Мое помешательство

Несмело открывая дверь в аудиторию триста два, Хенвон напрягается и тихо приветствует собравшихся: Хосока и старосту. Он удивленно вертит головой, в поисках остальной оравы девушек и чуть расстроенно глядит на пакеты в своих руках, переполненные сладостями. Че специально купил побольше всего, чтобы хватило на каждого. А теперь как быть? Они втроем это все ни за что не одолеют. Переминается с ноги на ногу, накручивая себя и огорчаясь напрасным тратам, денег ведь совсем не хватает. Хенвон и правда старался, ужимая себе в еде, а в итоге почти никто не пришел. Брови хмурит, ставя пакеты на парту перед носами двух однокурсников. Те, впрочем, сразу же лакомятся без разрешения, периодически тыкая Хенвона в ребра острыми ногтями, чтобы не дулся. — А почему никого нет? — вырывается у него. — Ха, а кто тебе еще нужен? Внезапно проснулось желание с толпой девушек побыть? Вот значит ты какой, — смеется Кристи, — Хосок, ты слышишь? — Угу, — больше мычит, набивая рот шоколадом. — Так неинтересно даже, — ворчит и руками в бока упирается, — оторвись уже от еды, а ты, Хенвон, наоборот поешь. Дохлый слишком. — Ты ему не мама, — изрекает Вонхо, раздирая упаковку чокопая. — Хенвон, — воинственно настроенная староста протягивает батончик твикса и недвусмысленно дергает руками, — кушай. — Хорошо. Разворачивает шоколадку и, откусывая маленькую часть, жует и в окно смотрит. Хочется прижаться к Хосоку и рассказать ему что-то прекрасное о своих мечтах и желаниях. О том, как провел утро и что хорошо было бы погулять по парку после, но вместо всего этого, следуя подробным указаниям боевой подруги, набивает желудок сладостями. Они не в тех отношениях. Гулять, наверное, можно, смеяться вместе или же говорить привет, а целоваться нет. Интересно, каково это? На чистую голову ощущать прикосновения кожа к коже и трепетать от желания? Че лишь переводит взгляд на губы Хосока, как ловит микроинсульт, когда на него уставляются две пары глаз. Ловят с поличным, будто только этого и ждали. Хенвон резко руку в пакет запускает, ища большую пачку чипсов, чтобы за ней спрятать лицо. Любимый картофель взял ведь: рифленые со сметаной и луком. Очень вкусные. Рассматривает вплотную большую пачку, как бы изучая состав и надписи на глянце, специально громко хрустит, чтобы отвлечь от всего остального. Ненужных акцентах на его щеках или же скованной позе из-за неловкости. — Поняла-поняла, — улыбается девушка, — ухожу. «Постой», — мысленно кричит Хенвон, а на деле с паникой в глазах еще активнее зарывается в чипсы. — Так вкусно? — слишком довольный Хосок нарочно играет на нервах. — Да, — это единственное, что может выдавить из себя Че. — Спасибо за угощение, но не стоило стараться так сильно, тебе ведь потом голодать, верно? — Хосок догадливый и живо замечает, как подрагивают плечи Хенвона от озвученной правды. Он не отворачивается и гипнотизирует взглядом, чем доводит бедную и очень слабую психику Хенвона до апокалипсиса. Он не привык к такому. Они всего лишь неделю назад начали здороваться и немного общаться. Че самолично сделал первый шаг, чем вполне себе гордится. В нем не было и грамма смелости, но все равно, Хенвон подошел к Хосоку, не игнорировал, как обычно, и не бросал мимолетные взгляды — взял и громко сказал «привет». Поблагодарил за помощь и вежливо улыбнулся. Стал лучшей версией себя, хотя бы на самую малость. Вот только ответа Че с самого начала не планировал дожидаться, сел за свою парту и уставился в пол, тщетно надеясь быть незамеченным. Смешно. Он улыбается и подпирает щеку рукой, чувствует на себе любопытные взгляды, но не придает им значения. Ведь самое важное и нужное он сделал, а дальше будет начало семинара и нудные опросы. Никаких побочных тем. Для них есть место внутри его головы, там много планов и желаний в отношении перемен. Хенвон искренне надеется стать более решительный и смелым, по своей собственной воле, а не под влиянием алкоголя или температуры. Это слишком важно и начать следует сейчас. Ровно в этот самый момент, ведь ему все еще дают надежду на какое-никакое совместное будущее. Хенвон боится. На самом деле трясется от возможных провалов, измен и болезненных ситуаций, хочет закрыться от них и спрятать свое сердце, заковать где-то глубоко и далеко, чтобы никто не нашел, но это неправильно. Он устал. Самому надоело, а уж Хосоку, вероятно, тем более. Никто так долго ждать не будет, бегать и пытаться раскрыть потаенные мысли и чувства. Слишком много бесполезной шелухи в таком подходе. Конечно, желание быть тем самым единственным и неповторимым живет в Хенвоне, как и в каждом человеке, но еще и чувство меры просыпается и бьет наотмашь. Чтобы понимал и не задавался. Только благодаря этим ударам и был сделан первый шаг. Приветствие однокурсника в аудитории — это одно, а вот оставаться с Ли наедине, без старосты, ужасно неловко, особенно после недавнего откровения и кормления с ложечки. Хосок, что удивительно, его маленьким считает, абсолютно безмозглым ребенком, желающим скрыться за взрослыми. Это не так. Дети не думают о таком, что сейчас проносится в его голове. Это все из-за Хосока, его губ, игривого тона и огоньках в глазах. Пусть чуть-чуть обманывается. Это даст время, чтобы ментально вырасти до того, чтобы в один прекрасный день осмелеть до той степени, чтобы повторить все до одной фантазии в реальном мире. Там, где их губы, тела и души соприкасаются друг с другом. Откровенно и без капли фальши. — Хенвон? — Вонхо кладет руку на его плечо, рассматривая вблизи. — Снова меня игнорируешь? — Что? Ты разве не молчал? — выглядит удивленно. — Спросил пойдешь ли домой, — кивком указывает на улицу. — К тебе? — Хенвон стремится лишь уточнить формулировку, а сердце уже бухает вниз, от того, как сильно хочется поцеловать эти губы и прикоснуться к коже. — А? — удивляется однокурсник, — можно и так, в принципе. Хосок пытается сдержать улыбку, все еще не понимая, как уложить в себе и распознать до конца личность Хенвона. Он настолько робкий и пугливый, постоянно переживающий, но отчаянный в плане желаний. Может он и не понимает, что именно предлагает, это наивность в нем играет или еще что-то, вот только это нечто крошит сознание и очень хочется его прижать к себе и не отпускать. Пусть обомрет и испугается, таким он будет совсем недолго, ведь Хосок уверен, что Хенвон также сильно ждет взаимодействий и продолжения их разговора в другом ключе. Извинения были, признания, притом взаимные тоже, тянуть больше не имеет смысла, раз обоих так сильно тянет и приковывает друг к другу. Хочется шагнуть вперед, при этом крепко держась за руки. Разве этого простого желания недостаточно? Хосок уверен, что вполне. Поэтому, когда Хенвон робко переступает порог его квартиры, садится за стол на кухне и ждет, Ли ставит чайник на плиту, а сам располагается рядом. Не ожидая какой-либо команды или знака свыше, просто и по-свойски накрывает губы Че своими. Тот вздрагивает, но придвигается и ласкается. Ладонями лицо сжимает и нежно-нежно целует. Осторожно и очень романтично, стараясь передать все чувства и эмоции, которые переполняют. Он отрывается на мгновение и снова целует, в уголок губ, в шею, в скулы и кончик носа. Совсем невесомо, будто проверяет не сон ли это. Опускает голову, видимо, стараясь справиться со смущением, но после опять нетерпеливо прикасается к губам. Трогательно выражает свою искреннюю привязанность какими-то отдельными жестами, может и неосознанными вовсе: пальцами на шее, шепотом с придыханиями и кроткими взглядами. Отпускает лишь тогда, когда чайник свистеть начинает и смотрит так странно, будто вся его невинность игрой была, ведь чай никому из них не нужен. Хосок проницательный, а потому пережимает тонкое запястье в своих руках и ведет за собой в комнату, его личную спальню, но дверь потом не закрывает. Он дает право выбора, даже при очевидном и обоюдном желании. Хенвон слишком интересный и нелогичный, только поэтому трудно предсказать, что последует дальше: побег в ванную комнату, секс или же автобус до дома. — Подойдешь? — предлагает Ли, когда Че слишком долго не решается какой же ему путь выбрать. Он ступает по полу так деликатно, будто чуть что — оступись и там будет лава. В его духе. Однако Хосок совершенно не понимает отчего тот, так быстро переключившись, забирается с ногами на кровать и взглядом, затянутой поволокой желания, смотрит. Слишком пронзительно и вызывающе. «Твоя взяла», — мысленно сдается ему Ли, прежде чем завалить и нависнуть над ним. Он не церемонится, когда понимает, к чему его подвели собственные умозаключения и жажда в глаза Хенвона. С удовольствием поддается и ладонью вдоль тела ведет. Задирает белоснежную футболку к груди, обнажая впалый живот. Хмурится — Хенвон чрезмерно худой. Ребра без проблем можно пересчитать, так неправильно. Че бедрами вверх поддается, намеренно прерывая поток чужих мыслей, явно и открыто показывая, что возбудился. Хочется. А Хосок помогает, вот только не так, наверное, как Хенвон решил — стимуляцией. Вонхо лишь касается кромки нижнего белья, как у Хенвона все тело волной наслаждения обдает. Сильным жаром, а из взаимодействий это всего-ничего. Так хорошо ему было, если доводил себя раз за разом до ярких оргазмов, а тут за одно прикосновение к интимной области. Ли, чуть шершавыми подушечками пальцев, ведет к лобку, а Че изводится и не знает, что делать, поэтому целует. Уже не так нежно, а требовательно. Смущаясь от чрезмерного разглядывания и надеясь, что Хосок все-таки продолжит, что начал, но немного иначе. Потому что его любопытство чрезмерно, Хенвону кажется то место, совершенно любое, на котором останавливается взгляд Вонхо начинает жечь и гореть, а нервные клетки исчезать в ту же секунду. Попросить остановиться будет чудовищной ошибкой, но и терпеть не получается. Только поэтому старается в поцелуе утопить свои мольбы и потаенные желания. Вот только Хосок быстро отрывается, хотя еще пару раз к губам прикасается и возвращается к прежнему занятию. Пристально смотрит в глаза и перехватывает основание члена Хенвона кольцом из пальцев, ведет ими вверх и сужает неспешно. Гипнотизирует и выжидающе смотрит. Будто ждет, кто первым из них сломается и нарушит эту звенящую тишину мольбой о большем. Медленно продолжает изучать пальцами, ласкает и играется, а после отпускает и вовсе, чем выбивает из груди Че разочарованный вздох. Смеется по-доброму и кивает головой. Ладонью к щеке прикасается, которую в свою очередь нежно целует Хенвон и просит. Даже пожалуйста говорит, так искренне и томно. Настолько, что Хосок больше не собирается ждать и сам раздевается, скидывает штаны в спешке и рубашку расстегивает, Хенвону помогает и не позволяет тому скрыться за складками покрывала. Не даст смущаться по пустякам, лишь потому что хочется. Не выйдет. Ложится сверху и взгляд покорный ловит, такой, каким сердце и весь внутренний мир отдают и не требуют возврата назад. Хенвон безумно неистовый. Стоит Ли провести пальцами по внутренней стороне бедра, а у того уже глаза на мокром месте и губы поджатые. Хенвон не просит остановиться или же дать передышку, раскрывается насколько может и хочет быть тем, кого примут в любом случае. Целует его, успокаивающе ласкает и пережимает оба члена рукой, отчего Че как током бьет, и он теряется в ощущениях. Видно, как сильно возбуждается за пару мгновений и несильных движений вверх-вниз. Не ожидал, готовился мысленно к другому и поэтому растерялся. В глаза удивленно смотрит, приподнимается, руками хватается за край подушки и сжимает ее сильно, аж костяшки белеют. Терпит и старается быть на одной волне, мурашками покрывается и головой вжимается в широкие плечи. Чарующе стоны сдерживает, пытается по крайней мере. А те, которые пробиваются, звучат настолько для ушей волнующе, отчего Хосок сам больше не в силах ждать. Движения становятся более резкими и ритмичными, не расслабленными, ничуть. В Хенвона вжимается и губы настойчиво целует, не отрывается даже когда чувствует, как его тело сводит от волны наслаждения. Впрочем, Хенвон от него не отстает и также вскоре изливается. Целует, чтобы знал и понимал — эти чувства больше, чем взаимны. Они переросли за их краткие и отстраненные встречи в нечто более важное и красивое — любовь. Это чувство у них такое же странное, как и они сами. Под стать. Хенвон, стараясь выровнять дыхание и неловко переводя взгляд в сторону лежащего рядом Хосока, чувствует, как сперма растекается по его животу и груди, а правая ладонь крепко зажата в руке Хосока. Улыбается. Голова Ли располагается с удобством на его плече, а свободная рука убирает белесые капли с тела с помощью салфетки. Заботливо и просто. Будто бы так было всегда и не нужно уже никаких пояснений, перед тем как накинуть следом воздушное одеяло. Целует в макушку. Вонхо прижимается и в ответ целует, раз сотый за этот день. Живот сводит новой волной наслаждения, а сердце наполняется благодарностью. За каждый миг и случайный взгляд, за слова, что были произнесены и робкие касания. Буквально за все, что произошло между ними, неважно болезненное или радостное. За счастье, что переполняет сейчас. Жмется сильнее. Больше не страшно, не больно. Наконец-то на сердце легко и радостно, поэтому, когда руки Хосока, проходящие по позвоночнику вниз, приглашают открыть второй, а там может сразу третий и четвертый раунд, Хенвон с огромным удовольствием соглашается.

***

Ранним утром, рассматривая, как закипает вода в чайнике, сонный Хенвон за несколько минут мельтешения хозяина квартиры туда-сюда, уже получает несколько поцелуев. Он ассоциирует себя вновь и вновь с этой самой водой, перенагретой и бурлящий изнутри. Слышит свист, оповещающий о готовности кипятка и уверено встает на ноги. Это особый сигнал. Такой странный и безумный, но идеально подходящий для перехода к чему-то большему. Хенвон осторожно подбирается к Ли и обнимает со спины, руками ведет по талии и жмурится от великолепного ощущения вседозволенности. От блаженства поприставать к любимому человеку по утрам, перед парами, от случайных поцелуев, перехваченных в пустых аудиториях, от простых прогулок по безлюдным паркам и ночным разговорам о чем-то сокровенном. Че никогда бы не подумал о том, что счастье может быть таким: переполнять и возносить к небесам, не одного, конечно, а их двоих. До одури влюбленных и искренних. Таких, какими они и должны были быть с самого начала.