскрикивает Шастун, когда к нему в очередной раз за день подходят с любимым вопросом Чернышевского — «Что делать?». — Антон Андреевич… — новенький из отдела печати уже во второй раз за сегодня подходит с вопросами, на которые Антон просто не в состоянии дать ответ. — Да не знаю я! — уже срывается голос, и держать себя в руках становится действительно сложно, — Я понятия не имею, что с этим делать! Откуда, блять, я могу это знать? — Антон? — в кабинет начальника, где временно сидит Шастун, заглядывает сразу две головы — Димина и Катина. — Вась, пойдём, в чём у тебя проблема? — девушка быстро понимает, что делать, переглядывается с Позовым и ретируется вместе с коллегой. Антона натурально трясёт. В попытках сдержать слёзы усталости, он стискивает зубы и сжимает руки в кулаки до белых полумесяцев на ладони. Дима прикрывает дверь и смотрит с сочувствием. Он прекрасно понимает это чувство, сам ещё неделю назад справлялся с ним. Но ему было проще, он менее чувствительный, в отличие от омеги. — Как меня это всё задолбало! Я хочу работать, как работал раньше, а не заниматься этим всем! — уже на грани слёз бормочет, всё сильнее сжимая ладони. — Всё выровняется, надо немного потерпеть, — сочувствующий голос друга не помогает, первые слезинки всё равно скатываются по щеке, — Ну же, Шаст, ты чего? Это временные трудности, скоро всё придёт в норму, я уверен. — Когда? Когда я поседею здесь? — всхлип, а моська совсем как у маленького ребёнка, которого не уложили спать днём, и вот теперь он уставший и капризный. Телефон вибрирует, и голова Шастуна с громким звуком врезается в стол. Он уже устал от всех этих звонков, где он что-то кому-то должен прокомментировать, помочь или выслушать новые указания. Правда, он не был готов к такой ответственности и загруженности. Но это звонит Арсений. От этого не лучше. — Чёрт. Приходится быстро вытирать слёзы и прокашливаться, чтобы в голосе не было этих ноток отчаяния. Дима на это смотрит с немым вопросом в глазах. — Да, Арс? — голос слишком весёлый выходит, какой-то неестественный совсем. — Твоё предложение поехать вместе в силе? — уходит несколько секунд на то, чтобы вспомнить их вчерашний разговор. — А, да… Но я не купил подарок. И не наряжался. — Подарок есть, а ты и так всегда красивый. Заедешь за мной? Взгляд падает на часы. Пять. Как раз идеально бы успели вовремя приехать в место сбора. Дима щёлкает, привлекая к себе внимание и кивком головы даёт понять, что тот может ехать. В ответ ему достаётся благодарная улыбка. — Хорошо. Сейчас быстро закончу и приеду. В течение часа буду. — Буду ждать. Дима всё ещё внимательно смотрит на друга, словно пытаясь в нём что-то разглядеть. Антон искренне не понимает, что именно. — Всё, езжай, иначе тебя тут точно до истерики доведут. Если будут какие-то проблемы — позвоню Стасу, тебе просто напишу. — Спасибо, Поз. Благодарность искренняя, это ясно по тёплому взгляду зелёных глаз. Дима лишь хлопает того по плечу, говоря, что всё нормально.***
Весь день Арсений проводит в метаниях, не понимая, как лучше поступить. С одной стороны, он правда не хочет ехать куда-то, где будет много людей, да и ехать на машине придётся долго, а это для него всё ещё тяжело. Да, уже была поездка с Серёжей, но то было близко, и это далось ему нелегко. Расслабиться так и не получилось. С другой стороны, Антон прав — ему нужно хотя бы попробовать сделать этот шаг. Скурив с десяток сигарет за день, он нарочно не пьёт, хотя взгляд и цепляется постоянно за уже открытую бутылку. Для «храбрости» одного бокала не хватит, а напиваться перед таким событием не хочется. Честно, он оттягивал звонок Шастуну до последнего, надеясь, что тот откажется и не сможет поехать, а значит, и Арсению не придётся ехать. Но судьба не оказалась к нему благосклонной. Поэтому он с очередной сигаретой в руках наблюдает за приближающемся шевроле. Антон, как и обычно, пунктуален. Перебарывая себя, Попов открывает дверь машины и запрыгивает в неё, чувствуя, как внутри что-то неприятно скручивается в нервозный комок. — Привет, — с улыбкой здоровается омега и наклоняется, чтобы поцеловать. Арсений отвечает покорно, фокусируясь на этих ощущениях. Поцелуй длится недолго, но машина с места не трогается. Шастун, словно кот, ластится, тыкаясь носом в выбритую щеку. — Отлично выглядишь, — шепчет и оставляет чмок в уголке губ, — А что мы дарим? — Мы дарим ему свою прекрасную компанию, — поймав осуждающий взгляд, Арсений в привычном жесте закатывает глаза, — Я уже перевёл ему деньги в подарок, но «от нас» мы дарим ему билеты на концерт. Украв ещё несколько коротких поцелуев, Арсений всё-таки пристёгивается и ждёт, когда машина тронется. Но они всё никак не едут. Антон ругается с навигатором и слишком долго не может выбрать самый короткий путь, чтобы не попасть в пробку, в которой стоит весь центр. — Мы едем? — раздражённый голос заставляет Антона поджать губы. — Да, едем. Арсений почти не дышит, смотря на то, как они медленно выезжают из двора. Антон руль держит двумя руками, внимательно смотрит на дорогу, не гонит, но это не успокаивает. Дышать тяжело, учитывая кислинку в запахе омеги. Хочется прямо сейчас открыть дверь и выйти. — Останови машину! — сдержать порыв не получается, Арсений держит руку на ручке двери, ожидая остановку. — Что? — Машину останови! Они останавливаются резко, парень включает аварийку и просто ждёт. Попов дышит загнанно, дверь открыл, но выйти так и не попытался. Страх сковывает тело, и вся эта идея кажется до абсурда глупой. Не нужен ему этот праздник Матвиенко, не хочет он общаться с людьми и бороться со своими травмами. Ему бы в квартире сейчас оказаться с бокалом вина и давящей тишиной. Окольцованная рука в осторожном жесте ложится на его подрагивающую руку, поглаживает медленно и наконец сжимает. Вот он — якорь, который заставляет его оставаться на месте и бороться со своими внутренними бесами. — Дай мне две минуты, — просит альфа, а глаза с их сцепленных рук так и не сводит. — У меня большой стаж вождения, аварии были только в первый год, — пытается успокоить его Антон, но это раздражает лишь больше. Он ведь взрослый мужчина, альфа, а постоянно оказывается в такой ситуации, где омега, который младше почти на десять лет, поддерживает его. — Две минуты, — шипит, даже не просит. — Ты доверяешь мне? — Блять, Антон, дай мне две грёбаные минуты! — не сдерживается Арсений, и рука с его ладони пропадает, а сам Шастун многозначительно отодвигается обратно на своё место. Чувство вины оказывается сильнее злости, и осознание содеянного приходит сразу же. Он, как мудак, в очередной раз делает больно, отвергая протянутую руку помощи, в которой, вообще-то, и правда нуждается. Причём в прямом смысле. Нельзя так говорить с теми, кого любишь. Глубоко вдохнув воздух с улицы, Арсений с силой захлопывает дверь машины, отрезая себе путь отступления. — Я доверяю тебе, — как можно спокойнее говорит альфа, касаясь кончиками пальцев локтя Антона. Антон больше не улыбается, лишь кивает и вновь заводит Тахо. Он всё прекрасно понимает, знает, что Арсению тяжело было на это решиться, но и он не железный. Ему и так на работе треплют нервы, а теперь ещё и тут на него орут, будто он виноват в том, что у мужчины паника от всего. — Едем? — почти равнодушно спрашивает, и получив в ответ кивок, давит на газ. Они не говорят. Антону сказать нечего, а Арсений не хочет отвлекать водителя от дороги. Скорость небольшая, меньше дозволенных шестидесяти, что раздражает других водителей на дороге, но Антону плевать. Пейзаж за окном сменяется, и это завораживает. Дышать спокойно так и не выходит, но Попов держит себя в руках, сверяясь каждую минуту с навигатором. Раньше он и сам водил машину, но теперь даже не представляет, что однажды сможет сам сесть за руль этой махины. Как только они останавливаются, наконец-то получается нормально выдохнуть. Антон глушит двигатель, достаёт из замка зажигания ключи и ждёт. Найти парковочное место рядом с рестораном оказалось большой удачей, и теперь у них есть время настроиться и поговорить. Вообще-то, Шастун тоже волнуется. Да, он уже знаком с именинником, но они ведь впервые выходят в свет вместе, а уж тем более, в статусе пары. Вдруг он не понравится там никому или скажет что-то не то? Или вдруг скрытный Попов не захочет представлять его как своего парня? Вдруг он окажется здесь лишним, пока на Попова омеги будут вешаться? — Прости, перенервничал, — режет тишину Арсений, словно ножом масло. — Ничего. Давай сразу обговорим — я здесь в формате кого? Коллега, друг или парень? — не дающий покоя вопрос срывается с губ. — Как парень, конечно, — Арсений даже не думал, что к этому могут быть вопросы, — Ты же не против? — Нет. Просто уточняю, чтобы не было неловких ситуаций. Готов идти? — Подожди. Арсений перегибается через ручник и целует глубоко, выражая свою благодарность, раскаяние и любовь. Антон под поцелуем плавится, как масло на солнце, улыбается и зарывается своими длинными пальцами в причёсанные волосы. Так гораздо лучше. Обиды, усталость и страхи уходят на задний план, предоставляя место для чувства правильности.***
Казалось бы, всё идёт хорошо. Матвиенко признаётся, что не ожидал, что они всё-таки приедут, хотя и надеялся, представляет всем Попова как своего лучшего друга, пока Антон стоит в тени. Он не хочет привлекать к себе слишком много внимания, он тут всего лишь компаньон. Однако любопытные и заинтересованные взгляды на себе всё-таки ловит, несмотря на то, что всё время находится рядом с Арсением. Чувства на публику они не демонстрируют, но особо внимательные должны заметить их переглядки и короткие перешёптывания. Серёжа встречает всё приходящих и приходящих гостей, принимает подарки и поздравления, по возможности знакомит всех. — Я пойду на бар, тебе что-то взять? — спрашивает Арсений, склонившись к самому уху омеги. — Лимонад какой-нибудь возьми. Брюнет кивает, напоследок проведя рукой по чужому плечу, словно пытаясь показать, что этот парень занят. Оставаться за столом одному неловко. Большая часть людей уже знакомы между собой, а те, кто нет, с большим успехом вливаются в уже существующую компанию. Все расслабленные и явно пришли сюда повеселиться, забыть про тревоги и проблемы извне, в отличие от этой странной парочки. — А ты с Арсением пришёл? — спрашивает парень-альфа напротив, — Меня Игорь зовут. — Антон, — кивает Шастун и протягивает руку для рукопожатия. — Ого, как много колец! Обручального, надеюсь, нет, — шутит альфа, но Антон даже не успевает ответить. — Пока что нет, но скоро будет, — с напускным добродушием отвечает за него Арсений, ловит на себе вопросительный взгляд от омеги и закатывает глаза. Игорь на это лишь понимающе ухмыляется и возвращает внимание к разговору за столом. Серёжа за стол пока так и не вернулся, так что все развлекаются, как могут, перемывая последние новости и сплетни. — Ну как ты? — еле слышно спрашивает Антон, нащупывая под столом чужую руку. — Они мне не нравятся, — морщится, но руку в ответ сжимает, — Надеюсь, Серёга простит, если мы через час уже свалим. Хотя я бы прям сейчас ушёл. Атмосфера в ресторане расслабленная. Играет достаточно громкая музыка, но в их уголке ещё терпимо, в отличие от зоны возле бара. Скорее всего, скоро там будут танцевать любители тусовок. Арсений правда старается расслабиться и выглядеть «нормальным», но косые взгляды на себе всё-таки ловит. Это его вовсе не расстраивает, чужое мнение его не сильно интересует, к тому же, он общаться с этими людьми не намерен. Но вот то, что его образ чудика отсвечивает и на Антона, раздражает. — Прошу внимания. Это Маша, мы с ней вместе, — объявляет Матвиенко, встретив наконец свою главную гостью. Гости аплодируют, действительно радуясь возможности наконец-то познакомиться с возлюбленной их друга. Маша лучезарно улыбается, совсем не смущаясь. Антон косит взгляд на Попова, тот тоже улыбается, но видно, что это лишь из приличия. Девушка и правда красивая — длинные светлые волосы, стильная одежда, идеальная фигура и выразительные черты лица. Антон даже ей немного завидует.***
Через час, как планировалось изначально, уйти не удалось. Серёжа активно занимался социализацией друга, не особо интересуясь, хочет ли он этого или нет. Арсений делал уступку и вступал в дискуссии, хоть и не особо активно, но хотя бы вслушивался и участливо кивал. А Антон старался не мешать. Ему нравилось наблюдать за Поповым со стороны — вежливый и сдержанный, никто не замечает даже некоторую пренебрежительность в его взгляде и фразах. Забавное зрелище. Как Арсений и предполагал, сейчас ближе к бару действительно расположился танцпол, через который было не протолкнуться. Люди наслаждались зажигательной музыкой и отрывались от души, двигаясь в такт. — Тош, возьмёшь мне ещё виски с колой? — Арсений вырывает того из раздумий, смотрит своим скучающим взглядом, и в нём читается мольба. Антон идёт на бар, пытаясь вспомнить, сколько уже выпил Арсений. Два коктейля, вроде, значит, это последний. Не хотелось бы тащить его на себе, всё-таки он тяжелее. Людей много, пробираться через толпу тяжело, и сложно представить, как он будет возвращаться с не пустыми руками. Признаться честно, парень и сам был бы рад напиться, но не может — за рулём. Потанцевать тоже хочется, но даже не спрашивая, знает, что Арсений его идею не поддержит. А одному уже как-то не так, тем более будучи трезвым. Получив бокалы с коктейлем и своим лимонадом, Антон старательно пытается пройти так, чтобы ничего не расплескать. Жидкость так и норовит выплеснуться из бокала, и когда уже виднеется край толпы, ему в спину прилетает толчок, он всё-таки врезается в одного из тусовщиков. Мужчина, на вид чуть старше его самого, оборачивается и смотрит злобно. Коктейль выплеснулся ему на футболку в области поясницы. — Ты охренел? — басом спрашивает и смотрит так, словно Антон его машину поджёг. — Простите, пожалуйста, не знаю, как так вышло, — оправдывается Шастун, не зная, что ещё сказать. У него моральных сил на разборки нет. — Засунь себе свои извинения знаешь куда? — Прошу прощения, куда? Арсений вместе с Серёжей стоят за спиной мужчины, а на их лицах читалась непоколебимая уверенность. Словно служба спасения от неприятностей. Залипнув на таком серьёзном лице возлюбленного, Шастун даже не слышит, о чём они говорят, следя только за мимикой. В какой-то момент брюнет движется ближе, и Антон пугается, что тот идёт на этого мужика, который, вообще-то, был явно сильнее. Но Арсений лишь подталкивает его самого в сторону уборной, забирает стаканы и всовывает их в руки какой-то девушки. Та провожает их недоумевающим взглядом. Как только они заходят в туалет, замок на ней защёлкивается, а Попов резким толчком прижимает Антона к стене. Благо, это не дешёвый клуб, где инфекции подхватить можно даже от стенки. — Ты в порядке? — спрашивает, но не даёт ответить, а сразу целует. Ему словно крышу сносит, он шарит руками по мокрой футболке, подцепляет её и стягивает, разрывая поцелуй лишь на секунды. Антон не сопротивляется, принимая правила игры. Если Арсений хочет трахнуть его прямо здесь и сейчас, то отказываться он не будет. Однако поцелуй заканчивается так же быстро, как и начинается. — Ты так похудел, — разочарованно шепчет в шею, оставляя там короткие и нежные поцелуи. — Нервы, — честно признаётся Антон и виновато поджимает губы. Ему и правда было не до режима сбалансированного питания и еды в целом. — Обо всех думаешь, кроме себя, — бурчит, но целует тонкую полоску напряжённых губ, чтобы расслабить, — Сейчас застираю футболку и поедем отсюда. — Я голый поеду? — возмущается парень, хотя и знает, что застирать придётся. — Наденешь мой свитер, у меня под ним майка. Судя по строгому взгляду, спорить бесполезно. Приходится принять чужую одежду. Джемпер чуть большеват, но это не так важно. Важнее то, как от неё пахнет. Шоколад, смешанный с горьким табаком. Арсений подходит к раковине и начинает стирку. Словно енот-полоскун он старательно отмывает от неё коричневое пятно. Это мило, и Антон не может не обнять его со спины, запуская руку под майку. Он соскучился. Правда, они не виделись всю неделю, выживая на звонках и переписках. У Антона язык любви — тактильный контакт, так что время разлуки далось ему не сладко. — Куда шаловливые ручки лезут? — насмешливо спрашивает альфа, чувствуя, как длинные пальцы уже рисуют узоры на границе брюк. — Куда хотят, туда и лезут. — Поехали домой? Антон в ответ кивает, даже не спрашивая о реакции Матвиенко на то, что они так втихую свалят. Желание уехать домой у Арсения появилось давно. Притупившаяся тревога разыгралась с новой силой, как только Антон пропал из поля зрения, а к нему подсела коллега Серёги с явными намерениями на флирт. Оказывается, со страхом за себя бороться легче, чем со страхом за другого человека. Он так и сидел, прожигая взглядом толпу, выискивая силуэт, и когда заметил какую-то заминку между танцующими, схватил друга за локоть и потащил к танцполу. Он уже в курсе, что Шастун умеет попадать в неприятности, так что увиденная картина ни капли не удивила. Он бы и сам рассердился, если бы его облили, но услышав оскорбления в сторону омег, как всего рода, не сдержался от колких комментариев. Благо, альфа оказался в меру адекватным, развивать конфликт не стал, приняв то, что у этого «криворукого» есть защитники. Первичного осмотра было достаточно, чтобы понять, что омега в порядке, так что сейчас он без малейшего чувства стыда тянет его наружу. Холодный воздух обжигает, но Арсению даже в пальто на майку не холодно. Наконец-то заветная свобода, нет этой адской смеси всевозможных чужих запахов, музыка не долбит по ушам, и люди не прижимаются со всех сторон. Во второй раз садиться в машину уже не так страшно. Может привык и убедился в том, что с Антоном ездить безопасно, может алкоголь играет свою роль, а может и просто устал от всего этого варева из людей, и уединённый салон авто казался отличной альтернативой. — Всё нормально? Взгляд у Антона такой проницательный, действительно обеспокоенный. Руки на руле лежат, но ехать не спешит, проверяя, что всё и правда хорошо, и никакие истерики не приближаются. — Да, но я всё-таки ненавижу людей. Громкий смех Шастуна разносится по салону, вызывая улыбку на губах у альфы. Ночной Питер — это что-то необыкновенно красивое. Луна фонарём светит посреди неба, всё подсвечивается яркими огнями, в особенности центр. Разноцветные неоновые вывески баров на Думской, фонари, подсветки на зданиях, фары машин — всё переливается и сверкает. Арсений смотрит в окно завороженно. Такие мелочи забываются быстро, да и мало кто обращает на них внимание в привычной рутине. Словно неожиданно прозревший слепец, он цепляется взглядом за каждый огонёк, стараясь запечатлеть эту дорогу в памяти. — Красиво, — констатирует Арсений, не отрывая взгляд, — На набережной, наверное, ещё круче… — Проверим? — предлагает Антон, уже готовясь разворачиваться. — Давай. И правда, с Дворцовой набережной открывается прекрасный вид. Другой берег как на ладони, сияет и блестит в темноте, а река отражает эти огоньки, как зеркало. Припарковавшись, парень включает музыку, чтобы было романтичнее. В полумраке плохо видно лицо мужчины, но приподнятые уголки губ разглядеть можно. — Я горжусь тобой, — признаётся Антон, нащупав чужую ладонь. — Брось, нормальные люди это всё делают каждый день. — А я всё равно тобой горжусь. И это правда. Какая разница, что там у нормальных людей? Внутри него словно бы расцветает этот самый цветок гордости, и каждый лепесток — новая победа Арсения над собой. Ещё несколько часов назад он чуть ли не задыхался от паники, садясь в машину, а сейчас сидит в этой самой машине со счастливой улыбкой и горящими глазами. — Не жалеешь, что всё-таки поехал? — Жалею. Шумно, бестолковые разговоры и куча потных людей. Ещё и ты опять нашёл, во что вляпаться, — бурчит Арсений скорее по привычке, и Антон не обижается, только посмеивается, сильнее сжимая чужую руку, — Дома лучше. — Арс… — Нет, я про то, что все вот эти вечеринки не для меня. Может это старость? — Так, если ты сейчас ещё и в кризис среднего возраста свалишься, я застрелюсь. — Можно просто уйти, — поправляет Арсений, шутя, но Антон за это больно щипает за бок, — Да всё, я молчу! В Питере ночью хорошо. Город словно превращается в сказку, дворцы оживают и становятся домом для несуществующих принцесс и принцев, а огоньки — магия какого-то искусного волшебника, не иначе. Когда видишь такое, забывается и переменчивая противная погода, и кучка наркоманов с Думской, и то, что город построен на болоте.***
— Тох, надо поговорить, — Дима заходит в кабинет уже в конце рабочего времени, когда все собираются по домам, — Это срочно. — Прям срочно? — мурлычет Антон, отвлекаясь от переписки с Поповым. Сегодня он снова планирует остаться у него, и судя по настроению переписки, ночь обещает быть жаркой. — Да. Я знаю, кто слил книгу. Антон застывает на месте, забывая про то, что хотел ответить на последнее сообщение про возможности длинного языка. Казалось бы, попытки вычислить «крысу» в офисе уже были оставлены, и все больше думали о том, как же компании быть без Шеминова, кого брать на его место, ведь очевидно, что Шастун в директора не годится. — Только не тут. Место, где будет возможность поговорить, они находят уже находу. Маленькая кафешка в нескольких кварталах от издательства, чтобы ненужные уши уж точно ничего не прознали. Впрочем, такая мера предосторожности была оправдана, судя по нервозному состоянию Позова. Его глаза мечутся, руки то сжимают, то разжимают край пальто, а тяжёлые вздохи навевают чувство бесконечной обречённости. Даже страшно представить, что такое он узнал, раз так сильно переживает. — По кофе? — предлагает Антон, и получив кивок в ответ, заходит внутрь, оставляя друга курить на крыльце. Дима подсаживается за столик, уже когда на нём стоят два стаканчика. Лучше ему явно не стало, на лице всё также отражалась грусть и растерянность. — Ну, давай, не тяни кота за яйца, — не выдерживает Шастун, умирая не только от волнения, но и от любопытства. — Я не уверен на сто процентов… Но, мне кажется… — бета отпивает большой глоток из стаканчика, морщится и чертыхается, потому что горячо. — Ну? Кто книгу то слил? — Мне кажется, это Катя. — Шутишь? Гробовое молчание опускается на них грозовым облаком. Тоскливый взгляд говорит о том, что тут нет и доли шутки. Но это заявление кажется таким нелогичным и абсурдным. Девушка всю себя отдавала работе, особенно сейчас. Не верится, что она могла так поступить да и как это вообще возможно? — С чего ты это взял вообще? — Я слышал её разговор. Она была чем-то напугана и ругалась с кем-то, что они о таком не договаривались, что её не предупреждали о последствиях для издательства, и что она больше не хочет в этом участвовать. — И с чего ты взял, что она об этом? — верить в такие доводы не хотелось от слова совсем, ведь она была их подругой. — Её не было, когда проверяли наши компы. — И что? — У неё в столе лежит заявление на увольнение без даты. — И что? — как попугай повторяет Шастун, но он искренне не видит связи. Такие косвенные улики не доказывают её причастность. — У неё на компе раньше была устроена программа для удалённого доступа к другим компам. — Поз, это всё притянуто за уши. — У неё на компе был этот файл. Она не умеет чистить корзину, — поджимая губы, говорит Дима. А вот последний факт действительно уже звучит слишком подозрительно. Позов смотрит умоляюще, надеясь услышать от Шаста, что это тоже ни о чём не говорит, но это неправда. Верить в это не хочется всё равно. — Ты разговаривал с ней? — Нет. — А со Стасом? — Тоже нет. Я не знаю, с кем из них должен поговорить. Как будто правильным будет рассказать Стасу, но и предать Катю я не могу… — кажется, Дима расстроился ещё больше, подумав об этом. — Но она предала нас! — Я знаю, Шаст, но представь, что это сделал Попов. Как бы ты поступил? Антону думать долго не приходится. Он бы никому ничего не рассказал, сделав вид, что не в курсе, постарался бы забыть, и при необходимости уволился, чтобы не вмешиваться в эту всю историю. Но другу такое советовать не стоит, к тому же, теперь они оба в курсе, и бежать с подводной лодки некуда. — Ты специально рассказал это мне? Чтобы я принял решение? — Дима в ответ тяжело вздыхает, снова отпивая кофе, на этот раз осторожнее. — Мне нужен был совет друга. Советовать Антон так и не решается, предложив отложить разговор, обдумать всё и завтра принять решение. Всё равно сегодня уже поздно беседовать с кем-либо и решать такие вопросы.***
Настрой на страстный вечер разбился о реальность. После таких новостей усталость чувствовалась особенно сильно, причём как моральная, так и физическая. Арсений не давил и принял всё спокойно, даже предложил помощь, но по его глазам было ясно, что рассчитывал он на другое. В итоге они поужинали пельменями, покурили на балконе, в порядке очереди посетили душ и завалились спать. Удивительно, но Попов действительно старался подстроить свой режим под режим парня, и пока это получалось у него с переменным успехом. Сонливость проходит сразу, как только они заканчивают целоваться и устраиваются в более удобную позу для сна. В голове мельтешат мысли, а тело постоянно бунтует — то холодно, то жарко, то альфа слишком громко дышит, то нога затекла, то снова холодно. Арсений уснул быстро, и теперь мирно сопит в подушку, укрывшись одеялом по самый нос. Не выдержав, Антон всё-таки встаёт, тихонечко, как мышка, достаёт ноутбук и садится за стол. Если поспать и отдохнуть не получается, то есть смысл потратить время более продуктивно. Больше сделает сегодня — меньше останется на завтра. К двум часам ночи из кровати начинает доноситься какое-то копошение. Первое время это игнорировать получается, но когда Арсений начинает что-то неразборчиво бормотать и скулить, Антон выключает компьютер. Присев рядом, он аккуратно проводит рукой по чужой щеке, стараясь успокоить. Обычно Арсений спит спокойно рядом с ним, но что происходит, когда он остаётся один? Шёпот не смолкает, а к нему добавляются стоны, но там точно не эротический сон. — Арс… — шепчет омега, касаясь чужого плеча, — Эй, просыпайся… Попов дёргается, распахивает глаза и слишком резко выдыхает, словно всплыл на поверхность после долгого погружения под воду. То ли испуганный, то ли просто растерянный, но взгляд бегает по комнате, цепляясь за какие-то детали. На Антона в упор не смотрит, словно избегая. — Я разбудил тебя? — спрашивает хрипло и тянется к тумбочке за стаканом воды. — Нет, я не мог уснуть, сел работу закончить, — честно признаётся, хоть и знает, что его за это по головке не погладят, — Ты начал ворочаться и что-то говорить, я подумал, что стоит тебя разбудить. Арсений рассеянно кивает, прикрывает глаза и обратно ложится на подушку. Такое происходит с ним почти каждую ночь, так что он уже привык. Единственное, к чему привыкнуть не получается — присутствие Антона в его постели. Чужие прикосновения посреди ночи всё ещё пугают своей неожиданностью. — Закончил с работой? — Да. — Тогда ложись, я покурю и тоже приду, — Антон вздыхает, но кивает и перелазит на свою часть кровати. Проводив тоскливым взглядом удаляющуюся фигуру, Шастун укутывается в одеяло и ждёт. Свою компанию не предложил намеренно, знает, что если бы Арсений хотел, то сам и позвал. Почему-то казалось, что вот такие вещи уже тоже проработаны, и всё хорошо, раз альфа начал ходить к психологу, покидать квартиру и делать прочие важные для человека вещи. Но, видимо, Антон видел лишь то, что на поверхности. Когда Попов возвращается, от него на расстоянии метра чувствуется запах сигарет, но это, почему-то, не раздражает. Он устраивается рядом, но не трогает. От этого неприятно, но осознание неудобство позы приходит быстро. — Обнимешь меня? — шепчет Антон, выпрямляясь и раскутываясь. Просьбу выполняют сразу же, прижимая его тело ближе к себе, и холодная рука ложится поперёк талии. — Представляешь, приснилось, что ты тонешь, а у меня никак не получается тебя вытащить из воды, — уж слишком легко произносит мужчина, но рука дёргается, и пальцы начинают мягко поглаживать голую линию живота, выглядывающего из-под съехавшей вверх футболки. — Я умею плавать, — тихо отвечает Антон, не зная, как ещё успокоить. Тревоги Арсения невозможно спугнуть одним обещанием, что такого не будет, и от этого сложно. В таких вопросах он абсолютно бессилен и помочь никак не может. — Я знаю. Просто… Тебе же хотелось узнать, что мне снилось? — Спасибо, — Антон накрывает чужую руку на своём животе, — Спокойной ночи, Арсений. — Спокойной ночи, Егор. Тишина повисает такая громкая, что никто не решается даже дышать. Оба услышали, поняли и осознали сказанное. Это снова произошло. Арсений снова назвал его именем покойного мужа. Но ведь он уже всё проработал, сказал же, что отпустил, что продолжает жить дальше! — Антон, — вздыхает Арсений, и сам же отодвигается, не дожидаясь, пока омега скинет его руку. Мужчина прекрасно понимает, какую реакцию получит, но оправдываться и объясняться смысла нет. — Вот именно, что я — Антон, — слишком холодно отвечает Шастун, даже не оборачиваясь, а лишь сильнее кутаясь в одеяло. — Прости. — Я занимаю его место, да? — Нет, я не знаю, почему так сказал. — Ну, разберись, почему ты уже в который раз называешь меня не моим именем. Я всё понимаю, но не собираюсь быть просто замещением, — Антон злится и ревнует. К сожалению, у него нет возможности залезть в чужую голову и выяснить, почему так происходит и как это исправить. — Я пытаюсь, — огрызается альфа, но прикусывает себе язык, понимая, что он не в том положении для колкостей, — Прости. — Я хочу спать. Точка в разговоре поставлена. Между ними сейчас мог бы влезть ещё один человек, и Антон уверен, что он уже там есть. Что делать с этим — непонятно, но сейчас он точно не хочет соприкасаться с Арсением. Он не железный, у него тоже есть чувства, которые легко задеть. Но несмотря на обиду, уже через полчаса он неосознанно будет закидывать конечности на спящего альфу и утыкаться носом в плечо.